Ночь Джека

      Девушка шла по ночным улицам, а мужчина с ножом следовал за ней.       Недавно закончился дождь; в лужах на мостовой отражался желтый свет фонарей. Каблучки девушки звонко стучали по асфальту. Шаги мужчины были бесшумны.       Он не помнил, почему вышел из дома, как добрался до этой незнакомой окраины. Не помнил, откуда в руке у него остро заточенный кухонный нож. Не понимал, давно ли идет за девушкой – десять минут, полчаса, час? – и все это убеждало его, что бояться нечего. Это просто сон. Снова один из снов Джека, к которым, как ни чудовищно это звучит, он привык.       Вот только проснуться никак не получалось.       …Пару месяцев после победы он провел в каком-то сладком дурмане. Пресс-конференции, телешоу, звонки от прежних соседей и одноклассников, о которых он и думать забыл; потоки восторженных комментов и посланий в соцсетях, уважительные шепотки мужчин и призывные улыбки девушек. Ни тихоней, ни снобом Адам не был – роль героя пришлась ему по душе.       Постепенно шумиха стихла, и носители И-гена один за другим вернулись к привычной жизни. Ньютон снова работала в своем турбюро. Ганди устроился диджеем в ночной клуб – самое то для болтуна и неисправимого оптимиста. Сио играла в танчики и писала Адаму длинные депрессивные письма. Отвечать он старался вежливо, но коротко: японские школьницы его не привлекали.       Сам Адам вернулся в колледж. Приняли его с распростертыми объятиями – быть может, и диплом выдали бы без экзаменов, стоило только попросить. Но он не просил. Ему нравилось, что все идет по-старому, словно и не было войны.       Стоило на время расстаться с жизнью на гражданке, чтобы оценить ее прелесть. Собственная (пусть и съемная) квартира; ни отбоев, ни учебных тревог среди ночи, ни кормежки по расписанию; интернет когда и где угодно, а не в комнате отдыха по часу в день… а главное, никаких больше розовых шорт поверх штанов! Словом, Адам был вполне доволен жизнью.       Пока не вернулся Джек.       - Парень, не долби мне мозги! - сказал док Хантер, прогнав его через десяток стремных тестов, когда Адам расплывчато пожаловался ему на самочувствие. – Нет у тебя никакого ПТСР. Нервы у тебя железные; если бы все солдаты переносили боевые действия, как ты, армейские мозгоправы остались бы без работы!       Самое обидное, что он был прав.       Адам не боялся боя - ни тогда, ни сейчас. Быстрые и точные движения, похожие на танец, брызги черной инопланетной крови, жилы и мозговые оболочки вторженцев, влажно хряпающие под ножом – все это не вызывало ни ужаса, ни отвращения, не являлось в ночных кошмарах. Откровенно говоря, в глубине души он жалел, что все так быстро закончилось. Никогда он не чувствовал себя таким сильным, таким живым, как на войне, когда…       Когда был Джеком.       Джек вернулся так, как сгущается туман над Темзой осенним вечером.       Сам не понимаешь, когда и с чего это началось. Никаких резких перемен, ничто не настораживает; а когда замечаешь, что с тобой творится неладное – уже поздно. Мир вокруг потерял краски, воздух стал тяжелым и вязким, так что даже дыхание требует усилий. Просыпаешься за полдень, вялый и разбитый, словно вовсе не спал; по инерции куда-то идешь, кому-то звонишь, обмениваешься привычными шуточками с людьми, чьи имена вспоминаешь с трудом. У людей блеклые сырые лица с тусклыми пуговицами глаз, а под бледной кожей – красная, такая красная кровь. Слишком мало цвета в Лондоне этой осенью; слишком мало красного.       А ночь за ночью бродишь по булыжным мостовым, в тусклом свете газовых рожков, еле пробивающемся сквозь туман; шаги твои тверды и уверенны, на лице широкая улыбка, в руке нож. Твердая рука, хороший нож – вот и все, что нужно.       Кажется, он задремал в гостиной перед телевизором. Профессионально-озабоченным голосом дикторша рассказывала о серийных убийствах в Лондоне. Бомж, уличный музыкант, еще какие-то люди найдены страшно изуродованными, словно искромсанными… Адам вздрогнул и выпрямился, широко раскрыв глаза. Но спокойный голос в глубине сознания сказал ему: «Брось, ерунда. Грязная работа не по мне, ты же знаешь. Я бы просто перерезал горло».       Да, верно, подумал Адам. Следовало бы испугаться – но даже страх его стал каким-то муторным и вялым, словно чужим. Верно. Ты бы просто перерезал горло.       Снова задребезжал мобильник; Адам взглянул на экран и, увидев улыбчивую физиономию Ганди, в очередной раз сбросил звонок. Жизнерадостный треп ни о чем – последнее, что ему сейчас нужно…       Дальше он не помнил. Словно прикрыл на секунду глаза – и открыл уже здесь, на набережной, между желтыми фонарями и их двойниками, дрожащими в стылой черной воде. По другую руку от него, через дорогу, стояли вплотную друг к другу неуклюжие приземистые строения – склады или заводские корпуса.       Что за река? Родинг, Квогги, Рейвенсворт? Наяву Адам никогда здесь не бывал.       А девчонке в светлом плащике, слишком легком для промозглой холодной осени, и вовсе нечего делать среди ночи в этой унылой промзоне. Но она здесь. Еще одно доказательство, что это просто сон…       «Расслабься, - сказал у него в голове Джек. – Все нормально. Просто расслабься и дай мне поработать».       Девушка остановилась, задумчиво глядя на воду. Ограда здесь была невысокой: как видно, муниципальные власти не боялись самоубийц. И верно, кому – даже в самом лютом депресняке – придет в голову сводить счеты с жизнью в вонючей ледяной жиже?       Бесшумно подойти сзади, думал Адам. Сказать: «Простите, мэм?» - Потрошитель неизменно вежлив с дамами, он джентльмен, этого не отнять. Она обернется. Левой рукой схватить за волосы, отогнуть голову назад и влево, чтобы кровь не брызнула на него. Через мгновение, когда все закончится – концы в воду.       А потом – проснуться у себя в гостиной. Ничего страшного, такое уже бывало.       Есть только одна загвоздка: Адам все яснее понимал, что не спит.       Он положил левую руку на перила ограждения, сжал до боли в пальцах. Если это сон – перила раскрошатся под рукой или просто растают… Но руку обожгло болью: острый, ржавый край ограды впился ему в ладонь.       Разорвав ночную тишь, затренькал и завибрировал в кармане мобильник. Кому пришло в голову звонить посреди ночи? Однако этот внезапный прозаический звук окончательно убедил Адама: он не спит. На этот раз все по-настоящему.       Девушка вздрогнула, резко повернула голову на звук.       Темная шапка волос, бледное пятно под ней. Выражения лица Адам не видел – с такого расстояния и в темноте лица вообще было не разглядеть – но по напряженной, неестественной позе понял: она испугана. Воображение дорисовало приоткрытый рот, широко распахнутые глаза. Серые или карие? Было бы чуть светлее – он бы увидел, как отражается в ее глазах занесенный нож…       - Да пошел ты на хер! – сказал он вдруг.       Сам не понял, произнес ли это вслух. Изо рта вырвалось облачко пара – но собственного голоса он не услышал. И все же эти слова оглушили его, словно удар грома; Адам пошатнулся и ухватился за ограждение, чтобы не упасть.       Девушка снова дернулась. Мелькнула мысль, что она как-то странно держит голову; но сейчас Адама интересовало совсем другое.       - Отвали от меня! – прорычал он. Его захлестнула ненависть к этой психованной твари, что сто лет назад сожрала его предка, а теперь крадет душу у него. – Я не твой, ясно? Я больше не Джек!       И, размахнувшись, запустил нож в реку.       А в следующий миг девушка бросилась на него.       Строго говоря, не совсем "бросилась". Она побежала к нему, пригнув голову, словно хотела его боднуть, прижав руки к бокам, высоко вскидывая ноги в остроносых полусапожках - неуклюже на вид, но целеустремленно и очень быстро. Поравнявшись с ним, выбросила вперед жесткую негнущуюся руку.       Адам не успел уйти от удара - только повернулся вполоборота. Боль пронзила правое плечо, и под курткой сразу стало горячо и мокро.       "Девушка" навалилась на него, прижав к ограждению. Из-под свалявшегося черного войлока волос смотрела на Адама белая, плоская, как блин, морда. По периметру - пятерка круглых желтых глаз.       Несколько мгновений тварь не двигалась - просто смотрела. Информацию считывает, как-то отстраненно подумал Адам. Возможно, у следующей модификации вторженцев будет черная кожаная куртка, джинсы, русые вихры и зеленые глаза. Пять зеленых глаз.       Привычным, отточенным до автоматизма движением он ударил тварь левой рукой - снизу вверх, в мягкое горло, чтобы добраться до мозга, там повернуть нож... Но ножа не было. Пустая, слабая рука бесполезно скользнула по панцирю.       Джек разделался бы с этой тварью за пару секунд! Но Джека с ним больше нет.       Тварь издала быстрый высокий стрекот - так стрекочет кассовый аппарат, выдавая чек. Навалилась на Адама еще сильнее, так, что ржавые перила под ними заскрежетали и подались.       С равновесием у нее хреново, понял Адам. Должно быть, не вполне еще освоила передвижение на двух ногах. Вторженцы, с которыми он       ...они с Джеком...       имел дело во время войны, обычно бегали на восьми - или обходились вовсе без ног.       Быть может, это его шанс.       Боль и тошнотворная слабость нарастали. Закусив губу, чтобы не вырубиться, Адам осторожно опустил левую руку в карман.       "Лицо" твари треснуло посередине, раскрылось, как цветок; из черной сердцевины "цветка" вынырнули зубастые челюсти на длинном хоботке.       - Улыбочку, сука! - с этими словами Адам выхватил из кармана мобильник и нажал на вспышку.       Тварь замерла, пять гляделок ее тупо заморгали, ослепленные ярким светом - а он использовал эти полсекунды замешательства, чтобы сделать ей подсечку и перевалиться через перила, увлекая ее за собой.       В падении они расцепились. Каким-то чудом, не иначе, Адаму удалось ухватиться левой рукой за столбик ограждения и повиснуть, упираясь ногами в бетонное ложе реки. Позади него послышался громкий всплеск.       Адам судорожно перевел дух. Кружилась голова; правая рука, повисшая плетью, весила, казалось, тысячу тонн и тянула его вниз. Но он держался. А потом, упираясь ногами, начал помаленьку подтягиваться наверх.       Кажется, это длилось целую вечность: но наконец он вполз обратно на набережную и рухнул у ограды.       На набережной было по-прежнему темно и тихо. Рядом на асфальте светил экраном мобильник; похоже, даже не разбился. Адам потянулся за ним: это простое движение оказалось для него почти непосильным.       Куда звонить - в скорую, в полицию? Или сразу в ДОГУ?       Подняв взгляд, он обнаружил, что на набережной кое-что изменилось. Железные ворота справа были приоткрыты; в тусклом свете фонаря Адам увидел, как оттуда выходят люди. Или не совсем люди.       Сгорбленная фигура, похожая на бомжа. Здоровенный негр с растаманскими дредами. Собака - облезлая уличная шавка, высоко вздымающая суставчатые лапы. Позади кто-то еще.       Черт, да у них тут гнездо.       Адам поднял телефон - и тут же снова уронил. Голова кружилась, перед глазами все плыло, и нечеловечески хотелось лечь и заснуть.       Вторженцы неторопливо шли к нему. Спешить им было некуда.       Телефон вдруг ожил. Мелодичная трель предупредила о голосовом сообщении, а затем раздался неизменно бодрый голос Ганди:       - Джек, куда ты пропал? Весь вечер дозвониться до тебя не могу! Слушай, тут такое... короче, срочно зайди в наш чат или в группу ДОГУ. Или просто посмотри новости. Все началось снова - и на этот раз, похоже, мы реально в жопе. Эти твари научились... ладно, все - короче, ты нам нужен, Джек!       За спиной послышался плеск, потом влажные чавкающие звуки, словно кто-то взбирался по бетону наверх при помощи присосок. Оборачиваться Адам не стал - и так понимал, что ничего хорошего не увидит.       - Ох, черт! - пробормотал он и попытался встать. Хотя бы встать.       Растаман был уже совсем рядом - на его черной физиономии пятерка глаз смотрелась, пожалуй, даже красиво - когда Адаму удалось подняться на ноги.       "Джек, - думал он, вцепившись в ограждение, чтобы не упасть. - Извини меня, ладно? Потом во всем разберемся, но сейчас... ты мне нужен, Джек!"       Растаман застрекотал и прыгнул на него.       Но в этот миг Адам вздохнул, и легкие его наполнил холодный туман Уайтчепела. Ушло головокружение и боль, все стало легко и ясно, и левая рука, выброшенная навстречу врагу, превратилась в острую сталь.