"Из нее такой же воин, как из меня - бард"

По правде говоря, никаких важных дел у нас в городе не было, но я решила до вечера погулять по Солитьюду. К тому же, Цицерон уговорил меня сходить на праздник, который Коллегия Бардов устраивает каждую неделю. Весь день мы провели гуляя по столице. Цицерон значительно потратился на компенсацию «Очагу и свече» нанесенного во время веселья с Ралофом урона, а затем и вовсе умудрился посеять кошелек. Теперь только я была при деньгах. И хорошо потратилась на сладкие рулеты, на которые так хищно глядел Хранитель. Рулетный маньяк, ха. А к вечеру мы все же решили заглянуть на праздник, который проходил на территории Коллегии. Народу пришло не сказать чтобы очень много, но прилично. На площади возвышалось соломенное чучело, видимо, того самого короля Олафа, что был виновником торжества. На празднике раздавали бесплатные угощения: рулеты, пироги и, разумеется, выпивку. Заприметив такое изобилие, Цицерон сразу же кинулся к нему. Пришлось придержать его, чтобы осталось что-нибудь и другим гостям. А потом Хранитель напился. И я, как ни странно, выпила тоже. И когда бард заиграл простую, но веселую мелодию, ассасин подхватил меня за руку и закружил в танце. Признаться, танцевать ни он, ни я не умели, но мы от души повеселились. — А Слышащая не хотела идти, — усмехнулся Цицерон. Мы стояли на длинном балконе, в стороне от всеобщего празднования и разговаривали. И такое странное, незнакомое доселе чувство поселилось в душе. Я даже на какой-то миг осознала его, но признаться в этом себе ни в коем случае не могла. — У Слышащей такие глаза… зеленющие, — Хранитель тихо хохотнул и вдруг оказался совсем рядом со мной, в нескольких сантиметрах. По коже пробежали мурашки. Я ощутила, как краска приливает к лицу. В ответ лишь смущенно улыбнулась. Сказать было нечего. Чтобы сгладить неловкую паузу, я спросила первое, что пришло на ум: — Цицерон, а… у тебя была семья? Я не о Темном Братстве. И тут же пожалела о вопросе. Цицерон разом помрачнел. Карие глаза потемнели, почти слились со зрачками. В них сверкнул свет Секунды, что светила эту ночь особенно ярко. — А Слышащая была знакома с одиночеством? Нет? О-о-о, одинокий Цицерон может многое рассказать об этом… — в голосе его звучала неподдельная тоска. — Но сейчас ты не одинок, Цицерон. У тебя… у тебя есть я. Мы же… друзья, да? Хранитель перестал буравить взглядом выложенный плитами пол и поднял на меня глаза. — Друг? — с сомнением и надеждой одновременно. Я неуверенно кивнула. — О, Цицерону всегда нравилась Слышащая! Не считая того дня, когда глупый шут чуть не убил ее, — хохотнул Хранитель. Вновь эти перепады настроения… А я вдруг задалась вопросом: нравилась, как человек? И вновь прозевала момент, когда имперец оказался слишком уж близко. И проклиная себя в этот момент в каком-то дальнем уголке мозга, я тоже осторожно сократила расстояние. Слегка прикрыла глаза и… — Мать?! Я слышу твой голос?.. Я испуганно отпрянула. Из головы разом вылетели глупые мысли. Хранитель округлил глаза и смотрел на меня, но как бы и сквозь. Неприятный холодок прошелся по моей спине. — Ох, нет-нет… Это просто в голове помутилось! Глупый Цицерон!.. — он раздраженно покачал головой. Сорвал с себя колпак, яростно швырнул его в стену здания Коллегии. Горячо зашептал себе под нос. Я отстранилась от него, не решаясь ничего сказать. Зато в голове бушевал целый ураган мыслей. Какая же я дура! Ну как могла подумать, что с ним что-то может быть? У Хранителя не все дома! На что я надеялась? — Слышащая идет на контракт одна, — донесся до меня глухой голос. Цицерон, запустив в рыжие волосы руки, сидел, прислонившись к стене. — Что?.. — Ты идешь одна! — прикрикнул Хранитель, подняв на меня горящие безумным огнем глаза, и я вздрогнула. До боли стиснув зубы, покивала и убралась прочь с балкона. Вернулась на площадь, где уже готовились к поджигу чучела, пробралась через толпу людей и поспешила ко дворцу. — Это не он сумасшедший, а я! Нашла, с кем связаться! — я утирала скатывающиеся по щекам слезы. На оборачивающихся зевак было плевать.

***

Комнату мне действительно показали, но в ней я долго не задержалась. Мне все же удалось успокоиться, хотя и с трудом. Я настроилась на выполнение контракта. Главное — сделать дело, все остальное подождет… Да. Удостоверившись, что коридор пуст, я вышла из комнаты, предварительно переодев платье на броню Теней. Сливаясь с темнотой, аккуратно двинулась по направлению к спальням свиты ярла. Они и выделенная мне комната находились в одном крыле. На пути не было ни единой преграды, не считая стражника, стоявшего в конце коридора. И, кажется, уходить он не собирался. Но к подобной проблеме я подготовилась заранее. Выудив из кармана желтый пузырек — зелье невидимости от Бабетты, я выпила безвкусное содержимое. Через пару секунд уже могла наблюдать, как руки постепенно тают в воздухе. Опустевший пузырек был спрятан в горшке с цветком. Я тенью проскользнула дальше по коридору. Осталось лишь найти нужную дверь. Всего-то! Какая-нибудь из них да окажется правильной. Но не успела я отчаяться, как из детства всплыло воспоминание. Блеклое и мимолетное, но мне хватило, чтобы вспомнить, как управитель входил в правую от меня дверь, а возвращался с какой-нибудь побрякушкой для нас с сестрой. Но ведь столько лет прошло, все могло и поменяться. Надеясь на удачу, подобралась к замку и взломала его. Конечно, далеко не с первой и даже не со второй попытки. — Что это? Эй, кто здесь? — всполошился стражник в конце коридора. У меня с болью в груди ухнуло сердце. Я шмыгнула в комнату и закрыла дверь. Фолк спал. Спал и ничего не подозревал. Тем лучше… Прикрыв лицо маской, я осторожно приблизилась к кровати. В свете Массера и Секунды, проникающего через окно, блеснуло лезвия Клинка Горя — кинжала, который решила оставить мне Астрид. Управитель зашевелился, видно, почувствовав неладное… и открыл глаза. Кинжал тут же оказался прижат к его горлу, но я не решалась. Такое странное чувство, когда ты держишь в руках чью-то жизнь, от тебя зависит его судьба… Не очень приятное, но трепетное ощущение… Мне явственно казалось, что если я завершу дело, какая-то часть меня утечет вместе с отобранной жизнью. Кто мы такие? Мы не боги, чтобы решать чужую судьбу. Но я не чувствовала омерзения. Презрения к себе, к своей новой семье. Почему? Понимала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Неужто Астрид была права, сказав, что кровавое ремесло может понравиться мне? Какая чушь!.. За дверью послышались спешные шаги. — Простите, — я взглянула в лицо Фолка. Оно не искажало страх. Но в темных глазах застыло непонимание и осознание неизбежности. — Адельм… — управитель подавился словами, не договорив. Слишком мало времени и слишком много совести, чтобы слушать этого человека. Покрывала окрасились в алый цвет, а Огнебород с перерезанным горлом похрипел еще немного и замер навечно. Когда дверь в комнату распахнулась, я уже открыла окно и спрыгнула вниз. — Слышащая! — Цицерон?.. Меня подхватили за руку, и я побежала следом за появившимся Хранителем, не разбирая дороги. Я сделала это… И теперь нужно было убираться отсюда.