Chokehold

Adam Lambert – Chokehold

Максвелл Лорд настоящий сын своего отца – обаятельный до жути, богатый до неприличия, пропитанный сарказмом и тьмой. Он не входит в категорию ловеласов и плейбоев и только на одного человека смотрит со смесью снисходительности, восхищения и нежности. У Кейтлин изящные руки - узкие запястья с кожаным ремешком часов на левой руке, тонкие пальцы с вытянутыми фалангами; руки прирожденного хирурга. У нее идеально прямая спина, которая так и манит провести по ней ладонью, огладить немного выпирающие контуры лопаток пальцами. У Кейтлин ровная линия плеч и лебединая шея, которую она изгибает с постине королевским изяществом, когда поворачивается, чтобы игриво посмотреть на него сквозь ресницы. Кейтлин предпочитает носить черный цвет, и появляется и исчезает по своей собственной прихоти, в обоих случаях действуя без малейшего предупреждения: ей так проще. Их отношения похожи на танец мотыльков. Легкие. Непринужденные. Они смеются, обсуждая новые технологии "Лорд Технолоджис" за завтраком, и обсуждают новый фильм по дороге в лабораторию. Они пьют шампанское на очередном приеме, на котором им ужасно скучно, и с абсолютной непринужденностью позируют папарацци на очередной презентации. При этом между ними нет и никогда не было ничего более интимного, чем поцелуй в лоб на ночь. Лорду они напоминают мотыльков, легких и бесконечно счастливых. Летящих на пламя. Кейтлин сама как мотылек. Она живет в городе набегами и на конспиративных квартирах, ни перед кем не отчитывается и может не звонить месяцами. Он каждый раз не знает, когда она вернется. Он каждый раз не уверен, а вернется ли вообще. Он независим, привык к одиночеству и ему абсолютно не нужен кто-то согревающий и способный понять его душу, скрытую за маской гения с комплексом Бога. Все это только с виду. На самом деле, каждое ее отсутствие для него - своеобразная, изощренная пытка. Он будто мотылек в поиске своего пламени. Кейтлин врывается в лабораторию или его квартиру как всегда неожиданно, резко, уверенной походкой проходясь по коридорам и ни сколько не смущаясь очередной выходки. Максвелл всегда встречает её самодовольной, игривой улыбкой, не признаваясь, что дышать в мгновение ока становится легче. А еще становится тепло. Кейтлин - его пламя. Кейтлин знает, почему каждый раз возвращается в этот дом. Не из-за лаборатории, которая всегда в её распоряжении. Не из-за удобства и неограниченного комфорта, который сопутствует быту Лорда. И даже не из-за того, что он один из немногих может оценить её способности и интеллект. Нет. Просто он единственный, к кому она действительно хочет возвращаться, хотя каждый раз боится, что в один прекрасный день этого сделать будет нельзя. Он - её пламя. Максвелл знает, что все обвиняют его в препятствовании общению Кейтлин с семьей. На самом деле он искренне пытается внушить младшей Бреннан, что она не виновата в смерти матери. Кейтлин упряма, у неё развито чувство вины и самоуничижения, даже её наглость и самоуверенность лишь защитные инстинкты. Она вся в мать. Кейт почти не видится с отцом и совершенно не может смотреть в глаза старшей сестре; чувство вины будто напрочь лишает ее этой способности. Максвелл не знает, как пробиться сквозь эту стену, хотя и кажется, что он испробовал все возможные способы. А еще он боится, что если надавит слишком сильно, то она отвернется и от него. Поэтому он быстро осваивается в образе бессердечного типа, лишенного морали и совести - ему не привыкать. О том, что случилось с Кристиной, он узнает, когда уже мчит по улице, виртуозно лавируя среди машин. У Кейт трясутся руки, и он просто не пускает ее за руль. Она уступает ему совсем не потому, что хочет, просто не может сопротивляться Лорду и бояться за сестру одновременно. В операционную ее не пускают - Максвелл и Джеймс удерживают ее силой. Она бьет Макса в солнечное сплетение, отталкивает к стене, а потом кидается в его объятья, совсем по-детски рыдая. Он укачивает ее, успокаивает, словно ребенка, заставляет взять себя в руки и старательно игнорирует пронзительные взгляды Эйдана и Джеймса. Кейтлин пускают в палату еще до пробуждения Кристины от наркоза по простой причине - она семья. Максвелл остается дежурить в коридоре, сквозь окно палаты наблюдая за тем, как Кейтлин сидит на самом краю стула, готовая сбежать за секунду до того, как ее сестра очнется. Сбежать не получается. - Оказывается для того, чтобы увидеть тебя, надо попасть в реанимацию, - шутит Кристина, даже не пытаясь скрыть горечь за своими словами - ей слишком больно, чтобы стараться; больно и в прямом, и в переносном смысле. Максвеллу же больно смотреть на съежившуюся Кейтлин и с трудом подчиняющую тело себе Кристину. Свою боль он привычно прячет за кошачьей улыбкой и шутками, за которые ему хочется врезать. Кейтлин сглатывает слезы и пытается сбежать, как только Кристина снова засыпает из-за действия лекарств. В этот раз он её не останавливает, лишь накидывает на дрожащие плечи свой пиджак. Он знает, что уговаривать ее рассказать сестре правду бесполезно; все предыдущие попытки рассыпались в пыль. Он просто верит в то, что время когда-нибудь настанет, и старается не удивляться тому, что на следующее утро она исчезает. Её отсутствие длится намного дольше обычного, и Максвелла захлестывают эмоции из прошлого, которым он поклялся никогда не давать выхода. Его улыбка больше похожа на оскал, глаза из-за бессонницы выглядят темнее обычного, а подчиненные просто стараются его не беспокоить. Он запирается в лаборатории - и то, что из её прозрачных стен виден кабинет Кейтлин, всего лишь совпадение - и работает над новым проектом с той одержимостью, что делает его лучшим. В том, что данные не сходятся, а испытания проваливаются, он винит брюнетку с грустными зелеными глазами. В этот раз в умении неожиданно появляться, Кейтлин превосходит саму себя. Он находит её истекающую кровью в комнате для тренировок, избитую, с тупой травмой головы и взглядом, который из последних сил цепляется за его лицо. Перед тем как потерять сознание, Кейтлин едва слышно шепчет его имя. Он не знает, как ему удается сохранять разум, впрочем, он вообще не уверен, что ему это удается. Ее едва-едва успевают спасти, не без помощи Кристины. Он не знает, откуда у нее взялись силы, для того, чтобы оперировать собственную сестру, но он просто не способен доверять кому-либо другому, когда дело касается Кейт, не способен противостоять Кристине, хотя знает, что она не должна заходить в операционную в принципе. Но ему плевать на врачебную этику. Ему вообще на все плевать. Хочется все крушить, разбивать на мелкие осколки и выть волком. Сдерживают друзья, которые собираются в больничном коридоре с пугающей быстротой. Кейт впадает в кому на две недели. Максвелл разбивает руки в кровь в тренажерном зале, лишь бы не сойти с ума. Ему плевать на то, что акции его компании упали из-за неожиданного исчезновения главы корпорации с радаров все ведающей журналистской братии. Ему плевать, что Адам и Джеймс морщатся от болезненных ударов и пытаются его успокоить. Он просто не знает, что будет делать, если она никогда не проснется. Она просыпается. Но другой. Кейтлин испуганно озирается по сторонам, не понимая, где находится. Она пытается встать, но не может: слишком крепко привязана к больничной кровати. Ее до ужаса пугает трубка для инвазивной вентиляции легких, торчащая из ее горла. Она не помнит Макса, не помнит отца, Кристину или даже того, кто она такая. Она не помнит вообще ничего, и Максу хочется разодрать ногти в кровь, лезть на стену и завыть от отчаяния. Вместо этого он забирает её на остров в Корто-Мальтезе, хотя ему говорят, что он сошел с ума. Может быть, это и правда, но он просто не может больше смотреть в её глаза без тех искр веселья, которые они делили только на двоих. Физически, Кейтлин восстанавливается быстро - у нее за плечами долгие годы тренировок, которых она даже не помнит, но с легкостью осваивает заново. Тяжелее с памятью. Кейтлин не хочет вспоминать. Она упряма в своем нежелании так же, как и во всем остальном: иногда, он едва удерживается от того, чтобы не убить ее. Он понимает, что скрывать правду от Кристины больше нет смысла. Он рассказывает ей абсолютно все о гибели их с Кейтлин матери, втайне ожидая того взрыва, которого Кейт так боялась. Взрыва, как ни странно, не происходит. Кристина лишь тихо называет сестру идиоткой и уходит, поблагодарив его за честность. На этом странности не заканчиваются. Он знает, что за расследование теперь взялась Кристина. Все усложняется тем, что у них нет никаких зацепок. Все зацепки в Кейтлин, которая так ничего и не вспомнила. То, что на жизнь Кристины покушаются, приводит Лорда в шок. Сосредоточившись на Кейтлин, он совсем забыл о том, что ее сестре тоже грозит опасность. Он летит с острова в Вашингтон практически не помня себя от ярости. Кристина выглядит лучше, чем он ожидал, даже силится улыбнуться, когда видит его. Ярость душит его, и на пути к дому он думает только о том, что должен добиться от Кейт информации. Решимость в его глазах пугает ее, и она нерешительно пятится в угол кабинета. Это злит его еще больше. Он загоняет ее в угол, практически вжимая в стену, требуя ответов. Он хватает ее за плечи, с трудом удерживаясь от желания хорошенько встряхнуть. Крик "Она мертва! Твоя сестра мертва!" набатом стучит у нее в голове, прорывая плотину. Он наблюдает за тем, как в ее глазах вспыхивают осознание и ужас. За секунду до того, как она заходится в крике отчаянья и боли, он раскаивается в своем поступке. Он не может видеть её такой. Максвелл подхватывает ее, когда у нее подкашиваются ноги, опускается вместе с ней на пол. Кейтлин трясет головой, судорожно дышит и что-то бормочет себе под нос. Он укачивает ее сидя на полу, успокаивает, просит прощения. Он признается, что солгал, но она сжимается еще сильнее, не верит ему, все глубже впадая в отчаянье. Она не сопротивляется, когда он подхватывает ее на руки, не сопротивляется, даже когда смутно осознает, что он сажает ее в машину. Ей просто все равно. Он снова пытается сказать, что соврал, что все кровавые подробности, которыми он снабдил свой рассказ, выдумка, но Кейтлин лишь трясет головой и воет в голос. Кейтлин лишь сгибается пополам, сжимая голову руками. Кейтлин рыдает нечеловеческим голосом, а Макс скрипит зубами и сжимает руки на руле, увеличивая скорость. Машина летит по ночному городу на такой скорости, что то, что они вписываются в поворот становится удачей. Подъездная дорожка к дому Бреннан скрипом и взметнувшейся пылью противится такому грубому обращению, но Максу все равно. Ему плевать на сопротивление Кейтлин, когда он вытаскивает её из машины. Дверь в дом тем более становится мелким препятствием, с первого удара слетая с петель. То, что в тот же миг, на него наставляют три пистолета, ему тоже не важно. - Какого... - Кристина замирает посреди прихожей - с рукой на перевязи и повязкой на лбу, закрепленной пластырем. Её голос действует на Кейтлин подобно пощечине: она отшатывается, замирает и перестает дышать. Взглянуть в сторону голоса она не решается. До тех пор, пока голос не зовет ее по имени: - Кейт?.. Макс ставит её прямо посреди коридора, продолжая поддерживать за талию, боясь, что она упадет. Она и падает, только в объятья сестры. Кристина действует молниеносно, будто по наитию: подхватывает Кейтлин на полпути здоровой рукой, словно забыв про боль во всем теле. Макс уверен, что она даже почти не чувствует боли. В тот момент, когда Кейтлин прорывает на облегченные рыдания, он облегченно вздыхает, кидает извиняющийся взгляд на дверь и следует с Джеймсом, Адамом и Джеком на кухню. Сестрам нужно побыть наедине. Кристина выходит из комнаты спустя полтора часа, окидывает взглядом новую дверь, которую только что установили, и приподнимает бровь. Адам и Джек испаряются мгновенно, Джеймс сжимает Лорду плечо – на удачу. Максвелл прекрасно понимает почему. - Что ты ей сказал, черт возьми? - она даже не садится, продолжает стоять над ним, сверля взглядом. - Я сказал, что ты умерла, - он говорит это своим обычным веселым тоном, чуть пожимая плечами, но на самом деле ему хочется поерзать на стуле, как первоклашке в кабинете директора. - Что ты сделал?! - У меня не было выбора. Она отказывалась вспоминать. Кристина хочет ему врезать, но понимает, что он сделал правильно и сдержанно кивает. В её глазах стоят слезы, но она упорно их сдерживает. - Она рассказала тебе все, - Макс не спрашивает. Утверждает. - Да, рассказала. Теперь у нас есть доказательства. Кейтлин появляется из спальни, когда объяснения входят в стадию необязательных, не смотрит ни на кого и направляется к выходу. Максвелл слышит, как она хлопает дверцей его так и не запертой машины. - Кажется, нам пора, - он морщится от предчувствия и ловит сочувствующий взгляд Адама и насмешливый Кристины. - Наверное, сегодня лучше не испытывать её терпение. Он поправляет пиджак, застегивает пуговицу, оттягивая момент столкновения с Кейтлин, но все же садится за руль. Кейт молчит все то время, что они едут до дома - упорно смотрит куда-то сквозь ветровое стекло, не удостаивая его даже быстрым взглядом. Он пытается улыбаться и включает радио. Веселая мелодия совсем не отвечает настроению в машине, но он упорно не выключает её. Это заставляет Кейтлин взглянуть на него. Ее глаза прошивают пулеметной очередью, но она не пытается выключить радио. Лишь снова отворачивается. В дом она тоже заходит первой, сразу направляясь в спальню. Она точно не знает, зачем. Максу ничего не остается, кроме как с легкой опаской последовать за ней. Он старается выглядеть расслабленным, но внутри готовится к самому страшному. Наверное, именно поэтому он не уворачивается от ее первого удара. Терпит он и второй, и третий, и следующую за ним череду болезненных ударов по корпусу. Терпит до тех пор, пока не падает на колени, практически согнувшись от боли пополам. Она падает рядом, упирается лбом ему в плечо и шепчет что-то о том, как его ненавидит. Он обнимает её, крепко прижимая к себе, баюкая, не разубеждая в том, что он действительно настолько плох - он достоин всех этих слов за ту боль, что причинил ей. Они забираются в кровать вдвоем прямо в одежде. Кейтлин ворчит пару минут, а потом с наслаждением устраивается у Максвелла на груди, утыкается носом во впадинку на шее и позволяет ему укутать их теплым одеялом. Он целует её в макушку, чувствуя, как выравнивается её дыхание, и замирает, когда она прижимается губами к месту прямо над сердцем. - Спасибо.