***
Дерек подвозит Стилински до небольшого дома, который тот снимает вот уже третий месяц. Останавливается возле белого заборчика, заглушает мотор и устало прикрывает глаза, прислушиваясь к звукам, чтобы газануть сразу же, как только послышится хлопок двери. Но ничего не происходит, и Дерек вынужден открыть глаза, поворачивая голову к сидящему рядом Стайлзу. Тот сидит в кресле так же, как сидел на твердой деревянной кушетке, пустым взглядом смотрит в лобовое стекло, а после вздыхает, слегка наклоняя голову в сторону и спрашивает: - Зайдешь? Дерек удивленно распахивает глаза, решает, что ему это привиделось - от недосыпа, начал спать на ходу. Но Стайлз все еще сидит рядом, поднимая на него взгляд и ожидая ответа. Дерек открывает рот, тут же закрывает его и просто кивает. - Славно.***
Наблюдать за разливающим по небольшим кружкам чай Стайлзом кажется немного странно. Его жесты мягкие и плавные, но сам он напряжен, как струна. Кажется, что еще чуть-чуть и порвется, издав при этом жуткий звук, который непременно бы резанул по ушам. Но Дерек не может отвести от него взгляда. Они впервые за три месяца снова оказываются вместе где-то, помимо церкви, и только сейчас он понимает, насколько же ему это необходимо. Хотя, к черту, он понял это еще тогда, когда Стайлз, рыдая и отводя взгляд в сторону, сказал, что не может находиться здесь. Хейл отчаянно растеряно смотрел ему вслед и не мог выдавить ни слова. Надо было остановить, наорать, встряхнуть его и, может, даже влепить пощечину, чтобы пришел в себя. Но кто бы это все сделал с самим Дереком... Он просто смотрел, как тот уходит, беря две набитых вещами сумки, и оседал на пол под звук ключа, закрывающего входную дверь на замок. Он провел сутки на том месте, смотря в пол, чувствуя, как откалывается еще одна часть его самого, и просто пытался дышать. Поэтому сейчас, делая глоток любимого чая Стилински, Дерек думает, что хватит. Но Стайлз начинает говорить первым: - Папа предложил мне вернуться к нему, - он рассматривает свои пальцы. - Ну, знаешь, на время было бы действительно неплохо вернуться туда. У меня ведь была довольно неплохая комната, а если сделать ремонт, то еще и... - Нет уж, - тихо произносит Дерек, сжимая аккуратную фарфоровую ручку чашки и рассматривая плавающий листок чая. - Что прости? - прерывается Стайлз, недоуменно рассматривая Хейла. - Я сказал, что ты никуда не поедешь, - повторяет Дерек, поднимая голову и сталкиваясь взглядом со Стилински. - И почему это, позволь узнать? - Потому что я твой муж, и ты вернешься домой, - Дерек говорит преувеличенно спокойно, не отводя взгляда и замечая, как в карих глазах Стилински что-то взрывается. - И какого черта я должен тебя слушаться, - он практически шипит, слегка прищуривая глаза. - И я в жизни туда не вернусь, это больше не мой дом, сам живи там, сам живи с этим, все делай сам, черт бы тебя побрал, Дерек! Убирайся отсюда! Стайлз вспыхивает, ощущая какую-то безумную ярость, которая раскаленным железом течет по его жилам, заставляя ненавидеть Дерека сейчас больше, чем когда-либо в жизни. - Это наш дом, Стайлз, - его голос дрожит, он напрягается всем телом, но старается говорить спокойно. - Я не смогу жить там один, как не смогу и разделить это все один, потому что нам обоим с этим жить, Стайлз, ведь мы... - Нет никаких мы, Дерек! - Стайлз кричит, разворачиваясь и кидая чашку в стенку, оставляя на ней мокрое пятно от чая. - Ты во всем виноват, ты! Ты убил ее! Ты убил нас!Ты Убил Нас
Дерек смотрит на Стайлза, и ему кажется, что он видит его впервые. Он встает на ноги, не сводя взгляда с замершего Стилински, который дышит очень шумно, пытаясь успокоиться, его глаза краснеют и слезятся, и он сжимает их, запрещая себе плакать. Дерек разворачивается, аккуратно оставляя чашку стоять на столе, медленно двигаясь, проходя в коридор. Каждое движение дается с трудом, будто ноги стали ватными, мягкими, а пол усеян какими-то гвоздями - и с каждым шагом они впиваются все сильнее. Он надевает ботинки, еле удерживая равновесие, наклоняясь вниз, чтобы зашнуровать их, потому что перед глазами плывёт. Хватается за стену, зажмуривая глаза на несколько секунд, но замечая дернувшегося было Стайлза. Берет в руки пальто и, не оборачиваясь, выходит, аккуратно закрывая за собой дверь. Без грохота, без шума, без слов, без эмоций и, кажется, что и без самого Дерека. Стайлз стоит все там же. Смотрит на дверь, переводит взгляд на стол, замечая свое отражение в недопитом чае Дерека, закрывает глаза и просто беззвучно плачет.***
- Привет, Джеки, - говорит Дерек, присаживаясь на холодную землю и держа в руках бутылку отвратительного виски, от одного вида которого его уже начинает мутить, но он делает еще один глоток. Морщится, закрывает глаза и откидывается на плетеный заборчик. - Видел сегодня твоего папу, он страшно зол на меня, знаешь. Наверное, ты тоже. И я понимаю, потому что, наверное, никто так не ненавидит меня, как я сам. Но я, знаешь, просто не знаю, что мне делать, потому что, черт, а что тут сделаешь?! Дерек истерически смеется, обводя руками пространство вокруг, расплескивая виски, капли которого попадают на пальто, но ему плевать. - Мне так плохо без тебя, Джеки, знаешь, так страшно, что вздохнуть нет сил. И Стайлз такой же. А вообще, кажется, что еще хуже. Он похудел, осунулся, побледнел, и больше не улыбается, представляешь, совсем никому не улыбается, наш Стайлз, господи, а виноват в этом я... Он молчит какое-то время, сглатывая комок в горле, и трет глаза, шмыгая носом. - Прости меня, я не приходил сюда неделю, потому что просто... Не мог, знаешь, руки тряслись при одной мысли, а тебе было ведь одиноко, да? Прости меня, пожалуйста. Я знаю, помню, что обещал никогда тебя не оставлять. И не сдержал обещания... Джеки, ты главное не бойся, слышишь? Я все равно буду с тобой, всегда, я просто буду рядом, буду приходить, чтобы не было тебе скучно, хотя ты там и не один, да? Там ведь и бабушка, и тетя твоя и вообще куча родственников, которые будут заботиться о тебе. Они будут делать то, чего не смог я... - А вообще, - он открывает глаза, рассматривая фотографию и проводя по холодному мрамору рукой. - Я так скучаю по тебе, знаешь! Просто невообразимо, я, я просто здесь вот, не могу понять, почему без тебя, потому что, ну как это без тебя, почему так, а?! Я не могу никуда спрятаться от этого, потому что это тоска - смертельная, всеобъемлющая тоска не отпускает меня! Я так хочу, чтобы ты был здесь, слышишь?! Он наклоняется еще ближе, опираясь лбом на холодный камень, шепчет и что-то в нем ломается окончательно. - Я убил тебя, Джеки, это я виноват, папа правильно сказал. Прости меня, пожалуйста. Прости, что твой отец тебя убил. Так не должно быть! Ты не должен был умереть, слышишь! Какого черта, почему ты, почему не я, почему не кто-либо еще! Почему вокруг все радуются и улыбаются, а ты умер, Джеки! Почему! Дерек орет, ударяя по мрамору со всей силой и разбивая костяшки в кровь. Он рыдает, как не рыдал никогда в жизни. Его трясет, все тело сковывает, будто ломает изнутри, из горла вырывается самый настоящий вой. Потому что в Дереке нет ничего человеческого, не осталось, исчезло ровно в тот момент, когда в них на полной скорости врезалась легковушка. Водитель умер, и Дерек считает, что это не честно - он сам должен был убить его! Должен был смотреть в его глаза, как бы тот скулил и просил простить его, и Дерек бы разорвал ему глотку, потому что нельзя простить за такое. Дерек скулит, лежа на сырой земле, как побитая собака. Скулит и не понимает, ну почему? Слышишь ты, сукин сын, там, наверху! За что, мать твою! Чтоб тебя! Почему не меня, почему его! Черт возьми! Чтоб вы все сдохли там еще раз! Дерек кричал и плакал, и никто был не в силах бы его остановить. Вернее мог бы, но только один человек. Но он считает его убийцей. Дерек кричит еще громче.***
Смотреть на этот дом было все равно, что на повторе слышать фразу, произнесенную врачом однажды:Ваш ребенок умер
Стайлз еле может стоять ровно, рассматривая резную украшенную калитку, ноги дрожат и немного подгибаются в коленях. Он сжимает кулаки, делает вдох и думает, что пора сделать хоть какой-то шаг - хотя бы в прямом смысле этого слова. И вот, он стоит перед дверью, держа в руке свои ключи и раздумывая, стоит ли открывать самому. В голове проносится мысль, какого черта он вообще снова сюда пришел, но он отгоняет ее куда подальше, потому что он знает ответ. Он здесь ради Дерека, ради своего мужа. Вчера позвонила Эрика - давняя знакомая, которая работала с Хейлом, исполняя роль его помощницы. Она часто бывала у них в гостях, неплохо общалась и со Стайлзом, поэтому логично, что у нее был номер его мобильника. Она спрашивала про Дерека. Почему тот не появлялся на работе уже неделю, почему не отвечает на звонки, и вообще, она волновалась и просила сделать хоть что-нибудь. Стайлз тогда представил себе, как что-то случилось с Дереком и упал в обморок под громкие возгласы из трубки. И вот он здесь, держит в руке ключи и все же жмет на звонок.***
Смотреть на Дерека... Страшно. Он не брился, зарос щетиной. Похоже пил, не просыхая, всю эту неделю, и Стайлз не уверен, ел ли тот хоть что-то. Он не знает, что сказать ему, когда спустя какое-то время Дерек открывает дверь. Стайлз мнется, все еще не знает, что сказать, кусая губу и сжимая пальцы, но Хейл ничего не спрашивает, лишь уходит в глубь дома, оставляя дверь открытой. Стайлз выдыхает и заходит вслед за ним.***
Стилински заставляет его есть, перед этим отправляя в душ. Дерек смотрит на него нечитаемым взглядом, не показывая ни одной эмоции, лишь заставляя содрогнуться от вида его синяков под глазами, и беспрекословно слушается, делая все, как он скажет. Моется ледяной водой, стоя под душем добрых сорок минут, пока Стайлз с визгами не закрывает кран, замечая посиневшие от холода губы Дерека. Жует приготовленный Стилински обед, смотря куда-то перед собой. И Стайлз не представляет, что делать. Ему кажется, что это не Дерек, потому что, как это. Хейл всегда был сильным, стойким, он держался до последнего, успокаивая Стайлза и держа его, пока он бился в истерике, ревя так, что даже Скотт - друг детства, который приехал к ним, как и остальные друзья, сбежал сразу же. И что теперь. Стайлз смотрит на своего мужа, а видит только серую тень от того, кто раньше был самой жизнью для него - той опорой, на которой все и строилось. Стилински потерял сына, и едва ли он сможет пережить это хоть когда-нибудь. Но если он потеряет мужа, то жизнь, в свою очередь, потеряет смысл.***
- Прости меня, - шепчет Стайлз, опускаясь перед Дереком, сидящем на диване, на колени. Хейл поднимает лицо, рассматривая Стилински, но молчит. - Ты не виноват, Дерек, - он продолжает еле слышно говорить, кладя руку на щеку Дереку. - Слышишь? Ни в чем не виноват, прости меня, пожалуйста. Дерек не произносит ни слова, лишь все так же смотрит на Стайлза, когда начинает плакать. - Я люблю тебя, - Стилински наклоняется, беря лицо Дерека в руки и невесомо прикасаясь губами к соленым следам. - Я не смогу без тебя, слышишь? Пожалуйста, Дерек. Ты не виноват...Ты Не Виноват
И Дерек ему верит.***
Они никогда не приезжали к Джеки вместе. Почему-то это казалось неправильным - каждый из них боялся. Вернее боялся Стайлз, а Дерек покорно кивал и внутренне умирал. Стилински держит своего мужа за руку, упорно шагая к небольшому заборчику и замирая возле него. Дерек выдыхает, нервно сжимая руку Стайлза. Тот сжимает ее в ответ, на секунду прикрывает глаза, улыбается и говорит: - Привет.