Мужская дружба

Как же низко я пал — распиваю спиртное на крыше школы среди ночи, а с кем? C Кендзи, с чудаком, строящим невероятно продуманные феминистские теории заговора. Мне его даже немного жаль, не просто же так он стал таким параноиком, верно? Или он таким родился? Я сделал большой глоток, чувствуя, как алкоголь горячей струей царапает горло. Кендзи снова говорил что-то о коварстве женщин, но я не слушал его, пребывая в тупом унынии. Он выхватил бутылку из моих рук и, кажется, возмутился на то, что осталось совсем немного. А что я мог поделать? Тупое уныние на то и тупое, чтобы пить и грустить. К моему удивлению, он не стал пить остатки, а посмотрел на меня (ну, наверное. сомневаюсь, что он меня видит) и начал говорить.  — Давай троллить женщин. Я не совсем понял этого выражения и сощурил глаза в пьяном недоумении.  — Рулить женщин? Чего?  — Троллить женщин. Троллить за женщин. Но нам надо начинать сейчас, пока я не потерял свою пьяную храбрость. При этом он дико размахивал руками, даже как-то безумно. Я отступил на шаг назад, чтобы мне случайно не попали в глаз. Что он имел в виду под потерей пьяной храбрости? Заставит меня участвовать в каких-то безумных приключениях? Он шагнул ко мне.  — Что с тобой? Не в настроении для любви? О, боже. Пожалуй, это тоже можно назвать безумным приключением, даже слишком безумным.  — Если честно… нет. Я сделал еще один шаг назад. Он сделал еще шаг вперед и чересчур близко наклонился ко мне. Настолько близко, что я уж надеялся увидеть за толстенными стеклами очков его глаза, но стекла просто непроницаемые.  — Что за черт, перестань ко мне прижиматься, мне это не нравится. Я соврал. Может, самую малость, конечно, но нравится.  — Как прижиматься? — он приподнял брови и прижался еще теснее. У меня уже не осталось со мнений в том, что он собирается меня поцеловать. Парень. Кендзи. В губы. Я почувствовал безысходность, но она хоть как-то разбавила мое уныние. Я зажмурился, будто готовясь получить по шее, но как раз удар и ждал меня — дужка очков больно врезалась мне в нос как раз в тот момент, как я почувствовал его дыхание на подбородке. Чертыхнувшись, я прижал руку к ушибленному носу и через некоторое время, когда боль почти утихла, открыл глаза и огляделся. Кендзи лежал на гравии, раскинув руки в стороны.  — А-а, черт, мужик… Мы неудачники… — он грустно и с хрипотцой протянул эти слова и тяжело вздохнул. «Мы»? Я нахмурился от немного оскорбительного обобщения и опустился на гравий рядом с Кендзи. Я отчего-то был разочарован. Скорее всего, от этой неудачной попытки поцелуя. Одна часть меня считала, что все еще хорошо обошлось, но другая воспринимала это как вызов. А что плохого в Кендзи? Ну и что, что он парень? Да, немного странный, но так ведь даже интереснее. Он резко вдохнул от неожиданности, когда я наклонился к нему и плавным движением снял очки.  — А?! Кто здесь?! — он тут же вскочил и стал нервно озираться.  — Господи, Кендзи, это я, Хисао! Проблемный парень, все-таки. Я положил руку на его плечо, и он, заозиравшись, все-таки повернулся в мою сторону и ухватился за мое запястье. Теперь я мог видеть его лицо без очков. У меня перехватило дыхание от такого Кендзи: под красивыми карими глазами были невероятных размеров синие, почти черные мешки, а взгляд выражал какую-то пьяную привязанность. Внутри у меня что-то переклинило, и я, очень, очень близко наклонившись к его лицу, затянул пьянчугу в поцелуй, прерывая его растерянное «чувак». Он не медля стал отвечать мне, хаотично, совсем не задумываясь и с некоторой жадностью. Во рту у него было обжигающе горячо и немного горьковато от виски, и этот жар был таким приятным, что я чуть ли не урчал. И, когда я оторвался, Кендзи издал какой-то пугающе соблазнительный звук вроде «ум», от которого у меня болезненно екнуло сердце. Я улыбнулся с долей вины, а он даже как-то коварно.  — Хе-хе. Мы затроллили женщин. Я рассмеялся, и мы с Кендзи снова уселись у стены и уставились в небо. Сердце все еще гулко стучало в моей груди. Кендзи был очень странным, но в тоже время таким несчастным, что мне самому становилось грустно от взгляда в его глаза.  — Мужская дружба крепче всего, правда, Хисао? — его голос болезненным эхом отдался в моем пьяном сознании, возвращая меня в реальность.  — Ага, — я мягко улыбнулся и подумал, что, может, не такой уж Кендзи странный.