вес

Смех - инертный великий вес. Голова кренится кормой на север. Мешается где-то в предгорье гор­ла слюнная кислая взвесь, язык абсолютно тугой и голый, на губу ложится землистый плевел, как свес. Хоть из рук ничего не взять, но и с неимущих мольба смывает крестьянскую скромность, тер­пенье-подать. И, точно маслом скользя, по плечам течёт крупный сахар пота. Кистям-чайкам виснуть, ввысь не взмывая, нельзя. Шея гнётся в дугу смугло, и суха щека, точно грудь базальта - неглаженый исстари грубый камень, сиротства давний илот, юдоль, не истоптанная ногами. У влюблённых зубы в лощёной смальте: чист глёт. Мажет блеском клыка эмаль по глазам стрем­глав, набело и слепо, лицо кроит по-самурайски остро. Ужасно плосок и мал послушной ладони рельефный остров - сохранится форма в руке, как слепок, сама. Я утюжу рукав земли, но она меня превращает в оттиск, тот жир кровяной запечатлевая, тот гладкий зреющий лик. С трудом остывает колен кривая, чуть в песок зарытая, словно потесь в мели. Я хочу навек, навсегда сохранить уступчивой хрупкость тела. Мне б встать легконогою, выварною там, где одна резеда. В смиренной, почтительной просьбе ноет гуттаперча челюсти, чтоб гудело: "Айда!".