Подарок с характером

Великий Высшекровка ненавидел праздники. Он не понимал их сути, потому как некому было объяснить, что же в них такого особенного и почему они так важны для прочих троллей. Ведь для самого Макары эти ночи практически ничем не отличались от остальных, разве что к ним добавлялась приторная горечь плохих воспоминаний. Когда-то давным-давно будущего правителя и тирана Альтернии бросил лусус и что иронично — как раз в преддверии Дня Накануне Двенадцатого Перигея. Старый Козел просто уплыл в бескрайнее море, а маленький наивный тролль ещё долго сидел на берегу и ждал, ждал, когда же «папа» вернется к нему с подарком. Или хотя бы просто возвратится. Но тот так больше никогда не показался. Зато ему на смену нагрянули недруги и насмешники. И в те далекие времена пляж превратился в суровую бойню. Именно тогда что-то сломалось в улыбчивом лохматом пареньке, наделив жгучей ненавистью к окружающим и напитав почти сверхъестественной силой. Раньше он верил в чудеса, которые его окружали плотным потоком удивительных вещей. А потом все цвета разом поблекли, будто истерлись, а в голове у него что-то щелкнуло, окрасив мир оттенками крови, и он стал тем, в кого ему было предназначено превратиться. После долгих сражений власть все же досталась Макаре, и в его владениях глупый праздник стал не в чести. Но Козерогу так и не удалось истребить духа Дня Накануне Двенадцатого Перигея, поэтому он раздражался и злился в это время намного сильнее обычного, что приводило к жесточайшим срывам. Но с той поры что-то изменилось. Сегодня Великий Высшекровка выгнал всех придворных, объявив, чтобы те отмечали своё «сраное торжество» где-нибудь в другом месте и желательно на другой планете, как соизволила это сделать Ее Снисхождение, отправившись в очередную экспедицию. Он предпочел провести самую «черную» ночь оборота в полном одиночестве, дабы никого не покалечить. Странно, не правда ли? Раньше он о таком даже не задумывался. Козерог просто хотел стать любимым, так как большую часть своей жизни был одинок. Нет, конечно, его всегда окружали тролли, даже в чрезмерном количестве, что вызывало неконтролируемое желание сократить их число, но Макара всегда оставался вне навязанной ему системы. Существовала ли вообще натура достаточно тонкая и чуткая, которая была бы способна узреть кристаллы душевной боли, обитающие за смрадными пеленами грима вечного клоуна? Но вот в ожидании праздника произошло нечто совершенно удивительное. Великий Высшекровка был очень удивлен, когда посреди его покоев вдруг возникла огромная коробка, задорно перевязанная бантом. Вроде секунду назад ее тут не было, и вот она появилась, будто из-под земли, да еще и в ореоле зелёного света и пламени. Неожиданно, не правда ли? Как такое вообще могло случиться? Козерог был шокирован и поражен чудом, свершившимся в реальности и буквально у него на глазах. Короб теперь самодовольно красовался в центре комнаты, будто существовал там всегда, а тот его только заметил. Даже издалека было слышно, как за тонкой стенкой картона что-то шевелилось — явно что-то живое. Но мудрый тролль не спешил приближаться к подозрительному предмету, наученный богатым опытом своих предшественников, которые сложили головы из-за своего излишнего любопытства. Он привык к тому, что в жестокой среде полной конкурентов, надо всегда быть начеку и не подставлять спину. Высшекровка даже не думал о мизерной возможности того, что его действительно искренне хотят поздравить. Для него было просто дико верить в подобную чепуху. Скорее уж бы он нарвался на самое идиотское покушение в истории Альтернии, чем предположил, что ему соблаговолили преподнести презент, который не взорвется на месте, после того, как его распакуют. Так как Макара остался во дворце без прислуги и подчиненных, ему пришлось делать черную работу самостоятельно и разбираться с проблемой собственноручно. Сначала Козерог вооружился кеглями, собираясь узнать — «какое рогатое чмо притаилось на его территории». Аромат, исходящий от предмета его тревог, оказался до боли знакомым, но его перебивал запах какого-то постороннего и опасного тролля. Наш герой караулил возле коробки с подарком где-то около часа, до тех пор пока из нее не стало доноситься подозрительное чавканье, от которого, и без того расшатанные нервы Высшекровки не выдержали. Можно было конечно раздавить жуткий предмет без суда и следствия, даже не открывая. Но… Козерог все-таки аккуратно развязал презент, и столь же осторожно приоткрыл крышку. Какая-то рыжевато-золотистая тень взметнулась над коробкой и Великий Высшекровка ощутил, как его губы вдруг обожгло легкое прикосновение, обдало точно раскаленным воздухом, слегка попахивающим ромом и горьким шоколадом. Все произошло очень быстро, даже слишком. В первую секунду Козерог от неожиданности даже забыл, как материться. Но потом взревел, когда силуэт отпрянул, задорно издав победный клич. — Сюююююр…, — радостно начало «оно». И в этот момент руки у Козерога как-то сами собой опустились, а кегля спланировала по инерции, не изменив троектории и угодив прямо в цель. Дубина была просто не в силах сопротивляться цепкой хватки гравитации. Правда в последний момент Высшекровка смог ее придержать и удар получился не очень сильным. — …приз, ебанный, — закончил фразу тролль, изумленно разглядывая, как красиво рухнул, получивший промеж глаз его… Эммм… Подарок? Несколько запоздало Высшекровка опознал в новоявленном потерпевшем своего старого знакомого — Призывателя. Из всех возможных ругательств, которыми можно было наградить наглого Тельца, на ум Козерогу пришло лишь два слова — «тентакля хитрожопая», но озвучить столь «страшное проклятие» у него даже язык не повернулся — смеющиеся мессии бы не оценили подобного рвения своего адепта. Разве что, если бы он присвоил этот эпитет своему оппоненту в качестве ласкового прозвища. Тут стоит немного отойти от повествования, чтобы кое-что объяснить. Отношения, что связывали огромного повелителя сухопутных альтерианцев и молодого повстанца, можно охарактеризовать, как неопределенные. Их нельзя было назвать только черными или алыми, скорее багровыми, ибо они состояли из ядреной смеси отвращения и взаимного влечения. Да, квадранты у троллей были строго ограничены в выборе — либо ненависть, либо жалость в любых оттенках спектра, и только у подростков в период полового созревания возникали колебания в выборе чувства к партнеру. Но наши герои в этом смысле отличились. Говорят, что Мученик со своей Ученицей переступили пределы обычных квадрантов. Примерно, то же самое вспыхнуло между бунтовщиком и узурпатором, ибо иного названия и объяснения тому сумасшествию, что их скрепляло, еще не придумали. Призыватель одновременно бесил Высшекровку, пленил и выводил его из вечного состояния злости, продиктованного самой природой. Также что-то цепляло самого Нитрама и тянуло его к суровому смехоубийце. Еще нужно добавить, что связь Козерога и Тельца была настолько тайной, что даже они сами не совсем понимали, что именно заставляло их так жаждать новой встречи друг с другом. Эта история трагично закончилась бы именно на этом душераздирающем моменте, если бы у Призывателя не было крепких костей и чертовски твердой черепушки, или если бы Макара выбрал кеглю побольше, как намеревался. Но… К пущей радости стороннего наблюдателя подобного казуса не произошло. Так что Козерог теперь имел слегка оглушенного Тельца и хотел его, за проявленную неучтивость, поиметь буквально. Вот чего-чего, а хорошенько проучить крылатого мутанта никогда бы не помешало. Даже просто напугать до усрачки, чтобы неповадно было выскакивать из ящиков и прочих темных углов. Поэтому и Высшекровка занялся разоблачением своей «игрушки» и избавлением ее от личной одежды, дабы надрать поджарый зад Призывателя за проявленную дерзость. Доисторический, почти забытый и низменный инстинкт размножения троллей нашептывал — воспользуйся возможностью, когда она так явно предоставляется. Раз стукнул своего избранника дубиной, то тащи его поскорее в улей, дабы предаться плотским утехам, пока тот не пришел в себя — очень древняя традиция, которая затерялась где-то на заре времен. Вы только представьте — даже в древней Альтернии ритуалы ухаживания были невероятно изящными и чрезвычайно увлекательными. И в основном они заключались в том, чтобы один индивид бежал чуточку медленней другого, дабы его можно было поймать и связать. Согласно забытой традиции, о которой даже не подозревали наши герои, тролль, оправившись от удара по кумполу, в случае, если будет удовлетворен качеством дубины и мастерством замаха «ухажера», должен немедленно проявить благосклонность ко всему, что может предложить его партнер. Например, провести вместе день, пытая какого-нибудь неудачника — хотя сейчас, конечно, это было не принято, по крайней мере, если существовала опасность быть пойманным с поличным. Так что когда-то раньше «троллиха» или «троллец» проводили юность в ожидании оглушительной оплеухи, чтобы всю оставшуюся жизнь потом провести в безоговорочном послушании, стряпая все то, что мейтсприт притаскивал в пещеру. Но к глубокому сожалению, что Нитрам, что Макара были приверженцами современности и в их сообществе давно забыли о понятии семьи. Вдобавок Высшекровка предпочитал всем видам проявления любви — страсть физическую, которая в основном предполагала, когда одно вставляется в другое… Да и Призыватель был не совсем обычным низшекровкой и потому вряд ли потерпел такого к себе отношения. Поэтому ни о какой дальнейшей идиллии вроде как разыгрывания сценария хозяин/раб даже речи не шло. Однако традиция есть традиция. Нитрам очнулся от непередаваемого ощущения, будто кто-то настойчиво стягивает с него штаны. А совсем он очухался в самом разгаре процесса поглаживания своего бедра, и первой его посетившей мыслью было — «Ох, епт, меня уже имеют?». А второй — «Показалось». Третьей — «Нет, не показалось». Затем его мысли, как перепуганные тараканы попрятались в закоулки разума и оставили своего хозяина пребывать наедине с большой проблемой в виде огромного тролля, который просто пока ощупывал свою жертву, ничего противозаконного не предпринимая. Подобное пробуждение по эффективности соперничало с обливанием ледяной водой. — Твою мать, лежи тихо, я тебе тут пульс как бы проверяю, — заверил свою «жертву» Макара, удостоверившись, что пациент жив и пребывает в шоке или контузии. Другой бы на месте Призывателя стал бы орать и сопротивляться, чем бы доставил дополнительное удовольствие тирану. Но Телец полностью осознав свое незавидное положение снизу, назло продолжал изображать из себя бревно с глазами и взирать на Козерога с легким любопытством натуралиста, обнаружившего перед собой какую-то интересную особь неизвестного вида. Гул в голове у Нитрама сменился злостью пополам с ехидством. — «Как бы» пульс выше проверяют. Знаешь, куколка — кеглей по голове… Это как-то дико, совсем не романтично. А как же прелюдия? Или я ее всю просрал? Скажи, она была прекрасной? Может, ты для меня повторишь те ласковые слова и комплименты, что осыпал мое слабое и совершенное тело? Гранд, ты что! Я же хотел поломаться! — Я могу помочь сломать твой гребанный позвоночник, если ты не заткнешься. Далее последовал яростный монолог Нитрама, который своей бравадой мог даже затмить альтерианское солнце. Мозговынос в исполнении бронзокровки получился просто отменным, а главное действенным. Макара про себя заметил, что Нитрам должен был сказать спасибо хотя бы за то, что пришел в себя до того, как ему что-нибудь куда-нибудь вставили, но вместо этого бунтовщик возмущался тем, что его неправильно уложили и вообще он должен быть сверху. А еще Высшекровка понял, что молчаливый и не сопротивляющийся Призыватель ему понравился намного больше, чем болтливый и назойливый. На этом стройные размышления Макары нарушил смачный хук в отвисшую челюсть — очень даже заслуженно. Довольно отрезвляющая техника ведения переговоров. Козерог в тот момент почувствовал себя в полной мере наебанным, даже без собственно участия в процессе иных частей тела кроме мозга. Великий Высшекровка бы  с легкостью отловил  Призывателя, но залюбовался тем, как изящно тот гарцует с приспущенными штанами в безопасное от щупалец место, откуда потом можно показывать неприличные жесты, которые в основном выражались во взаимодействии среднего пальца. — Совсем с хуя слетел?! Как ты вообще, блядь, тут оказался?! — вопрошал Высшекровный, будто бы ничего не произошло. И, между прочим, он удивлялся по праву. Замок Козерога в головокружительной стойке завис над страшным, глубиной в тысячу футов ущельем, по ложу которого катила ревущие потоки сумрачная река. Это строение, рожденное больной фантазией архитектора, было неприступным. Конечно, Телец имел парочку крыльев, но это совершенно не объясняло того, как он оказался запакован и доставлен прямо в нужную комнату. — Фью, — нарочито громко присвистнул Призыватель, приведя себя в порядок и удобно устроившись на каком-то подозрительном выступе статуи, что красовалась в покоях у Высшекровки. — Какая черная неблагодарность. Я столько времени угрохал на то, чтобы найти коробку, в которую бы поместились мои рога. А кто-то свою рожу воротит от моего несравненного общества. Бангаранг! — А если бы кроме меня кто-нибудь другой заглянул бы в гребанную коробку? — в свою очередь возмутился Козерог. — Ты здесь один и уже как пару лунных суток выгнал всю свою прислугу, — отбил подачу Нитрам. — У меня во дворце есть твои ебанные шпионы? — нахмурил густые брови Высшекровка. — Это секрет, гангстер. Считай, что мне помог старый друг. Я хотел тебя поздравить с Днем Накануне Двенадцатого Перигея. — Ну, раз так… Вали нахуй, я тебя не ждал, — вынес приговор высшекровка, понимая, что дискуссия зашла в тупик. Это был даже не приказ и не требование, а что-то вроде предсказания. — Не-а, мы к такому не приучены. Так что прости, куколка, но я побуду здесь, чтобы тебя немножко перевоспитать. Как бы принято, что этот вечер нужно проводить в компании своих мейтспритов или кисмезисов, а не тухнуть в полном унынии. Наверное, — браво начатая речь, как-то незаметно притихла на минорной ноте, будто Нитрам сам был уже не совсем уверен в своих словах. — И ты меня не убьешь, громила! Не посмеешь. Я тебе нужен. Да-да. Он был очень необходим. Поймать крылатого засранца, парящего под высокими сводами покоев, не представлялось возможным. Для этого нужен был очень большой сачок для бабочек. У Великого Высшекровки наличествовал огромный стратегический запас оружия, настолько бронебойного, что достаточно было одного залпа подобным инструментом, чтобы переломить глупому повстанцу шею. Но… Как заметил сам Телец, он был нужен Козерогу. Однако препирательства на словах и жестах не затянулись надолго — очень скоро крылатого мутанта отловили и с почестями вытолкали за дверь. А точнее через несколько дверей на улицу — суровый правитель был очень недоволен тем, что его добровольное уединение так грубо нарушили. И что более унизительно — ему отказали в доступе к телу, которое, по сути, было уже подарено. Оставалось еще пара часов до рассвета — этого было предостаточно, чтобы найти укрытие и переждать день. Однако имелось одно большое «НО». Снаружи было холодно, потому как выпал первый снег. На Альтернии редко погода менялась так резко, но сегодня выдался именно тот случай, когда температура опускается сразу на десяток градусов. Пейзаж на планете троллей в канун Двенадцатого Перигея даже при всем желании нельзя было описать, как очаровательную страну, с завороженными морозами деревьями, где каждая веточка присыпана ледяной пудрой. Зима здесь была короткой, но жестокой и бесцеремонной. Она олицетворяла собой врата в доисторический холод, что царил до сотворения мира. А тот район, где раскинулись владения Высшекровки, и вовсе оказался надежно погребен под сугробами, что выражались несколькими ярдами снежного покрова. Также тут теперь царили ленивые ветры, которым было невдомек, зачем нужно огибать тролльи тела, что встречаются на пути, когда можно пройти прямо сквозь них. Вот почему представление о зиме, как о красивейшем времени оборота было в высшей степени чуждо сознанию альтерианца. Но особых угрызений совести по этому поводу тиран не испытывал. Призыватель медленно обернулся, напоследок с укором посмотрев из-за собственного плеча на узурпатора. Это был патетический взгляд брошенного существа, оскорбленного в самых лучших и светлых чувствах. Так смотрит лусус, обиженный на своего подопечного за дурное поведение и способный своим видом растопить любую, даже черствую душу до состояния киселя. Но за множество прожитых оборотов Высшекровка не только научился укрощать свои чувства, он мог при необходимости обуздать и инстинкты. На него подобный фокус не должен был сработать. Когда в голове у Макары происходили жаркие баталии, физиономия гиганта сохраняла полнейшую окаменелость, застывшую в форме маски «смеющегося ужаса». Однако теперь же ему казалось, что его лицо буквально плавится под прицелом этих темных и ярких точно янтарь глаз. Из мрачных гротов сознания Козерога нахально вылезло чувство, на которое он раньше даже не тратил своего драгоценного времени и внимания. На поверхности глади его вечно бушующих эмоций показался острый плавник вины. В отличие от ярости и вероломства, она не являлась чем-то обыденным в существовании Главенствующего тролля. Это было что-то новое и слегка болезненное. Вина колола и зудела, точно незаживающая рана. Козерога терзали смутные сомнения. Похоже, он начинал влюбляться всерьез и по-настоящему. Симптомы «заболевания» были налицо. Наличествовали потные ладони, ощущение жара внизу живота, а в груди, будто кто-то устроил кузницу и бил по наковальне молотом. Но, что его еще сильнее ужасало, так это зарождающееся ощущение ответственности за того придурка, что по велению своей левой пятки, умудрился проникнуть в царство вселенской печали имени Высшекровного. Заметив на себе чужой взгляд, повстанец расправил плечи, выпрямил спину и выпятил грудь. Наполненный до краев чувством собственного достоинства, он, высоко вскинув голову, прошествовал по дорожке из каменных плиток, но ступив чуть дальше, просто провалился в сугроб сразу по колено. На этом торжественное отбывание восвояси для бронзокровки можно было считать законченным. Однако Призыватель оказался упрямей, чем какая-то там природная стихия. Нитрам высоко поднял руку и резко опустил ее вниз: — Ну, и отлично! Таки он был одет не по погоде и совсем не для того, чтобы разгуливать в метель. Он предпочел в эту ночь облачиться в штаны, футболку и жилет. Призыватель додумался, как можно организовать свое путешествие сквозь пространство и время, но не догадался прихватить с собой теплую одежду, ибо не ожидал, что его радостно выставят на мороз. Через окно высшекровка наблюдал, как нарушитель его спокойствия гордо удалятся в царство холода и метели, смешно поднимая ноги и перепрыгивая через сугробы. В такую пургу Телец не мог летать, а его отростки, которые именовались крыльями и вовсе свернулись за спиной в несчастный комок, что не добавляло позитива в его образ. Козерог глубоко вздохнул и прикрыл лицо ладонью. Но от этого жеста ничего не изменилось. Он по прежнему чувствовал затопившую его жалость… Неужели он все же его мейтсприт? Может же король передумать и изменить свое решение? Козерог выбрался наружу из своего обиталища, чтобы забрать продрогшее недоразумение, но тут же был умело и со вкусом обстрелян снежками. Повстанец категорически отказывался быть «помилованным» и громко потребовал контрибуцию в виде выпивки для согрева. Последовала еще одна короткая схватка, которая завершилась ничьей. То есть оба конкурента оказались почти наполовину присыпаны снегом. — У тебя можно тут подзаправиться или еще и голодовку сегодня объявишь? Тут еще прилагалась коробка с шоколадом и бутыль. Но я пока сидел и ждал, когда ты соизволишь проверить свой подарок, случайно все съел и выпил. Но этого не хватило, чтобы унять мою страстную натуру, — ржавокровка многозначительно подвигал бровями. — Ага, и блядь, ни гребанного грамма сожаления. Не знаю, где ты можешь тут пожрать. — Хей, ты типа, правда, что ли не в курсе, где у тебя находится кухня? Серьезно? Чел, ну ты и лох, — с тихим смехом, пригрозил пальцем Призыватель. Но чуть подумав, свой указующий перст все же спрятал за спину, решив, что если не обладаешь лишними конечностями. Нитрам, конечно, был слегка навеселе, но не настолько, чтобы лишиться чего-нибудь нужного и того, чего нельзя будет отрастить. Однако возможной вспышки гнева у Главного Высшекрового так и не последовало, чем он удивил сам себя. Вместо этого Макара повел Нитрама по извилистым коридорам через весь свой дворец. Ведомые запахом стряпни, тролли очень скоро оказались в просторном, жарком каменном мешке, который служил замку и скотобойней, и кухней одновременно. Козерог ведь с самого детства ни разу так и не спускался сюда и обладал чисто теоретическими познаниями в сфере готовки. Король и его кухня предпочитали не соприкасаться друг с другом без крайней нужды. Телец деловито пошарил по углам, сунул нос во все ящики, прежде чем обнаружил джекпот — вяленое мясо и немного вина. Через некоторое время наши герои уже сидели каждый по свою сторону длинного стола и смотрели друг на друга как кошкозвери. Эти существа могут выслеживать своего противника часами, а потом наблюдать за ним из темноты тропического леса, мысленно выполняя маневры, которые заставили бы любого шахматиста показаться себе импульсивным и тихо умереть от зависти. И все эти махинации дикие твари Альтернии использовали лишь для того, чтобы выбрать подходящий момент и вцепится сопернику в глотку. Тролли в этом смысле не сильно отличались от зверей. Призыватель сложил пальцы домиком и проницательно посмотрел поверх на них на Главного Высшекровку. Легкомыслие, скользившее в любом его движении, будто испарилось, уступив место холодности и расчетности опытного тактика. Он будто сканировал тролля перед собой, рассматривал под новым углом. Тем временем, в мозгу у Козерога, как сумасшедшие заработали, закрутились колесики совсем уж странных дум, которые, если выразить попроще, сводились к обыденному высказыванию — «какого хуя?». Взгляды двух троллей скрестились, точно клинки. Парни будто вознамерились заворожить друг друга одной силой мысли. Хотя Макаре загипнотизировать ржавокровку было проще простого, он вдруг почувствовал себя не в своей тарелке, будто его раздевают. Это было странно, даже очень, ибо он никогда раньше не стеснялся наготы, а теперь ему показалось, будто его разоблачают до самых костей и ему ничего не утаить от самодовольного взора низшекровки. Тут Призыватель неожиданно для оппонента применил свое секретное оружие. Его лицо вдруг озарила одна из фирменных улыбок героев со старинных гравюр. На здоровых, блестящих клыках мутанта отразился свет, точно в рекламе. Вот так — «бдзынь!» и звездочка. Высшекровный незаметно для себя оставил когтями глубокие борозды на столешнице, когда вскочил с мягкого сиденья своего роскошного кресла. — Издеваешься, гнусный засранец?! Твою мать, как ты посмел на меня ТАК смотреть! И ухмыляться, как… Как… — Как будто ты мне не безразличен? Призывателю всё больше и больше нравилось смущение, что распространял обычно хладнокровный и жестокий властитель всего наземного мира Альтернии. Это же так приятно — бередить собственную самооценку, насмехаясь над своим квадрантом, зная его уязвимые места. Но Высшекровный не собирался отступать. Козерог с каким-то гастрономическим, даже плотоядным интересом смерил оппонента взглядом: -Убью, — уведомил Макара выскочку. Он произнес это слово с утробным рычанием. Это был глубокий, первобытный звук, который тут же задел какую-то струнку в расовой памяти низшекровки и вызвал у него неудержимое желание залезть на дерево. Но самое страшное, что окружал его сейчас не лес, а ближайшим предметом, более-менее похожим на укрытие, был стол, под которым надолго не спрячешься. От лап высшекровки вообще нигде не схоронишься. Козерог добродушно, даже жизнерадостно оскалился своей жертве. Он ухмыльнулся, чтобы показать, что это он так весело и смешно шутит. По крайней мере, его губы предприняли отчаянную попытку изобразить красивый и изящный полумесяц. Но благодаря толстому слою грима и природному обаянию, в итоге получилось нечто жутковатое, чего он в принципе и добивался. О, да. Доставать своего квадранта было просто незабываемо. И игра эта была предназначена для двоих. Совладав с собой, Разбойник поддержал марку. — И я тебя убью, детка, — голос, произнесший эти слова, обладал дивным, раскатистым тембром, позволяющим ему журчать и искриться, тем более что окрашен он был в драгоценную палитру с преобладанием золотисто-коричневого отлива. Подобная фраза совсем не соответствовала тону и всё потому, что её озвучил бунтовщик. В течение последующей минуты хозяин замка и незваный гость привередливо, почти нескромно изучали друг друга, как профессионал профессионала. Что удивительно, высшекровка вынужден был уступить, хотя тут же заговорил с таким видом, словно вовсе не участвовал в безмолвном поединке: — Ты отвратителен, пиздюк. — А ты хоть один вечер можешь не притворяться, что тебе это нравится и между нами что-то есть? — хитро спросил Телец, все также буравя глазами своего спутника. — Нет, твою мать, — фыркнул Козерог. — Но это не значит, что мне не доставляет пиздатого удовольствия наблюдать за твоими потугами меня наебать. — Что и следовало доказать, бангаранг! Звучит, как тост, — усмехнулся повстанец, пропустив мимо ушей где-то половину речи оппонента, и поднял свой бокал. — За тебя, детка. И за то, что мне еще не единожды удастся тебя поставить на колени от имени всех угнетенных! Тут раздался громоподобный и раскатистый смех Макары, который эхом пробежал по пустым и холодным комнатам дворца и затерялся в заброшенных гостевых покоях. Тролль сам не понимал, почему он веселится, но он давно такого не испытывал — такого сладкого веселья, не подпорченного даже проблесками злости. Это было какое-то наваждение, от которого теснило в груди, и от которого на секунду проснулся внутренний, маленький Курлоз с наивным взглядом на мир. Может быть, оно и называется счастьем? Или может быть это почти забытое ожидание чуда? Детство давным прошло, но его отклик еще звучал именно в этом молодом бронзокровке, что сидел напротив. Где-то вдалеке пробили часы. И под этот перезвон Высшекровный произнес почти легендарную фразу, которую давно бы следовало заучить мелкому, крылатому выскочке, что имел наглость так фривольно себя вести:  — Мечтать не вредно. Мечтать, блядь, не вредно! Но я, твою мать, тебе разрешаю. — Как будто мне кто-то может приказать, — отрезал Призыватель, впрочем, выдул сразу половину содержимого своего бокала. — Как будто кто-то смеет меня ослушаться… Но гребанные Мессии! Похоже именно на него я сейчас смотрю… Прошло еще некоторое время. В тронном зале свободно гулял сквозняк, и царило запустение. Богатое кресло, украшенное бархатом и драгоценными камнями, пылилось в одиночестве. Библиотека также томилась без читателей, как и шикарная гостевая, которой было суждено пустовать вечно. Во дворце было множество комнат, но тролли переместились в самую маленькую, заставленную старым хламом. Но именно здесь, среди забытых реликвий оказалось уютно и достаточно тепло. Тут даже имелся настоящий камин с поленницей дров. Развести огонь не составило труда, также как, и найти парочку одеял, пропахших пылью, в которые можно было завернуться. Призыватель уселся у самого камина, протягивая ладони к весело потрескивающему пламени в попытке согреться. Бронзокровый парень в этот момент больше всего напоминал какое-то магическое существо, что по какому-то недоразумению вдруг попало в ловушку суровой реальности. Не было ему места в этом темном, полном жестокости мире. И тем более он явно не предназначался для такого существа, как Макара. Тем не менее, Большой тролль медленно переместился поближе к Призывателю. Он не мог устоять перед тем, чтобы не подышать кое-кому в затылок, намереваясь заняться чем-нибудь более интересным, чем обыкновенное любование. — Ах, ты засранец. Подлизываешься… Совести у тебя нет! И зубной щетки, судя по всему тоже, — ухмыльнулся повстанец, поблескивая клыками. — Надо было тебя там, блядь, и оставить. Может тогда, твой ебаный, грязный язык немного отмерз, — буркнул Козерог, отодвигаясь, так как настрой был опять испорчен. У низшекровок была просто потрясающая способность создавать что-то из ничего. Вот и теперь, Призыватель не отвлекался украшения комнаты. Его пыла хватило лишь на то, чтобы придать праздничный вид пространству диаметром в пять метров. Но и этого было более чем достаточно. К пущему своему удовлетворению Нитрам обнаружил поблизости каким-то чудом выжившее растение, которое коротало век в горшке, похожем на бочонок из-под фейго и оказалось достаточно высоким, чтобы быть украшенным на манер «Перигеевского деревца». В данный момент Призыватель с присущим ему вдохновением вырезал из листов бумаги снежинки. Стоп… Откуда он их вообще взял? В смысле не снежинки, а бумагу. На страницах, попавших ему в лапы, было что-то витиевато написано, а внизу стояла жирная печать, подтверждающая согласие Высшекровного. Неожиданная догадка заставила Козерога похолодеть и забыть иные прегрешения Тельца. — Мать твою, совсем с ума сошел?! Это же гребанные указы, которые мне надо было подписать! — А что? Это тебе очень важно? Что тут у нас? Приказ о казни? А это? Ой, прости, ты ведь думаешь, что грязнокровки не умеют читать, — нарочито удивленно посетовал Призыватель, продолжая свое черное дело, кромсая ножницами очередной пергамент. В его интонациях было столько сарказма, что казалось, он почти принял визуальную форму, расплываясь чернильным пятном прямо над головой у Тельца, создавая нечто нимба или тучи возмездия. — Поздравляю! Считай, что ты их всех помиловал. И вновь та самая легкая улыбка, от вида которой сердце Высшекровки готово было разорваться на сотню осколков. Но не ранее, чем Козерог равномерно и с чувством выполненного долга размажет этого выскочку по полу. — Идиот, — констатировал Нитрам. — Кретин, — не остался в долгу Макара. Далее последовал второй раунд тишины, в течение которого обе стороны, едва не приставив нос к носу, поедали друг дружку странным взглядом, однако не дружественность данного молчания была напряженнее, чем в предыдущем случае. Но период глухих, полных угроз реплик остался позади — накопившееся ранее агрессия постепенно испарилась, оставив после себя какую-то умиротворенность. Лицо Высшекровки разгладилось, а его глаза, что ранее пугали своим алым оттенком, приобрели нормальный окрас. Вероятность того, что хозяин замка не будет кидаться на своего мейтсприта-кисмезиса была крайне мала, но теперь она уже несла совершенно другой характер — сугубо личный и собственнический. Немногие знали, но охладить плотские и страстные устремления Козерога было способно лишь прямое попадание метеорита. Наконец тишина была вновь прервана. — И все же мне нравится мой ебаный подарок. — А ведь по правде я никому не принадлежу, детка. Ни тебе, ни кому-либо еще. И сегодня я подарил не тело, а свое доверие. А оно, знаешь ли, стоит намного дороже, чем оболочка из плоти. — Что, мать твою, пытаешься сказать этим? Когда ты — ебанный дегенерат, начинаешь так выражаться, то нехило пугаешь, блядь. Создается впечатление, что у тебя все же имеется какое-то подобие мозгов. Давай просто ебнемся еще разок и… — Нет, не сегодня, тыковка. Я сдал недавно ведро, так что не буду еще раз повторять этим вечером свой триумф. — Триумф, блядь. Лежал, как бревно и… — до Высшекровного вдруг дошел сокровенный смысл некоторой фразы, сказанной выше, и его челюсть со скрипом отвисла. — То есть, как это? Сдал гребанное ведро? — Ну, как все — дрону, — легкомысленно пожал плечами Телец, сохраняя напыщенную невозмутимость. — Кстати, разум у них почти как у лусусов, так что мне не составило труда заставить его доставить «посылку». — Ёб твою мать, так до сезона спаривания еще далеко, — никак не мог поверить в свое «счастье» будущего возможного отцовства Козерог. — Как-будто это нам когда-нибудь мешало, — пожалуй, несколько равнодушно заметил Телец, будто ранее он исчерпал запас своего радужного настроения. — Я его сам нашел — подкараулил на нейтральной территории и вручил ему ведро. Большого тролля вновь задушил смех. Давно он так искренне не веселился, а теперь всего за пару часов он просто изнывал от хорошего настроения. Он слишком живо представил, как суровый и брутальный Призыватель с ведром наперевес выслеживает солдата, ответственного за доставку генетического материала. — Да ты, пиздец, с ума сошел! А если бы тебя поймали? У тебя хоть на йоту имеется инстинкт самосохранения или ты специально нарываешься на неприятности из блядского выпендрежа? — Вау, ты реально забеспокоился о моей персоне? С тобой точно ничего не случилось? — расцвел Нитрам, подарив свой фирменный оскал. С заминкой Высшекровка осознал, что попался в хитро расставленную ловушку и, что теперь придется признать неоспоримый факт — ему действительно не все равно. Его теперь сильно заботит иной вопрос. — Но зачем? Зачем, твою мать тебе нужно сдавать ведро, когда ты в розыске? К чему этот тупой разговор? — Возможно, чтобы после меня что-то сохранилось. Представь себе сотни таких троллей как я, — Призыватель расплылся в довольной и мечтательной ухмылке. — С большой вероятностью такое потомство выбракуют. Если мои гребанные гены не будут преобладать. — Тебя одного и так слишком много, господин Громила. Они будут похожи на меня. Может быть мы их даже когда-нибудь встретим. Своих потомков все равно можно узнать. Хоть как-то. — Вероятность почти нулевая. Один гребанный шанс на миллион. — Но он обязательно сработает! Один шанс на миллион всегда выпадает, потому как такой редкий, что поверить в него невозможно. Но он случается… Из вредности. Точно так же как я. И опять тишина, которая заполняет собой все неудобные паузы. Возможно, Призывателю стоило признаться своему партнеру о том, что к нему уже несколько раз являлась Служанка и его срок в этом мире ограничен, оттуда и появилось его желание обзавестись потомством, которое бы продолжило его дело… И чем-то бы было похожим на Высшекровного. На его Макару. В подобные моменты и задумываешься о будущем, которого нет. На что вообще можно надеяться в таком жестоком мире, как Альтерния? В то, что это далеко не конец истории, а только лишь её маленькая часть. И стоит еще без страха смотреть в будущее, так как оно все равно наступит, без чьего либо участия. Двигаться дальше — это единственное, что порой остается, чтобы как можно больше успеть. — Ты гребанный мечтатель, — заметил Высшекровка. — Я реалист, — с гордостью подчеркнул Призыватель, скрещивая руки на груди и вскидывая рогатую голову. — Пизданутый какой-то реалист, который залез в коробку и послал себя в подарок через какого-то левого «доброжелателя», — ядовито напомнил Макара. — Зато это был реальный поступок настоящего героя, а не злобного тролля, который заперся в четырех стенах для «общего блага». Что от этого толку? — Да, твою мать, поступок героя, — подтвердил хозяин замка, ощерясь. — Героя, ебнутого на всю голову. Может я как раз из-за тебя и заперся. Мне глубоко плевать на какие-то там сраные порядки. Но… — Но? — Мать твою, — закончил глубокомысленную фразу Козерог. — А… Ну, да. Тебе того же. Кстати, а я даже кое-кого спас в этот вечер. — Да, блядь? И кого же? — Тебя. От тебя же самого, бангаранг. Это очень походило на разговор из сказки. Мол, не тушуйся старче, я тебе еще пригожусь. И не было в Призывателе ни капли чувства самосохранения, только лишь безрассудная дерзость. Во что он верит? В то, что точно сегодня не умрет. Произошел такой неожиданный когнитивный диссонанс, который как раз был подобен удару дубины по неприкрытому черепу. Главный Высшекровка не знал — хохотать ли ему как безумному или же озаботиться рассудком своего драгоценного… Недруга? Игрушки? Соперника? Чем вообще может для него являться тролль, который может одновременно так бесить и исцелять своим безмерным энтузиазмом и вечной тягой к жизни. Все гораздо сложнее. Телец был куда большим для Козерога, чем это казалось на первый взгляд. Пусть Макара не указывал своего настоящего квадранта, но ведь он никогда бы не стал так страстно и слепо тянуться к пустышке. Было что-то магическое в том, как низшекровка порой неотрывно и бесстрашно смотрел в глаза смехоубийце, словно при этом свершалось какое-то таинство, и будто бы жалкий мутант в какой-то момент начинал понимать все чувства Козерога. Как если бы он мог видеть его несладкое детство или мог сказать одним только взором — «Я спасу тебя. Ты мне нравишься и можешь измениться ради меня. Я верю в это. Хоть и знаю, что ты огромная и вредная задница». Он прекрасно понимал, что Призыватель ему был более интересен, когда оставался живым и целым. Ибо в повстанце горел тот яркий огонек надежды, которого так не хватало высокородному троллю. Телец заражал своей инициативой, внутренним жаром и одержимостью, желанием жить, дышать, чувствовать и любить. Было в нем что-то такое, что заставляло самого Козерога «заболевать» той обреченной страстью, терпеть бесконечные подколы и придирки, ложь и даже неповиновение. Нет, приручить Призывателя было также невозможно, как усмирить бурю в стакане. Но.. Как же было занимательно наблюдать за тем, что этот маленький, крылатый вихрь предпримет в следующую секунду. В мутанте будто бы имелся переключатель, который заставлял его творить забавные несуразности. Вроде только сейчас он думал о чем-то грустном, а теперь постарался обнять ершистого парня, что было довольно-таки небезопасным занятием. Однако тонкие, но сильные руки легли на талию Козерога. — Как-то не впечатляет, блядь. Я ожидал чего-то большего, чем объятия, — напыжился Макара. — Теперь этот канун Дня Двенадцатого Перигея только твой и мой. Тебе нужно что-то еще? — осклабился бронзокровый тролль. — Но завтра придут ебнутые придворные и тебе придется пробираться через потайной ход, — уведомил его клоун. — Эм... До того, как наступит завтра еще целая жизнь. И ты её действительно хочешь провести именно так? Или же просто доверишься мне и окунешься в атмосферу праздника? — Ты серьезно? Я, твою мать, не умею, — наконец признался правитель Альтернии. — Но не поздно научиться? — ответил вопросом на вопрос Нитрам, придвигаясь ближе и заглядывая в лицо собеседника. – Хей, здоровяк. Я тебя вижу. — А я тебя, пиздюк мелкий. Но, что, блядь, мне подарить тебе в ответ? — Подари мне время, проведенное с тобой. Чтобы я его хорошенько запомнил. И подари мне себя. — Твою мать, а много тебе не будет? — Нет, куколка. И даже ничего не слипнется. Поцелуй, который затем последовал, стал самым долгим и страстным за всю историю любовных утех. Время — весьма субъективное понятие. Обороты ученичества и скитаний для Макары обернулись вечностью, тогда как часы, проведенные вместе с Призывателем показались ему считанными минутами. Но небеса будто сжалились над влюбленными и секунды, как мармеладки, стали растягиваться, заполняясь наслаждением. Жизнь не измеряется количеством вздохов. Она состоит из доброго внимания и хороших дел, которые преподносишь тому, кто тебе очень нравится. Серый утренний свет, окатив пейзаж, захлестнул зубчатые бастионы замка, хлынул в сторожевую башню и тщетно старался проникнуть сквозь наглухо закрытые ставни верхних покоев, туда, где ещё сохранялась гармония парочки троллей, которая наконец-то пришла к какому-то подобию перемирия. За окнами незаметно наступил день. И это был лучший День Накануне Двенадцатого Перигея для Главного Высшекровки в компании Призывателя. И главное — далеко не последний. Чего еще можно желать правителю всех сухопутных Альтернии? У него и так в лапах оказался лучший подарок, который вообще когда-либо существовал во всем мире парадоксов. И совершенно не важно, что тот презент оказался с характером. Потому что так… Так гораздо интереснее.