Яркий свет

Пит впускает в лёгкие рак, закрывает глаза, и позволяет ему вырваться с выдохом через нос. Он делает вид, что всё под контролем — он представляет, что всё под контролем. Прильнув к стене фургона, здесь, посреди бесконечного рассвета, он позволяет себе сделать вид, будто он на самом деле протагонист своей жизни, главный герой своей истории. Будто он не готовый вонзить нож в спину сайдкик, не плохой парень, не предатель всего хорошего, что есть в этом мире, не постыдный плевок в лицо добра. Даже если бы Пит не был к этому моменту куском дерьма, он всё равно был бы чем-то совершенно незначительным. Вот список того, чего в нём есть необычного: он альбинос. Это всё. Он достиг дна. Он не был хоть каким-никаких гением, не был громилой, не был наделённым особыми супер-силами. У него и цели-то в жизни не было. Он просто… ну, он просто был. Если бы не Билли, Пит в этом точно уверен, он был бы просто ещё одним, быть может, чуть более заметным лицом в толпе безымянных людей, которые наводняют улицы в фильмах, таким, которых даже в титрах не указывают, а если и указывают, то одним большим скопом имён, стирающим всю индивидуальность точно так же, как сама толпа. Это пугало его больше, чем что бы то ни было — перспектива быть незначительным. Иногда ему казалось, что единственной причиной, почему ему так не плевать на Билли, было то, что Билли не плевать на него. Не открывая глаз, Пит опускает голову. Он чувствует прикосновения лучей солнца, несущих с собой обещание всего самого наилучшего и всего того, что сожжёт его лицо ко всем чертям. Пит делает вид, будто ему всё равно, будто вовсе это и не важно, что его кожа покроется волдырями, начнёт слезать и шелушиться через каких-то тридцать минут. Пит горько усмехается, делает глубокую затяжку и держит дым внутри, мельком глядя на горящее розовым зарево, судорожно цепляющееся на линию горизонта. Эгоист — он эгоистично смотрит на солнце, он эгоистично остаётся с Билли, и, если бы только Билли мог касаться его кожи так, как касается его кожи солнце, вот тогда можно было бы начать говорить о чём-то серьёзном. Жадность и эгоизм всегда идут рука об руку, а Пит всегда был жаден до денег. С самого начала, ещё когда обманом зарабатывал на мальчишке, разъезжая с ним на мопеде и обещая отвезти к «герою», который был на самом деле последним мудаком. И сейчас он остался таким же, тратя деньги на всякую ерунду и сидя в гостиной, пока Билли вкалывает за двоих. А Билли — Билли пожертвовал вещами, о которых даже не помнит, и всё ради того, чтобы Пит мог не чувствовать себя куском биологического мусора каждый день. Пит мягко усмехается и выдыхает дым. Билли. Билли и всё то дерьмо, через которое Пит заставил его пройти. Пацан мог бы попасть в МИТ*, если бы Пит не ворвался в его жизнь и не испоганил её нахер — так же, как Пит поганит нахер всё на свете. Можно было бы винить в этом кокаин, винить людей, которые вдруг начали находить его привлекательным, можно было бы винить в этом деньги — он испортил парнишке жизнь быстрее, чем Гитлер успел бы продать свою бабулю перекупщику под мостом за пятак. А Билли даже не знает, Билли даже не помнит, что это из-за Пита он связался с OSI, из-за Пита у него нет ёбаной руки. И ведь пацан был прав. Гидроцефаличную голову нельзя спрятать под тональным кремом. Так что да, как-то вот так: Пит эгоистичный, Пит жадный, Пит эмоционально недоразвит. А потом ещё были наркотики, даже от кокаина его спас Билли. Он использует Билли, он пожирает его полностью до последнего кусочка. Он кормится благородством Билли, как какой-нибудь дрессировщик на шоу фриков, раз за разом прикидываясь, будто вся срань не тянет их обоих дальше ко дну. Нет, может не шоу фриков, он не имеет права так говорить. Билли не фрик, нет, он… Пит трясёт головой и медленно выпускает наружу дым. Солнце почти поднялось, и ему правда стоит пойти внутрь прямо сейчас, если он ещё знает, что для него лучше, он просто… На самом деле, он не знает, что лучше. Он чувствует внутри это нарастающее напряжение, когда делает вид, будто Билли ему что-то должен, всё ради того, чтобы он никогда не узнал, что это Пит одним лёгким пинком отправил его в самое пекло. Билли бы его возненавидел: каким бы благородным он ни был, ни один нормальный человек не простит кого-то, кто разрушил всю его жизнь. Он не мог простить, каждый раз, когда он вспоминал, он смотрел на Пита этим своим взглядом, этим да как ты мог-взглядом, этим я думал, ты мой друг-взглядом. Пит делает глубокий вдох, бросает сигарету на землю и втаптывает окурок в песок подошвой ботинка. Он щурит глаза, когда по ним ударяет солнечный свет, шипит и оборачивается к двери. Внутри всё пропахло гнилым запахом неудач, Пит мягко улыбается ему. Он и правда злодей, не так ли? Он снова ведёт себя эгоистично, цепляется за Билли, словно хоть немного заслужил такого друга, как он. Пит скидывает с себя ботинки и идёт к огороженным тонкой дверью матрасам в задней части фургона. Бесшумно, Пит приоткрывает дверь и заглядывает внутрь. Билли может запросто сойти за ребёнка, если смотреть на него издалека, но, когда он спит, возраст проступает на его лице до дрожи отчётливо. Все морщины, и все непослушно торчащие пряди волос, отказывающиеся лежать смирно, будто не в состоянии принять то, что молодость давно ушла. Пит облизывает высохшие губы и, открыв дверь до конца, прислоняется к косяку. Он глубоко вдыхает и делает вид, что это вовсе не охуеть как стрёмно — наблюдать за своим, кем ему там Билли приходится, во сне. Пит моргает, кивает самому себе без какой-либо видимой причины и возвращается на кухню. Пит кривит губы, открывает холодильник и достаёт оттуда яйца, срок годности которых, скорее всего, уже слегка истёк, и огрызок буханки хлеба, что они берегли на тот случай, когда Пит в очередной раз спустит все деньги на видеоигры. Он включает плиту и начитает делать завтрак, снова делая вид — на этот раз, что, если он сделает для Билли идеальную яичницу, это каким-то мистическим образом исправит вообще всё. Но злодеи, с ними такая штука, в конце концов, они никогда не получают того, чего хотят. Вне зависимости от того, как храбро они сражаются с восходящим солнцем, и насколько идеально прожарена их яичница. Не когда они делают это из-за чувства вины перед ребёнком, которого утянули с собой на самое днище, не когда они живут в фургоне, которого не заслуживают, за счёт друга, которого не должно было быть. Пит бросает взгляд на открытую дверь и улыбается. Он слышит, как Билли шуршит одеялом: если у парня и есть какая супер-способность, то способность чуять еду. Он смотрит, как человек с пропорциями ребёнка и тяжестью всего мира на плечах выходит из спальни и машет ему рукой так, словно Пит этого заслужил. * МИТ — Массачусетский технологический институт