Purity

«Добро, чистота, ты чувствуешь их запах, словно карамель на яблоке.» Она права. Слишком чистый. Будь он хоть немного иным, Маллос не рвался бы так сильно заполучить его. Вывалять в грязи, уничтожить эту чистоту, стереть ее с лица земли. А он всего-то человек, мальчишка по сравнению с ним самим, и все же именно он лишил темнейшего из всех адских созданий покоя и сна. О, у Маллоса богатая фантазия, он изобретательнее любого из демонов. Он мог бы многое сделать с человеком. Раскаленное железо — запах плоти, в которую оно вплавляется, медленно, глубоко, оставляет черные обугленные следы. Или тиски, в которых так легко ломаются пальцы… У Бессмертного красивые руки. Тем слаще будет слышать хруст, может быть, у него даже лопнет кожа, или ее прорвут белые тонкие осколки. Стальная проволока, не толще паутины и острее бритвы, она так красиво врезается в скрученные ею запястья. Он всего лишь человек, этот Бессмертный, и он будет кричать, когда тончайшая нить рассечет его кожу, обнажая мышцы, не спеша пройдет сквозь их волокна, и по его рукам потечет кровь. Он будет кричать, подвешенный на крючьях и цепях. Он будет кричать, когда тонкие иглы вопьются в его глаза, прокалывая оболочку, глубокий черный колодец зрачка, зеленовато-ореховую радужку… Он всего лишь человек. Маллос жесток, изобретателен, он многое видел и многое знает. Пытками можно сломить, изувечить, превратить в ничто, в руину. Но ими нельзя лишить той чистоты, которой несет от Бессмертного так, что у демона сводит челюсти. Если бы можно было ободрать ее, словно кожуру с апельсина, Маллос давно бы сделал это, но он не в силах. И он старается держаться от Бессмертного подальше, чтобы эта чистота не налипла на него самого, как та самая карамель с яблока. Пытками можно сломить плоть. Всего лишь. Только лишь…