Быть героем

В пятнадцать лет юность в самом разгаре, и как-то совсем не до набожности. Да и веры недостает, а идеалом видится вовсе не какой-то метафорический мужик, создавший мир за семь дней. Парень с понятными увлечениями и простыми желаниями — вот кто значится в графе «кумир». По крайней мере, у Джимми было именно так. Он фанател от комиксов про Джона Константина и мечтал стать таким, как он. Запретное манило. Ведь в семье у Джимми было не принято курить, пить, когда вздумается, и уж тем более сквернословить. Членам семьи Джимми виделся паршивой овцой, но сам он считал себя достойным славы героя. Годы идут, и в двадцать три обесцвечивать волосы, подражая герою любимого комикса, вроде как несолидно. Да и для чтения комиксов возраст уже, мягко говоря, не тот. Пора выбирать новые идеалы и примеры для подражания. Джимми смирился с тем, что его увлечение Константином активно осуждается и порицается со стороны, и перестал распространяться на эту тему. Для всех он теперь выглядел остепенившимся, наконец повзрослевшим. Только вот с бежевым плащом он расстаться не захотел. Впрочем, ему простили эту причуду. Когда все вокруг приседают на уши с призывом найти подходящую партию и обзавестись семьей, невольно начинаешь проклинать свой провинциальный городок, в котором все друг друга знают, в котором все «одна большая семья», женишься на первой попавшейся «достойной» девушке и уезжаешь вместе с ней куда подальше от любопытных соседей со всеми их дельными советами. Первым, что Джимми сложил в свой чемодан, когда собирался переезжать с новоиспеченной женой в Понтиак, стала его коллекция комиксов. Сначала он и плащ хотел отправить туда же, но потом передумал и надел его вместо куртки. В двадцать шесть уже есть все: работа, собака, ребенок и друзья-соседи, с которыми по праздникам делаешь барбекю на заднем дворе. Все, как у людей. Родители Джимми могли бы им гордиться. По крайней мере, он теперь походил на ответственного главу семейства, а не на желчного отщепенца, не желавшего ничего слушать и мириться с чужим мнением. Джимми убеждал себя, что он искренне наслаждается происходящим, что он доволен жизнью и счастлив. Амелии даже удалось уговорить его перестать носить дурацкий бежевый плащ. И бросить курить — хотя бы ради ребенка. Джимми согласился. От образа Константина у него остался только строгий костюм да свободно болтающийся галстук. В тридцать один жизнь внезапно взмывает ввысь и после со свистом падает вниз. Перспектива сойти с ума кажется даже заманчивой. Все то, к чему Джимми привык, в одночасье перестало существовать. Его мать умерла незадолго до собственного дня рождения — врачи сказали, не выдержало сердце. Любимую собаку сбил пьяный автомобилист. Сам Джимми попал под сокращение на работе. У дочери начались проблемы в школе, а у Джимми — в семье. Чтобы забыться, он все время пил, снова начал курить и достал из «тайника» потрепанный бежевый плащ. Поначалу он надеялся, Константин вернет в его жизнь хоть какой-то смысл, но в итоге понял, что он и есть Константин — в постоянной депрессии, пьяный, озлобленный. Антигерой. Решив, что он должен это исправить, Джимми не придумал ничего лучше, как уйти ночью из дома, чтобы бороться с преступностью на улицах города. Утром его жене позвонили и сказали, что Джимми в больнице. После нескольких часов, проведенных в борьбе за жизнь, состояние удалось стабилизировать, и теперь Джимми можно было навестить. Амелия приехала вместе с дочерью, чтобы сказать, что с нее достаточно, что она устала и хочет уйти. Все время, проведенное в больнице до выписки, а потом в клинике на реабилитации, Джимми молился. Он все еще не был набожным и не слишком верил, но ему требовалась помощь, и он, как и многие другие, просил ее у Бога. Больше не к кому было обратиться. Наверно, Джимми был по-настоящему искренен, иначе как еще объяснить то, что чудо все-таки произошло. Жена простила его, почти сразу нашлась неплохая работа, соседи снова стали его уважать, у дочери в школе все наладилось. Жизнь постепенно приобрела яркие краски, а Джимми неустанно благодарил Бога за все, что тот для него сделал. В тридцать шесть ценна стабильность и ничего не хочется терять. В тридцать шесть быть сумасшедшим совсем не здорово. Джимми старался изо всех сил искупить свои прошлые грехи, истово их замаливал и соблюдал заповеди и предписания вовсе не потому, что так было нужно абстрактному кому-то, а потому, что считал это правильным. Амелия смирилась, что на смену предыдущему комиксному помешательству пришло такое отчаянное боголюбие. Она и сама была верующей, поэтому в какой-то мере даже испытала облегчение от того, что ее муж стал ближе к Всевышнему. Но когда она, вернувшись домой, увидела Джимми стоящим у плиты и держащим руку в кастрюле с кипящей водой, ее терпению пришел конец. И сколько бы Джимми не убеждал, что с ним говорил ангел, что его выбрали для важной миссии, что это все воля Божья, Амелия ничего не хотела слушать. — Я думала, мы с дочерью — самое важное для тебя, — произнесла она со слезами на глазах и тут же выдвинула ультиматум. — Если ты не примешь таблетки и не обратишься за помощью, то утром я отвезу Клэр к маме. Джимми был в смятении, он не знал, что выбрать: благословение господне или семью. Оставшись в одиночестве, он попытался взвесить все «за» и «против» и принять верное решение. Он вспомнил слова Кастиэля, о которых не рассказал жене. Ангел утверждал, что с его помощью Джимми сможет стать тем, кем он всегда мечтал, сможет помогать людям, сможет охотиться на сверхъестественных тварей и изгонять демонов, сможет быть героем. Ведь на самом деле быть героем — у него в крови. Вздохнув, Джимми спустился в подвал, достал из своего «тайника», в который давно уже не заглядывал, строгий костюм, белую сорочку, туфли и синий галстук. Переодевшись, он снял с вешалки в прихожей бежевый плащ, накинул его на плечи и вышел на крыльцо. Он позвал Кастиэля и сказал ему «да» в обмен на обещание, что с Амелией и Клэр все будет хорошо. Если бы Джимми знал, что его ждет, он бы непременно отказался. Но он не знал и был полон надежд и веры в то, что сможет изменить мир, словно ему снова было пятнадцать.