Проклятый 33-й

Я боролся со смертью. Это самая скучная борьба, какую только можно себе представить. Джозеф Конрад, «Сердце тьмы»

Крис знал, что рано или поздно это произойдёт. Его оглушат, как в поганом боевике, отнимут оружие и посадят в клетку. А потом будут бить до тех пор, пока он не забудет собственное имя. На войне такое случалось сплошь и рядом. Крис понимал это, когда почти двадцать лет назад давал присягу. Смерть плелась за ним следом с тех самых пор, как он, ещё совсем мальчишкой, попал в Персидский залив зимой девяносто первого. Не успеешь среагировать быстрее врага — и ты труп. Замешкаешься, дашь слабину — попадёшь на растерзание шакалам, которые сначала выбьют из тебя всё дерьмо, а после перережут горло и в пластиковом пакете подбросят командиру. Однажды Крис дал себе слово, что скорее сунет в рот дуло автомата и нажмёт на спусковой крючок, чем попадёт в плен. Но в Кабуле у него забрали автомат. И не спросили, хочет он умереть или нет. Крис просто защищал своего командира. Ценой собственной свободы и жизни. * * * Его связали. Притащили в лагерь. По дороге он пару раз обблевал форму — жара и сотрясение сыграли свою роль. Допрашивали сперва по-хорошему — даже дали сделать пару глотков воды, — обещали отпустить, если Крис выдаст капитана. Крис понимал, что умрёт в любом случае. Он знал, что талибы подразумевали под фразой «отпустить» — пулю в затылок. А пока он жив — до Вескера и остальных парней из отряда не доберутся. Крис согласен был сдохнуть трижды, но с честью и достоинством, а не с клеймом предателя на лбу. Если сталкиваешься со смертью каждый день, умирать не страшно. Страшно надеяться, что за тобой кто-нибудь придёт. Все последующие дни Криса били, пытали, мучили жаждой, голодом и бессонницей, угрожали ослепить. — Лейтенант Крис Редфилд, — отвечал Крис по уставу, — личный номер 5974881. И всё начиналось сначала. Жара стояла невыносимая. Его выводили на солнце, голого по пояс, избитого, и бросали на раскалённый песок. Перед тем, как он терял сознание, ему чудилось всякое. Крис видел заплаканное лицо Клэр, она сидела рядом и гладила его по слипшимся от грязи и крови волосам. Он то проваливался в небытие, то выныривал на поверхность, жадно хватая ртом воздух. * * * — Есть что-то, чего бы тебе хотелось прямо сейчас? — спросил как-то Вескер. Они сидели на бронетранспортере и курили, вдалеке догорал закат. — Хочу домой, — усмехнулся Крис, выдыхая дым носом. Это была их первая неделя в Ираке; Криса подташнивало от местного климата и дерьмового пайка. Через четыре дня их отряд расстреляли на дороге, Крис словил пулю в плечо и лежал рядом с взорванным БТРом в луже крови. Вескер накрыл его собой — лицо в грязи, щека распорота осколком мины. Совсем рядом говорили на чужом языке и добивали выживших выстрелом в голову. — Дёргай чеку на счёт три, — шепнул Вескер. Две гранаты против четверых человек — он различал голоса и насчитал четыре пары ног — не так уж плохо. Второго шанса у них всё равно не было. — Раз... Два... Три. * * * Крис думал, что это конец. Надеялся, что больше никогда не откроет глаза. Но наступала очередная ночь, он лежал в яме; лицо, руки и торс жгло огнём. На коже вздулись волдыри. Где-то высоко над головой плясали пьяные звёзды — или это у Криса кружилась голова? Он попробовал облизать потрескавшиеся губы, но язык был сухим и шершавым. Утром ему дали воды. Снова задавали тот же вопрос. Про капитана и его людей. — Лейтенант Крис Редфилд, — хрипел Крис, пока его били дубинками, — личный номер... 5974881. В перерывах между пытками и побоями он пытался вспомнить, было ли в его жизни что-нибудь ещё, кроме боли. Солнце нещадно палило. Ожоги болели. Он почти сошёл с ума, почти отчаялся. — Лейтенант Крис Редфилд, — шептал Крис беззвучно. Чьё это было имя и звание? Его? Или кого-то другого? — ...личный номер 5974881. Он больше не вспоминал сестру. Забыл о том, что у него вообще когда-то была сестра. Забыл всех. Иногда над ним нависало знакомое лицо: тонкие губы, высокие скулы, светлые волосы. Солнечные очки. Это было его воспоминание, а может, кого-то другого: вечер, лагерь, они сидят у костра, чистят оружие, хохочут. Человек в очках говорил с Крисом, прежде чем раствориться в предрассветном мареве. — Уходи, уходи... — шептал Крис. Надежды больше не было. Он не помнил, кого защищал, но откуда-то знал, что всё сделал правильно. Не предал. Остался верен... Кому? * * * Криса сбросили в яму с трупами. Когда он находил в себе силы, чтобы открыть глаза, видел лохмотья, которые когда-то давно были формой, крохотные буквы — почти стёртые имена на выцветших нашивках. Он знал, что это конец. Он больше не хотел бороться — ни ради себя, ни ради кого-то другого, особенно важного. Крис закрыл глаза. Бога не было. Был покой. И хлынувший дождь. Тяжёлые крупные капли били по лицу, стекали в приоткрытый рот. Он закашлялся. Где-то стреляли. — Крис. Он разлепил тяжёлые веки. Над ним нависало знакомое лицо с уродливым шрамом на левой щеке. Налипшие на лоб светлые волосы. Тёмные очки. Теперь взаправду. Или это был очередной плод его воспалённого воображения? — Поехали домой, Крис. Вескер и его 33-й батальон. Вескер и его «проклятые». Чьи-то сильные руки подхватили Криса — грязного и обросшего, отчаявшегося, едва живого — и вытащили из могилы. Из его могилы. Боли больше не будет. Эта мысль почему-то пугала Криса больше, чем все мысли о смерти вместе взятые. * * * — Разрешите обратиться, сэр? — Валяй, Пирс. — У меня возникла ситуация, сэр. — Критическая? — Нет, сэр. То есть... Почти нет, сэр. Ситуация «подштанники». — Боже, Ниванс. — Шева закатила глаза, перевесив руку через автомат. — Кругом пустыня. Снимай уже штаны и делай своё дело. Только закопать потом не забудь. Мы с капитаном отвернёмся и не будем подглядывать. — Сэр, лейтенант Аломар только что обозвала меня котом. Шева звонко расхохоталась. — Кончайте валять дурака, — устало огрызнулся Крис. — Мы на задании, не забыли? С момента событий в Кабуле прошло несколько лет. Криса отмыли и причесали, собрали по частям, дали пару ненужных медалей «за храбрость», повысили в звании до капитана и поставили во главе «Дельты». Шесть месяцев назад, когда на Дубай одна за другой обрушились песчаные бури, Альберт Вескер и его 33-й батальон направились сюда для проведения спасательной операции. В своём последнем сообщении, которое штаб получил две недели назад, Вескер говорил об огромных потерях среди гражданских и военных, о том, что всё полетело к чёрту. Даже если бы Крис вдруг захотел остаться безучастным к событиям в Дубае, у него не было выбора: он должен был спасти капитана. Всё ещё своего капитана. Как когда-то Вескер спас его от талибов и от неминуемой смерти. Бескрайнее синее небо простиралось над забытым мёртвым городом, в котором им предстояло отыскать выживших. — Находим Вескера и ребят, посылаем сигнал вертушке — готово, мы восхитительны, — проговорила Шева, ловко перепрыгивая через капот брошенного посреди дороги автомобиля. Вход в город преграждала целая колонна таких машин. — Так точно, — кивнул Крис и вытер лоб тыльной стороной ладони. — Но будьте начеку. Где-то в самом сердце огромного мегаполиса Вескер ждал, когда кто-нибудь придёт на помощь. Когда Крис придёт и вырвет его из сердца тьмы. Крис удобнее перехватил автомат. Радиопередача с голосом Вескера всё ещё звучала у него в голове.