Признание в наблюдении

      Ранним утром обросшая высокой травой окраина города все еще спит. Ее посапывание колким летне-осенним ветерком пошатывает травы, а сверчки разбавляют эту утреннюю сонату собой. За всем этим свысока пятиэтажки наблюдает ХимЧан. Только ему кажется, что это не он выше этого маленького пейзажа природы, а сама эта атмосфера намного превыше его, такой крупинки, в безумном омуте царства цветов и красок, мелодии далекой речки и пении птиц, этого глубокого неба и хрупкой хрустальной росы. Все это так нежно греет душу парня, обволакивает чувством защищенности, словно тихая колыбель мамы. И только колкий ветер касается рук Кима, отчего они становятся холодными.       ХимЧан закуривает, чтобы согреться, и пока горящий кончик спички касается размещенной в зубах сигареты, парень краем глаза замечает еще чье-то присутствие в это утро на крыше.       — Чего стоишь? Присаживайся. — Хим затянулся и выдохнул тучку дыма.       — Разрешишь наблюдать за тобой? — Спросил юный парень, что стоял сзади ХимЧана.       — А ты разве не наблюдаешь? — ХимЧан с улыбкой обернулся.       За удивленным выражением лица наблюдателя последовала приветливая улыбка и он, подойдя ближе, сел на край крыши возле Хима. Чан вновь достал с кармана пачку сигарет и протянул их юноше.       — Я не курю, — продолжил улыбаться парень.       — Так и я не курю, — вновь выдохнул дым, — я так, греюсь, — вернулся к наблюдению спокойного пейзажа.

***

      — Ты странный... — Продолжая играть, задумчиво сказал ХимЧан.       — А ты ругаешься матом, куришь и играешь на пианино, — так же спокойно ответил ЧонОп, танцуя под музыку, что наигрывает старший.       — Мне это нравится в тебе, — с нежностью улыбнулся, то ли своей приятной музыке, то ли таким же мыслям. — Еще с нашей первой встречи. Только странный человек может спросить разрешение, чтобы понаблюдать.

***

      Парни еще какое-то время сидели, молча наблюдая, кто за природой, кто за другим. Когда ХимЧан докурил и потушил сигарету, парень напротив взял его за руки и начал на них дышать, осторожно растирая. — Ты ведь играешь на пианино, твоим рукам нельзя мерзнуть.       Глаза ХимЧана от удивления округлились, — твою, блин... Ты следишь за мной?       — Нет, — тепло улыбнулся, — наблюдаю.

***

      — Мне тоже это в тебе нравится, — Мун продолжал танцевать, следуя эмоциям, которые таились в импровизированной Химом музыке и продолжая украдкой наблюдать за утонченными движениями старшего. — Не на каждого, слушая, можно смотреть и восхищаться этому своеобразному танцу...       — Кто бы про танцы говорил, — улыбнулся, посмотрев на танцующего парня и выдыхая дым.       — Нет, — остановился. — Я танцую под музыку, а ты... Ты танцуешь свою музыку бегающим по клавишам пальцами, плавными колебаниями головы из стороны в сторону, губами... Губами, которые то ли безмолвно напевают эту музыку, то ли невесомо целуют ее... Твоя душа танцует эту музыку…       ХимЧан прекратил играть и посмотрел на младшего.       — Я раньше начал наблюдать за тобой. Субботнее утро на крыше просто послужило счастливым поводом признаться тебе в своих наблюдениях. Здесь холодно, — прошептав последние слова, Мун подошел к ХимЧану и накрыл его руки своими. — До того утра я полгода наблюдал за тобой со стороны, иногда танцуя под твои произведения в тени, — улыбнулся.       — Но почему я тебя не видел? — Искренне удивился Ким.       — Потому что тогда ты видел, слышал, ощущал и чувствовал только свою музыку, — загадочно улыбнулся, немного склонив голову вбок, — это так замечательно... — восхищенно прошептал.       — Зато теперь я, — сжал руки парня, — слышу, смотрю, чувствую и ощущаю не только музыку, — с нежностью улыбнулся, глядя Опу в глаза.