Монада

Приход Билла в библиотеку как-то сразу и у всех вызвал недовольство. Сначала у охранника, который принялся за досмотр, после того как металлическая рамка залилась всеми возможными оттенками визга, когда Билл уверенно шагнул через неё. Досмотр не выявил ничего серьёзного, и охраннику осталось лишь завести скрипучую шарманку о бессмысленности такого количества пирсинга на лице, который в аэропорту, интересно, заставляют снимать? Затем у гардеробщицы, которая чуть ли не брезгливо двумя пальцами приняла пропахшую табаком, звенящую заклёпками куртку из грубой кожи, из карманов которой живописно полетели ключи, зажигалка и презервативы, после того как Билл не очень удачно дёрнул рукав, размашисто стягивая её с острых плеч. Затем и у женщины, что выдавала карточки. Она уже даже протянула Биллу карту, и он уже даже взялся за неё пальцами, как с плеча предательски соскользнула лямка дырявой в нескольких местах майки, открывая татуировки на плечах и груди и бесстыдно блестящий колечком проколотый сосок. Губы старушки тут же сжались в полоску, на щеках и ушах выступил гневливый румянец, а от напряжения и недовольства в широко раскрытых глазах очки на её носу только чудом трещинами не пошли. Билл, состроив из себя невинность, закусил губу и попробовал вытащить из цепкой хватки женщины свою карточку, потянув её на себя. Но возмущённая и оскорблённая блюстительница картотечного порядка и хранительница алфавитной рубрикации лишь сильнее сжала пальцы, безжалостно сминая несчастную карточку. – Молодой человек, возмутительно приходить в библиотеку в подобном виде. Билл лихо закинул лямку майки обратно на плечо и скрестил ноги, попытавшись спрятать от колючего взгляда хотя бы половину дырок на своих джинсах. – Я вовсе не хотел обидеть своим видом инкунабулы и многовековые фолианты, извините. Старушка пару раз чавкнула губами, а затем горделиво подняла подбородок, невозмутимо поправляя очки. – В следующий раз я вас просто не пущу, так и знайте. – Обещаю, зашить все дырки и пришить рукава, – очаровательно улыбнулся Билл. Пару мгновений сухонькая ручка старушки не разжимала напряжённые крючковатые пальцы. Сама же она пыталась своим пристальным взглядом пристыдить полураздетого голодранца. Но не видя и капли смущения в глазах напротив, горестно выдохнула и всё же разжала пальцы. – Проходите. Билл демонстративно не заметил косого взгляда щупленькой старушки чуть поодаль, которая пыталась намотать на свою грудь и сгорбленные плечи огромную серую шаль. В спину ему донёсся осуждающий смешок, больше похожий на чих маленькой собачки. Билл невозмутимо выгнул бровь, уверенно зашагав широкими шагами в зал естественных наук, глухо стуча высокой платформой массивных ботинок по цветастой плитке пола. Цепи на шее и огромное количество браслетов своим звоном отвлекали всех и каждого, мимо кого он проходил. Девушка, одиноко сидящая за столиком с макбуком, не поскупилась на недовольное цоканье. Билл скосил взгляд вправо, увидев пару щуплых ботаников, которые под его тяжёлым взглядом тут же изобразили бурную занятость, утыкаясь острыми веснушчатыми носами в раскрытые книги. Эхо шагов Билла разносилось на три зала вперёд – заходя в очередное помещение с людьми, он даже не успевал замечать, что они отрываются от своих дел – их взгляды уже были обращены к входной арке. В очередном зале, когда Билл прошагал уже его добрую половину, сзади послышалось заигрывающее присвистывание. Билл обернулся через плечо, усмехнувшись на широкую улыбку развалившегося на стуле в позе альфа-самца парня, что не преминул ему подмигнуть. – Молодой человек! – в макушку свистуна тут же прилетела шариковая ручка от дамы из-за стола регистрации книг. – Это библиотека, здесь нельзя свистеть! Билл улыбнулся на неловкое потирание затылка парня и, наконец, зашёл в нужный зал. И тут почти все взгляды устремились на него. Билл небрежно пробежался взглядом по столам в поисках нужного места. За столом регистрации сидела женщина, увлечённо читающая Гомера. Она вдохновенно хмурила брови и пальцем едва заметно дирижировала себе ритм. При стуке каблуков Билла её палец ни дрогнул, ни сбился. Билл закинул в рот жвачку, повесив свою сумку на один из стульев за недлинным, но вместительным столом, за которым уже сидела пара человек – мужчина и девушка. Билл скользнул взглядом по девушке, что-то переписывающей из книги себе в блокнот, отмечая красивый маникюр и симпатичное кольцо на мизинце. Затем прошёл к шкафам, уверенно направляясь к полке под буквой «L». Вытащил первую попавшуюся книгу, ковырнув ногтём большого пальца глянцевый переплёт. Пройдя к своему месту, он плюхнулся на стул, широко раскидывая локти, тут же закидывая одну ногу на другую, отчего острая коленка привычно упёрлась в крышку стола. Провёл рукой по недлинным выбеленным прядям волос, бережно раскрывая книгу. Билл прокашлялся, решительно переворачивая титульные страницы и введение, наугад попадая на середину второй главы. Лямка майки опять свалилась с плеча, но Билл не стал её поправлять. От чтения главы его отвлекло пристальное внимание девушки, которая, похоже, на автомате в блокноте ручкой водила, выводя вслепую какие-то каракули вместо слов. Билл, не поднимая головы, бросил прищуром взгляд исподлобья и подмигнул ей. Девушка очаровательно покраснела, тут же резко переводя взгляд на испорченную страницу блокнота, досадливо моргнула и нервно перелистнула на чистую. Громко вздохнув, Билл переставил свои ноги, неуклюже задев коленку впереди сидящего мужчины. Даже не извинившись, Билл на автомате посмотрел на мужчину исподлобья. Тот же мельком взглянул на Билла и тут же вернулся к чтению. Билл улыбнулся, теребя пальцем уголок странички. Когда прошелестела переворачиваемая страница соседа, юноша синхронно с ним перевернул свою. А затем окинул взглядом предстоящее для чтения, узрев огромные абзацы. Как можно писать такие длинные предложения – тут же всего по четыре точки на целую страницу. Билл запустил руку в свои волосы, вчитываясь в двоящиеся из-за плохой печати предложения. По паркету зашуршали чьи-то шаги, и спустя несколько мгновений на стул по соседству с Биллом аккуратно, но в тоже время раскидисто, приземлился парень. Мельком взглянув на него, Билл узнал в нём заигрывающего свистуна из соседнего зала. – Привет, – прошептал парень, доверительно наклонившись к Биллу. А может и потому, что не хотел шуметь и мешать читающим. Билл улыбнулся ему, поведя проколотой бровью: – Привет. – Что читаешь? Билл понимающе заулыбался. Он поднял лицевую крышку переплёта, решив всё же узнать, что читает, одновременно демонстрируя это внезапному собеседнику: – Лейбниц во всей своей красе. Парень широко улыбнулся: – Готовишься к экзаменам по философии? Билл прикрыл глаза, склоняя голову чуть в бок. – Вроде того. Парень понимающе покачал головой, подвинув свой стул чуть ближе к юноше. Билл оценил приятный запах одеколона, задержав взгляд на пробивающейся на скуле щетине. Небрежная небритость удивительно шла парню, явно играя ему на руку, делая чуть старше. Зоркий глаз Билла уже успел заметить, что юноше не больше двадцати пяти, но выглядит тот, как статный сочный мужчина. Парень откинулся на спинку стула, одёргивая толстовку: – Классно выглядишь. Неожиданно увидеть такого, как ты, в библиотеке. – Билл усмехнулся, решив промолчать, дабы не шокировать своего собеседника тем, как часто он бывал здесь. – Может, дашь мне свой номер? Сходим в парк, в музей. – В музей? Ты только что сказал, что меня сложно представить здесь, но зовёшь в музей. – Ломать систему – так ломать. – Молодые люди, – обратился к ним мужчина напротив, недовольно хмуря брови. Билл заинтересованно выгнул бровь, стараясь сильно не улыбаться. – Вы не могли бы обсудить своё место свидания где-нибудь, где вы не будете мешать другим? – Я быстро, – поднял руки парень, словно надеясь этим уладить конфликт. – Мне всё равно. Не могли бы вы удалиться из зала? – Может, правда, в кафешку здешнюю загрузимся? – обратился юноша уже к Биллу, довольно потирая свои руки. Билл же, не в силах убрать широчайшую улыбку со своего лица, сожалеюще покачал головой. – Прости, но мне... – Билл красноречиво покачал своей книгой в воздухе. – Нужно готовиться. – Тогда напиши мне свой номер быстренько. Билл достал из заднего кармана джинс чек из какой-то кофейни и быстренько написал на нём свой номер. – Отлично. Я позвоню тебе. – Конечно, – чуть ли не пропел Билл, но шёпотом. Парень подмигнул ему, окинул жадным взглядом длинные, выставленные в проход ноги, а потом поспешил покинуть зал. Безразличный к пристальному вниманию нескольких человек с разных концов читального зала, Билл вернулся к чтению, сразу выхватывая взглядом: «Всё к лучшему в этом лучшем из миров»*. Так вот откуда это пошло. Эта фраза не раз достигала ушей Билла из разных источников – то из телевизора, то в интернете попадалась. По-моему, какой-то из бывших любовников декламировал ему это, когда сумел приготовить офигенные на вкус блины из испортившегося молока, в то время как Билл уговаривал выбросить его. Спустя полчаса чтения Билл заскучал. Слушать лекции по философии ещё можно было считать довольно увлекательным занятием, но читать труды философов – сущее мучение. Билл томно потянулся, разминая спину. Затем проехал локтями по столу вперёд, толкая ими книгу, позволяя майке съехать ещё чуть вниз. Мужчина, сидящий спереди, поднял глаза на шуршащие передвижения Билла, потом, привлечённый металлическим блеском, посмотрел на не толстое колечко в его соске. Билл как бы невзначай наклонился чуть в сторону, улучшая соседу обзор. – В библиотеку в таком виде приходить неприлично. Билл поднял голову, вытягивая шею, демонстрируя скульптурные ключицы и ямочку между ними, в которую приятно проваливались звенья массивной цепи. Затем посмотрел в карие глаза через бликующие стёкла и широко улыбнулся. – Привет, Том. Мужчина вернул всё своё внимание книгам перед ним. – Здравствуй, Билл. Билл водрузил лямку обратно на плечо, но медленно и мягко. Видя это краем глаза, Том улыбнулся, покачав головой. – Я скучал. Ответа Билл не получил. – Отлично выглядишь. Снова сосредоточенное молчание. Билл горестно вздохнул, подперев голову кулаком. Упёртый зубрила. Распустить бы ему его чёрные волосы и зажать хорошенько в кулаке, пока очки от напряжения не запотеют. Билл уже несколько месяцев мечтает о том, как эти дорогущие, изящные, прямоугольные очки слетают с прямого носа мужчины, разбиваясь вдребезги, укладываясь осколками прямо возле ног Билла. А он бы хрустнул по ним шагом в любимых массивных ботинках, приближаясь к Тому, чтобы видеть морок его восхитительно тёмных глаз ближе. Профессор кафедры философии гуманитарного института Лейпцига, восхитительный и сексуальный. Пахнущий книгами, Guerlen и обещаниями горячих ночей, но неприступный и принципиальный, не контактирующий с «похотливыми засранцами, посещающими библиотеки только ради тепла и бесплатного кофе и печенья». Точно так было заявлено Биллу, и, стоило признать, правда в этих словах была слоновьей дозы. Он, действительно, забежал в библиотеку, чтобы погреть обветрившиеся руки о горячую чашку кофе и немного пообсохнуть от яростного холодного ливня, что настиг томно прогуливавшего институт парня. Том заговорил с ним первый. Пришлось. Потому что брызги, полетевшие во все стороны, когда Билл решил взъерошить намокшие волосы, полетели прямиком на мужчину и стопку каких-то бумаг в его руках. От поучительного и одновременно недовольного тона незнакомого мужчины Билл порядком подрастерялся, шмыгая носом, пытаясь сморгнуть капли дождя, повисшие на ресницах и стекающие по лицу. Том же, длинными речами не увлекаясь, окинул недовольным взглядом яркого представителя современной молодёжи, чертыхнулся и направился вглубь библиотеки, хотя только что явно шёл на выход. Билл понял почему, когда на его глазах полупустая мусорная корзина осчастливилась стопкой намокших, с потёкшими чернилами свеженапечатанных бумаг. Естественно, Билл пошёл следом, догнал, зажал в относительно тёмном углу возле шуршащего бумагой принтера, наговорил кучу разностепенно неприличных комплиментов, решив начать напрямую – с красиво очерченной тканью чёрных брюк задницы Тома. После чего был отшит решительно, холодно отодвинут и предупреждён получить в глаз. Билл не учился в том институте, где преподавал Том, потому пришлось пару недель поиграть в Перри Мэйсона*. Юноше многого стоило выяснить, что библиотеку Том посещает еженедельно по средам вечером. И насколько же просто были задвинуты институтские пары по экономике и литературе, когда эти вечера нужно было в срочном порядке освободить. С тех пор Билл с завидным энтузиазмом строил планы, как бы загрести в свои жадные и умелые руки подтянутое тело тридцатидвухлетнего профессора. Ему бы только добраться до Тома – Билл бы весь свой темперамент показал. Сел бы на его профессорский, чтоб его, член и со вкусом трахнул в позе наездника три раза, а потом ещё и отсосал, как любит. В глотку прямо, сжимая в ладони крепкие яйца. Билл закусил пирсингованную губу, полностью втягивая её в рот. Том спокойно читал, даже не хмурясь, словно сказки матушки Гусыни читал, а не талмуд о философии арабских стран. – Том, пошли уже на свидание. Низкий голос Билла тихим вовсе не был, а девушка за столом ещё и неприкрытую хриплую сексуальность в нём усекла, отчего сразу покраснела, сжимая пальцами свой блокнот. Том поднял голову, строго посмотрев на Билла поверх очков. Билл же от этого взгляда чуть не заскулил, даже ноги вместе свёл, звякнув пряжками ботинок. – Угомонись и веди себя прилично. – Не могу, я уже на букве L, Том. Половина алфавита за спиной. Сколько можно меня консервировать? – Ты сам всё это затеял. Конечно сам. После абсолютно неудачных попыток просто, чисто по-человечески, зажать Тома за стеллажами, пришлось что-то придумывать. Но кому дадутся несколько месяцев еженедельных пыток в виде «читай; смотри, но не трогай». Может, тех ботаников из соседнего зала и не довели бы, но не Билла. Ему надо потрогать руками, губами, погрызть, пососать, покусаться. И зубы с дёснами здорово зудели при виде жилистой шеи, в обрамлении выглаженного воротника рубашки или в треугольном вырезе пуловера. – Не понимаю я. Том поднял на Билла спокойный взгляд: – Чего? – В чём проблема, Том. В том, что ты категорически не признаёшь эпикуреизм*? В этом вся твоя беда? – Может в том, что я не интересуюсь одноразовыми связями. – Чёрт, я так и знал, что вы, философы, излишне заморачиваетесь. – Это не заморочки, это принципы. – Это скука, Том. Голову надо уметь выключать иногда. Том вздохнул, чуть откидываясь на стуле: – Если не держаться за свои принципы, то за что вообще можно держаться в этой жизни? – За людей? – Билл тут же словил скепсис в глазах Тома, и страдальчески закатил глаза. – Это слишком ненадёжно. Люди непредсказуемы. Приходят-уходят. И это ещё не самое страшное. А то, что они меняются. Ни в ком нельзя быть уверенным. Нет, столпом для себя могу быть только я. Я могу рассчитывать исключительно на себя. И делать это мне помогают принципы, которые я сам для себя формулирую. – И как тебе живётся? Одному, зато принципиальному, – оскалился Билл. – Молодые люди, – тихий и вкрадчивый голос почитательницы Гомера раздался столь же негромко, сколько и неожиданно. – Прошу вас, потише. Потише, дорогие. Билла передёрнуло от её снисходительного голоса: – У нас по теме всё – улыбнулся он, издевательски чавкнув жвачкой. – Круглый стол. – Я понимаю, но вы, мои хорошие, тут не одни. Все разговоры – за пределами библиотеки, пожалуйста. – Как со школьниками, честное слово, – буркнул Билл. Том усмехнулся в кулак, указательным пальцем придерживая очки. Билл шикнул на него, грозно сдвинув брови. Парни залегли в траву, выжидая, когда хищная блюстительница тишины останется довольна их примерным поведением. Женщина какое-то время ещё понаблюдала за ними, удовлетворённо хмыкнула на то, что они притихли, и вернулась к наслаждению гекзаметром. – И кто тебе сказал, что я один? Вокруг меня много людей, и я хорошо с ними общаюсь. Мои принципы помогают мне и окружение формировать. Так что одно другому не мешает. – Да, принципы – это неплохо. Но мне кажется, что они должны быть более или менее гибкими. Нельзя затянуть на груди обруч и ходить мучаться – хрипеть и дышать через раз. Иногда от них можно и отказаться, мало ли что в жизни случается. – Не думаю. Это же формирует твои взгляды на жизнь, твою линию поведения. Принципы – они как флажки на лыжной трассе. Ты попадёшь к финишу только следуя им. – Да. Но мне, например, не нравится этот финиш. Нет, не так. Точнее – я знаю, что меня ждёт финиш. Это ожидаемо, я знаю, что там стоит толпа в ожидании тебя, я знаю, как выглядит финишная черта, и знаю, что когда я пересеку её – ко мне кинутся тренеры и мне скажут время, за которое я эту трассу преодолел. Я знаю всё это заранее. Это ли не разочарование – знать, что там впереди? Скука. Почему бы не плюнуть на эти флажки? Ведь рядом с трассой лес. Деревья. Свернуть туда и петлять от дерева к дереву, наобум. Шишек насобирать. Можно снять лыжи, в конце концов, и съехать по склону на заднице, – Том засмеялся. Билл улыбнулся ему. – Серьёзно. А там и на куст с какими-нибудь вкусными ягодами наткнуться можно. И даже оленя увидеть. – Это ты себя с оленем ассоциируешь? – Вот будешь по флажкам своим вниз катиться – не узнаешь. – Я, может, не люблю оленей. – Ты просто к ним близко не подходил. Всем нравится гладить оленей. Билл смешно подвигал бровями, хитро улыбаясь. Том фыркнул, скрывая за этим расползающуюся улыбку. – Да и, знаешь ли, что вообще можно считать финишем? Конец жизни? Очень интересно целенаправленно к нему по заранее расставленным флажкам катиться. – Ты слишком глубоко зарылся в эту аллегорию. – А ещё это наш самый длинный разговор за всё время нашего знакомства, – перебил его Билл, довольно щурясь. – Да ну его, Том. Давай уже ко мне в лес. – Я не могу так, – Том задумчиво покачал головой, глухо постучав пальцами по развороту книги. – Не могу. Билл глубокомысленно вздохнул, покачав головой: – Ты, быть может, не заметил, но я наведываюсь сюда уже два месяца еженедельно, – Том резко замолчал, задумчиво смотря на свои руки. Билл наклонился чуть вперёд, певуче пропев: – Эй, монада. – Монада? – Монада. Ты слишком похож на неё. Сам в себе, по себе и повлиять на тебя никак нельзя. Том беззвучно засмеялся, запрокидывая голову. Билл же бездумно заулыбался – он с какой-то мазохистской грустью уставился на пару родинок на шее Тома прямо рядом с линией подбородка. Ему казалось, что он Тома уже вдоль и поперёк рассмотрел всего, выучив все местоположения его родинок, так, что можно уже было с закрытыми глазами карту рисовать с небольшими точками, как карту звёздного неба. Конечно, большая часть тела ещё оставалась неизведанной. Как будто другое полушарие Земли – Билл никогда не бывал на той стороне планеты и был совершенно незнаком с тем небом. Но он бы с удовольствием посмотрел да поизучал. – По-философски ты меня склеил, однако. – Я просто отвлекаю тебя от трассы, переставляя флажки поближе к лесу. Билл довольно взъерошил свои волосы, подмигивая Тому. Тот же стянул свои очки, кинув их на разворот книги. А Билл почувствовал себя победителем в номинации «вымани философа из норы», так лихо разговорив Тома, что тот даже очки со своего делового носа снял. Билл тут же быстрым движением руки стащил их и надел на нос, состроив серьёзное лицо. Деловито разглядывая Тома из-под них, Билл повертел головой. – Так и знал, что ты из-за них такой зануда. Они же кардинально меняют всё вокруг. – Если убедить себя в этом, то да. Эффект Плацебо. Билл страдальчески возвёл глаза к потолку, беззвучно произнося «Зануда». Том же неожиданно смутился, вздохнул и начал закрывать книги, вытаскивая из них свои листочки и закладки. Билл стащил у него один пустой листочек и выплюнул туда жвачку. – Что? Лучше было бы по столу её размазать? – среагировал он на косой взгляд Тома. Тот же поднялся со стула, умещая в своих широких ладонях несколько увесистых томов, намереваясь вернуть их на полки. Пока Билл вытаскивал из-под стола свои длинные ноги, Том успел завернуть пару раз за стеллажи и скрыться в темноте коридора из шкафов. Билл шустренько посеменил следом, запихивая бумажку со жвачкой в карман джинс, в другой руке сжимая книгу. Том обнаружился быстро – щурящийся из-за отсутствия очков, пытающийся разглядеть буквы на корешках. Билл облокотился на полку, запихивая свою книгу между плотно стоящими томами. – Мне казалось, что очки у тебя на носу – здесь явно не полка под буквой L. – Откуда ты знаешь? Ты ведь без очков, – Билл демонстративно сдвинул предмет разговора на кончик носа, широко улыбаясь. – Помочь? – Я, может, и не вижу, но точно помню, что твоя книга точно не из этого стеллажа. – Слишком скучно, когда всё стоит по алфавиту. Где интрига, элемент неожиданности? Может, в поисках... – Билл замедлился, вычитывая первую попавшуюся фамилию, – Декарта, кто-то случайно наткнётся на Лейбница и решит почитать. И потом эта книга перевернёт этому человеку всю жизнь. И всё это благодаря мне. Билл болтал и болтал, наблюдая, как Том растерянно скользит пальцами по корешкам. Потянув едва сопротивляющегося мужчину за рукав пиджака, Билл притянул его к себе довольно близко. Затем стащил со своего носа очки и аккуратно начал ставить дужки Тому за уши, стараясь их больно не задеть. – Кто только придумал такое освещение в этом лабиринте, тут даже в очках глаза сломать можно, – ворковал Билл, водружая очки. Когда они плотненько сели на переносицу Тома, Билл вздрогнул, поймав на себе осмысленный и внимательный тёмный взгляд Тома. – Я не зануда. Я взрослый, трезво мыслящий мужчина. – Боже! – воскликнул Билл. – Ты загрузился что ли из-за этого? С ума сойти. – Я не грузился. – Ну конечно. С момента, как я это сказал, прошло минут десять, а ты до сих пор думаешь об этом. Эй, – Билл окликнул резко отодвинувшегося Тома, пытаясь поймать того за ворот пиджака. – Я согласен, что ты трезво мыслящий и взрослый мужчина. Просто иногда надо давать себе завернуть не за тот угол, ошибиться, не знаю... Позволить себе, например, начать шагать не с правой ноги, как всегда, а с левой. И чуть припрыгнуть при этом, – Билл взмахнул кистью. – Это я образно. Просто скучно жить спокойно. Всё самое интересное происходит с нами только тогда, когда мы покидаем свою зону комфорта*. Том недовольно вздохнул, покачав головой, наконец, пристраивая скучавший по своим соалфавитным братьям здоровенный том. – Откуда тебе знать, какой я? – Два месяца уже наблюдаю за тобой. И голова у тебя нон-стопом работает. – Ты видел меня только в стенах библиотеки. – Это неважно. – Хорошо, да, я не могу просто заставить себя перестать думать. Это невозможно, я же не контролирую мыслительный процесс. Отпускать ситуацию – это не про меня, согласен. Я так не умею. Билл, как примерный хищник, нападающий на жертву рывком и неожиданно, сжал плечо Тома, резко разворачивая его и толкая спиной на уверенно стоящий на полу из-за веса книг шкаф. Чуть раздвинув коленом неплотно стоящие книги на подходящей по высоте полке, Билл поставил его туда, близко придвинувшись к Тому. Больно сжав ему плечо, Билл тягуче подтянулся и укусил Тома за губу. – Давай учиться, м? – в грудь Билла твёрдо уперлась ладонь Тома, но он, приложив усилие, отвёл её. – Ну же, Том, – прошептал Билл горячими губами в рот Тому, болезненно массируя ему плечо. – Просто выключи голову. – Мы в библиотеке, – Том отклонился назад, неловко уперевшись затылком в полки. Билл провёл второй рукой ему по торсу, задирая рубашку с пиджаком. Затем снова сильно поцеловал, с оттяжкой. – Поток мыслей неверный. Закрой глаза, – Билл медленно качался всем телом вперёд-назад, отрывисто целуя Тома. Но тот всё не расслаблялся, неосознанно удерживая Билла за руку, не позволяя увлекаться. Билл горестно выдохнул, подтягиваясь ближе. – Укуси меня. -Что? -Давай, ну же. – Том озадаченно постоял несколько мгновений, вглядываясь Биллу в тёмные глаза. Затем медленно выдохнул и осторожно ухватился зубами за серёжку в уголке его губ. – Сильнее, – прошептал Билл, скользя губами по губам Тома. Как только зубы сомкнулись чуть сильнее, Билл резко обхватил Тома за шею, больно надавливая пальцем на недавно приглянувшиеся родинки на подбородке, запрокидывая ему голову, кусая в ответ, ритмично сжимая зубы на мягкой верхней губе и болезненно массируя крепкое плечо. Том зажмурился, схватившись пальцами за бёдра Билла, обтянутые недорогим денимом, чувствуя, как тот тянет его за губу на себя. А потом был удар. Затылком прямо о полки, до звёздочек и головокружения. Том даже чуть осел, и Билл испуганно подхватил его за подмышки. О его переносицу стукнулись съехавшие с носа Тома очки, и Билл снял их, положив на стоящие книжки, одновременно одним плавным завоевательным движением скользнул языком в рот мужчины, прижимая им язык Тома. Под ладонью дернулась грудная клетка. Не слишком ли сильно Билл Тома о полку приложил? В целях сохранности профессорской тушки, Билл плотно прижал Тома к шкафу, умудряясь даже чуть залезть на него сверху. Том принял на себя вес Билла, внезапно плотно обхватив его, худого и гибкого, руками. Билл коротко простонал, когда почувствовал движение Тома навстречу. Лямка майки снова сползла с двигающегося плеча, оголяя напрягшийся проколотый сосок. Случайным движением грубая ткань пиджака задела чувствительный комочек, бросив Билла в дрожь. Поставив на полку вместо колена носок ботинка, Билл захватил всеми пальцами волосы Тома, не распуская хвоста, хаотично вынимая пряди из захвата резинки. На щёки Билла бросился румянец, когда движения томова языка стали резче и хаотичнее. Том легко скользнул широкой ладонью по раскрытому бедру Билла, проведя по внутренней стороне до чувствительного места под коленом, нажимая на него пальцами. Билл глухо застонал, сжимая пряди волос Тома сильнее, нажав пальцами на впадинку на шее сзади. Том тут же заурчал, чуть выгнувшись в пояснице, а затем медленно отстранился. Билл приоткрыл глаза и заметил в уголках Тома затаившуюся полуулыбку. Они стояли и дышали, продолжая легко ласкать друг друга – Билл двумя руками массировал кожу томовой головы, большими пальцами бережно круговыми движениями поглаживая виски. Он улыбался, разглядывая расслабленного, взъерошенного Тома, губы которого припухли и чуть блестели в полумраке стеллажного лабиринта. В груди вертелось пушистым существом какое-то тёплое ощущение, довольно урча и грея мягкие бока. Щекотное чувство, приятное. Но стоило представить, что Том сейчас придёт в себя и опять на долгие месяцы уткнётся в философские трактаты, как это существо тут же сжималось, пугливо изнутри скребя лапками с острыми коготками. – А ты знаешь, что в природе не существует двух абсолютно одинаковых монад? – едва слышно прошептал Том. – А если две монады в природе встречаются абсолютно одинаковые, то они сливаются в одну. И я даже не знаю, зачем говорю это сейчас. Потому что не до конца понятно – плюс это к нашей ситуации или скорее минус. Потому что на две одинаковые монады мы точно не похожи. – Ну и плевать. Я не хочу сливаться. Мне нравится, что мы не похожи. Том хмыкнул, наконец, открывая глаза, подслеповато щурясь. Билл улыбнулся ему, чуть сильнее надавив на виски. – И это ты у нас монада. – Если я монада, то и ты тоже. – Это всё начинает быть похожим на ролевую игру, – Том громко хохотнул, подтягивая Билла чуть ближе к себе. Биллу понравилась естественность этого движения – пушистый зверёк внутри довольно заурчал, сворачиваясь уютным клубочком. Если бы Билл знал, что для того, чтобы подобраться к Тому так близко, нужно будет всего лишь стукнуть его головой о шкаф – он бы, может, здорово подсэкономил время. – А если серьёзно – я не считаю, что нам нужно сливаться. Это тоже грозит превратиться во что-то скучное. Давай, ты у нас будешь катиться по горке на своих, чтоб тебя, лыжах, а я буду бежать рядом, периодически толкаясь и бодая оленьими рогами? Чтобы разнообразить твою скучную профессорскую жизнь. Том усмехнулся, потерев переносицу: – То есть... – он немного замялся, собираясь сказать что-то, но потом махнул рукой. – Хорошо. Да. Мне нравится такой вариант. Билл, довольный собой, повис на плечах Тома, укусив в местечко на подбородке, где находились замечательные родинки. Он довольно заулыбался, предвкушая путешествие по неизведанным территориям томова тела. Он до каждой родинки доберётся. Во имя картографии! – Что насчёт того парня, который обещал тебе позвонить? – Кто б знал, что за номер я ему там написал.

16.03.2016 01:27