герои не умирают

Если верить статистике журнала «Севентин» каждый второй американский подросток от 12 до 17 лет хоть раз в жизни пробовал наркотики, не говоря уже о курении и алкоголе. В этом смысле я примерная девочка – никогда не накачивалась пивом или чем еще похуже до потери пульса, не смолила в переулке и не сидела, уставившись стеклянными глазами в потолок. Если верить все той же статистике, на сей раз от журнала Харперз, каждый четвертый подросток хоть раз убегал из дома. И вот здесь моя примерность резко сходит на нет – трудно представить себе человека, который бывал дома меньше, чем я. Конечно, мое постоянное отсутствие сложно назвать именно побегом, но по факту так оно и есть. Я действительно сбегаю, сбегаю от удушливой обыденности Риверт-Хайтс, угнетающей меня, если я нахожусь в нем больше трех суток. Мои подружки, Бесс и Джесс, считают, что мне просто везет, и приключения сами меня находят. Я никогда им не говорила, что все как раз наоборот – это я бегу навстречу разным головоломкам чтобы не сойти с ума от скуки. В какой-то мере я тоже наркоманка, и мой постоянный допинг – адреналин, выплескивающийся ведрами при очередной опасности. Папа считает меня идеальным ребенком. Я не разочаровываю, не опаздываю, не вру и еще сотни других «ни за что и никогда», которые так пугают родителей. Но он даже не представляет, как тяжело мне приходится. В какой-то книжке по психологии я прочитала, что люди, любящие рисковать, подсознательно стремятся к смерти. Хотелось бы мне встретиться с автором этой статьи и молча пожать ему руку. Со мной не случалось суицидальных порывов в общепринятом смысле слова, но каждый раз, когда я балансирую на краю какой-нибудь особенно высокой стены или спускаюсь в слишком глубокое подземелье, где-то в глубине сознания вспыхивает красная лампочка – вот оно, конец близок. Пару раз мне действительно крупно не везло (хотя надо подумать стоит ли это считать невезением) и я срывалась и падала на землю. А однажды пришлось от души нахлебаться воды, и потом во рту еще долго стоял привкус тины. Люди говорят, что в момент опасности вся жизнь мелькает перед глазами, прямо как цветные стекляшки в калейдоскопе. У нас был такой, я откопала его на чердаке, разбирая елочные игрушки. Помню, как целый вечер провела с зажмуренным глазом, разглядывая переливающиеся картинки на том конце трубки. Впрочем, люди много чего говорят. В момент моего «прихода» я помнила только запах кучи горелых листьев и жженой травы, в которую мне довелось упасть. И больше ничего. Нэд постоянно твердит, что герои не умирают, и смотрит на меня так, словно я имею какое-то отношение к сказанному. Я все время забываю возразить ему, что ожидать, пусть даже и полуосознанно, подходящего шанса распрощаться с жизнью – это не геройство. А может, просто не хочу. Рано или поздно кому-то там, наверху, наскучит играть со мной в кошки-мышки и все закончится - хорошо, если легко и безболезненно. Но я не боюсь – куда лучше чувствовать соленую вязкую кровь на руках, чем иллюзию жизни в венах. Поэтому я улыбаюсь и делаю очередной шаг навстречу опасности.