***
Сехун уселся на бордюр в нескольких метрах от импровизированной сцены, зажимая сигарету между тонких губ. После стольких лет его легкие, кажется, так и не привыкли к никотину, но О не собирался бросать. Видимо, это желание было единственной вещью, которую парень может на сто процентов контролировать. Он вертел в руках медиатор от гитары, то и дело пробегая подушечками пальцев по его краям. — Эй, ты случайно не главный вокалист «White Line»? Вы офигенные! Сехун вытащил сигарету и медленно поднял свой взгляд: — Нет, это Лухан. Я гитарист. Подросток — должно быть скейтер, промелькнуло в мыслях О — неловко засмеялся: — А, да, точно. Вы просто похожи, и я… — Да, да. Я понял, — прервал парня Сехун, снова делая затяжку. Подросток пару секунд неловко помялся на месте прежде, чем поспешить убраться подальше. О облизнул губы и бросил наполовину приконченную сигарету на тротуар. Он уже был готов подняться с бордюра и вернуться под временно поставленный для выступающих тент, как услышал позади себя шаги, мягко ступающие по сухим листьям. Манера движения была очень знакома. — Не думал, что найду тебя здесь. Сехун сжал челюсть и резко поднял голову: — Что ты тут делаешь? — Почему ты ушел? Парень гордо распрямил спину, тут же поворачивая голову к Чонину: — Ты не дал мне ни одной причины, чтобы остаться. О прошел мимо Кима, с большей силой, чем следовало, задевая его своим плечом. Чонин вздрогнул от того, как острое плечо Сехуна врезалось в его ключицу. Когда парень исчез из виду, Ким мысленно ругнулся и с размаху ударил кулаком по коре стоящего рядом дерева. Царапины на костяшках пальцев так и остались незамеченными, пока он устало тащился в сторону навеса, где скрылся Сехун. Атмосфера под тентом была удушающей. Чонин скривился от того, как девчонка в кожаных штанах и тонной лака в волосах обтерлась об него, проходя мимо. Он разглядел нечеткие линии подводки на своей руке и смазанный след от розового блеска для губ на пальце, даже не утруждая себя размышлениями о том, откуда они взялись. Стащив откуда-то салфетку, чтобы стереть весь этот кошмар, парень оглянулся в поисках места, где расположилась его группа. Легко пихнув Тэмина по коленке, Ким протиснулся между ним и самодельной стенкой. Он был слишком занят оттиранием теней для век со своего предплечья, чтобы обратить внимание на то, как затихли его согруппники. Чонин понял, что что-то не так, только тогда, когда услышал притворный кашель Цзытао и почувствовал слабый запах одеколона, что казался ему слишком знакомым. К тому моменту, как он поднял взгляд, Сехун почти вышел из-под навеса: его светло-русые волосы сильно выделялись на фоне угольных наушников. Ким успел заметить, как парень не очень нежно пихнул локтем под ребра низенького гитариста, и вздохнул. — Он все еще не остыл, не так ли? — спросил Тэмин, и Чонин понял, что он пытается звучать равнодушно. — Куда там, — резко бросил Ким. Сехун снова оказался снаружи, сильно сжимая зажигалку в кармане. Кто-то толкнул его в плечо, но он не обратил на это внимания. Лухан легонько стукнул О по щеке прежде, чем снова завести его под навес. — Забей на все, — произнес китаец, — мы не можем сейчас себе позволить твою кислую мину. Сехун бросил взгляд на Ханя, тут же закатывая глаза и приземляясь рядом с Ифанем. Он долгое время наблюдал за тем, как высокий китаец крутит палочки между пальцами, а затем громко простонал и кинул голову на плечо Лухана. Последний сочувственно погладил парня по волосам. Перед глазами возникла чанелевская рука, держащая банку холодного пива. Капля конденсата, скопившегося на жестяных стенках, упала на его бедро и тут же впиталась в ткань штанов. О снова вернул голову в нормальное положение и краем глаза выхватил ухмылку на лице Чанеля. Он с тихим смешком принял напиток и позволил алкоголю успокоить свои нервы. Часы, висевшие на крючке на одной из импровизированных стенок, показывали восемь часов. Сехун опустошил банку пива и выбросил ее как раз в тот момент, когда ведущий объявил о начале фестиваля. Сидящий рядом с парнем Ифань хрустнул костяшками пальцев в то время, как толпа вокруг вокруг заревела. Сехун пару раз прикусил нижнюю губу и встал со своего места, но Хань толкнул его обратно. О уже собирался открыть рот, чтобы выразить свое замешательство, но Лухан заставил его замолчать тихим «шшш». До него начало доходить, почему китаец заставил его остаться на месте, в тот момент, когда Чонин и его группа прошли мимо и вышли за пределы навеса. — Они выступают первыми? — спросил светловолосый, получая в ответ кивок. Сехун издал понимающий звук. Он чувствовал, как взгляды его согруппников прожигают дыру в его затылке, но это не остановило его от того, чтобы встать с места и, проигнорировав все попытки Лухана помешать ему, направиться сквозь кучу других рок-групп к выходу из тента. Найдя место в тени между деревьями, Сехун остался стоять там, держа руки в карманах и чуть сгибая спину. Его глаза мерцали в темноте, и, как только до его ушей донеслись первые аккорды песни, Сехун раздраженно прорычал и направился к навесу, расталкивая вставших на пути зрителей. Лухан заметил его в тот момент, когда парень уже заходил под тент, и тут же схватил его за предплечье. — Этот мудак… — Я знаю. Слышал, — прервал его китаец. — Отличный выбор песни, — бросил Ифань, когда группа Чонина вернулась со сцены. Ким уже собирался поблагодарить парня, как Цзытао толкнул его вперед и повернулся, бросая свирепый взгляд на Ву. Ифань встретил его с такой же напряженностью в собственном взгляде. Сехун положил руку на плечо высокого китайца: – Не парься. Мы все равно их больше не увидим, — прошептал О. Сехун пару раз поводил медиатром между большим и указательным пальцами, пока Бэкхен настраивал свою гитару. О обменялся взглядами с Луханом, который ободряюще кивнул ему в ответ и улыбнулся прежде, чем развернуться к микрофону и расположить его всего лишь в паре сантиметров от своих губ. Светловолосый бросил взгляд на Чанеля, что мысленно отбивал такт в своей голове, и Ифаня, который крутил свои палочки с такой скоростью, что Сехун испугался за тех, чьи головы могут быть снесены с плеч, если вдруг эти самые палочки выскользнут из рук китайца. О перекинул ремень гитары через плечо и облизнул губы. Он пробежался взглядом по толпе зрителей, ловя в поле зрения девчонку с ярко подведенными глазами и неоновым цветом волос и долговязого рокера с избытком пирсинга и дредами на голове. Его взгляд упал на то место, где он стоял несколькими минутами ранее, и он тут же почувствовал, как его кровь застыла в жилах. Он мысленно подсчитал, что с того момента, как Чонин последний раз слышал его игру, прошло уже четыре года. О поджал губы, немного отходя в сторону, чтобы не находиться в поле зрения Кима, и глянул на Бэкхена, молча намекая ему, что пора заканчивать с настройкой гитары. Бэк в ответ лишь бросил извиняющийся взгляд. Наконец он услышал, как Ифань отбивает такт к началу песни, и пальцы О тут же провели по струнам, хоть и немного сильнее, чем планировалось. Но боли он не почувствовал. Первый гитарный аккорд пустил адреналин по венам прямо к сердцу, и на его лице появилась ухмылка. Голос Лухана идеально лег на бэк-вокал Бэкхена, и крик толпы настолько сильно раззадорил О, что тот даже не понял, что начинает переигрывать: встав спиной к спине Лухана, парень ухмыльнулся еще шире, когда до его ушей донесся пронзительный визг. Сехун умудрился бросить взгляд на то место, где должен был стоять Чонин, и, увидев лицо последнего, он еле удержался от того, чтобы вскинуть кулак в победном жесте — Ким смотрел на него со смесью шока, сожаления и еще чего-то такого, что Сехун не мог объяснить. Снова повергнув лицо к Лухану и толпе зрителей, Сехун осознал, что ему на самом деле на все похер. Рука Лухана обхватила сехуновское запястье, пока они кланялись публике после своего перфоманса. О бросил свой медиатор в толпу и с легким изумлением наблюдал за тем, как две девчонки дерутся за то, чтобы его получить. Кажется, одна из них только что чуть не выцарапала глаз другой. Чанель спрыгнул на землю с небольшой лестницы, что вела со сцены вниз, а Бэк, смеясь, повторил за ним, чуть ли не приземляясь на спину высокого парня. Лухан последовал за ними, перепрыгивая по две ступеньки за раз, а Сехун остался с Ифанем, идя позади всей этой компашки. Ву первым завернул за угол, за которым располагался тент, оставляя О одного на площадке. Подошедший к нему Чонин сжал плечо Сехуна и грубо потащил его в сторону пустующей парковки. Младший уже собирался остановить его, врезав хорошенько кулаком по морде, когда Ким прижал его к машине и с силой впился в его губы. О схватился его за рубашку, пытаясь оттолкнуть парня от себя, но Чонин лишь прижался к нему теснее, обхватывая его лицо и не позволяя сдвинуться с места даже на сантиметр. Сехун решил попробовать по-другому и со всей силы наступил Киму на ногу, от чего тот с криком отпрыгнул в сторону. — Что, по-твоему, ты нахрен делаешь? — задал вопрос О, понижая голос. Он пытался бороться с желанием провести по своим губам языком. Чонин сглотнул — парень поймал этот момент, когда перевел взгляд на кадык Кима, что был хорошо виден в свете уличных ламп. — Ты стал играть намного лучше, — вместо ответа сказал старший, игнорируя вопрос Сехуна. – Да? Знаешь, так иногда бывает, когда проходят четыре года. Готов поспорить, ты не ожидал такого, когда променял меня на Тэмина. Ким закусил губу и провел рукой по волосам: — Сехун… О остановил его движением руки: — Даже не пытайся, Чонин. Ким замолчал. Сехун на самом деле хотел развернуться и уйти, но его ноги, похоже, пустили в землю корни. Взгляд Чонина притягивал к себе, и чем больше О пытался не смотреть, тем сложнее ему это давалось. — Не мог бы ты уйти…пожалуйста, — пробормотал Сехун со скользящим в его голосе отчаянием. Ким покачал головой и сделал шаг вперед. О попытался отодвинуться, но машина позади свела эти попытки на нет. В голове пронеслась мысль, что какой-нибудь кирпич сейчас был бы очень кстати... Взгляд Чонина скользнул к губам Сехуна, и, к тому моменту, как он снова вернулся к глазам стоящего напротив парня, лицо О уже было в паре сантиметров от его собственного. Ким не мог противиться происходящему. Его руки оказались на изгибе шеи младшего, и парень скользнул языком между губ О, смакуя вкус никотина вперемешку с той сладостью, которая была присуща только Сехуну. Парень напротив издал звук, напоминающий то ли хнык, то ли стон, и Чонин прижался еще сильнее к его телу, опуская руку на сехуновское бедро. Особенно громкий звук от медных тарелок со сцены заставил их отскочить друг от друга. Блондин откинул путаные волосы со лба, а Ким провел большим пальцем по своим губам. — Эм, — начал старший, но Сехун уже отворачивался, чтобы уйти. — Это была ошибка, Чонин, — бросил О, оборачиваясь через плечо. — Прости. Второй раз Ким не пытался его остановить и позволил Сехуну уйти.***
Следующая их встреча произошла через восемь месяцев, когда они оба оказались перед компанией, с которой каждый из них подписал контракт на запись альбома. Сехун добрался до входа первым и успел скрыться в дверях до того, как Ким смог его окликнуть. Светловолосый нашел свою группу в комнате для репетиций — к слову, они совсем не репетировали — где Ифань пытался жонглировать четырьмя палочками. — Группа Чонина тоже записывается здесь? — спросил О, влетая в комнату. Лухан бросил на него взгляд, все еще продолжая лежать на маленьком диванчике: – Да? Сехун захлопнул дверь и занял свободный стул за ударной установкой Ифаня: — Я только что видел его на входе в здание. Бэкхен скорчил Чанелю рожу, и они оба заржали. Сехун закатил глаза. — Вы не могли бы перестать? — попытался заткнуть их О, за что тут же получил шлепок по голове. Парень уже собрался пересчитать этому долговязому засранцу ребра– самое уязвимое для щекотки место — когда дверь в комнату снова распахнулась. Чонин стоял в дверном проеме, держа одну руку на ручке двери, а вторую спрятав в карман: — Могу я… — Нет, — О оборвал его на полуслове. Глаза Чанеля стали шире. Бэк перебрался поближе к Лухану, а Ифань прекратил свои фокусы, только чтобы, в случае внезапного махалова кулаками, их было кому разнять. — Сехун, я просто… Младший встал, направившись к выходу: — Уходи, — парень толкнул дверь, надеясь выставить Чонина вон, но Ким успел просунуть свою ногу в щель, не давая ей закрыться. — Я не уйду, пока мы не поговорим. Что-то в голове Сехуна щелкнуло: — Отлично. Тогда уйду я. Переступая через ногу Кима, О направился вниз по коридору. Старший про себя ругнулся и, захлопнув дверь репетиционной, последовал за парнем. Он то ли шел, то ли бежал, стараясь нагнать Сехуна, и все-таки успел перехватить его у самого выхода из здания. — Отпусти, — бросил О, пытаясь вывернуть свою руку из захвата Чонина, но тот, конечно, не собирался его отпускать. Сехун на миг закрыл глаза и, обернувшись, впечатал кулак прямо в челюсть Кима. Последний скрючился от боли, сразу же ослабляя хватку. Младший выдернул свою руку из захвата, но сразу заметил, что брюнет спустя несколько секунд даже не собирается поднимать голову после удара. О вздохнул и мягко отстранил руку Чонина от пострадавшей челюсти: — Дай мне взглянуть, — пробурчал он, осторожно дотрагиваясь до лица и осматривая его со всех сторон. — У тебя синяк, но все будет в норме, если приложишь лед, — вынес свой вердикт О, убирая от лица Кима руки и складывая их на груди. Чонин осторожно потрогал челюсть и с тяжелым вздохом облокотился на стену: – Я знаю, что ты, возможно, меня ненавидишь, — начал он, — и нет вообще никакого оправдания тому, что я сделал. Сехун молча изогнул бровь, и сердце Кима в этот момент сделало кульбит, потому что четыре года назад этот маленький жест означал, что хоть Чонин и вел себя как полный придурок, но блондин все равно его любил. — Тэмин ушел, — продолжил старший, — потому что он считает, что я жалею о том, что выгнал тебя из группы, и он не хочет быть причиной того, что это разочарование читается на моем лице каждый божий день. О смерил Кима взглядом прежде, чем бросить: — Уверен, ты найдешь себе еще кого-нибудь. Он оставил Чонина с болью в наливающемся синяке и еще большей болью в сердце.***
Сехун согласовывал расписание репетиций с их менеджером так, чтобы их пути с Кимом ни разу не пересеклись. Пока они вдвоем обсуждали то, как будет выглядеть их новый график, Бэкхен наклонился ближе к Лухану и тихо прошептал: — Разве это уже не заходит слишком далеко? К своему удивлению, китаец поймал себя на том, что кивает в знак согласия. Бэк быстренько вернулся к своим делам, когда к ним подошел О: — Наши репетиции будут по понедельникам, четвергам и субботам. После того, как все присутствующие были в курсе изменений в графике, Сехун подхватил свой блокнот и наушники и уселся в углу комнаты. Через час в его блокноте было три дополнительных страницы с текстами обо всяких мудаках и как романтична может быть смерть. Ифань боролся с желанием завыть в голос, пока читал все это. Менеджер, с другой стороны, выдал что-то вроде «отличный материал на рока, продолжай писать в том же духе», хлопая О по плечу. Сехун натянуто ему улыбнулся и вырвал свой блокнот из его рук: — Это не будет такой уж проблемой, — пробурчал парень. — Я полон вдохновения.***
Закончилось все тем, что Сехун строчил тексты песен, как машина, поэтому к концу недели в их арсенале было столько песен, что хватило бы на запись двух полноформатных альбома. В конце месяца, после удачной записи заглавной песни, Чанель решил, что им надо отпраздновать это событие. Растерявшийся Сехун согласился, о чем тут же пожалел, когда они все остановились у клуба, где часто тусовался Ким. О попытался отмазаться, но согруппники не дали ему на это и малейшего шанса. В конечном итоге он оказался сидящим за барной стойкой в полном одиночестве, лелея в руках стакан водки. — Тяжелый день? — спросил бармен, и Сехун оторвался от созерцания своего напитка и поднял взгляд. — Тяжелая жизнь, — бросил в ответ парень, опуская голову на сложенные руки. — А ты не гитарист «White Line»? — последовал вопрос со стороны бармена, на что О кивнул в подтверждение. — Так это у тебя терки с басистом «Deep Six»? На этом вопросе Сехун вскинул голову и снова взглянул на бармена: — Ты откуда это знаешь? Бармен тихо рассмеялся и поставил отполированный стакан на стойку, тут же доставая еще один: — Чонин мой друг, — произнес он, — и он делится многими секретами, когда пьян и приходит сюда один. Вот как ты прямо сейчас. Сехун опрокинул в себя стакан и жестом попросил бармена повторить: — Что ж, друг Чонина, думаю, ты в курсе, что произошло, — тот задумчиво кивнул. — Мое имя Исин и да — я в курсе. Но, объективно говоря, я знаю это историю только со слов Чонина. О вздохнул и взболтнул кубик льда в своем стакане: — На самом деле здесь и нет других вариантов. Он выкинул меня из группы и заменил Тэмином, потому что я не был так же хорош, как он. А еще он присвоил всю мою работу себе. Исин отбросил тряпку, которой протирал стаканы, подальше и наклонился к Сехуну: — Не думаю, что присвоение твоих работ в данном случае самое главное, — многозначительно произнес он. — Ты ненавидишь его за то, что он не поверил в тебя и твой потенциал. Он не относился к тебе так, как ты этого заслуживал, особенно если учесть, что вы встречались. Он выбрал свою юношескую мечту, а не тебя. Сехун выдохнул, упираясь подбородком на свою руку и смотря на Исина: — Да, именно так. И хуже всего то, что, несмотря на это, я его любил. А он вероятно – нет. Исин отрицательно мотнул головой: — На самом деле и он любил. Не думаю, что он когда-нибудь вообще переставал. Просто ему понадобилось много времени для того, чтобы понять, что он непроходимый идиот, а сейчас он даже не знает, как извиниться и что сделать, чтобы ты принял эти извинения. Сехун сухо усмехнулся: — Да уж. Не думаю, что я когда-нибудь приму его извинения. Даже если он все же сможет их принести. Исин кусал губы и с грустью наблюдал за тем, как блондин опрокидывает в себя очередной стакан. Сехун что-то мило бормотал, когда его наконец-то нашел Лухан и вытащил на танцпол. Обычно О ненавидел танцы в клубах, но бегущий по венам алкоголь заставил его проигнорировать данный факт. Достаточно скоро он смог продемонстрировать свои танцевальные способности и устроить то еще шоу. Через некоторое время он почувствовал на своих бедрах чьи-то руки, и, абсолютно наплевав на то, кем может быть это человек, Сехун откинулся на парня позади, позволяя себя вести. И прежде, чем он смог хоть немного расслабится, кто-то схватил его за запястье и яростно увел прочь с танцпола. — Какого хера? — вырвалось у Сехуна, пока он пытался нормально сфокусировать свой взгляд. — Ты совсем потерял рассудок? — раздался знакомый голос. — Этот парень — шлюха, которая спит со всеми подряд. Чонин. Сехун раздраженно прорычал: — Тебе-то что? Я не твоя вещь, чтобы меня защищать. Твою мать, мы не разговаривали долбанных четыре года! Оставь меня, нахрен, в покое, Чонин! Исчезни из моей жизни! Сехун попытался отступить в сторону, но Ким перегородил ему путь, толкая на один из барных табуретов. Исин притворился, что ни капельки не подслушивает. Сехун разозлился: – Ты не въезжаешь, да, Чонин? Даже если у тебя остались ко мне какие-то чувства и даже если я все еще что-то испытываю к тебе — это не та ситуация, когда любовь может спасти хоть одну долбаную вещь! И знаешь почему? Потому что ты предал меня, заменил на того, кто мог принести тебе бОльшую пользу. Ты никогда обо мне не думал, Чонин. Ты кинул меня, оставил позади. Не я был тем, кто бросил тебя; не я пустил наши отношения коту под хвост. И сейчас, только потому, что я стал играть на сраной гитаре намного лучше, ты решил вернуть меня назад?! То, что ты наконец осознал, какой же ты мудак, еще не значит, что я смогу тебя простить. Я даже видеть тебя не хочу! Можешь извиняться всю свою оставшуюся жизнь, Чонин, но, в конце концов, ты поймешь, что я никогда тебе не принадлежал. Сехун сделал глубокий вдох, отчего грудная клетка стала шире, и сквозь немного мутное видение следил за Чонином, чье выражение лица сменилось на абсолютно нечитаемое. Внезапно Ким развернулся к барной стойке, схватил с нее стакан и с силой грохнул его об пол. Блондин смотрел, как его осколки разлетаются по грязному полу. Позади парня застыл Исин. — Нам было шестнадцать, Сехун! Мы были подростками! Мы ни черта не понимали о том, как строить нормальные отношения. Все, о чем я думал тогда, это как стать значимым, а чтобы быть значимым, нужно было иметь талант. Да, я признаю, это было глупо — поставить на первое место мечту, а не наши отношения, но я понятия не имел, что ты уйдешь! Эта мечта в любое время могла пойти прахом, но я всегда думал, что ты будешь рядом, чтобы поддержать меня. Я был с тобой ради выгоды, да, но я делал это не потому, что ты был не так важен в моей жизни… Сехун прервал речь Кима сильной пощечиной: — Очнись, Чонин. Тут уже нечего спасать.***
На следующее утро Сехун проснулся с убийственным похмельем и Луханом, пускающим слюни на его колени. Поднимая голову, парень почти столкнулся с чанелевским затылком, и тут же издал стон, когда понял, что потянул шею. Стук в дверь показался ему звуком адской трещотки, и О с видимым усилием столкнул китайца со своих колен, поднимаясь на ноги. Дошаркав до выхода, парень распахнул дверь и обнаружил за ней Исина. — Друг Чонина, верно? — промямлил Сехун. В данный момент еле ворочавшийся язык не способствовал нормальной речи. — Бармен? Исин кивнул: — Вот, здесь обезболивающее, — произнес парень, протягивая младшему маленький пакетик. Сехун его щедро благодарил, пока добирался до кухни и пытался как можно быстрее набрать себе стакан воды: — Есть еще причина помимо обезболивающего, почему ты здесь оказался? — задал вопрос О, глотая сразу три таблетки. Исин нерешительно кивнул в ответ: — Я вчера случайно подслушал разговор между тобой и Чонином. Сехун фыркнул: — Да? Может тогда ты сможешь освежить мне память, потому что я забыл бОльшую часть из того, что было сказано прошлой ночью. Исин махнул рукой: — Пустяки. Ты достаточно доходчиво объяснил ему, почему он не сможет ничего сделать для того, чтобы ты простил его. Сехун бросил на него взгляд: — Ну, думаю, я, даже будучи мертветцки пьян, все еще могу разобраться с проблемами в отношениях. — Так…это все правда? Не просто пьяная бравада? — спросил Исин. Светловолосый потер глаза и надавил запястьями на глазные яблоки перед тем, как снова заговорить: — Я на самом деле не имею и малейшего понятия о том, что он может сделать, чтобы я его простил. Есть некоторые вещи, которые имеют провальные финалы и заканчиваются полным отмиранием. Мои отношения с Чонином были одной из таких вещей. По правде говоря, я думал, что наши отношения были просто кучкой пепла, еще до того, как столкнулся с ним на фестивале. Чжан понимающе кивнул: — Ясно. Ну, если это хоть как-то поможет — Чонин на самом деле изменился и не врал тебе. За исключением одной вещи: Тэмин не бросал группу. Это Чонин попросил его уйти. Он также перестал работать над их дебютным альбомом, потому что он не может сосредоточится, зная, что ты злишься на него. Сехун допил воду: — Ты можешь сказать ему, чтобы он вернулся обратно к работе, потому что если он забъет на свой дебютный альбом до тех пор, пока мы не помиримся, то не видать им дебюта. На этих словах Исин отбросил все притворство и наклонился ближе к О: — У тебя все еще остались к нему чувства — это же очевидно, Сехун. Отношения всем причиняют боль. Почему бы тебе не принять это, как препятствие, которое вам двоим необходимо преодолеть? Младший недоверчиво взглянул на Чжана: — Прошло четыре года, Исин… Китает закатил глаза и ударил по столешнице: — В ситуациях как эта время ничего не решает. Смотри, ты ему врезал, но в то же время переживал о том, что он мог сильно пострадать. Ты хотел, чтобы он страдал, я понял, но, думаю, он уже достаточно настрадался. Он так сильно похудел с того фестиваля и не было и одного выходного, когда бы он не был пьян. — Зачем ты мне все это говоришь? — вяло проговорил Сехун. — Потому что вижу, как это на тебя влияет. Что доказывает мою правоту. И, честно говоря, ты тоже тот еще дурак. О поднялся со своего места, игнорируя пульсацию в голове: — Будет лучше, если ты уйдешь. Исин встал следом: — Как скажешь. В любом случае я уже сказал все, что хотел, — Чжан развернулся и направился в сторону выхода из кухни. Дойдя до входной двери, китаец обернулся и изучающе осмотрел Сехуна. — Прости, — бросил он перед тем, как покинуть помещение. Дверь за ним захлопнулась с характерным щелчком.***
Сехун погрузился в работу, проводя почти все свое время в студии всякий раз, когда выпадал день репетиций. Он на целые месяцы погрузился в мирскую рутину — работа, еда, сон, работа, еда, сон — которая закончилась в ночь перед релизом их дебютного альбома. Растянувшись на диване, парень сквозь тяжелые веки наблюдая за тем, как его согруппники потихоньку сваливают из общежития. Он остался, намекнув, что ему необходим сон, но, как только за Ифанем закрылась дверь, Сехун поднялся, тяжело вздыхая и накрывая ладонями глаза. Он толком не осознал, как и зачем, но уже через пять минут он влазил в узкие джинсы и напяливал белую майку перед тем, как уложить свои волосы воском и двинутся к выходу. Сехун мыслено врезал себе, когда переступил порог клуба, в котором клялся больше никогда не появляться. Исин остановился; бутылка со скотчем замерла над стаканом: — Привет, — произнес парень, — давно не виделись. Младший скользнул на табурет и указал на бутылку пива: — Да, похоже на то. Бармен поставил бутылку на стойку и наблюдал за тем, как О делает большой глоток: — Слышал, вы дебютируете завтра, — парень кивнул, пальцами отбивая непонятный ритм на горлышке бутылки. — Зачем ты пришел, Сехун? — спросил Чжан, улыбаясь одному из посетителей, который оставил ему пару купюр прежде, чем уйти. — Понятия не имею. Должно быть, чтобы найти Чонина, — голос младшего казался потрясенным. Исин снова улыбнулся и указал на комнатку для персонала: — Он там. О бросил взгляд на дверь: — Что он там делает? Китаец пожал плечами и поставил бутылку скотча обратно в шкаф: — Не знаю. Он ушел туда около часа назад и так ни разу оттуда не вышел. Сехун отставил наполовину приконченную бутылку пива и поднялся со стула: — Кто-нибудь еще там есть? Исин покачал головой. Сделав глубокий вздох, парень вытер влажные ладони о бедра и, расталкивая потных людей на танцполе, двинулся в сторону двери. Зайдя внутрь, он увидел сидящего на табуретке Чонина с карандашом в руке и наушниках в ушах, который с головой уткнулся в свой блокнот. О подошел ближе и слабо стукнул его по плечу. Ким подпрыгнул так сильно, что выронил карандаш из рук и чуть не навернулся со стула. Проклиная всех и вся, он захлопнул свой блокнот и попытался найти среди кучи ящиков с алкоголем упавший карандаш, почти сразу посылая эту идею подальше и кидая взгляд на того, кто вторгся сюда без его ведома. Его глаза чуть расширились, когда он увидел стоящего около двери Сехуна. — Хей, — неуверенно произнес Чонин. — Я не знаю, зачем пришел, — в спешке бросил О, щеки которого едва заметно покраснели. — Ничего, — так же торопливо ответил старший, – вот, присаживайся. Он перевернул один из ящиков, должно быть из-под вина, и Сехун расположился на нем, не отрывая своего взгляда от чониновского лица. Сам Ким снова опустился на табурет, прочищая горло. Блондин заметил торчащий из рюкзака блокнот: — Пишешь песни? Чонин кивнул и попытался перестать ерзать. Сехун неловко кивнул на это, сглотнул и сделал глубокий вдох: — Не думай ни о чем, — тихо начал парень, — это ничего не значит. Он притянул Чонина за ворот футболки ближе к себе, тут же находя его губы своими. Ким на секунду замешкался, но через мгновение уже оказался около деревянного ящика и расположил руки на сехуновском животе: — Что…, — попытался начать брюнет, но О на него рыкнул. — Я же сказал ни о чем не думать. Это также значит, что не стоит задавать вопросов. Чонин кивнул и припал губами к изгибу шеи младшего, тут же ставя засос и проводя языком по краснеющему пятнышку. Сехун зашарил руками позади себя в поисках дверного замка, и, убедившись в том, что он его закрыл, прижался своим пахом к паху брюнета, снова подставляя шею под поцелуи. Ким дернул О вверх, ставя его на ноги, и пнул деревянный ящик в угол комнаты, следом опуская руку вниз и пробегая пальцами по ширинке парня перед тем, как дернуть за край его майки. Младший резким движением стянул ее через голову и тут же простонал, когда Чонин языком провел мокрую дорожку от его пупка до самой шеи. Поднявшись, брюнет схватил Сехуна за подбородок и прижался к его губам своими, решительно запуская свой язык в его рот. Боже, как же он скучал по этому вкусу! Свободной рукой Ким добрался до пряжки ремня младшего, и, после успешного избавления от него, Ким разорвал поцелуй и опустил взгляд вниз, избавляя О от джинсов. Чонин на секунду прикрыл глаза, когда обнаружил, что этот парень сегодня решил прогуляться без белья; простонав, он опустился на колени и сжал бедра Сехуна, тут же расслабляя свое горло и полностью заглатывая член блондина. О вздрогнул, откидывая голову назад и почти ударяясь ее о стену, пытаясь не думать о том, чтобы начать вбиваться в чониновский рот. Он запустил пальцы в беспорядочно лежащие волосы Кима и тут же чуть не вырвал несколько прядей, потому что сидящий перед ним на коленях парень провел языком по бороздке на головке его члена. Сехун почти кончил, когда увидел, что правая рука брюнета — в его собственных штанах и движется в том же самом ритме, что и его голова. Ким выпустил сдавленный стон, пустивший вибрацию по члену О, дошедшую до самых внутренностей. — Твою мать, — сквозь зубы произнес младший. — Давай со мной. Чонин отодвинулся и, бросив взгляд темных глаз на Сехуна, поднялся с колен. Его расстегнутые штаны спустились до щиколоток, когда он придвинулся ближе и обхватил своей большой ладонью оба члена. Сехун закрыл глаза и уткнулся затылком в стену в тот момент, когда движения стали ускоряться, посылая по венам волны чистого наслаждения. Ким поставил еще один засос на сехуновской ключице, сжимая руку сильнее. Жар от его губ заставил О толкнуться в сжатый кулак, и парень с немым криком кончил, пачкая спермой прикрытый футболкой живот Чонина. Ким продолжил свои движения, стараясь растянуть оргазм Сехуна и достигнуть своего. Как только брюнет кончил и опустился на младшего, он грудью почувствовал, как подымается и опускается от частого дыхания грудная клетка О. Чонин наклонился еще ниже, но Сехун отодвинулся назад и оттолкнул его рукой. Брюнет бросил взгляд на покрасневшее лицо О, его красные губы и кучу ярких меток на шее, и понимающе кивнул. — Верно. Ни о чем не думать, — бросил он, отступая назад и снимая запачканную футболку, сразу же закидывая ее в свой рюкзак. Сехун сжал челюсть и отошел, чтобы собрать разбросанную одежду. Он еле влез в свои джинсы — влажная от пота кожа бедер явно ничем не помогает, когда дело касается узких джинс — и напялил на себя майку перед тем, как внезапно впечатать кулак в стену. Ким наблюдал за младшим со своего места, облокотившись на выстроенную из деревянных ящиков стену. Он тыльной стороной ладони вытирал свои губы, когда мимо его лица пронесся кулак Сехуна. О взялся за ручку двери и щелкнул замком, без слов покидая комнату и оставляя дверь открытой и покачивающейся на скрипучих петлях. Ким ни тяжело вздохнул, ни расстроился — он просто открыл свой блокнот и нырнул рукой в рюкзак за еще одним карандашом.***
Их дебют был в самом разгаре, и группа почти умирала от своих бесчисленных выступлений с заглавной песней. Их последняя живая презентация альбома была просто бомбой, из-за чего Чанель орал от счастья как полоумный, почти ломая свою гитару во время странных скачков вокруг и крича всем, что они еще долго, очень долго не будут выступать с этой песней. Сехун смог первый раз нормально выспаться с того момента, как они подписали контракт со звукозаписывающей студией. Проснулся он, чувствуя себя так, словно всю ночь проспал на облаках. Ввалившись на кухню, он уткнулся прямиком в грудь Ифаню и почти грохнулся назад, но китаец, рассмеявшись, успел схватить его за плечи и отвел в сторону стола: — Влей в себя немного кофе. Сехун приземлился на стул, хватая лежащую рядом пачку сигарет и прикуривая одну. Лухан быстро выхватил сигарету из его рук и выкинул ее еще до того, как младший успел сделать затяжку. О надул губы, но китаец поставил перед его носом чашку кофе, чтобы компенсировать свои действия. Сехун тут же его простил и сделал глоток. Он почти запихнул кусочек блинчика себе в рот, когда понял, что перед ним сидит Чонин. Вместо блинчика он прикусил себе язык, тут же ругаясь и делая глоток воды из бэкхеновского стакана, после чего опустил вилку на стол: — Что ты здесь делаешь? Ким вытащил из своего рюкзака какой-то диск: — Хотел отдать тебе это, — произнес он, кладя его на стол. — Зачем? — задал вопрос О, беря в руки диск и осматривая его со всех сторон. Бэкхен заглянул ему через плечо, тут же оборачиваясь к Чонину: — Вы сменили название? Брюнет застыл, переводя взгляд с Сехуна на Бэка: — Да. — Что не так было с «Deep Six»? Ким пожал плечами, продолжая водить руками по краям своей кружки: — Его придумал Тэмин. О оторвал взгляд от диска. — И кто придумал «Blunt edge»? — снова спросил Бэкхен. Сехун положил коробку с диском на стол и посмотрел прямо на Чонина: – Я придумал. Ким опустил взгляд, отворачиваясь от младшего. Лухан издал тихое «оу» и отвернулся, чтобы сделать больше блинчиков. Сехун махнул в сторону диска рукой: — Поэтому ты хотел отдать его мне? Потому что опять стырил одну из моих идей? Чонин с силой замотал головой: — Нет, не поэтому. Я хотел, чтобы ты прослушал записанные здесь песни. О сделал еще один глоток кофе и открыл коробочку с диском: — Хорошо, я послушаю, — Ким выглядел немного шокированным, — но сейчас я хочу, чтобы ты ушел. Брюнет тут же встал и направился к входной двери. Чанель махнул ему на прощание, в ответ получая легкую улыбку. Дожидаясь звука закрывшейся двери, Сехун резал блинчик на кусочки. — Ты на самом деле собираешься… О кивнул и Чанель моментально заткнулся. Раздался щелчок дверного замка, а Сехун еще пару минут доедал свой блинчик. Запив его остатками кофе, О забрал со стола диск и вернулся в свою комнату, располагаясь на кровати. Он вставил диск в свой ноутбук и подключил к нему наушники. Закрыв глаза, парень услышал гитарные аккорды — играл новый гитарист — и четкий ритм барабанов, которые заполнили его разум. Сехун понял, насколько сильно изменился голос Кенсу с того момента, как он покинул группу, и, когда Цзытао исполнил сложную партию ударных, брови светловолосого дернулись от осознания того, насколько лучше он стал играть. О был на последней песне, когда он услышал это. «Если я спою достаточно громко, услышишь ли ты, наконец, меня? Если я раскрою тебе свое сердце, заметишь ли ты, наконец, меня?». Сехун глотнул воздуха, но он попал не в то горло — ему потребовалось около тридцати секунд, чтобы восстановить дыхание, а затем перемотать и снова воспроизвести эти строчки.***
— И что это значит? — бросил О, неожиданно оказываясь на пороге чониновской квартиры, не предупредив заранее и даже не позвонив в дверной звонок. Ким заорал от шока и обернулся с того места, где натягивал на себя штаны (которые почти с него свалились), чтобы увидеть стоящего в дверях Сехуна с диском в руках. Младший предпочел проигнорировать тот факт, что Чонин практически без одежды, и вздернул бровь. — Ну так? Ким застегнул молнию на штанах и жестом пригласил О войти внутрь. Сехун зашел в квартиру, отбрасывая обувь и останавливаясь посреди гостиной. Брюнет натянул майку и набросил на влажные волосы полотенце: — Это значит, что я не забыл первую песню, что мы вместе написали, прячась под твоим одеялом с фонариком в моих зубах и карандашом в твоей руке. Это значит, что у меня при себе есть частичка тебя. Это значит, что я хочу, чтобы ты понял, что мне очень жаль и я готов потратить всю свою жизнь на то, чтобы показать тебе, насколько я сожалею, если ты мне позволишь. Это значит, что я никогда не хочу снова увидеть, как ты уходишь от меня. То, что произошло дальше, заставило Чонина пару раз в удивлении моргнуть: младший оглянулся в поисках дивана, и, подойдя к нему, сел, похлопывая по месту рядом с собой. Ким поплелся в ту же сторону, осторожно садясь и задерживая дыхание. О медленно крутил в руках диск, и брюнет готов был поспорить, что слышит, как в его голове работают извилины. — Может быть есть шанс, — начал Сехун, и сердце Кима готово было выпрыгнуть уже только от этих слов, — что я смогу тебя простить, — младший запнулся. — Возможно, я действительно хочу это сделать, — он повернулся к Чонину. –Возможно, только возможно, я уже это сделал.***
Тысячи потных тел, похоже, уставились именно на него, когда он зашел в зал. Группа Чонина сегодня дебютирует, и Сехун упросил менеджера достать ему билет на их выступление. Скорчив лицо, он нашел местечко около сцены — это было относительно легко, если учесть, что люди, перешептываясь, расступались, как только узнавали его. Парень уже представил заголовки всех газет и журналов, которые будут выходить следующие пару недель. Стафф был занят настройкой оборудования, и О наблюдал за происходящим, облокотившись на металлические ограждения. Почувствовав руку на плече, он обернулся, чтобы обнаружить рядом с собой Тэмина. — Привет, — приветливо начал тот. О в ответ чуть склонил голову. Шума от галдящей толпы явно было недостаточно, чтобы перебить ту тяжелую, натянутую тишину, что была между ними. Или так казалось только Сехуну. Тэмин легко улыбнулся, подтверждая его теорию: — Я хотел бы извиниться, но, кажется, я понял, что сейчас тебе уже все равно. Светловолосый мысленно согласился с этим. — Мы пришли сюда по одной и той же причине, так что давай не будем лишать себя удовольствия, — О протянул руку второму парню и, дождавшись ответного рукопожатия, хлопнул Тэмина по спине. — Что было, то было, — бросил он и развернулся лицом к сцене. — Это было круто, — произнес Сехун, спиной опираясь на стенку в гримерке Чонина. Ким был занят опустошением бутылки с водой, и, как только последняя капля оказалась на его губах, он ухмыльнулся и бросил взгляд на О. — Я выкладывался так сильно только потому, что ты был там. Младший старался не дать улыбке появиться на своих губах: — Я даже не говорил, что приду. Ким пожал плечами и убрал гитару в чехол: — Мне написал Тэмин. В любом случае я заметил тебя, как только вступил на сцену. Сехун помог брюнету вытащить микрофон из заднего кармана и усмехнулся: — Конечно, ты заметил. — Заметил, — абсолютно серьезно сказал Ким. Сехун фыркнул. Комната погрузилась в тишину, но это никого не беспокоило, пока старший собирал свои вещи. О схватил его за край футболки в тот момент, когда Ким натягивал толстовку: — Ммм? — бросил брюнет, просовывая голову через вырез. — Я собираюсь начать писать новую песню завтра. Ты должен присоединиться. Чонин просунул руки в рукава толстовки и опустил края кофты вниз: – Заметано. Погоди! Там будут одеяла и фонарик? Сехун ответил ему мягким поцелуем в щеку и вышел из гримерки.