Стерпится — слюбится

В тени заброшенного здания, чьи разбитые окна закрывали деревянные планки, давно посеревшие от непогоды, скрывался большой черный микроавтобус. К нему привалились двое: первый стоял, скрестив руки на груди, а второй нетерпеливо барабанил пальцами по прохладному темному металлу. – Мы здесь как на ладони, – пожаловался Уильямс. – Только-только с задания. Достаточно того, чтобы кто-нибудь забрел сюда и доложил о подозрительном автомобиле. Копы тут не совсем тупые, а Гидра не всех прикормила. Роллинз, который до этого смотрел в направлении ближайшего темного переулка, развернулся и сердито взглянул на него: – Уверен, наша машина – не самый подозрительный предмет в этой части города. Если так не терпится поискать Агента и велеть ему тащить сюда зад, скатертью дорожка. Может, тебе и хочется помешать тому, что он там вытворяет с Рамлоу, но я пас. Мне еще жить охота. Обещаю организовать сбор средств на твои похороны и купить каких-нибудь красивых цветочков. Уильямс побелел, но заткнулся, только пробормотал что-то неразборчивое. Команда преодолела лишь полпути к конспиративной квартире, где полагалось несколько часов ждать эвакуации, когда Агент стекленеющим взглядом многозначительно уставился на Рамлоу – странно, как еще в голове дырку не пробуравил. Тот настоял на остановке, чтобы Агент мог облегчиться. Теперь уже все в Страйке знали, как именно Агент планирует «облегчаться», хоть Рамлоу и пытался объяснить, почему ему необходимо сопровождать Солдата отлить. Солдат практически выволок Рамлоу вслед за собой, и все определенно могли бы прожить и без этого знания. Вдвоем они нырнули в ближайшую подворотню, чтобы заняться… тем, чем они и сейчас занимались, судя по доносящимся оттуда приглушенным стонам и проклятиям. И нет, Роллинз вовсе не пытался прислушиваться. Через несколько минут они появились из-за здания и вернулись к микроавтобусу. Солдат выглядел таким же спокойным и собранным, как перед заданием, чего нельзя было сказать про Рамлоу: встрепанные волосы, раскрасневшееся лицо, поблескивающая на слабом свету пленка пота. Он тяжело дышал и вовсе не от того, что пытался угнаться за Солдатом, учитывая мизерное расстояние. Роллинз и Уильямс притворились, что не замечают легкую хромоту, которой совсем недавно определенно не было. – Ну что, можем ехать дальше? – спросил Роллинз, не встречаясь с ним взглядом. – Ага, – Рамлоу все еще пытался отдышаться. – Чем скорее доберемся, тем лучше. Они все забрались в микроавтобус, где их ждали еще два члена группы. Рамлоу поморщился, забираясь в салон, и осторожно присел на скамью напротив Агента. Все остальные тут же разглядели на стенах что-то очень интересное. Роллинз мог бы поклясться, что над глухой маской в глазах Солдата теплится легкая насмешка. Прибыв на место и убедившись, что в здании безопасно, команда принялась ждать. Солдат устроился в главной комнате, откуда открывался лучший обзор и куда остальные не спешили заходить. Когда на расспросы Роллинза Рамлоу объявил, что идет в ванную освежиться, Уильямс проводил его взглядом и неодобрительно покачал головой. – Что? – выражение его лица не укрылось от Роллинза. – Просто интересно, почему он разгуливает так, будто никто не в курсе, что происходит, – отозвался Уильямс. – Точнее говоря, хромает. – Скажи погромче, и он тебя услышит, – заметил Роллинз. – Тут стены тонкие. Как везде, впрочем. – Типа я не знаю, – Уильямс скривился от отвращения. – Вот пускай и услышит, а то сколько можно терпеть. Расхаживает тут, приказы раздает, а сам практически в игрушках у Агента. Да кто он вообще такой? – Наш командир, – напомнил Роллинз. Он нахмурился, когда Уильямс буркнул что-то подозрительно смахивающее на «лучше бы он им не был», но тот промолчал все оставшееся время. Возможно, свою роль сыграл и тот факт, что, взглянув в сторону Агента, Уильямс увидел в холодных голубых глазах нечто, что заставило его отвернуться и неловко уставиться в окно. Вернувшись на базу, Солдат спокойно сидел в кресле, пока вокруг суетились ученые, проверяя его жизненные показатели. Раньше после задания он бывал возбужденным или рассеянным, но сейчас смотрел здраво, иногда косясь на стоящего поодаль Рамлоу. Через несколько минут в сопровождении своей свиты появился Пирс. Он окинул Солдата беглым взглядом, и тот поднял на него глаза. – Отчет по заданию. Солдат тут же вкратце изложил детали успешно завершенного несколько часов назад задания. Пирс довольно кивнул и развернулся к околачивающемуся поблизости руководителю научной группы: – В каком он состоянии? – Тесты показывают, что он функционирует на оптимальном уровне, – ответил тот. – Исчезли даже те поведенческие отклонения, которые сохранялись при использовании супрессантов. – Отлично, – в голосе Пирса слышалось удовлетворение. Потом он переключился на Рамлоу. – Он требовал… вашей личной помощи на позиции, Рамлоу? Рамлоу почувствовал себя неловко под испытующим взглядом начальства, а еще при виде взглядов, которыми обменялись некоторые бойцы. – Ага, – он понял, что имеет в виду Пирс, и сумел сохранить голос ровным. – В течение какого времени? – осведомился Пирс тем же тоном, каким спрашивал об уничтожении Агентом целей. Когда Рамлоу опустил голову и вздохнул, он добавил: – Эти данные нужны ученым для сбора информации об Агенте. Иначе я бы не стал спрашивать. Рамлоу был уверен, что Пирс все еще старается расквитаться с ним за ненадлежащее обращение с Агентом и задает такие вопросы при всех, чтобы смутить его. Если старый ублюдок действительно задался такой целью, у него это получалось. И все же, какие бы причины ни стояли за вопросом, отвечать пришлось. – Минут двадцать или около того, – Рамлоу поморщился, глядя куда угодно, только не на Пирса, и отстраненно поскреб затылок. – Трудно следить за временем, когда… – он сконфуженно умолк. – А сами-то вы как, Рамлоу? – поинтересовался Пирс с беспокойством, которое было, скорее всего, напускным. – Вам нужно что-нибудь? – он дернул плечом и ухмыльнулся, разбив иллюзию сочувствия. – Медицинская помощь, быть может? Рамлоу не смог удержать вскипевший в груди короткий истеричный смешок. – Пока он меня не убил, так что я, пожалуй, в порядке, – по его губам скользнула странная слабая улыбка. – Кажется, я даже крепче, чем думал. На плечо ему опустилась ладонь, и Рамлоу поднял глаза. – Я хочу, чтобы вы знали: мы все ценим жертву, которую вы приносите ради того, чтобы операции проходили гладко, – объявил Пирс будто на политическом выступлении, ободряюще сжал его плечо и обратился к остальным: – Команда отлично поработала. Инструктаж по следующему заданию через восемнадцать часов, так что подготовьтесь и поддерживайте Агента в идеальном состоянии. Все дружно кивнули, и Пирс покинул лабораторию. После ухода начальства команда осталась в помещении, пока ученые проводили какие-то тесты. Беседуя с Роллинзом, Рамлоу ощущал на себе взгляд. Оглянувшись через плечо, он расстроился, но не удивился, увидев, как пристально и голодно смотрит на него Солдат. – Пока есть свободное время, мы с ребятами решили прогуляться после ужина, – Роллинз заметил, как много времени потребовалось Рамлоу, чтобы оторвать взгляд от Солдата, но виду не подал. – Идешь с нами? – Не-а, – после секундного размышления отозвался Рамлоу. – У меня дела. Может быть, в другой раз. Роллинз медленно кивнул, заглянув через плечо Рамлоу на эти самые «дела». Учитывая ответный взгляд, проблем с тем, чтобы отвести глаза, у него не возникло. – Конечно, – он махнул на прощание и вместе с остальной командой вышел в коридор. Рамлоу проводил их глазами, а потом снова развернулся к Солдату, которого освобождали от датчиков. Атмосфера ощущалась знакомая, и он не знал наверняка, скручивает ли живот от ужаса или предвкушения. Во взгляде одного из ассистентов мелькнуло что-то вроде сочувствия, когда Солдат поднялся, схватил Рамлоу за руку металлическими пальцами и повел к двери в дальнем конце лаборатории. Ассистент, придерживающий дверь, отвел глаза, рассматривая что-то занятное на стене. Потом дверь захлопнулась, и Рамлоу нахмурился. Он уже потерял счет часам, проведенным в этой голой безликой комнатушке. Времени было достаточно, чтобы ему начали сниться сны, в которых бледные стены смыкались вокруг него и оставляли орать в призрачной темноте. Но на каждый такой кошмар приходились почти позабытые к утру сны, после которых Рамлоу просыпался весь в поту и с таким стояком, что впору гвозди заколачивать. Рамлоу не хотел признаваться никому, а особенно себе, что что-то с ним серьезно не так. Он остановился в середине комнаты, и Солдат повернулся к нему, вопросительно сведя брови. Внезапно возмущение всколыхнулось с новой силой. Можно подумать, Солдат не в курсе, почему он медлит. Можно подумать, Солдат не в курсе, в какого психа его превратил. Когда началась вся заварушка, когда ублюдок Пирс решил, что он должен продолжать обслуживать Агента, раз уж средство сработало на пять с плюсом, Рамлоу думал, что перетерпит и не позволит происходящему как-то влиять на себя. Он воображал, что загонит воспоминания подальше и не будет думать о них, как уже делал раньше. Он верил, что сможет проделать то, что от него ждут, а потом вернуться к тем крупицам нормальной жизни, которые оставались за пределами работы. Рамлоу никогда не придерживался долговременных отношений, вот и сейчас попытал счастья с несколькими женщинами, даже с парой мужчин, но перепихи оставили его неудовлетворенным, как никогда прежде. Внутри томилась жажда, ворочалась под кожей и не желала утихать, пока над ним не нависал Зимний Солдат, готовясь утащить его к узкой койке. Готовясь наброситься на него. Знакомое чувство снова захватило Рамлоу: он ощутил себя неуютно в собственной коже и одновременно не знал, все равно ему или нет. – У меня котелок нормально не варит с тех пор, как ты начал вытворять со мной это дерьмо, – заявил Рамлоу, глядя Солдату в живот. – Больше нет ничего приятного в том, чтобы подцепить кого-нибудь, просто чтобы… Я даже спать нормально не могу, – перебил он сам себя и снова подавил горький смешок. – Наверное, теперь тебе это надо так же, как и мне, – ровно предположил Солдат. – Ты трахнул меня пару раз, а теперь ведешь себя так, будто в башку мне забрался, – внезапно разозлился Рамлоу. – Думаешь, я только хожу и мечтаю, чтобы ты мне вставил? Особенно, когда все втихаря высмеивают меня за то, что я для тебя нагибаюсь? Лицо Солдата приняло угрожающее выражение. – Кто смеется? – резко спросил он. – Скажи мне. Рамлоу от неожиданности ответил не сразу: – Ты что, их всех порвешь теперь? Защищать меня собрался, что ли? Проблемы бы не было, если б ты не сделал меня своей подстилкой. Взял бы кого-нибудь из лаборатории: у них все равно реальной жизни не бывает. Солдату хватило наглости насупиться: – Если ты так сильно не хочешь, тогда… – Раньше тебя это не останавливало, – резко напомнил Рамлоу. Он говорил об их первом разе, и Солдат наскреб достаточно совести, чтобы принять хоть капельку виноватый вид. – Я не хотел, чтобы получилось так грубо, – в его голосе послышались извиняющиеся нотки. – Все тогда зашло слишком далеко. – А, так тебе стыдно за грубость, а не за то, что ты меня, на минуточку, принудил? – с каменным лицом поинтересовался Рамлоу. – Да, – признался Солдат, и от этой прямоты у Рамлоу скрутило живот. – Они впервые позволили мне сделать то, что хотелось. Я не могу чувствовать себя виноватым за это. – Мы в такой жопе, Зимний, – проговорил Рамлоу, глядя, как Солдат приближается. Он не двигался, потому что пятиться смысла по-любому не было. Того, что случится, уже не избежать, но Рамлоу не хотелось сдаваться без боя. – Мне жаль, – сказал Солдат. Впрочем, судя по голосу, не очень-то ему было жаль, а может, и вообще не было. Солдат потрепал Рамлоу по коротким волосам. – Я заглажу свою вину, – он положил ладонь ему на затылок, мешая отшатнуться. – Не получ… – начал было Рамлоу, но тут Солдат лизнул его в губы и втянул в пробный поцелуй. Он неохотно ответил, глаза закрылись словно сами собой. Надо отдать ему должное, целоваться Солдат умел – умел так, что колени подгибались, если поцелуй длился достаточно долго. Рамлоу принялся отстраненно гадать, где он этому научился, какую счастливицу или какого счастливца оставил в жизни, которую вел до того, как стал Агентом. Не разрывая поцелуй, Солдат начал подталкивать Рамлоу к койке. Рамлоу позволил себе упасть на постель и полулежал, опираясь на локти, пока Солдат стягивал с него одежду и оставлял на обнажившейся коже влажные поцелуи. Он послушно запрокинул голову, и Солдат, поцеловав его под челюстью, двинулся вниз, принялся широко облизывать низ живота и поглаживать бедра. Член его уже наполовину стоял, и Рамлоу рассудил, что, при условии, что Солдат взялся заглаживать вину, начало кажется многообещающим. Жаркий взгляд снизу вверх было почти невозможно стерпеть. Солдат облизал его ствол, втянул в рот яичко, и Рамлоу прошило дрожью. Живот напрягся от предвкушения, а Солдат, как Рамлоу и надеялся, этими своими коварными губами спустился еще ниже. Рамлоу поднял ноги, шире развел бедра, открывая ему лучший доступ, и был вознагражден ртом Солдата именно там, где хотелось: язык влажно прошелся по входу и принялся ритмично толкаться внутрь. Рамлоу зашипел и выгнулся на матраце, пальцы на ногах поджались. Он не удивился, когда через несколько блаженно долгих минут язык сменился пальцем, смазанным, к счастью, чем-то, что Солдат умудрился раздобыть у ассистентов в лаборатории. Но чего Рамлоу не ожидал, так это ощущения твердого металла внутри. Он протестующе замычал и поежился: за растягивающим его металлическим пальцем слишком быстро последовал второй. Рамлоу ерзал, пока они медленно вжимались в его отверстие. – Ты вообще что-нибудь ими чувствуешь? – внезапно встревожился он. – Откуда ты знаешь, что ничего там не порвешь? – Моя рука и пальцы ощущают давление и положение в пространстве, – отозвался Солдат, согнул пальцы и легонько потер, вырвав у Рамлоу удивленный стон. – Видишь? Я способен не причинить вред. – А, черт, – простонал Рамлоу. Солдат забрал в рот головку его члена и начал сосать, продолжая массировать простату. У Рамлоу стояло так, что казалось, будто он вот-вот взорвется. Он оперся на локти, запрокинул голову, закрыл глаза и очень скоро принялся коротко подаваться бедрами навстречу Солдату, а тот и не возражал. Дыхание сбилось, мышцы живота мелко задрожали. – Сейчас кончу, сейчас… – задыхаясь, бормотал Рамлоу. И он бы кончил, но Солдат выбрал именно этот момент, чтобы отстраниться и пережать его член у основания так, что стало почти больно. – Да ладно тебе, – разозлился Рамлоу, когда Солдат поднялся на ноги. – У меня после тебя целую вечность все болеть будет, так дай хотя бы сначала спустить. – Еще рано, – сообщил Солдат. Он снял штаны и белье, высвободив полувставший член, а потом заставил насупившегося и раздраженного Рамлоу сесть. Одной рукой он придержал Рамлоу за плечо, а второй направил свой член к его недовольно поджатым губам. Рамлоу быстро отвернулся и покраснел, почувствовав, как головка члена задела щеку, схватил Солдата за бедра и безуспешно попытался оттолкнуть его. – Я не собираюсь тебе отсасывать, – заявил он, встревоженный зрелищем того, как Солдат тихо стонет, потираясь головкой о щетину на его щеке. – Я никому не отсасываю. И потом, ты, когда возбуждаешься, себя не контролируешь. Я подавлюсь. Рамлоу в горячке момента проделывал такое с другими, нечаянно, разумеется. Это, а еще подоплека всего действа, заставляло его возражать, когда кто-то в прошлом просил его о минете. – Но я-то тебе постоянно отсасываю, – хмурясь, напомнил Солдат. – Нет, – не уступал Рамлоу. Солдат оставил в покое его плечо, схватил Рамлоу за подбородок и притянул лицом к своему члену. Когда он попытался толкнуться Рамлоу в рот, тот плотно сжал губы. – Любишь кататься – люби и саночки возить, – скорбно заметил Солдат, вслед за чем свободной рукой зажал Рамлоу нос. Рамлоу поверить не мог, что тот делает это всерьез. Он заскреб пальцами по бедрам Солдата, попробовал оттолкнуть – безуспешно. Глаза начали слезиться, но Рамлоу упрямо держался до последнего, а потом все-таки глотнул воздуху, и член Солдата очутился у него во рту. – Не кусаться, – предупредил тот. Рамлоу, хоть и рассердился, сохранил достаточно здравого смысла, чтобы не идти наперекор. Потому что пусть Солдату и приглянулась, очевидно, его задница, Рамлоу не сомневался: укуси он Солдата, и тот с большой вероятностью свернет ему шею, а потом трахнет его труп, если достаточно возбудится. Повинуясь настоянию Солдата, Рамлоу принялся неохотно сосать толстый член. Поначалу все было не так плохо. Однако чем дольше он сосал, тем чаще на язык выплескивалась солоноватая жидкость. Впрочем, она была не такой отвратительной, как предполагал Рамлоу. Но потом Солдат начал ритмично толкаться ему в рот, и член проскальзывал по языку все дальше. Чем ближе он оказывался к задней стенке горла, тем сильнее срабатывал рвотный рефлекс. Рамлоу закашлялся, и Солдат милосердно притормозил. – Расслабься, – сказал он Рамлоу, не обращая внимания на недовольные стоны. – Дыши носом. Все нормально, – и он медленно подался вперед, отчего Рамлоу напрягся. – Все хорошо, впусти меня. Учитывая хватку Солдата, Рамлоу не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Он скривился, стараясь не давиться, когда головка члена снова проехалась по корню языка, и тяжело задышал через нос, слушая стоны Солдата. Скоро тот начал бормотать похвалы на каждом глубоком толчке, а Рамлоу дергался всякий раз, стоило члену коснуться стенки горла. Из глаз лились слезы. На очередном движении Солдат успел войти лишь наполовину, а потом застонал и выплеснулся на язык и в горло Рамлоу. Оставалось либо глотать, либо захлебнуться. Едва Солдат вынул член, Рамлоу раскашлялся, размазав по губам белесую жидкость. – Мог бы и предупредить, – упрекнул он между приступами кашля, утирая рот тыльной стороной ладони. – Я собирался, – отозвался Солдат, с интересом разглядывая его красные припухшие губы. – Прости. Он наклонился и поцеловал Рамлоу в уголок рта. Рамлоу попытался увернуться. – Не подлизывайся, – хмуро пробормотал он, но усилия Солдата уже возымели действие. Солдат принялся забавляться с его соском, и у Рамлоу сбилось дыхание. Он снова повернулся к Солдату, и тот заставил его разомкнуть губы, втянул в глубокий поцелуй и застонал, распробовав на языке Рамлоу собственный вкус. Он снова придавил Рамлоу к койке и устроился между его разведенных ног. Они притирались бедрами, член к члену. Скоро Рамлоу заерзал, от прикосновений Солдата в низу живота знакомо заныло. – Если уж собираешься меня трахнуть, давай быстрее, – Рамлоу сам не знал, на кого злится больше. – Я не собираюсь тереться об тебя всю ночь, у меня есть дела и поважнее. Когда Солдат внезапно притормозил и уставился на Рамлоу – точнее, сквозь Рамлоу – тот почувствовал себя странно незащищенным. Взгляд у Солдата был сосредоточенный и нечитаемый, но Рамлоу все равно испугался, что тот заметил, сколько желания прячется под гневом. Но если Солдат, вглядевшись ему в лицо, что-то и понял, то виду не подал. Правда, единственный поцелуй в закрытый рот, вероятно, означал что-то, к чему Рамлоу не хотел присматриваться слишком близко. Сгустившееся между ними напряжение рассеялось вскоре после того, как Солдат смазал себя и, закинув ногу Рамлоу себе на плечо и крепко придерживая его за бедро металлической рукой, плавно вошел внутрь. Рамлоу, приоткрыв рот в беззвучном стоне, поглядывал на него уголком глаза, пока его сильными толчками вколачивали в матрац. Он вздрогнул, когда Солдат нашел простату, гортанно застонал, обхватил свой горячий ноющий член и сжимал его, пока Солдат не хлопнул его по руке. – Какого… – умудрился выговорить он. – Я что… не могу просто… – А тебе и не надо, – Солдат схватил его за руку, когда Рамлоу попытался вернуть ее на член. – Ты можешь кончить только от этого. Отчаянные протесты замерли на губах: Солдат решил проверить его гибкость, прижал его колени к груди и принялся вбиваться так, что Рамлоу начал хватать воздух широко открытым ртом и беспомощно цепляться за простыню. На каждом движении член попадал именно туда, куда нужно, койка скрипела, напрягались мышцы и не хватало воздуха. С удивленным стоном Рамлоу выплеснулся себе на живот. Мышцы возмутились еще больше, когда Солдат наклонился и мокро поцеловал его. – Видишь, я же говорил, что у тебя получится. Он продолжал сбивчиво толкаться в расслабленное после оргазма тело, потом замер и довольно застонал, а спустя момент вытащил обмякший член, скатился с Рамлоу и лег на спину рядом. Бедра все еще подрагивали, под охватившей вымотанное тело приятной дымкой в голове воцарилась блаженная пустота. На какой-то момент все мучающие его мысли исчезли. Рамлоу чувствовал только, как семя вытекает из него на твердый матрац, как Солдат прижимается к его боку, как запах того, чем они только что занимались, держится на телах и постели, и как под чужой рукой, скользящей по коже, в груди разгорается тепло.

КОНЕЦ