Не по сценарию

      Принеси-подай должности никогда особенно не ценились теми, кто выше. Начальство привыкает к таким вот мальчикам и девочкам, ни во что их не ставит, а потом еще удивляется, почему же они так часто меняются. У Фло это была уже шестая работа. У Гэби он был уже, наверное, сотым помощником. Фло в переписке с друзьями именовал режиссера не иначе как “мудак”. Гэби же о Фло никогда никому не писал. Зато тот продержался на работе больше месяца. И Гэби даже взял его с собой к продюсеру и сценаристу, которые собирались за бутылочкой горячительного и под сигаретный фон обсуждать шикарную идею. Идею Фло знал. И был уверен, что описается от счастья, когда попадет в святыню, ведь ею для многих являлся дом Кои, сценариста, из-под пера которого вышло уже немало шедевров.       Индустрия кинотворения давно уже пребывала в поиске какой-то шикарной бомбы, но никто из режиссеров все никак не объявлял о создании таковой. Нет, очень часто кто-то пытался претендовать, но все никак не складывалось с истинными доказательствами наличия именно кинобомбы, а не жалкого выхлопа. Давно уже минули времена, когда в мире появлялись шедевры, из-за которых рыдали даже суровые бородатые критики. Создание такого кино прокормило бы его творцов как минимум долгих лет пять. Разумеется, все изо всех творческих сил надрывались, лишь бы суметь, покорить, совратить людскую сущность, заставив говорить о работе как о шедевре.       Фло хотел быть причастным к подобному свершению. Фло мечтал о славе, лаврах, красивых домах и шикарных машинах. А пока что он стоял за креслом Гэби, досадуя, что такие отличные и маститые мэтры никак не понимают главную проблему своего будущего фильма. Никакой искренности в игре актеров просто не было. Да и сюжетный поворот тянул только на фальшивку. И Фло не выдержал.       Со стуком поставив поднос на стол, он рванул вперед:       — Нет!       — Нет?! — гаркнул Гэби и скривился, — Фло, пошел вон! Не мешай! Щ-щенок!       — Нет уж, — господин продюсер хоть и поморщился, но кивнул, — пускай тявкает, раз есть что сказать.       Фло весь покрылся мурашками, холодными и мерзкими, но отважно ринулся в бой.       — Ну вот что она играет?! — потыкал он пальцем в сторону героини, — что это за фальшивка? Люди так говорят только в порнухе! Да и выглядит она тупо!       Героиня надула губы и обиделась, но Фло не заметил этого, его уже откровенно несло:       — Член двадцать сэмэ? А где реальность?! Вы же хотите снять вещь про чувства, а не секс!       — Разве секс не чувства? — хмыкнул сценарист Кои, щурясь на наглого помощника.       — Да, то есть нет, то есть да, но! Вот с этим “но” вам и работать, блин! Людям не нужна порнуха, ее в сети достаточно. Люди хотят, чтобы вы трогали их за самое нутро, за сердце, вынимали им душу. Такой фальшивкой их не купить никогда. Таких фильмов столько, что ваш просто исчезнет среди них… навсегда!       — И что же ты предлагаешь?       — Если она будет на него так бросаться, люди не поверят… это слишком тупо, люди себя так не ведут. Ну какая женщина, пытаясь соблазнить мужчину, кидается на него и орет: “Трахни меня!” — такое бывает только в фильмах. Да, вы снимаете фильм, но в том и суть! Он не должен выглядеть как кино… он должен быть таким, словно зритель живет в нем, как в реальности. Я покажу!       — Вот это уже интересно, — продюсер махнул рукой, чтобы героиня ушла.       Фло снова покрылся мурашечными пупырками, но не стал отступать. Он был смелым и умелым. И собирался бороться за настоящее кино до последнего. Где-то позади всего этого его царапала мысль, что он борется не за кино на самом деле, а за признание его, Фло, заслуг как будущего режиссера. Но Фло и не думал отступать из-за таких мелочных мелочей. Он шагнул вперед и рухнул на подлокотник кресла сценариста Кои, начиная его дергать за плечо и экзальтированно орать:       — Возьми меня! Возьми! Трахни!       Сцена эта продолжалась с минуту, а потом Фло уже спокойно поинтересовался:       — Ну как? Хочется взять такого героя?       Сценарист Кои, смеясь, покачал головой, отказываясь брать такого героя и вообще иметь дело с подобной личностью. Фло был доволен. И победно огляделся, но, увы, на лицах режиссера Гэби и продюсера не увидел аналогичных мыслей. Это его огорчило. И он решился на второй поступок. Опустился на колени перед продюсером. Коснулся его руки самыми кончиками пальцев. И, словно боясь обжечься, отдернулся. Поднял взгляд, в котором были и надежда, и ожидание, и тут же посмотрел в сторону. Пальцы стали поглаживать костяшки продюсера. Медленно, чуть нервно, сжимая в долю секунды и снова отпуская.       — Зачем ты так делаешь? — спросил продюсер, хмурясь, — что это дает?       Фло вздрогнул от его голоса, закусил губу и выдохнул, шепнув:       — Я долго была рядом… я смотрела, как ты закуриваешь в баре, как пьешь свой горький виски, а ты меня не замечал, ты всегда проходил мимо, я была для тебя одной из, даже меньше, чем одной — практически лицом в толпе, — Фло продолжал медленно гладить его пальцы, нервно подаваясь ближе и кусая губы, — я устала… я слишком долго ждала тебя… я пыталась, но каждый раз получала отказ… ты был с другими. Я устала… прости, — Фло прижал его ладонь к губам, выдохнул горячо, а потом встал и молча ушел, хотя продюсер схватил его за руку и пытался удержать.       В ванной было тепло, а Фло все равно била нервная дрожь. Он умылся, вытер лицо и долго смотрел на себя в зеркало. Скорее всего он сейчас потерял работу. Да, такого выступления Гэби никогда ему не простит.       На кухне, куда Фло пришел, лишь бы не оказаться снова в гостиной, сценарист Кои наливал себе чай. Увидев помощника, он засмеялся:       — Ну ты даешь! Это было круто. Я думал, мне придется играть роль, чтобы помочь тебе, а ты такой перфоманс устроил… Умница!       Не успел Фло ответить, как в кухню зашел Гэби. Фло всерьез попрощался и с жизнью, и с карьерой.       — Кои! Ну что! — бодро кивнул Гэби, усаживаясь за стойку рядом с Фло, — где там твое шикарное вино, доставай!       Кои рассмеялся и повернулся к встроенному бару, а рука Гэби обвила талию Фло. Того сразу бросило в пьяный жар и без всякого вина. И как только бутылка оказалась перед ним на стойке, он обнял ее и стал нежно, подмурлыкивая, говорить:       — Ты ж моя дорогая, ты ж моя умница, пришла ко мне в самый ответственный момент, как мы давно не виделись…       Гэби прижимался бедром к его бедру, а Фло вело, как от крепчайшего алкоголя. Щетина Гэби царапнула висок. Фло позволил Кои забрать и открыть бутылку, а сам медленно повернул голову, вдыхая аромат моря и сандала — да, Гэби всегда пах именно так.       Это была не смелость. Это был восторг. Фло тронул языком нежное место под ухом режиссера, ощущая, как Гэби содрогается. Не смелость, а восторг и чувство победы во всем. Фло снова повернулся к смеющемуся Кои, разливавшему по бокалам вино, а щетина Гэби вновь царапала его висок. Фло знал, что начальник все-все понял правильно. И это знание, что они оба думали об одном и том же, приводило его в восторг. Хотелось смеяться, жаться к Гэби ближе и чувствовать, как сильная рука еще более властно сжимает его талию…       Фло вдруг обернулся через плечо:       — Что, прелесть, подсматриваешь? Закрывай, закрывай, дальше ничего не будет. По крайней мере сегодня, — и он подмигнул тебе, улыбаясь, зная, что выглядит сейчас совершенно божественно.