Огонь надежды

Иногда не хватает объятий, просто дружеских объятий и слов поддержки. Я всегда была приветлива и общительна со всеми, но как говорится — «Кто дружит со всеми, тот не дружит ни с кем». Сейчас я в очередной раз убеждаюсь в этом. Что делать если, ты была лидером команды, а перед главным стартом оказываешься не готова? Так из-за проваленного чемпионата мира, а точнее всего одной гонки на нём, мне прошлось завершать сезон досрочно. Сказать, что я была расстроена, то ничего не сказать, до сих пор не понимаю как такое могло произойти! Ещё за пару дней всё было замечательно, и я готовилась вывести нашу команду в решающий, в этом сезоне бой, а в итоге всех подвела. Можно сказать, что проблемы начались лишь на гонке, когда я поняла, что не могу нормально бежать. На публике плакать я не привыкла, поэтому, когда тренеры огласили своё решение, спокойно ушла. Направлялась я в своё тайное место, оно находилось на третьем этаже нашей гостиницы. Если пройти вдоль всего длинного коридоры, то слева оказывалась маленькая комнатка с удобным креслом. Это помещение никогда не закрывалось, но никого кроме меня я там за всё время не видела. Дошла до своего «убежища» я без встреч с кем-либо, чему была чрезвычайно рада. Мои глаза уже застелила пелена слёз, и я лишь по удобнее устроилась на кресле и включила музыку, которую почти не слушала, но задний план, как-то успокаивал. И только тогда я позволила себе расплакаться, как ребёнок, то были отчаянные слёзы, когда понимаешь, что изменить что-либо не в твоих силах. Где-то в сердце начинала расти злоба, на саму себя, за неподобающе проведённый чемпионат мира. Не знаю сколько я сидела и плакала, просто глупо плакала, но потом мои мысли переместились на ещё одну мою больную тему. Я начала выступать на Кубке Мира, около двух лет назад и почти сразу поняла, что влюбилась. Это был достаточно известный биатлонист — Лукас Хофер. Его постоянная жизнерадостность и открытость не оставили меня равнодушной уже в первый день нашего знакомства. Сама не понимаю, что это за влюблённость, но избавиться от неё у меня не получается уже второй год. Всегда, когда я вижу его у меня внутри всё переворачивается. Но я всегда могла контролировать свои чувства, поэтому он является мне хорошим другом, с которым мы часто просто сидим и болтаем. Рассказать о своей симпатии я боюсь, во-первых, скорее всего это поставит крест на нашей дружбой, а во-вторых, что будет, если он просто посмеётся надо мной? Мне кажется, я просто не выдержу. Я задумалась и не заметила, как ко мне подошёл, тот самый Лукас Хофер, и обратила на него внимание лишь, когда он пощёлкал пальцами у меня перед лицом:  — Я шёл и услышал всхлипы, Оля, с тобой всё хорошо? Нет со мной всё ужасно, хотелось ответить, но жаловаться я не привыкла, поэтом лишь слабо кивнула головой. Но его видимо не устроил такой ответ, и он не собирался уходить  — Оль, вижу, что тебе плохо, расскажи, пожалуйста, что случилось. Ты же знаешь, что всегда можешь на меня положиться! Тут я не выдержала и рассказа ему обо всём. Про ужасную подготовку, про взявшиеся из ниоткуда проблемы и про досрочное завершение сезона. В конце рассказа я просто плакала, а Лукас просто обнимал меня. Чувства внутри меня не давали покоя, то как он обнимал меня, то как успокаивал, то как прижимал к себе, как будто защищая от невидимого противника. Я бы многое отдала, чтобы просто так сидеть с ним по вечерам в обнимку, разговаривая на любые темы. Лукас чуть отстранился, но лишь для того, чтобы взять моё лицо себе в руки. Только сейчас я заметила какие красивые у него глаза — зелёные с отливом голубого, такого насыщенного, но в то же время натурального цвета глаз я не видела. Не знаю сколько мы так стояли, но потом Лукас тихо прошептал, что я еле услышала:  — Прости, если этим разрушу нашу дружбу, но я больше не могу. В следующий момент он коснулся своими губами моих, это был неожиданный, но такой долгожданный поцелуй. Сначала это были лёгкие и невесомые касания, но позже поцелуй превратился в страстный танец, в котором каждый старался победить. Поцелуй всё сильнее затягивал нас обоих в мир грёз и мечтаний. Лишь, когда воздуха стало не хватать и лёгкие начинало жечь, мы оторвались друг от друга, но перед тем, как я смогла что-то сказать, Лукас остановил меня жестом.  — Оль, прошу выслушай, и не перебивай меня, пожалуйста. Ещё в первый день нашего знакомства на вечере посвящённом открытию нового сезона я заметил тебя. Ты была в тёмном платье, которое безумно тебе шло, но твоя улыбка выглядела натянутой, а в глазах застыла грусть, но меня почему-то безумно тянуло к тебе, я сам не понимал почему и всё-таки решил познакомиться. На удивление ты оказалась очень общительной и доброжелательной ко всем, со временем мы подружились, и каждым днём я понимал, что всё больше влюбляюсь в тебя. Уже почти год я общаюсь с тобой, боясь случайно разрушить нашу крепкую дружбу. Возможно, это моя самая большая ошибка в жизни, но я просто больше не мог молчать. Оля, я люблю тебя! — закончил свою длинную речь Хофер. На лице у него отражались страх и облегчение. Я стояла, словно громом поражённая, внутри бушевала буря, сметая всё на своём пути. За все двадцать три года моей жизни никто и никогда, не говорил мне таких вещей. В эту секунду я осторожно подошла к Лукасу и уже сама поцеловала его. Еле оторвавшись от этих мягких и ужасно манящих губ, я решилась на то, на что не могла решиться полтора года:  — Лукас, я тоже люблю тебя! И пусть сезон для меня закончился сегодня, и пусть этот чемпионат оказался провальным, и пусть вокруг бушует буря и я знаю, что мне придётся выслушать очень много критики в свой адрес и в адрес всей нашей команды. Сегодня я обрела, то, что гораздо дороже любых медалей и наград.