И снится мне - я вижу сон

Перед моими глазами расстилается бескрайняя и весенне-цветущая поляна. Она растянулась по всей лесной опушке, усеянная бледно-розовыми цветами. Очертания размываются, глаза не воспринимают в полном спектре нежность и сладость красок, и поэтому невозможно как следует разглядеть, что по краям — деревья или низкие кривые кустарники, что-то просто невозможно зеленое и свежее, однако мой взгляд прикован лишь к зеркалу посередине. Воздух очень влажный и тяжелый, где-то вдалеке капает вода, этот звук слышен фоном для непрекращающегося тихого пения у меня в голове. Кто-то поет колыбельную? Я стискиваю у себя волосы на висках и слегка тяну их, чтобы прийти в себя. Не помогает. В моей голове густым и текучим соком разливается цветочный дурман, который не дает осознать нереальность происходящего. «Где я?» — вопрос бьется где-то у меня между ребер в такт сердцебиению, мечется по костяным решеткам, не позволяет глубоко вдыхать сладостный ядовитый аромат, пока наконец не затихает вместе с пульсирующей болью между лопаток. Повсюду практически неуловимый, но навязчивый запах, он въедается в меня, постепенно затягивая, окутывает нежнейшим туманным маревом, поселяется в моих легких, царапая острыми шипами изнутри. Это не роза, это что-то нежное и простое, более легкое и благородное. Я понимаю, что это запах шиповника, который рос у меня в саду, до того, как однажды моя мать вырвала все кусты из влажной земли. Это заняло целый день, я была отрешенным наблюдателем и не могла помешать. Я помню, как мокрые от дождя лепестки лежали около крыльца, около каменного колодца, около моей кровати. Я болела. Тихонько угасала на смятой постели, равнодушно прислушиваясь к отголоскам близящейся агонии. Все время смотрела в окно, оттуда был виден вольно разросшийся ельник на опушке, там всегда было темно, одиноко и сонно. Между еловых лап кто-то был, светил круглыми желтыми глазами по ночам, гипнотизировал до тех пор, пока у меня не получалось собраться с силами и встать с пропахших лекарствами простыней, чтобы задернуть тяжелые темно-зеленые шторы. Я осознаю — у цветка есть иголки. Он будто распускается внутри меня, и вьется, вьется вдоль сонной артерии, по венам, шипы скребутся о ребра, пронзая насквозь тонкую кожу. Я сдаюсь во власть своему любопытству и манящему запаху цветов шиповника — нерешительно подхожу ближе к вожделенному объекту и понимаю, что это не зеркало, а самое настоящее озеро: круглое, как луна, очень маленькое, не более двух метров радиусом, и покрытое тончайшим слоем полупрозрачного льда. Лед не такой хрупкий, как кажется. На ощупь я не чувствую никакого холода, когда становлюсь около него на колени и провожу ладонью по поверхности. Это больше напоминает запотевшее стекло. Я замечаю, что по краям лед будто начинает таять и вижу, что оттуда начинают пробиваться зеленые стебельки с колючками, они тянутся ко мне острыми щупальцами, но мне не до них. Прямо подо льдом, под водой, совсем неглубоко, виднеется белое лицо с воздушным маревом темных волос вокруг. Они колышутся и простираются красивыми завитками по травяному дну вдоль цветов, растущих на лозах шиповника, которые оплетают мирно покоившуюся на подводном ложе голову наподобие короны. Девушка не похожа на живую, но она и не мертвая: на щеках можно разглядеть нежнейший румянец, ресницы чуть-чуть подрагивают. Будто спит, глубоко и беспробудно. Страшен ее вечный сон. Я не замечаю, как ледяная преграда под теплом моего тела все тает и тает, пока, в конце концов, не исчезает совсем. Мне ничего не остается, как лечь рядом с девушкой: вода будто просачивается сквозь мою кожу и давит на меня сверху вниз. Я укладываюсь прямо на колючие иголки, нисколько не жалея об этом: покалывает лишь слегка. Оказалось, что озеро следует скорее назвать большой лужей: воды в нем не более чем на сорок сантиметров от дна. Но этого было достаточно, чтобы полностью поместить тело в жидкость, поэтому мне приходится приподняться на локтях, чтобы разглядеть лежащую рядом девушку. Нестерпимо-белоснежные запястья рук покоятся на груди, и я не могу удержаться, чтобы не провести большим пальцем по розовеющим от моего присутствия губам. Девушка распахивает неживые глаза и кладет ладонь мне на горло.