Пай-девочка, Джуди Хопс

      − Да, да, конечно, я буду осторожна, как и всегда. Пап, но со мной же Ник, он сильный и ловкий, да и я сама окончила Академию с «отличием», если ты забыл. Конечно, мама, я надеваю наушники, когда бываю в Тундратауне. Нет, никто меня не обижает. – Джуди расплылась в своей самой обворожительной улыбке маме и папе в камеру. – Мне пора, уже поздно, а завтра рано на работу, пока-пока, целую.       Стоило экрану мобильника погаснуть, как Джуди выдохнула, сладкая улыбочка сразу сползла с её мордочки, уступив место кислому выражению лица. Как ей надоело изображать пай-девочку перед родителями. Эти почти ежедневные звонки по скайпу, где надо выглядеть на камеру красиво и мило, чтобы никаких мешков под глазами, чтобы шерстка блестела, а носик был всегда мокрый. Как отвратительно. Хопс уже давно не была деревенской простушкой. Она ловила преступников, имела дело с опасными животными, залезала в такие передряги, о которых её родители и догадаться не могли. Однажды ей даже пришлось застрелить одного волка. Она действовала по инструкции, расследование показало, что она ничего не нарушила, не превысила полномочий. Но на приём к психологу она походила, как и положено. Не хватало ещё лишаться значка из-за неповиновения начальству. Конечно, всё это изменило крольчиху. Хотя даже это было не главным. Даже на службе не знали, какие черти водятся в этом тихом омуте хорошеньких фиалковых глазок. Никто, кроме одного зверя.       В дверь постучали, и Джуди встрепенулась от своей задумчивости. Одним прыжком она оказалась рядом с дверью и, предварительно проведя лапкой по шерсти между ушей, распахнула её. На пороге стоял Ник, её напарник Ник, лис с хитрой улыбочкой, в новой чистенькой рубашечке и джинсах. Лапы он держал в карманах. Окинув Джуди быстрым взглядом, он хмыкнул.       − Ты даже не переоделась, опять общение с предками?       Хопс только закатила глаза и, ухватив его за рубашку, втащила вовнутрь, захлопывая дверь.       − Сейчас переоденусь, и пойдем, − пожала она плечами, развязывая узел на своём форменном галстуке.       − Тут только одна комната или я ошибаюсь? Будешь переодевать при мне?       − Ой, прекрати, отвернись и всё, − крольчиха пожала плечами.       Она уже расстегивала рубашку.       − Играешь с огнём, морковка, − лис бросил последний хитрый взгляд на обнаженные плечи Джуди и отвернулся к окну.       − Тут стены картонные, − напомнила ему ушастая, натягивая черную облегающую майку.       Брюки упали на пол, на их место пришли плотно сидящие джинсы с дырками на коленях.       − Всё, можешь не изучать так пристально пейзаж за моим окном.       Ник обернулся и окинул напарницу критическим взглядом. Та уже подкрашивала ресницы перед небольшим зеркальцем.       − Что бы сказали твои родители, если бы увидели свою примерную дочку в таком виде, собирающуюся в ночной клуб с лисом, м?       − Ой, заткнись, Ник, − отмахнулась от него Хопс, она нанесла блеск на свои губы и расплылась в улыбке, и совсем не сладкой, как для родителей.       − Дерзишь? Придется наказать тебя. Попозже, – Уайлд тоже расплылся в хитрой улыбке. – А сейчас пошли, − он услужливо открыл дверь перед Джуди, пропуская её вперед. Но, когда она проходила мимо него, не удержался и шлепнул её пониже хвоста.       − Нахал, − фыркнула крольчиха и выскользнула в коридор.

***

Музыка в ночном клубе громыхала так, что закладывала уши, бесконечно мигающие огни, заставляли жмуриться и дезориентировали, но ни Джуди, ни Нику это не мешало, они «отжигали» на танцполе, как могли. Композиции сменяли одна другую, а эти двое всё танцевали и танцевали. Наконец, когда совсем, казалось, не осталось сил, они подошли к бару. Ник заказал пару коктейлей. С мартини для Джуди, с водкой для себя. Он уже отлично знал, что она предпочитает в выпивке. Это была далеко не первая их вылазка в ночной клуб. Всё всегда было по обычному сценарию, но в то же время, это ему не наскучивало. Только он знал настоящую Джуди Хопс и, чего скрывать, она ему чертовски нравилась.       Ещё пару танцев, энергичных, жарких, когда тела касаются друг друга в самых неожиданных местах, когда, кажется, стираются всякие границы. Ещё пару коктейлей, пьянящих, но не для того, чтобы потерять голову, а лишь для того, чтобы разжечь огонь ещё больше. И вот в конце очередного танца Джуди, обвив руками шею Ника, шепчет ему в ухо:       − Пойдём отсюда.       − Уже, морковка? Мы ведь недавно пришли, ты не хочешь ещё потанцевать?       − Я хочу тебя, Николас Уайлд. Так что заткнись и уведи меня отсюда.       Ник усмехнулся, о да, он ждал этих слов, больше ему ничего не нужно. Взяв лапу крольчихи в свою, он уводит её из ночного клуба. Ведет в ближайшую гостиницу, потому, что до его дома слишком далеко, а в её комнатке картонные стены. Но ей всё равно, куда он её ведет, главное это такое место, где они смогут остаться наедине.       Она даже не даёт ему толком отпереть дверь, начинает целовать уже в коридоре, жарко, страстно, исследуя весь рот хищника. Наконец, дверь поддается, и они буквально вваливаются в комнату. Одежда исчезает ещё до того, как они добираются до постели. Но вот она лежит на спине, обнаженная, а Ник склоняется над ней, его глаза горят животным блеском, и Джуди видит его в темноте этой комнаты. О, как же она обожает этот блеск! Это значит, что лис полностью освободился от своей благоразумной оболочки, сейчас перед ней хищник, а она его жертва.       Он целует её грубо, властно, прикусывает губу, тянет на себя. Первая струйка крови течет по подбородку. Первый стон срывается с губ Джуди. Вкус крови и её стоны распаляют Ника ещё больше. Полупоцелуи, полуукусы опускаются на шею, какая же тут нежная кожа, какая же сладкая плоть. В такие моменты лис не знает чего хочет больше, трахнуть или сожрать Джуди. Наверно и то и другое. Челюсти смыкаются на шее, не сильно, но ощутимо. И одновременно с этим Ник входит в крольчиху. Он стонет в унисон с ней от удовольствия. Она такая мокрая и тугая. Его член велик для неё, но это их никогда не останавливало, ни в первый раз, ни тем более, сейчас. Наоборот, она стонет, чтобы он вошел ещё глубже, и он входит, а потом резко почти выходит, а потом вновь входит во всю длину. Он чувствует вкус её крови во рту, и это напрочь лишает возможности думать. Он просто двигается в ней рваными движениями. Джуди больно и бесконечно хорошо, это самая сладостная мука, что она испытывала в своей жизни. Какие-то бессвязные слова, пережимаемые стонами, вырываются из её горла. Она чувствует, что близка к разрядке, ещё пару грубых толчков, и она с громким криком кончает, стенки её лона плотно обхватывают его член. Ник рычит, он ослабляет хватку на шее Джуди, но не выходит из неё. Изловчившись, крольчиха кладёт лиса на лопатки и начинает двигаться на нём в бешеном ритме.       − Джуди… − Стонет Ник, изливаясь в неё.       Хопс ложится на своего партнера, прижимаясь к нему всем телом, трется своей грудью о его грудь и целует его в губы, чувствуя во рту вкус собственной крови. Когда дыхание обоих восстанавливается, она слезает с него и ложится рядом.       − Знали бы твои родители, − начинает, было, лис, но Джуди обрывает его.       − Заткнись, Ник, просто заткнись.       − Опять дерзишь мне, морковка? Я, кажется, ещё не наказал тебя за тот раз. – В глазах Ника опять пляшут озорные чертята, а его лапа по-хозяйски начинает скользить по бедру Джуди.       − Так накажи, большой страшный лис, − на губах Хопс тоже играет улыбка, − накажи и не раз.