Завистливая невеста

       Мало кто слышал о деревушке Грей-ридс, что попросту значит — серые камыши. И неудивительно. Деревушка крохотная, и ничего-то в ней испокон веков не происходило любопытного. Кроме одного, пожалуй, случая, о котором я и хочу вам рассказать. Но знали о тех событиях немногие, а теперь еще меньше тех, кто помнит. Да и история по тем временам не такая уж чудесная — к деревенской простушке повадился ходить по ночам поклонник…        В общем-то, Джуди была девушкой симпатичной, милой и покладистой. Такую в жены каждый хочет. Но только первой красавицей в Грей-ридс считалась Мэри, и, несмотря на ее холодный взгляд, поклонники за Мэри так и увивались, а про других девчонок и слышать не хотели. Мать Джуди увещевала дочь, что пройдет немного времени, парни и успокоятся, поймут, что одной красотой сыт не будешь, да и, в конце концов, Мэри на всех не хватит. Выскочит замуж, а то и в Дублин укатит, и забудут о ней — недели не пройдет. Но только Джуди эти слова никак не помогали. Как тут успокоишься, когда те же самые парни смеются, что ты не такая хорошенькая, как их любимица? Да еще дразнят, что одна останешься.       Ночами Джуди страстно молилась Деве Марии, чтобы та даровала ей хотя бы немного красоты, вот только Пречистая каждый день оказывалась куда более снисходительна к своей земной тезке.        И Мэри никуда не исчезала — ни замуж, ни в Дублин, ходила себе по деревне, как ни в чем не бывало, не замечая поклонников, будто бежали за ней голодные псы, а не красивые парни.        Ну что ж, подумала однажды Джуди, коли так, уйду я. Небось не только Грей-ридс существует на свете, есть города, где не живут красивые мэри, ведь так? Встала затемно, собрала в котомочку хлеб, сыр, да и юркнула за дверь.        Прошла Джуди всю деревню, не обернувшись, только у старой мельницы остановилась. Подумала, не зайти ли попрощаться с подругой своей, Дженни, да только постеснялась. Дженни была девушкой бойкой, крепкой, о ней говорили, что «От ее крика черти падают с каминной полки в огонь». Дженни бы, услышав, что подруга задумала, хохотнула б эдак неодобрительно, как она умела, сказала бы что-нибудь, отчего Джуди ощутила всю глупость и тщетность затеи, да усадила бы чай с пирожками пить. Нет, к Дженни нельзя, подумала Джуди, сглатывая слезы и слюну одновременно. И побрела дальше.

***

       Солнце поднялось высоко, но еще не достигло зенита, когда Джуди решила присесть у подножия холма, чтобы отдохнуть. Без завтрака шагалось невесело, после тревожной ночи — и тем более. Достала Джуди хлеб из котомки, сыр, собралась откусить, да так и застыла с открытым ртом. Был перед нею простор — поля, поля, насколько глаз хватает, но вот идет по ним мужчина прямо к ней. Откуда было взяться ему?        И быстро идет, вот он уже подле Джуди, опустился на корточки и смотрит в лицо, а она — ему, только тяжело ей, глаза ломит. Черты незнакомца дрожат, расплываются, но все ж красивей Джуди никого в своей жизни не видела, уж в том она уверена. — И куда же направляется такая хорошенькая юная леди? А голос-то какой! Слаще и звонче пастушьей дудочки. — Какая я вам леди, — отвечала Джуди, — так, деревенская девушка. — Нет же, я вижу, ты — благородная дама. Я сам — принц, и точно могу распознать, кто каких кровей.        Захихикала Джуди смущенно, покраснела, а принц взял ее руку, ту, в которой еще был кусок сыра зажат, поцеловал запястье и поднялся. — Глаза у тебя — зеленее луга, леди Джуди, волосы сияют золотом ярче солнца, а кожа на вкус как сладкий мед. Жди меня, и с новой луной я приду к тебе свататься.       Сказал так принц и пошел вокруг холма. Растерялась Джуди, замерла, ошарашенная. Бросила хлеб, сыр, бросилась догонять незнакомца, да поздно — его и след простыл. Исчез так же, как пришел.        Стоит Джуди на солнцепеке, оборачивается, но одна она у холма, нет никого вокруг.