***
Было раннее утро. Солнце едва пробивалось сквозь плотно задернутые шторы, освещая большую комнату в светлых тонах. Бежевые обои с затейливым рисунком из переплетающихся золотистых нитей, нежно-голубого цвета широкая кровать, такого же оттенка мягкий пуфик рядом, плазменный телевизор в белой кайме напротив и большое зеркало рядом с окном навевали мысли, что здесь жила особь голубых кровей, не меньше. Поморщившись от солнца, которое попало на глаза, а точнее на челку, что их закрывала, Бельфегор сел. Потянувшись и сладко зевнув, он поднялся, собираясь принять ванну. Вдруг дверь резко открылась, ударяясь об стену. Принц хотел возмутиться, но, увидев в дверях лягушонка с пустыми, бездушными глазами из которых текли слезы, не смог вымолвить не слова. В изумрудных омутах иллюзиониста, которые сейчас походили на две стекляшки, отражался солнечный свет, как в зеркале. — Бел-семпай… — он даже не тянул гласные, как обычно. — Я не справлюсь… Помогите… Все произошло мгновенно. Ярко-зеленые глаза Франа потухли, став болотного оттенка. Оглядевшись, как будто не понимая, где он находится и что здесь делает, иллюзионист остановил свой взгляд на вконец запутавшемся принце. Губы лягушонка растянулись в совсем не свойственной ему злобной усмешке. Быстрым шагом он покинул комнату, как будто не плакал только что и не просил о помощи.***
С тех пор Фран изменился. С Леви они взаимно не замечали друг друга, босса лягушонок успешно избегал, а Луссурии доставалось больше всех. Оказалось, что иллюзионист терпеть не может половину того, что готовит мамочка всея Варии (и то, что он, не жалуясь, ел раньше. Да-да), поэтому Луссу пришлось играть в игру: «Угадай, что любит Фран, зная, что он ненавидит». В случае проигрыша его любимец Кю лишался пары перьев из хвоста. Вы спросите, как солнце понимал, проиграл он или выиграл? Очень легко! Если ему вслед полетела тарелка, то завтрак/обед/ужин надо срочно переделывать. Скуало не раз отчитывал лягушонка за порчу Варийского имущества, но тот лишь безразлично выслушивал капитана, хмыкал и не появлялся пару часов. Потом все повторялось. Бельфегора иллюзионист игнорировал. Когда тот пытался заговорить с ним, он либо исчезал в тумане, либо, смерив его убийственным взглядом, уходил в комнату для тренировок. Фран проводил там все свое свободное время. Улучшал иллюзии. Заданий с участием иллюзиониста не было, а вот с целью «убить всех и вся» – полно. Когда принца не было в особняке, Фран вел себя спокойнее. В такие дни он не прожигал всех ненавистным взглядом и не кидался посудой в Луссурию, у которого никак не получалось угодить лягушонку. Но это все равно был не Фран…*Неделю спустя в кабинете Занзаса*
— ВРОЙ! Чертов босс, помогай, что ли. Жаба совсем с катушек слетела. — А я тут причем, мусор? — Он же не будет выполнять задания с Шишикалкой челкастой! — пытался достучаться до него тайчо. — И? — Занзас глотнул виски из горла. — Ши-ши-ши, босс, если мы завалим задания, то приедет старик… В Бельфегора полетела полупустая бутылка, от которой он успешно увернулся. — И что ты предлагаешь, недокоронованный мусор? — Ку-фу-фу, я так и знал, что не убережете моего мальчика. Вокруг принца закружились в танце стилеты, послышался лязг металла. — ВРОЙ! Ананас, что ты тут забыл?! — Оя-оя, я всего лишь пришел проверить своего мальчика. Яд уже поглотил его душу? Как жаль. Я задержался на задании в Японии и не поспел вовремя… Из темноты, создаваемой темно-бардовой шторой, вышла фигура в длинном черном плаще и такого же цвета облегающих брюках, иссиня-черные волосы заделаны в хвост на затылке. Неизменный хохолок а-ля ананас, трезубец в правой руке и светящиеся в темноте разноцветные глаза. Мукуро тут же был прижат к стене взбешенным Бельфегором. — Чертов фрукт, какой яд?! Что случилось с моим лягушонком?! «Моим? Оя-оя, это может быть интересно» Рокудо перехватил руку принца и потянул на себя, увлекая его, Скуало и, заодно, Занзаса, в туман. Размытые образы вокруг них сложились в четкую картинку. Они оказались в общей гостиной Варии. На диване сидел Фран, поедая ананасовое мороженое. Довольный, что выиграл этот уровень, Луссурия сидел в углу, отдыхая. — Они нас не видят, — поспешил пояснить иллюзионист. Несколько секунд они, молча, наблюдали за лягушонком. Тишину первым нарушил иллюзионист Вонголы. — Какая была ваша последняя миссия? Он повернулся к урагану, смотря туда, где по определению должны быть глаза. — Миссия? Кажется, нужно было уничтожить каких-то шавок, перешедшим Саваде дорогу. — Его ранили. Ввели яд под кожу. Он должен был убить в нем эмоции, сделать бездушной куклой, но, так как его эмоции и так находились на нуле, яд мутировал. Он стал заменять безразличее на ненависть. Фран боролся с ним очень долго, но… — Дебил! Почему он не попросил нас помочь? — А чем бы вы помогли? Бельфегор закусил щеку изнутри. А, действительно, чтобы они сделали? Мукуро говорил что-то про яд… Принц не должен позволить исчезнуть его лягушонку. Когда он успел так привязаться к нему? Бел и сам не знает. Просто в один прекрасный момент ежедневные подколы Франа перестали выводить из себя, пропала ненависть к иллюзионисту. Ее заменило желание защитить. Любовь? Смешно. Принц не может полюбить земноводное. «Это лишь желание обладать» Уверял себя ураган, но все больше не верил сам себе. —…Франа можно спасти, — кажется, он чересчур глубоко ушел в себя. Ананас говорит, не переставая, уже около двух минут. — Как? — Потрошитель подпрыгнул на месте. — Его истинная сущность похоронена глубоко в душе и, пока яд до нее не добрался, можно попробовать освободить ее, — Рокудо говорил все это таким будничным тоном, как будто совсем не переживал за Франа. Знал ли он что-то, что не знали остальные…? — Это сможет только тот, к кому мой прежний мальчик испытывал особенные чувства. — Особенные чувства? — Занзас грубо рассмеялся. — Ананасовый мусор, ты точно сейчас о квакающем мусоре говоришь? — Именно. — ВРОЙ! И как нам этого избранного найти? — В данном состоянии Фран должен ненавидеть его больше остальных. Не замечали за ним? Варийцы отрицательно покачали головой, Бельфегор отвернулся. — Может, кто-то застал его переход в это состояние? — продолжал допытывать иллюзионист, выводя убийц из тумана. — Вроде нет… — протянул капитан задумчиво. Принц закусил губу. — Ку-фу-фу, ну, ладно. Если вдруг вспомните… Продолжая гадко куфуфукать и не спуская взгляда с принца, как будто зная что-то, он не спеша скрылся за дверью. Скуало вполголоса о чем-то говорил с боссом, не обращая на Потрошителя никакого внимания. Постояв еще пару минут, обдумывая все «за» и «против», он быстрым шагом вышел из кабинета, тут же наткнувшись на того, кого искал, но кого жутко не хотел видеть еще раз сегодня. — Ку-фу-фу, я так понимаю, ты хочешь мне что-то сказать? — разноцветные глаза хитро прищурились, умудряясь заглядывать в самую душу даже сквозь челку. Не ответив, Бельфегор быстрым шагом отправился в свою комнату, Мукуро бесшумно следовал за ним. Зайдя и удостоверившись, что никто за ними не следил, в Варии всегда надо быть начеку, принц закрыл дверь на ключ. — Итак? Вздохнув, ураган рассказал иллюзионисту, как все было. — Оя-оя… Скажи, что ты чувствуешь к Франу? Бельфегор был готов ко всему, но такого вопроса не ожидал. Он, буквально, выбил его из колеи. — Я? К этому земноводному? Ничего! Получилось чересчур неуверенно. Рокудо показательно расстроился и даже покачал головой. — Ну, так дело не пойдет. Ты ничего не понял. Боюсь, Франу уже никто и ничто не поможет. — Что ты имеешь в виду? Солнце скрылось за облаками, поселив в комнате темноту. Когда теплые лучи вернулись в комнату, заливая ее своим светом, ураган Варии был в комнате уже один. Почувствовав голод, Бельфегор решил спуститься вниз, все еще раздумывая над словами ананаса. Идя по лестнице, он случайно застал вышеназванного за разговором с лягушонком. Притаившись за углом, он решил послушать. — Ты что-то хотел, мой мальчик? — Учитель, помните, вы все пытались мне впихнуть книги по реальным иллюзиям? — Я передам их тебе. — Хорошо. — Фран, можно вопрос? — Конечно, учитель. — Что у вас с Бельфегором? Лицо Франа перекосилось. — Ничего, — жестоко ответил он. — Я ненавижу его. Он всегда считал меня слабаком, я докажу ему, что намного сильнее, чем он мог предположить… — Ку-фу-фу, понятно. Ну, я пойду. — До свидания, учитель. Я буду ждать книги. Бельфегор в шоке стоял за углом. Челка скрывала его широко распахнутые глаза. Проходя мимо, Рокудо наклонился к лицу принца, прошептав: — Делай выводы, мой принц. Я тебе здесь ничем не помогу. Когда до Варийца дошел смысл слов, иллюзиониста в поле зрения уже не оказалось. Верный своим планам, он продолжил свой путь на кухню. Не обратив, ровным счетом, никакого внимания на ненавистный взгляд земноводного и вопросы Луссурии о том, что ему приготовить, он разогрел вчерашнее мясо, под тот же ненавистный взгляд съел его и, глотнув виски прямо из горла, вышел из кухни. Он держал путь туда, куда все в этом здании, кроме, конечно, Скуало и Леви, боялись приближаться. — Босс. Еле увернувшись от стакана, содержимое которого все-таки попало на пшеничные королевские волосы, он продолжил: — Я решу проблему с лягушкой, но мне надо время. — И причем тут я? — скучающе спросил Занзас, доставая новый стеклянный стакан. — Не берите задания с иллюзионистом ближайшее время. Вообще. — Понял. Вернешь прежний квакающий мусор – у меня тут где-то задание с пометкой: «убить с особой жестокостью» завалялось… Свободен.***
В коридоре царил полумрак. Прислонившись к стене, скрываясь в темноте, стоял Бельфегор, как будто, дожидаясь кого-то. На нем был черный свитшот в привычную полоску темно-фиолетового цвета и черные джинсы. Засунув руки в карманы, он стоял неподвижно уже около двадцати минут. В коридоре послышались шаги. Принц напрягся. Это был Фран. Он напевал какую-то мелодию себе поднос, крутя в руках коробочку ада. Когда иллюзионист поравнялся с ураганом, то, почувствовав чье-то присутствие, отпрыгнул, зажигая кольцо «666», но Потрошитель был быстрее. Выбив из рук лягушонка коробочку и сняв кольцо, он запихнул его в свою комнату, запирая ее на ключ. Когда-то, давным-давно, когда иллюзионистом в Варии еще был Маммон, тот задолжал Белу, а так как наш скряга в долгу оставаться ненавидит, то принц решил воспользоваться ситуацией и попросил его поставить вокруг его комнаты антизвуковой барьер. Видите ли, нашему принцу снующие туда-сюда офицеры спать мешали... Бельфегор расслаблено прислонился к двери, оседая на пол и крутя в руках кольцо ада. Из комнаты доносились слабые, почти неразличимые, ругательства. Ближе к утру Фран за дверью успокоился. Поднявшись, принц спустился на кухню. Все обитатели здания еще спали. Позавтракав хлопьями с молоком и приготовив тоже самое лягушонку, он вернулся к двери. Проверив наличие ножей, спрятанных по всему телу, и оставив кольцо с коробочкой у двери, на всякий случай, Бельфегор не спеша открыл дверь. К его удивлению, комната была в таком же состоянии, в котором хозяин ее оставлял. Он-то ожидал разорванного постельного белья, разбитого телевизора и так далее тому подобное в этом же духе. На подоконнике, в неудобной позе, спал Фран, наверное, уставший после тренировки. Бельфегор поставил завтрак на стол близ кровати и, аккуратно подхватив иллюзиониста на руки, перенес его на кровать. «Что ты чувствуешь к Франу?» Некстати вспомнился вопрос Мукуро. Что он хотел узнать этим вопросом. Разве принц может чувствовать что-то к глупому лягушонку… Вдруг, болотного цвета глаза распахнулись. Ненависть. В них не было места для каких-то других чувств, кроме этого. Иллюзионист принял сидячее положение, осмотрел урагана, завтрак, что он принес и выдал лишь одно слово: — Омерзительно. У Бельфегора задергался глаз. — Что ты сказал? Чем дольше принц смотрел в эти глаза противного цвета, тем больше хотел вернуть того Франа, что сидел глубоко внутри этого. — Я сказал: о-мер-зи… Не дав ему договорить, Потрошитель впился в тонкие губы лягушонка. Тот попытался вырваться, но физических сил не хватало, чтобы противостоять Белу. Тот увалил иллюзиониста на кровать, подминая под себя и целуя. Жадно, подчиняя себе. Фран, что есть силы, сжимал зубы, не давая урагану углубить поцелуй, но в конце все равно сдался, закрывая глаза и приоткрывая рот. Когда воздуха стало не хватать, Блондин, наконец, оторвался от давно желанных губ. Два ярко-зеленых глаза удивленно смотрели на него. — Бел-семпа~ай? — Фран, — на выдохе произнес Бельфегор, снова целуя мальчишку и попутно забираясь руками под его футболку, оглаживая бока и пересчитывая ребра. — Может… не надо… От холодных пальцев на своем торсе, что так уверенно находили эрогенные зоны, лягушонок быстро возбудился и, пока у него оставалась хоть капля разума, он попытался отрезвить Бельфегора. — Тшш… Блондин удивительно мягко поцеловал его в губы, попутно избавляясь от футболки. Несколько секунд он рассматривал худое тело под ним, а потом вернулся к покрасневшим от поцелуев губам. Покусывая мочку уха, он снял с земноводного и джинсы. Поняв, что остался почти обнаженным, Фран не остался в долгу, стягивая жаркий свитшот с Бела. От представшей его взору картины, иллюзионист почувствовал болезненный ком внизу живота. Он всегда знал, что у его семпая очень спортивное телосложение, но что настолько… Как завороженный, он водил пальцем по кубикам пресса, очерчивая каждый. Бельфегор позволил ему эту небольшую слабость, замерев на минуту. Палец Франа очертил родимое пятно в виде полумесяца, замерев там. Довольно улыбаясь, ураган накрыл его руку своей, перемещая ее все ниже и ниже и остановившись лишь на пахе. Иллюзионист покраснел. — Мне нравятся эмоции на твоем лице. Казалось, губы Бельфегора были повсюду. Места, которых они касались, горели огнем. Когда его язык прошелся по впадине на животе, лягушонок издал первый тихий стон. Пальцы урагана уже массировали задний проход, слегка надавливая, но, не позволяя насадиться до конца. — Бел… семпай… — Что? — Пожалуйста… — Назови меня по имени. — Бел… Бельфегор… Один палец вошел в него, не принося, впрочем, никакого дискомфорта. От второго на глазах Франа появились прозрачные слезы, которые тут же слизал принц. Наконец, он нашел внутри тот самый бугорок, надавив на который, выбил из лягушонка сладкий, затяжной стон. Посчитав, что растяжка достаточна, Бельфегор вытащил пальцы, приготовившись заменить их чем-то большим. — Потерпи, лягушонок… Фран… Одним рывком Потрошитель вошел на всю длину, заглушив болезненный вскрик иллюзиониста поцелуем. Подождав немного и получив кивок от зеленоволосого парня, он стал размеренно двигаться, пытаясь найти ту самую точку. С тихим рыком он, наконец, прошелся по простате. Фран застонал, царапая спину блондина короткими ноготками. С каждой секундой темп сбивался, толчки становились глубже, резче. Айроне, не стесняясь, стонал в голос, оставляя на спине урагана красные отметины от ногтей. Тот тихо рычал, чувствуя близкую разрядку. Первый кончил земноводное, испачкав спермой свой живот и живот урагана. Следующим внутрь лягушонка излился и Бельфегор. Тут же Фран провалился в сон, и принц, с удовольствием приобняв его за талию, последовал за ним.***
Лучи солнца разбудили хрупкого юношу с ярко-зелеными волосами и такого же цвета глазами. Сморщившись от яркого света, он повернулся на другой бок, тихонько зашипев от неприятного чувства в пояснице. Он смотрел на принца, что лежал рядом с ним, крепко обнимая. В пшеничных волосах играли солнечные зайчики, кожа, как будто, светилась естественным светом. Позволив себе легкую улыбку, Фран выбрался из объятий, принимая сидячее положение и осматривая комнату, тут же натыкаясь на прищуренные разноцветные глаза. — У-учитель? Рокудо с интересом рассматривал своего ученика, сидя на пуфике, закинув ногу на ногу. От такого пристального взгляда Айроне смутился, садясь обратно на кровать и прикрываясь одеялом. — Ку-фу-фу, мой мальчик повзрослел. Я принес тебе книги по реальным иллюзиям. Уже не нужны? — Н-нет, оставьте на столе. — Я рад, что прежний ты вернулся и, еще больше рад, что у тебя все наладилось в личной жизни, не так ли? Фран открыл, было, рот, но понял, что этот вопрос предназначался не ему. Холодные руки приобняли его за талию, мягко пододвигая к себе. — Непременно. — Ку-фу-фу, ну, пожалуй, не буду мешать. Так же, как в тот раз, солнце заслонили тучи, а когда лучи снова осветили комнату – Мукуро уже исчез. — Скажи, мой лягушонок, — Бельфегор мягко поцеловал его в шею, прикусывая кожу и оставляя красные отметины. — Что сказать? — Айроне плавился под этими нежными ласками и был готов сказать что угодно, лишь бы они не прекращались. — Ананас говорил, что спасти тебя от яда сможет только тот, к кому ты испытывал особые чувства… — оставив напоследок багровый засос, ураган отстранился. — Я люблю тебя, Бельфегор. — Я тоже, мой лягушонок.