Я никогда не...

Драко прижимается грудью к метле — блестящей, черной и очень быстрой — и ввинчивается штопором в небо. Солнечные лучи бьют в глаза, заставляют щуриться. Снитч золотой вспышкой мелькает вверху. Джинни заходит сбоку на стареньком школьном «Чистомете». Прикрывает лицо рукой в перчатке, свободной тянется к мячу. У нее на щеке длинная пыльная полоса, а рыжие волосы горят огнем. Малфой на мгновение замирает, а потом наращивает скорость и выполняет несколько фигур высшего пилотажа. Баловство, конечно, но гриффинддорка заливисто смеется, а зеленые трибуны ликуют. — Ты медленный, как улитка, — нагло заявляет Уизли, с нескрываемой завистью поглядывая на его метлу. Солнце отражается в ее орехово-медовых глазах, заставляя их светиться изнутри. — Уступаю даме, — парирует Драко, напоказ небрежно перекидывая рукоять из одной ладони в другую. — Ты занята вечером? — Ага. Буду праздновать свою победу! Девушка вдруг срывается с места, опускается к самой земле. Блондин замечает снитч всего лишь на секунду позже, но Джинни этого хватает. — В следующий раз я тебя сделаю, Уизли! — кричит Малфой. И все же улыбается. Незаметно — краешком губ. — Мечтай, — рыжая показывает ему язык. Парень выразительно приподнимает бровь, но вместо извинений слышит: — Через пятнадцать минут? И эхом отвечает: — Через пятнадцать минут. Драко коротко кивает и отворачивается, превращаясь в знакомого и привычного всем холодного и безразличного ко всему себя. Резким рваным шагом покрывает расстояние до своей раздевалки. Там Пэнси в слишком коротком платье и ругающаяся команда. Там холодный душ и черная рубашка вместо противной потной формы. Там зеркало и мимолетная ненависть к себе. «Там» слизеринец покидает быстро. Потому что «здесь» — за трибунами — его ждет Джинни в смешном теплом свитере. — Опоздал. Она дышит на покрасневшие пальцы и переступает с ноги на ногу. — Не нуди, — Драко закатывает глаза и целует ее в нос. Девушка морщится — невольно. По привычке она еще ждет, что он сейчас — вот еще чуть-чуть и обязательно — почувствует свою вину и попытается загладить ее горячим шоколадом или неумелым заклинанием огня, как это делал Майкл, но нет. Тогда Уизли берет своего вроде бы врага по факультетам за руку и тащит в лес (куда нельзя ходить — тоже «вроде как»). — А я видела гигантского кальмара… — тоном маленькой ябеды начинает гриффиндорка. — Врешь ты все. Драко смеется — не язвительно или насмешливо. Просто смеется. Потому что Джинни такая забавная и родная. А его отец, наверное, умер бы от отвращения, если бы узнал, что сын не подбивает клинья к давно определенной благородной будущей невесте, а водится с девчонкой из семьи осквернителей крови. Только Малфою-младшему глубоко наплевать. *** — У магглов есть одна игра… — Блейз звякает бутылками, заставляя стол дорогим алкоголем: хочет поскорее залить горечь поражения вином и огневиски. Драко делает вид, что солидарен с ним и сам собирается надраться до потери памяти, но вообще-то его уже не очень волнует квиддич. На губах тает чужое тепло и вкус — карамели. — Мы что, маленькие, играть в какие-то игры? — хихикает Пэнси, привычно ерзая на коленях Малфоя. Астория кивает, хмуря свои идеальные брови. — Эта классная игра. Там надо много — очень много — пить. — Негодование сменяется всеобщим восторгом. — Называется «Я никогда не…» Эта простая игра, на самом деле, правила все запоминают быстро. Кто-нибудь делает заявление о том, чего он никогда не делал. Остальные внимательно слушают и пьют, если это делали они. Забавно. Даже Драко оживляется и, спихнув подружку, подсаживается ближе. Сначала все вполне безобидно. Что-то вроде: «Я никогда не целовался взасос» или «Я никогда не напивался до блевоты». Потом, когда все уже навеселе, идут вопросы о сексе и разных пошлостях (Малфой поднимает бокал чаще, чем ему бы хотелось). Но кульминацией игры становится момент, когда Пэнси — едва ворочая языком — выдает: — Я никогда не… влюблялся в Джинни Уизли. И Драко пьет.