В последний раз

- Доброе утро, Ива-чан! Такое привычное и оттого даже немного раздражающее. Махнуть в ответ рукой и отвернуться, зная, что через мгновение на плечи лягут теплые и отчего-то немного подрагивающие пальцы. - Отстань, Дерьмокава. Скинуть с плеч слабые руки и нахмуриться, пряча под маской злости невысказанный вопрос. Что же с тобой такое?.. А потом услышать тихое и нестерпимо-горькое, как микстура от кашля, которую так ненавидел в детстве Хаджиме: - Можно мне обнять тебя еще хоть раз, Ива-чан? *** Ойкава очень редко улыбается искренне, совсем не показывает своей настоящей печали. Сплошная подделка, живущая среди людей, что-то неизведанное, обвернутое ярким фантиком и выставленное на обозрение. Никому и дела нет до того, что под оберткой - всех отвлекает блеск праздничной бумаги. Иваизуми же хочет сдернуть эту душащую фальшь. Он, пожалуй, единственный, кому выпадает возможность видеть настоящего Ойкаву. Пока он знает о нем еще совсем мало - то, что он боится темноты, переживает из-за того, что почти не видится с мамой, а еще очень раним и всерьез воспринимает те грубые слова, которыми осыпает его друг детства. Однако Иваизуми рад и этим мелочам. Именно поэтому он иногда извиняется за свои оскорбления, ночует у Тоору, когда он дома один, и выслушивает его сопровождающиеся нытьем ностальгические рассказы о детстве, в котором мама почти всегда была рядом с ним. Иваизуми, на самом деле, вовсе не ненавидит Ойкаву. Ну, разве что только чуть-чуть. Его хвастовство и помешательство на пришельцах доконают кого угодно. Ойкава терпеть не может обниматься, однако за день он умудряется облапать Хаджиме раз двадцать, если не больше - и это не считая пресеченных самим Иваизуми попыток! Не то, чтобы ему было так уж неприятно. Просто он совсем не понимает, чего ждет Тоору, когда каждый раз с непонятной надеждой заглядывает ему в глаза и обнимает так трепетно, словно боится, что Иваизуми может просто взять и куда-то исчезнуть. Иваизуми не исчезает. Он просто дает подзатыльник, отдирает от себя Ойкаву и морщится, когда слышит его кукольно-ненатуральный смех. Как людям может нравиться эта лживая оболочка? Ойкава привык притворяться. Любой человек кажется лучше, только если врет - так он считал всегда. Однако Хаджиме смог занять место в его сердце и без красочной мишуры. Он просто всегда был собой - тем и подкупил парня-подделку, избравшего определенный образ и пытающегося этим угодить всем. Ойкава завидует. Безумно завидует Иваизуми, потому что он - воплощение тайной мечты маленького мальчика, влюбленного в космос и льющего слезы по ночам. Он - это он, простой, без прикрас, и именно в этом заключается предмет зависти Ойкавы. Он тоже хочет быть настоящим, вот только маска так плотно прилегает к лицу, что уже самому сложно разобраться, где же он, а где вымышленный персонаж. Ойкава завидует, но он привык мириться с этим. Есть только одно, с чем смириться он не может - Иваизуми совершенно все равно на то, как сильно он дорог своему другу. И поэтому Ойкава его обнимает. Как будто пытается впитать его в себя и навечно запечатать в ноющем от неразделенных чувств сердце. Судя по тому, что Хаджиме ворчит и отталкивает, он не в восторге от такой перспективы. А Ойкава надеется и продолжает пытаться. *** Иваизуми не любит горькое. Терпеть не может. Поэтому он уже ненавидит эту повисшую в тягучем, как вязкая патока, воздухе тихую фразу. Он хочет ее забыть. - Какого черта с тобой творится? Жизненно необходима порция объятий с утра? Не понимаю, ты сам не свой. Ойкава улыбается, а у Иваизуми плывет перед глазами и скрипят зубы. Потому что в этой улыбке столько горечи, сколько не было даже в маминой микстуре. - Не волнуйся, Ива-чан. Просто мне кое-чего не хватает. Как будто в сердце дырка, и ее нужно заполнить прямо сейчас. Я знаю, чем, но не могу это заполучить. Однако пытаюсь... Снова и снова. Кого хочешь вымотает, да? Иваизуми не тупой, он понимает. Он все понимает, но может только кивнуть, чувствуя, как чужая горечь и его сердце разъедает, оставляя сквозную дырку. Тупой болью, слезами, спрятанными в рукавах, бессонными ночами выеденную. Теперь и он чувствует, каково жить с пустотой в сердце. - Так что... Позволь еще раз, всего один раз,- Ойкава просит, а Иваизуми понимает, что вот он - настоящий Тоору. Сломленный, нерешительный, одинокий. Наверное, он хочет дать ему шанс, потому что обнимает сам. Пытается впихнуть его в свое сердце, да не получается. Оттого и не уютные объятия, и пальцы друга не кажутся теплыми, а сердце начинает ныть только сильнее. Иваизуми правда жаль, но он не видит в Ойкаве большего, чем друга. Пусть и лучшего. Пусть и того, с кем он готов сидеть каждую ночь, чтобы тот не боялся. Пусть и того, чья боль стала его собственной. Ойкава уходит как-то чересчур торопливо, снова пряча в привыкших к горечи рукавах слезы. Иваизуми сплевывает горькую слюну и стискивает ткань рубашки на груди до боли, до побелевших костяшек. Ему правда жаль.