***
Кейт отдала Драко листочек с рыжим мальчиком, там же она написала номер своего телефона. Рисунок ему неожиданно понравился, пусть исполнение не дотягивало даже до среднего уровня. Он чувствовал: у Кейт есть чутье и вкус, она вполне могла бы заниматься графикой или живописью. Он давно убедился: творческие люди говорят на каком-то одном языке. Особенно Драко нравилась байка о джазовых исполнителях, которые могли на ходу сочинять мелодию, глядя на формальную композицию, как на нотный стан. Мальчик — под рисунком было подписано «Шон Х.» — казался ему знакомым. Возможно, напоминал кого-то из Уизли, только выглядел благороднее и симпатичнее. Кейт сказала, что хотела сделать ему синие глаза, но синяя ручка, которая ей попалась, оказалась слишком темной. Драко согласился, что Шону больше пойдут яркие, но светлые глаза. Тогда в кафе она говорила о мальчике с такой нежностью в голосе, что Драко не мог не задать ей вопрос: — Почему у меня ощущение, что Шон — ваш знакомый? — О, так и есть. Это мой лучший друг детства. К сожалению, сейчас нас разделяет расстояние. Мне очень его не хватает. Кейт также рассказала, как часто Шон приходил на выручку, когда она попадала в неприятности. — В обычные дни Шон бывает на редкость бестактным человеком. Но в самые трудные моменты жизни он удивительным образом выбирает правильные слова, всегда чувствует, что мне нужно: объятия, личное пространство или просто выплакаться. Если про кого можно сказать «лучший друг», так это точно про него. — То есть в книге Шон тоже чей-то лучший друг? — Да, это так. Мне немного жаль его персонажа, почти все его действия остаются в тени. Они настолько… не знаю, как правильнее выразиться… гармоничные? Потому едва уловимые. Я немного переживаю, что читатели не будут замечать этого. Но я чувствую, что должна показать его именно таким, иначе это будет неправдоподобно и фальшиво. Такое описание Шона очень зацепило Драко, возможно, потому что у него самого никогда не было такого друга. Он вспомнил, как познакомился с одним парнем на вступительных экзаменах и почувствовал с ним некое духовное родство. Но проклятый Поттер в итоге предпочел нищеброда Уизли и черномазую Грейнджер. Распрощавшись со своей новой знакомой, Драко поспешил домой, чтобы поскорее приступить к работе. В его голове уже вырисовывались довольно яркие картинки. Но каждый раз, когда Драко чувствовал симпатию к тому, что ему предстояло изобразить, у него ничего не выходило. Он понимал: работа выполнена на крепком и даже высоком уровне, но ему хотелось довести ее до идеала. В поисках вдохновения Драко начал листать свой альбом «образов» с фотографиями и вырезками из журналов. Когда-то в детстве его репетитор по рисованию предложил искать готовые аналоги и придавать им иную трактовку. Драко долго дулся, ему принципиально хотелось рисовать только фантазии из своей головы. Повзрослев, он понял, что совет в самом деле был неплохим, и начал собирать интересные фото в отдельную папку. Но и альбом не помог: Драко только отвлекся и потерял то воодушевленное настроение, с которым он начинал работать. Похоже, он не успеет закончить до своего отъезда в Прагу. Главное, не забыть с собой акварель и пенал с кистями. Он надеялся, что другая обстановка вдохновит его больше.***
Драко давно хотел побывать в Праге, и вот наконец-то представилась возможность: здесь вел курсы фотограф, к которому Драко мечтал попасть. Когда тот в последний раз приезжал в Лондон, к нему было не пробиться. Но стоило Драко выехать из аэропорта, как его начала преследовать череда неудач и разочарований. Таксист содрал с него слишком большую сумму и долго не желал открывать багажник с чемоданом Драко. Комната в отеле оказалась отвратительной: здесь постоянно дуло, не было горячей воды, а из окна открывался вид на еврейское кладбище. Поменять номер он не смог и возвращать деньги ему не пожелали. Больше всего разочаровали курсы. Это оказалось сборище задротов, которым навык фотографии нужен был только для съемки и съема голых девушек. Ни о какой художественной фотографии здесь и речи не шло — сплошная порнография. Даже сам город, казалось, был настроен к нему враждебно. Драко представлял себе узкие улочки, пропитанные историей, изяществом и волшебством, представлял атмосферу таинственного одиночества. Здесь все оказалось другим. Тесно, душно, многолюдно, и ничего общего с тем, о чем рассказывали многие его знакомые. А может, он просто ожидал слишком многого? Хорошо, что он вовремя отказался от идеи поступить здесь в Высшую школу прикладного искусства. Сегодня ему представилась возможность заглянуть внутрь, и к его удивлению, никто даже не попытался его остановить. Он прошел мимо охранника, прогулялся по коридорам, заглядывал в разные аудитории… Единственное, что ему здесь понравилось — огромные окна в помещениях. Но пивные бутылки прямо в мастерских! Курение в коридорах! Драко едва удержался, чтобы не сделать замечание девушке с сигаретой в руке, но вовремя заметил старичка «профессорского» вида, спешащего прямо к ней. Драко уже приготовился к сцене, представляя, как старик начнет ругаться, возможно, выбьет из рук девочки тлеющую сигарету, заставит собирать руками пепел с пола… Но старик просто присел рядом с ней на подоконник и… достал трубку. Девочка протянула ему спички и сказала что-то на чешском, отчего тот хохотнул. Осознав, что слишком пристально пялится на странную парочку, Драко развернулся на каблуках и случайно налетел на кого-то. — Твою мать, Малфой, ты и сюда добрался! — Уизли? — удивился Драко. Вот уж кого он не ожидал здесь встретить. — Ты? — Нет, блин, твоя бабушка, — хмыкнул Уизли. Он вдруг взял Драко за локоть и куда-то повел. — Только не говори, что и ты сюда переводишься! Иначе я столкну тебя с этой лестницы. — В этот притон? Никогда в жизни. — Тогда почему ты здесь? Потому что больше некуда идти, подумал Драко, но вслух сказал: — Не твое дело. — А ты когда сюда приехал? — Сказал же, не твое дело! — Малфой, не будь жопой, — буркнул Уизли и неожиданно улыбнулся: — Пойдем лучше прогуляемся. Я тебе город покажу! Драко не ожидал такой перемены в настроении Уизли, поэтому не нашелся с ответом и позволил себя увести. Они вышли на улицу. — Здесь на английском почти никто не говорит, потолковать вообще не с кем, — поведал Уизли, разводя руками. — И все же ответь: ты давно приехал? — Вчера. И собираюсь в ближайшее время отсюда уехать. — Чего так? — Собирался на курсы художественной фотографии, а попал на съемку порнографии. Уизли расхохотался. — Так остался бы, полезный навык! — Это мерзко. — Нет, просто ты — ханжа. Драко закатил глаза. — Отвратительный город, — прошептал он, когда они взошли на какой-то мост. — Не бурчи, реки сейчас везде грязные. Драко на воду даже не смотрел, но после фразы Уизли взглянул вниз и скривился. Еще и река здесь мерзкая! — Много где уже успел погулять? — Не особо. На метро проехал несколько станций, посидел на площади возле Староместской ратуши, пошел гулять по округе, на Школу искусств наткнулся… — То есть приземлил задницу на три лавки в одном квартале, а город уже отвратительный? Ну и запросы у вас, мистер Засранец. — Пожил бы в таком ужасном номере, посмотрел бы на тебя. Ах да, я забыл! Для тебя и твой семейки эта комната показалась бы роскошными апартаментами! — Малфой, я тебя сейчас в реку сброшу, — спокойно сказал Уизли. — Не сбросишь, — отмахнулся Драко. — Куда мы идем? — В Вальдштейнский сад, познакомлю тебя кое с кем. Вы должны поладить. — Это далеко? — Совсем близко. Даже сворачивать не надо. Уизли был прав, долго идти не пришлось. — Мне нравятся здешние скульптуры, — рассказывал Уизли. — В первый раз я надолго здесь завис, как будто в маленьком раю оказался. Драко не хотелось признавать, но в саду и правда было красиво. Ему нравилось, когда природа не конфликтовала с малыми архитектурными формами, а здесь все выглядело гармонично. — Вечером тут особенно круто, вот только туристов много и впечатление портится. О, смотри! — он показал на стайку павлинов и пошел к ним. — Ты что, павлинов не видел никогда? — фыркнул Драко, но пошел следом. — С кем ты хотел меня познакомить? — Это ты вовремя спросил. Вот, — он показал на павлина-альбиноса, — это твой родственник. Драко молча сложил руки на груди. — Его остальные птицы клюют постоянно, и самочки не любят. Скажи же, словно в зеркало смотришься! — Похвально, Уизли, ты попытался быть остроумным. Однажды у тебя получится. Однако обычного раздражения он не чувствовал, ему даже польстило, что Уизли специально куда-то его повел, чтобы сострить. — Хочешь еще что-нибудь мне показать? — О, здесь недалеко есть статуя молодого парнишки — не помню названия, правда. Ты можешь потереть ему член. Главное, не перевозбудись и не… Драко не стал дальше слушать и ударил его своей сумкой, пожалев, что внутри не было ничего тяжелого. Уизли только заржал, но настолько заразительно, что Драко не удержался от улыбки. Удивительно, но город словно по щелчку пальцев преобразился. Уизли неплохо рассказывал историю достопримечательностей (многое, правда, казалось вымыслом), умудрялся проскакивать мимо толп туристов, но и еще как-то угадывал с освещением, когда та или иная часть города выглядела наиболее красиво. Последнее Драко осознал, когда попытался понять, по какой логике Уизли выбирал маршрут: уж очень странно они петляли по дворам. Оказалось, Уизли просто шел за солнцем. Драко невольно порадовался, что согласился следовать за ним. Когда они только начали свой путь, он достал из сумки путеводитель, но Уизли вырвал карту из рук и выбросил в ближайшую урну: — Так ты только устанешь и еще больше возненавидишь город. Улочки и внутренние дворики, по которым водил его Уизли, напоминали Драко магические кварталы. Он очень легко мог представить здесь чудаковатых людей в мантиях и остроконечных шляпах, армию големов, патрулирующую улицы, и парящего над городом дракона. Он поделился своими мыслями с Уизли, и тот предположил: магия города еще и могла быть разной. Например, на закате город кажется золотым, добрым и открытым. Но ранним пасмурным утром впечатление совсем иное: мистический туман, мрачные потемневшие стены, пустые улицы, словно злые волшебники околдовали жителей, погрузив всех в долгий сон. — Идеальное место, чтобы писать книжки о магии и всякой чертовщине, а? — говорил Уизли. — Мне рассказывали, что в каком-то университете некоторое время существовал факультет магии. Не знаю, правда ли… а может, он и сейчас есть, аудитории спрятаны прямо в стенах, и только волшебники могут пройти через барьер!.. — Ты выпил слишком много, Уизли. — Ага, вот только это я тебя на своем горбу тащу сейчас, — сказал он, и немного подкинул Драко вверх, чтобы тот не съехал с его спины. …Они заглянули в какой-то паб, Драко очень хотелось пить, а пиво там оказалось таким холодным! Когда Драко напивался, он не терял разум и вполне мог продолжать приличную беседу. Вот только тело ему совсем не подчинялось: из рук все валилось, ноги заплетались, а голова беспощадно кружилась. Уизли, наоборот, пьяным способен был даже на руках по парапету моста пройтись и не грохнуться при этом в реку (один раз у Драко чуть сердце не остановилось, когда Уизли пошатнулся, но оказалось, это сам Драко стал заваливаться на бок). Но какую же чушь он начинал нести!.. — Книги… я иногда рисую иллюстрацию к книгам, — сонно сказал Драко в ухо Уизли. — Ты уже говорил, чувак. — Уизли, ты же рыжий. — Да ладно?! Охренеть! — Не ехидничай! Ты правда рыжий, — сказал Драко. На него вдруг снизошло озарение, и он прошептал: — Ты — Шон! — Я не Шон, я — Рон. — Шон — это персонаж из книги, дубина. И ты похож на него, — у Драко возникла идея: — А не хочешь подзаработать натурой? Прозвучало пошло, он понял это, когда Уизли мерзко захихикал: — Нет, спасибо. — Уизили-и, — протянул Драко капризным тоном, — я заплачу! — Сколько? — Немного. — Согласен. Ночью Прага вымирала: они почти никого не встретили, даже свет в окнах нигде не горел. После того, как Драко побывал в Нью-Йорке, он не верил, что где-то люди могли ложиться спать раньше полуночи. — По ночам на охоту вылезают вурдалаки, они убивают всех, кто не лежит в своей постели, — громким шепотом сказал Уизли. — Видишь, вон в кустах один, смотрит прямо на нас. — Прекращай уже. — Надевай капюшон, мы притворимся многоруким монстром. — Это мужик, Уизли. Просто он пьяный и… голый?.. — Хочешь сказать, лучше бы это был одетый вурдалак? — Да ты достал! — Драко сказал это не так громко, как ему показалось, но эта мертвая тишина разнесла его слова эхом среди домов. — Не кричи, ночные големы идут на звук и яркий свет. Драко решил не поддерживать разговор, чтобы у Уизли не было лишнего повода нафантазировать еще какую-нибудь ерунду. Стоило признать, выдумывал он хорошо. Драко действительно стал пристальнее вглядываться в тени, вздрагивать от подозрительных звуков, а один раз даже вскрикнул, когда из-за угла неожиданно вышла шатающаяся фигура… очередного пьяницы. — Здесь вообще есть трезвые люди? — пробормотал он. Уизли хмыкнул в ответ. Он тащил Драко к себе домой. Неплохой вариант, Драко вряд ли сейчас смог бы найти дорогу в отель. К тому же, ему совсем не хотелось возвращаться в тот унылый номер. Уизли жил в обычном спальном районе, который мог принадлежать абсолютно любому городу. Квартиру Драко толком не рассмотрел, Уизли скинул его на раскладной диван и повалился рядом, даже не включив свет. Драко с трудом стянул с себя одежду, залез под одеяло и застонал от облегчения. Тело болело от долгой прогулки, а мозг, казалось, распух от полученных впечатлений. Его вырубило, как только голова коснулась подушки. Проснулся он от мерзких звуков: казалось, какая-то кошка зарывала свой лоток. Он застонал и решился приоткрыть один глаз. Оказалось, это Уизли что-то вырезал из дерева. Подавив желание бросить в засранца подушку и продолжить спать дальше, Драко зевнул и встал. — Полотенце и чистая одежда на стуле, завтрак на сковородке, кофе в турке, а я занят, — сказал Уизли, не поворачиваясь. Драко понимал, что его сейчас нельзя беспокоить, сам он страшно бесился, если кто-то отвлекал от работы. О горячем душе, казалось, он мечтал не меньше недели, хотя прошло всего лишь два дня. На большую старую футболку Уизли он долго смотрел скептически, но она оказалась неожиданно мягкой и удобной, хотя Драко и чувствовал себя в ней уличным танцором. Он без труда нашел маленькую кухоньку, подогрел себе завтрак. Возле плиты обнаружилась упаковка с его любимым и страшно дорогим кофе, который можно было купить только в Австрии (может, его еще где-то продавали, но Драко он нигде больше не встречался). Упаковка была полной, только сверху сняли несколько ложек. Заметив чуть дальше еще пару полупустых пачек обычного кофе, Драко понял — самый вкусный Уизли заварил специально для него. Его это правда впечатлило, наверное, потому, что сам он никогда бы не поделился редким и дорогим продуктом. С большой кружкой в руках Драко вернулся в комнату, которая служила Уизли и спальней, и мастерской. Он присел рядом с Роном и стал осматриваться. Когда Уизли вчера предложил завалиться к нему, Драко вспомнил кафе, в котором познакомился с Кейт. Он ожидал увидеть тесное захламленное помещение, где засохшие куски глины валялись прямо на полу, смешиваясь с опилками и стружками, где в углах стояли деревянные бруски, лежали горы металлолома, где пахло бы сыростью, клеем и сваркой. Но у Уизли все было чисто, аккуратно и просторно, вид портили разве что деревянные ящики с бирками. Драко догадался: весь хлам, что он успел вообразить, Уизли хранил там. Признаться, даже сам Драко не содержал свою мастерскую в такой чистоте. Например, акрил с пола и стен он так и не оттер — тот намертво засох, и теперь его только шпателем отодрать можно было. А нужный тюбик краски он вообще мог искать неделями, поэтому сразу шел в магазин за новым, чтобы не тратить время на поиски. Впервые он задумался, что бедность могла научить Уизли трепетно относиться к материалам, тем более, с каждым годом они все больше дорожали. У Драко никогда не было проблем с деньгами, но даже он порой был вынужден следить за ценниками в художественном магазине. Уизли вырезал фигурку худой девушки, она показалась Драко смутно знакомой: — Это Грейнджер, что ли? Уизли кивнул. — Какая-то она… слишком изящная для Грейнджер? — сказал Драко и сделал глоток кофе. — Дай отпить, — произнес Уизли, не отрываясь от работы. Драко протянул кружку и приложил ко рту, помогая сделать глоток. — Остыл, — поморщился Уизли. — Но штука все равно вкусная. Драко позабавил и впечатлил образ сосредоточенного мастера в одних трусах и майке. Нахмуренные брови, сжатые губы, быстрые отточенные движения ножа по дереву совсем не сочетались с веселыми собачками на нижнем белье Уизли. — Ты Гермиону без одежды просто не видел, — вдруг сказал тот, Драко не сразу вспомнил, что это был ответ на его вопрос о Грейнджер. Драко почему-то не захотелось шутить о его заторможенности. Тем более, сам он мог отвечать на некоторые вопросы лишь через неделю, если кто-то заговаривал с ним во время работы. Наблюдать за Уизли было интересно, тот и не возражал, но Драко вдруг тоже захотелось поработать. Он уже полез в сумку, когда вспомнил, что в последний момент выложил блокнот и пенал с карандашами. Он тихо застонал от досады. Когда блокнот с собой, так никогда не нужен, но стоит оставить его дома!.. Не зная, чем себя занять, Драко начал читать бирки на ящиках, надеясь найти что-нибудь, чем можно было порисовать. Он едва не запищал от восторга, когда нашел у Уизли акварель и несколько кистей — не совсем такие, к каким он привык, но и они были неплохого качества. — Уизли, у тебя бумага есть? — Туалетная? — спросил он, зевая. — Нет, идиот, акварельная! — А. На шкафу посмотри. Туалетная тоже там, если что. На шкафу он нашел несколько тубусов с листами, правда, многие их них уже были использованы. Возможно, это были проекты, с которыми Уизли пытался перевестись в здешнюю Школу искусств. Он никогда раньше не видел, как пишет Уизли, и работы ему очень понравились. Драко привык к требованию преподавателей использовать сложные цвета, и когда он увидел чистые яркие краски у Уизли, почувствовал, как на секунду сердце замерло от восторга. Некоторое время ушло, чтобы организовать рабочее место и соорудить какое-то подобие мольберта. Натягивать лист он не захотел, просто прилепил бумажным скотчем к доске. Из своего бумажника Драко достал рисунок Кейт и положил на видное место. — Деньги вперед, — сказал Уизли, когда Драко уселся напротив него. — Обойдешься. — Угу. Драко взял карандаш и стал намечать пропорции. Но вдруг он заметил, как солнце подсветило ухо Уизли, и как трогательно оно стало ярко-розовым. Драко схватил большую кисть и поспешил большими мазками уловить характер портрета. Розовое пятно, которое должно было стать ухом, потекло вниз, словно длинная серьга, и Драко захотелось вести работу с такими потеками дальше. Почему он раньше не писал портреты рыжих людей? Драко рассматривал волосы Уизли, поражаясь количеству оттенков и рефлексов. Он почти не использовал оранжевые цвета: положил только несколько мазков на самых светлых участках, а остальное писал голубым, фиолетовым и зеленым — все вместе они смешались в одно живописное цельное пятно. Пока волосы не успели высохнуть, он начал более подробно выписывать кожу и пришел в полный восторг, когда пряди начали сливаться с краской на лице. Он выжал кисточку и немного собрал воду с границы, чтобы красивые потеки не испортились от избытка влаги. Из тени на острых скулах Драко начал веснушки. Здесь он почти не смотрел на натуру: растекающаяся краска сама подсказывала, где подставить следующую точку. Оставив места для контрового света, Драко несколькими взмахами положил фон, и образ на бумаге тут же собрался в единое целое. Голубоватый фон живописной кляксой смешался с прядью, падающей на лоб и переносицу, получившееся пятно само нарисовало левый глаз, Драко выжал и облизнул кисточку, затем вытер воду там, где должны быть ресницы. Глаз получился немного списанным, но в выбранной им технике это смотрелось очень выигрышно. Правый глаз нужно было острожно прописать маленькой кисточкой. Драко аккуратно вытер лист в намеченном месте, чтобы без его контроля краска не потекла, куда не попало. Он поднял взгляд на Рона и… завис. Солнце подсвечивало его ресницы, создавая ощущение инея на них. Такое яркое освещение сделало сероватые глаза Рона насыщенно-синими. Какое-то время Драко не мог собраться с мыслями, и когда снова вернулся к работе, его рука дрожала — ему невероятно сильно хотелось передать на листе то, что он сейчас увидел. Не сразу, но он решился оставить вместо ресниц белое пространство, прописав только глазное яблоко и веки. Правильное решение. Контраст с чистой бумагой создал такой же эффект, как контровой свет в реальности. Драко переводил взгляд с листа на Рона, с Рона на лист. И вдруг... у него встал. Драко сжал ноги и сдвинул доску с листом, чтобы Уизли ничего не заметил. Рука с зажатой кистью совсем перестала слушаться, и он чуть не испортил работу темно-фиолетовой кляксой. Нужно было поменять воду и помыть палитру, но Драко не представлял, как пройти мимо Уизли, чтобы тот не заметил его стояк. Блядский цирк! Ну почему из всех людей именно Уизли? Драко постарался подумать о чем-нибудь другом, менее возбуждающем. Он взглянул на статуэтку Грейнджер, и попытался вообразить чертову негритоску без одежды. Но как только он представил ее, рядом тут же всплыл образ Уизли: его бледная кожа, контрастирующая с темной; тощие руки со светлыми волосками и веснушками, худая спина, длинная шея, торчащие уши… уши, за которые Драко бы хватался, чтобы оттрахать Уизли в рот по самые яйца. Драко невольно потерся о доску и едва не застонал. Если бы он кончил на лицо Уизли, то оставил бы на листе такие же белые пятна, какими рисовал его ресницы… Он открыл глаза и понял, что Уизли смотрит прямо на его стояк: доска с листом съехала, когда он об нее потерся. Немая сцена, казалось, растянулась на бесконечность. Уизли фыркнул и снова вернулся к статуэтке: — Совсем ебанулся, — спокойно сказал он без малейшего упрека в голосе. Как будто каждый день его кто-то рисовал и надрачивал, закрываясь мольбертом. — Нужно воду поменять, — хрипло выпалил Драко, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Он вскочил и побежал в ванную, и только там осознал, что не взял с собой банку с грязной водой. Драко закрыл дверь и уперся в нее спиной, запуская руку в ширинку. Плевать на Уизли, образ в голове был слишком ярким, слишком сильным, чтобы… Он кончил почти сразу, как только прикоснулся к члену. Ноги дрожали, сердце колотилось, как бешеное. — Туалетная бумага на шкафу! — услышал он крик Уизли. Под рукой не оказалось ничего, чем можно было вытереть следы своего позора — в тесной комнатушке не было места для сушки полотенец или белья. Тот факт, что Уизли знал об этом заранее, выбил Драко из колеи. Он не представлял, как теперь выйти из ванной комнаты и удрать из квартиры: ему в любом случае нужно было пройти мимо Рона. Дверь за его спиной открылась, и он едва не вывалился в коридор — Уизли его вовремя подхватил. — Слушай, если тебе так хочется, то я не против, — сказал он, взял Драко под локоток, как вчера, когда они встретились в Школе искусств, и повел к дивану. — Э-э-э… — О, ты как всегда красноречив, — протянул Уизли. Драко почувствовал, как его рука соскользнула с локтя и обхватила за талию. — Я сейчас немного не понимаю, что ты… Уизли обхватил его двумя руками и резко прижал к себе. — Да просто заткнись уже, — прошептал Рон ему в ухо. Драко сначала напрягся, но через некоторое время расслабился в объятиях Уизли, хотя и не сразу решился обнять его в ответ. Руки Рона залезли к нему под футболку и потянули вверх, Драко помог ее снять, а потом потянул за край майки самого Уизли, приглашая повторить за ним. Рон залез на кровать-диван, но не успел устроиться, потому что Драко взобрался на него и прижал к матрасу. — Ого, как осмелел, — засмеялся Уизли, и тут же застонал, когда рука Драко забралась к нему в трусы. Трусы с чертовыми улыбающимися собачками. Дальше Драко только помнил, как набросился на Уизли, целуя и кусая, где придется, трогая везде, куда дотягивались руки. Рон отвечал ему с таким же энтузиазмом, пусть немного неуверенно и неуклюже — Драко это только заводило. — Погоди, там это… — между стонами выдыхал Рон. — Что? — с раздражением спросил Драко. — Презервативы в ящике. Драко скатился с него и рассмеялся. — Ты чего? — нахмурился Рон, заглядывая ему в глаза с вытянутым от обиды лицом. — Я подумал, ты сейчас скажешь, что туалетная бумага на шкафу, — между смешками сказал Драко. — Блин… ну она и правда на шкафу. Уизли, ну что же ты за человек, подумал Драко, хохоча. — Все, прекращай ржать и давай трахаться, — Рон разорвал упаковку, отбросил одеяло и начал надевать презерватив на член Драко. Смех сразу же ушел. Губы пересохли, и Драко облизал их. Ему вдруг представилось, как Уизли надевает ему презерватив… ртом. А Драко тянет за эти его проклятые торчащие уши, погружаясь все глубже и глубже… Нет, вряд ли сейчас Рон такое позволит, он же только с девчонками встречался? — Ты спал с парнями когда-нибудь? — Не-а, целовался только, но почти не помню этого, — ответил он, и на немой вопрос Драко, пояснил: — Алкоголь. — У меня то же самое, только наоборот. Ну, с девочками. В общем, не бойся, я знаю, что делать. — Да я не боюсь, — улыбнулся он. Уизли и правда вел себя достойно и отважно для девственника, как будто точно знал, что делать, когда лучше расслабиться, открыться и… неужели, врал? Или это еще один его прирожденный талант? Господи, Драко мог вечно смотреть, как закатывались от удовольствия глаза Рона; как краснела его кожа то ли от смущения, то ли от жара; как он сжимал зубы, поначалу сдерживая стоны, но потом начал выдыхать в такт неторопливым толчкам Драко. — Малфой, — прошептал он, — резче давай... Драко послушался, наслаждаясь восхитительным давлением вокруг члена, и той неожиданной болью, когда Уизли, зашипев, вцепился ему в волосы на затылке. Рон хватался за него, притягивал ближе, обхватывал руками и ногами, кусался и матерился, а когда Драко просунул между телами руку и сжал его член, голос Уизли едва не сорвался на крик. Драко не удержался и все-таки укусил его за ухо, толкаясь в последний раз, чувствуя, как стенки ануса сжимаются вокруг его члена. Какое-то время он лежал на Роне, пока тот не столкнул его с себя со словами: — Дышать нечем. Драко слез с Рона, но прижался сбоку, забросив на него одну ногу. Уизли, кажется, не возражал, просто лежал с закрытыми глазами и пытался отдышаться. — Уизли, — позвал Драко. — М-м-м? — лениво отозвался тот, не открывая глаз, но слегка повернув голову к Драко. — У тебя задница уж больно растрахана для девственника. Рон нахмурился и все-таки открыл глаза, с недоумением уставившись на Драко. — С чего ты решил, что я — девственник? — Ну, — Драко правда растерялся, — ты сказал, что не спал с парнями. — А, да. Но мы это… — он хохотнул, и продолжил: — С Гермионой пробовали разное. Драко потребовалось некоторое время, чтобы осознать сказанное. — Она тебя трахала? — прошептал он, уставившись во все глаза на ухмыляющегося Уизли. — Хрена себе… — Да ладно тебе! — И ты этой негритянке просто так позволил?.. — Малфой, прекращай уже, а то я тебе свастику на лбу нарисую. Несмывающимся маркером! — Ладно, прости, — обычно он не извинялся за подобные высказывания, но слишком уж был поражен неожиданным откровением. — Что, прямо в задницу? Искусственным членом? — спросил он. — Нет, в ноздрю пальцем! — воскликнул Уизли и раздраженно зарычал. — Хватит про нее спрашивать, я тут расставание пережить пытаюсь! Драко хотел пошутить о расставании с дилдо, но не стал. Уизли встречался с Грейнджер с самого первого курса, и пусть она никогда не нравилась Драко (не только из-за цвета кожи, а потому что она была той еще зазнайкой и стервой), ему не хотелось расстраивать Рона.***
Осознавать произошедшее Драко стал уже в Лондоне, в Праге он был слишком занят задницей Уизли, членом Уизли, ртом Уизли… боже, да они почти не вылезали из этой однокомнатной квартирки! Драко ни о чем не думал тогда, ему просто было хорошо, и он понял, почему все его знакомые сравнивали Прагу с родным домом. Вот только такое впечатление у него создалось не от города. Во всем виноват был только Уизли со своими проклятыми торчащими ушами и собачками на трусах. Уизли, вырезающий фигурку своей бывшей девушки, Уизли, который наконец-то выбрался из тени Поттера. Все время Драко вспоминал, как описывала Кейт своего лучшего друга Шона. Рон правда оказался его прообразом — и не только внешне. Драко никогда не был суеверным, но он чувствовал какую-то мистику в той встрече с Кейт, а потом и с Уизли, который оказался точной копией ее лучшего друга, и… ну ведь не бывает так, они же не герои сопливого романа! Он так и не решился позвонить Кейт, хотя нарисовал целую стопку портретов Рона, в моменты, когда они не трахались и не шлялись по городу. Встреча почему-то пугала, как будто Кейт обо всем догадается, когда увидит кучу акварельных работ с одним и тем же человеком. Хорошо, что она оставила еще и адрес, он просто послал свои рисунки по почте. Она позвонила ему сама, когда прошло достаточно много времени и Драко перестал вздрагивать от телефонного звона, совсем позабыв о чудачке из странного кафе. Кейт рассказала, что получила письмо с одобрением от того маленького издательства, которое он ей посоветовал много месяцев назад. — У них сейчас нет постоянного художника, и я вспомнила о вас, Драко, — в голосе Кейт он слышал улыбку, и его напряжение ушло само собой. — Может, вы захотите поработать со мной? Драко не представлял, что в тот момент дернуло его согласиться, но их вторая встреча прошла не так… «мистически», как он себе давно навоображал, особенно под впечатлением от рассказов Рона о вурдалаках и ночных големах. Кейт держалась увереннее, чем в прошлый раз, совсем не сутулилась, не прятала руки в больших рукавах. — Я никак не могла дозвониться, чтобы поблагодарить за те рисунки. Господи, вы невероятно точно попали в характер, я была в таком восторге! — Да, я… кажется, я встретил своего Шона. Странная история, неважно, — отмахнулся он. — А у вас как дела идут? — О, замечательно! Вряд ли, конечно, книга станет популярной, но идея меня не отпускает, уже намечаю кое-какие детали для продолжения. Хотя бы для дочки своей допишу. Она немного сдвинула руку со страницы своего блокнота, и Драко увидел еще рисунок другого мальчика. Он был одет в черное. — А это кто? — Соперник главного героя. Я сейчас серьезно задумалась о его судьбе. Мне кажется, это такой человек, которому все время говорили, как нужно поступать, и он верил в какие-то навязанные идеалы и стереотипы. И так хочется его столкнуть очень-очень близко с этими его шаблонами, чтобы он сам все разглядел и переосмыслил. Драко почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Кейт словно говорила о нем, а не о своем мальчике в черном. Та поездка… не сказать, что она перевернула всю его жизнь, но уж точно оставила очень яркий отпечаток — отпечаток рыжего цвета. — А вы не думаете, что это может стать для него шоком? — Да. И это хорошо. Мне кажется, даже антигерои должны взрослеть и меняться. Я чувствую, что так будет правильно. — В-возможно, — Драко немного трясло, но скорее от странного облегчения. — Вы уже думали, что хотели бы видеть на обложке? Она кивнула и начала листать блокнот. — Я немного набросала, но вам лучше знать все нюансы композиции, — листок уже был аккуратно вырезан. Здесь схематично был изображен мальчик в круглых очках со странным шрамом на лбу. За мальчишкой находилось два поезда: один современный, другой — алый старинный паровоз с надписью «Хогвартс-экспресс». — «Философский камень»… Вы случайно не бывали в Праге? — он вспомнил, как Рон рассказывал ему о факультете магии в каком-то университете. — Я была там всего лишь один день, но навсегда запомнила эти волшебные улочки, — улыбнулась она. — Тогда мне казалось, что моя жизнь навсегда поменяется. — Возможно, так и будет, — Драко помахал листком с наброском будущей обложки. — Я снова принесу вам удачу, — сказал он в шутку. Кто мог подумать, что его шутка окажется правдой?