Ложь

      Я видел в твоих глазах ложь.       Она мерцала в них загадочными изумрудными огоньками, стоило мне случайно перехватить твой задумчивый взгляд. Но как только это происходило, ты улыбалась, и я тут же забывал, о чем, собственно, хотел тебя спросить.       Однажды я сказал тебе – той тебе – что, возможно, вы не так уж похожи. Но, видишь ли, лучу света необходимо преодолеть некоторое расстояние до зеркала, чтобы отразившись в нем вернуться на сетчатку твоего глаза. Поэтому отражение всегда отличается от оригинала. И пусть виной тому миллиардные доли секунды, которые человеческий мозг даже не в состоянии зафиксировать, подсознание – будь оно не ладно – подмечает всё. Хотя…       Возможно, я вижу разницу, потому что сам – лишь гость из Зазеркалья. Но лишенный возможности заглянуть в глаза собственному отражению, я просто воспринимал всё как должное. Твой смех, твою неожиданную заботу о моем отце. То, что по утрам ты стала добавлять в кофе сливки. Знаешь, добавить что-то всегда проще, чем отнять. А теперь в водоворот моей немыслимой жизни добавился вкус твоих губ. И утопая ночами в запахе твоих волос, я предпочел не замечать, что в свете ночника они отливают рыжиной…       Это было до странности правильно. И очевидность того, что по-другому и быть не может, сводила на нет, пресекала на корню слабые попытки подсознания докричаться до разума и помочь тому сложить два и два. «Ну тебя», – отмахивался разум, -- «когда мир в прямом смысле трещит по швам, не лучше ли в недолгие минуты покоя, когда не нужно ломать голову разгадывая очередную невероятную загадку, рискуя при этом и собственной шеей тоже, забыться в объятьях прекрасной женщины». И рука сама тянулась к выключателю, ведь в темноте я не увижу, как мерцает в твоих глазах ложь.       Удобная позиция, неправда ли? Но я ведь чертов гений – могу придумать для себя подходящее оправдание. Могу, но почему-то оправдываться мне хочется меньше всего. Может быть, потому, что тогда, в самый последний момент, когда ты – другая ты – стояла передо мной в наручниках, я успел разглядеть в твоих глазах новый оттенок. Мне казалось, что я вот-вот пойму что-то очень важное. Нечто большее, чем ты, я, чем все собранные воедино научные открытия, мегакорпорации и войны миров. Что-то, что позволило тебе улыбнуться мне на прощание. Уверенно и очень спокойно, словно все беды мира тебе теперь не страшны.       И вот я снова смотрю в твои глаза – такие же глаза, может, лишь чуточку темнее. Теперь в них только обида. Совершенно справедливая, наверное, но… Какая-то беспомощная и жалкая, так не идущая тебе прежней, той, какой я тебя узнал.       Я внимательно слежу за движением твоих губ. Безусловно, ты говоришь что-то важное. Для тебя. Или для нас обоих. Но я не хочу слушать, не хочу понимать. Я хочу зарыться лицом в твои волосы, чтобы не видеть, что теперь в твоих глазах кроме этой обиды – лишь пустота.       Я не слушаю. Я внимательно слежу за движением твоих губ – точно таких же губ! – и в голове только одна мысль: хоть бы ты улыбнулась – той же самой улыбкой. Хоть бы ты улыбнулась, и я забыл, о чем, собственно, хотел спросить.