В некотором царстве, в дальнем государстве

В некотором царстве, в дальнем государстве жил да был царь со своею царицею. Жили они и складно, и ладно, горя не ведали, только счастье видели. Было у царя с царицею три сына, радость отцовская, услада материнская. Выйдет, бывало, царь в город новостей послушать, душа запоет при виде того, как по улицам народ гуляет, в лавки торговые заходит. Вернется царь в палаты изукрашенные, тут уже и сыновья пришли, пуще того сердце радуется. Старший сын, Иван-царевич, ликом пригож, статью силен, взглянет, что солнцем озарит, засмеется, что в горах камнепад прошел, умен да всем хорош, что за меч взяться, что за перо, послы иноземные его слушают, поглядывают, как бы дочерей засватать. Средний сын, Василий-царевич, царству опора, дружине подмога, богатырем уродился, богатырем вырос, хоть и ума поменьше, чем у брата старшего, зато коня на скаку остановит, хоть одного, хоть всю тройку. И еще младший сынок есть, Алексей хворобливый, чуть ветром тронет, так царевич с ног и валится, чуть дождем умоет, так кашлем на весь терем зайдется. Хоть красоту за двоих братьев взял, а здоровья и на Иванову ладонь нет. — Недоцаревич ты, — Иван хохочет, — немочь бледная, к порогу подкинутая. — Кот ты лесной, — Василий потешается. Не гневается Алексей, сам громче братьев смеется, глаза зеленые огнем горят, волосы солнца ярче полыхают. Нравом недоцаревич весел, братьям люб, все за советом к младшему идут, коль что случится. А того, что ликом не в родителей удался, так на то прадед есть, Финист Ясный Сокол. Долго ли, коротко ли, подступила беда к границам царства, пошла войной Марья Моревна, грозит царство спалить, по ветру дымом пустить, коль не отдадут ей Ивана-царевича в мужья. Делать нечего, готовится старший царевич к королевне грозной ехать, разговоры разговаривать. А перед тем пошел к брату младшему совета просить. — Не бойся, — Алексей ему говорит, — слыхивал я про Марью Моревну, хорошей царицей станет, коль укротить сумеешь. Как приедешь, поднесет она тебе вина зеленого чарку золотую. Вина того не пей, наземь вылей да скажи, мол, очами своими она и без того пьянит. Подведут тебе коня белоногого, хлестни коня того плеткой узорчатой да скажи, что одну кобылицу в стойла царские примешь. Предложит тебе королевна побороться, там уж сам смотри. Поехал Иван к королевне, вино вылил, коня прочь погнал, а как бороться взялись, взялось ретивое, прижал Марью Моревну он к земле, поцеловал крепко. Поддалась Марья Моревна, в шатер увела ласкать да нежить: — Хорошим мужем мне будешь, Иван-царевич, одно скажи — кто надоумил по всем правилам свататься? А что скрывать Ивану, не просил брат тайны хранить: — Брат мой младший, Алексей-недоцаревич, Финисту Ясному Соколу правнуки мы, я от него горделивость взял, Василий — силу, а младшему весь ум да красота достались. Силой грозной к царству королевна подходила, орлицей клекочущей, до крови жадной, а вошла в палаты царские горлинкой кроткой, Ивану женой верной. А на ту пору другая рать к границам спешит, нечисть вся окрест подсобралась, доспехами гремит, глазами сверкает. Ведет ее Кощей Бессмертный, грозит царство под корень извести, солью посыпать, коль Василия-царевича племяннице его милой в мужья не выдадут. — А племянница у него Василиса Прекрасная, — Алексей брату говорит. — Поезжай, Василий, скажи, мол, берешь Василису в жены себе. Только смотри, пошутить Кощей любит, поднесет он тебе чарку вина белого, за здоровье свое отведать. Вина того не пей, наземь выплесни. Пригласит тебя Кощей в шатер высокий, у шатра того змеи огненные на цепях прикованы, мимо пойдешь, соль в змей брось да отвернись поскорее. А уж как Василису увидишь, так и сам думай. Поехал Василий к Кощею, вино вылил, змей прочь погнал, а как Василису увидал, так и язык потерял, стоит да ухмыляется. Сама Василиса подошла, за руку взяла, за собой повела. А Кощей догнать торопится: — Хорошим мужем племяннице будешь, Василий-царевич, одно скажи — кто надоумил по всем правилам свататься? Не стал Василий скрывать, братом младшим похвастался. Отошла от границ царства нечисть, увел ее Кощей, как пир свадебный отгремел. Стала Василиса Василию женой милой. Только на ту пору занедужил недоцаревич, с кровати высокой не встает, слезами подушку мочит да на все расспросы молчит. Ходят вокруг братья с женами, Кощей не отстает. — Жар-птицу тебе привезу, яблок молодильных мешок добуду, водой живой хоть колодец наполню, — Иван-царевич обещает. — Кивни только, весь свет обойду, сыщу тебе диковинок разных. — За любой красотой отправлюсь, — Василий-царевич говорит. — Кивни только, хоть сестру Месяца Месяцовича за косу в мешок суну, тебе в жены привезу. — Ковер вышью тебе с чудесами заморскими, с птицами да зверями необычными, — Василиса вьется. — Кивни только, мамок-нянек кликну. — Коня златого с гривой серебряной добуду, — Марья Моревна сулит. — Кивни только, сей же час по свету помчу. — Хочешь цветочек аленькой? — Кощей тоже на речи горазд. — Слуги мои тебе хоть поляну разыщут. — Не надо мне коней среброгривых, — Алексей плачет. — Не надо мне яблок молодильных. Кощей к нему пригляделся, царевичей с королевнами прочь выставил, дверь запер, глядит на Алексея да молвит: — Кто ж тебе по сердцу пришелся, царевич ближний, королевич дальний, Месяц на коне серебряном али Солнцевича приметил? Кто ни будь, любого приведем, любого просватаем, хоть Волка Серого, хоть Лебедя Белого, хоть Змия Черного. Смертью своей клянусь, на кого рукой махнешь, того мои слуги притащат, хоть чарами скую, хоть речами улещу. — Куда мне тут лебеди, их у Василисы на ковре довольно, куда мне тут Змий могучий… А Волк Серый мне не по сердцу… — Да кто тебе в душу запал? — Кощей дивится. — Воевода Буйволк… Кощей тут ахнул да за голову взялся. Грозен Буйволк нравом, скор Буйволк на расправу, что не по нему, рукой махнет, голову с плеч снимет. Чародей он могучий, оземь стукнется, волком черным подымется, вдругорядь стукнется, вороном огромным в поднебесье прянет, третий раз ударится, конем обернется, весь свет за ночь обскачет. Ни к кому на поклон не идет, живет в своем тереме каменном. Марья Моревна Буйволка сторожится, Кощей во владения его не заходит, Змей Горыныч поверху не летает. Могуче войско Буйволково, махнет он рукой, заблистают копий наконечники числом несметным, шаг воинов землю сотрясет. Как за него Алексея просватать, станом тонкого, здоровьем хрупкого? — Где же ты Буйволка встретил? — Кощей спрашивает. — Во сне увидел. Уговорил Кощей недоцаревича слез не лить, пошел на поклон к Яге, узнавать, как Буйволка добыть. Поставила Яга на стол блюдце серебряное, катнула по нему яблоко наливное, показало блюдце терем Буйволков. Черен воевода, как туча грозовая, голову руками обхватил, сидит, на зеркало смотрит, а что то зеркало кажет, того не видать в блюдце. — Нет у меня совета, Кощеюшка, — Яга повинилась. — Не знаю я, как Буйволка добыть. Пошла Марья Моревна к Месяцу Месяцовичу, на склоне горы крутой поймала, копье к шее ладит, извести хочет, коль на вопрос не ответит. Смеется Месяц Месяцович смехом своим серебряным, на королевну не обижается: — Видел я владения Буйволковы, проходил над теремом его, только не ведаю я, как Буйволка из терема добыть, как Буйволка к рукам чужим приластить, чай, не волчишка из леса, воевода могучий. Пошла Василиса Прекрасная на поклон к сестрице своей, тоже Василисе, только Премудрой прозываемой. Листала та книгу свою мудрую, день листала, ночь листала, только одно и сказала: — Не ведаю я, как воеводу Буйволка просватать, никого он к себе не подпускает. Делать нечего, снарядились Иван-царевич да Василий-царевич, поехали брату младшему диковинок добывать, чтобы печаль развеять. Добыл у царя Дормидонта Иван птицу красоты небывалой, добыл Василий у Берендея яблок золотых. Ничто Алексея не радует, сохнет он на глазах, уже и не просит ничего. Побежала Марья Моревна на море синее, побежала Василиса Прекрасная на гору высокую, Кощей коня среброгривого заседлал, помчался конь выше леса стоячего, выше облака ходячего. — Неси Буйволку весть, — Моревна морю кричит, — коль на поклон к Алексею не явится, рать снаряжу. — Неси Буйволку весть, — Василиса ярится, ветер зовет, — коль на поклон к Алексею не явится, кликну мамок-нянек, чар изладим. — Неси весть воеводе, — Кощей гремит, Змея Горыныча торопит. — Коль не явится он к царевичу Алексею на поклон, войско снаряжу, царевич от сердечной привязанности сохнет, а воеводе и беды мало. Помчалась волна синяя, понесся ветер светлый, Змея Горыныча обгоняя, понесли Буйволку весть. Сидит воевода в тереме своем, с лица что туча темная, сколько чар ни ладил, сколько слов волшебных ни твердил, не идет к нему судьба его нареченная, сердцу милый. — Королевичем будь, — Буйволк молвит, — королевство твое стражей окружу, птицы не пропущу, рыбы не пропущу, беду отведу. Богатырем будь, заседлаю коня черного, в седле жизнь проведу, с тобой рядом. Волхвом будь, книги заветные отдам, чарам древним обучу. Из простого люда будь, в неге жить будешь, в роскоши. Роду будь не людского, слова не скажу, любым приму, что будь ты Волк Серый, что будь ты Змий Черный, по лесу побежим, по небу полетим. Нету Буйволку ответа, не идет к нему тот, кто сердцу люб станет. Только в море волна вздымается, ветер летит да по небу чудище о трех головах мчится. Ударился Змей Горыныч оземь, воды мало не весь колодец выхлебал. — Что припожаловал, Змей сын Горыныч? — воевода спрашивает. — Кощей тебе весть шлет. Есть у него племянница милая, есть у племянницы муж, есть у мужа того брат младший, Алексей, царевич хворобливый, увидал во сне тебя царевич, чахнет да сохнет. Войско снарядить Кощей грозится, коль на поклон к царевичу не явишься. Вскочил Буйволк, вино на ковер расплескал, а в окна ветер торопится: — Шлет тебе Василиса Прекрасная поклон да грозит колдовства навести, коль ты к брату мужа ее, Алексею-царевичу, на поклон не явишься. Хохочет Буйволк, что гром гремит, а на берег волна плещет: — Марья Моревна уж рать снаряжает, войной пойдет, коль ты к брату мужа ее, Алексею-царевичу, на поклон не явишься. Пуще того воевода хохочет, ударился оземь, вороном оборотился, через море полетел, на берег упал, волком оборотился, сквозь лес побежал тропами заповедными, а как на простор вырвался, стал конем черным, грива пламенем плещет, хвост пламенем горит, под копытами деревни мелькают. Домчался до града стольного, только улицы копытами пересчитал до дворца царского, стражу разметал, лестницы перемахнул, в покои Алексеевы ворвался. Протянул царевич к нему руки, упал Буйволк у кровати на колени, чары сбросив. — Явился, — Алексей смеется. Ладит царь третий свадебный пир, сыну младшему, торопится на пир вся родня, кто в коробчонке едет, на всю округу гремит, кто на крыльях золоченых пожаловал, кого конь серый масти волчьей принес. Звучат слова заздравные, рекой вино течет, пляшет Василиса Премудрая, каблучками стучит, из левого да правого рукавов чудеса сыплет. На все царство свадьба гремит, на соседние долетает. Был на той свадьбе и я, дали мне кафтан шелковый, сапоги чугунные да хлебов железных пяток, только это уж другая сказка, а этой сказочке и конец настал.