Nevermore

Диаваль восхищенно осматривал особняк, в который его отослали, чтобы уладить дела с датой бракосочетания его начальницы и сорокалетнего банкира. Несмотря на нарастающее чувство негодования по поводу этого события, он действительно лишился слов при первом же взгляде на сооружение. Похожее на старый замок, тот, который рисуют на страницах детских книжек и показывают в старых Диснеевских мультфильмах. А внутри ещё лучше. Ряды колон, украшенные золотом и серебром, огромные окна и тяжёлые бархатные портьеры. Ряды стульев, поставленные на идеально отмеренном расстоянии друг от друга и многое другое, словно сошедшее со страниц книг, которые он тайком читал Авроре. Вокруг не было ни души и парень немного волновался. У него было ровно (в устах Малефисенты это значило секунда к секунде) полтора часа, чтобы разобраться со всеми делами в этом месте. Учитывая, что дорога к особняку заняла полчаса, у него было не больше двадцати минут. — Есть кто-нибудь? — позвал он и по залу пронеслось эхо. На входе стояла табличка с указанной дорогой до кабинета распорядителя, но дом был огромным, а схема не очень подробной, поэтому не странно, что десять минут Диаваль лишь блуждал бесконечными коридорами. — Зависит от того, кого вы ищете, — пропел позади приятный женский голос. Диаваль обернулся и встретился глазами с какой-то девушкой, очевидно, помощником распорядителя. — Мне нужна мисс Гришем, здешний распорядитель. — Тогда Вам повезло. Это я и есть. — Вы? — изумленно переспросил мужчина. Он ожидал увидеть старую деву, для которой устройство свадеб служило хобби, но никак не миловидную девушку в легком летнем платье. Мисс Гришем рассмеялась, вероятно поняв, о чём думал молодой человек. Ей уже не раз приходилось сталкиваться с удивлёнными взглядами ему подобных. — Простите, — поправился Диаваль и достал из-под руки папку со всем врученным ему Малефисентой. — Я от мисс Блэк… — Да, я помню, она вчера назначала встречу. Она вероятно занята, раз прислала Вас? — Совершенно верно. Мне поручено уладить все дела с датой и остальным. - хотя я совершенно не понимаю, что здесь можно улаживать. — Поверьте, Вы не один такой, — девушка снова улыбнулась и парень понял, что последнее произнёс вслух. — Мисс Гришем… — Зовите меня просто Лили. — Простите, но у меня очень мало времени. — Конечно, пойдемте. Лили Гришем повела мужчину в свой кабинет, прекрасно ориентируясь во всех поворотах и дверях. Было видно, что она провела здесь львиную долю своей жизни. Диаваль же послушно следовал за ней, все время поглядывая на часы и отсчитывая сколько ему осталось времени до полной ярости его начальницы. Время текло слишком быстро и если он не обнаружит в себе способности Флэша и не сможет домчаться до города вдвое быстрее — ему конец. — Итак, мисс Блэк и мистер Рид решили перенести дату на зиму. Мисс уточнила число? — Да, четырнадцатое января вполне подойдёт. — Четырнадцатое… — пробормотала Лили, роясь в компьютере. — Да, этот день свободен. Давайте сюда папку. — Девушка протянула руку и взяла увесистую папку с бумагами, будто та ничего и не весила. — Вам придется подождать минут пять, пока я всё обработаю и дам Вам документы по оплате и остальное. Взглянув на часы и поняв, что окончательно опоздал, Диаваль смиренно кивнул. Хуже уже не может быть. Но его уверенность сломал звонок телефона. — Диаваль, я надеюсь Вы уже возвращаетесь. Боюсь, Вы не застанете меня на рабочем месте, поэтому… — Мисс Блэк, — прервал её Диаваль, инстинктивно ощущая её гнев даже за полсотни километров, — к сожалению, я ещё в поместье… — Что Вас задержало? — её голос стал холодным и у парня по коже пробежали мурашки. Он пытался придумать вразумительный ответ (не говорить же ей, что он заблудился), но Мал избавила его от этой участи и продолжила: — Я надеюсь, Вы в состоянии доехать до города в ближайший час? — Да, мисс. — Тогда возьмите на себя труд забронировать два билета в Лондон на четверг, на утренний рейс. В первый класс, разумеется. — Хорошо. Мал отключилась и Диаваль обреченно посмотрел на телефон. — Давно у неё работаете? — осторожно спросила Лили. — Третий месяц пошёл. — Сочувствую. Диаваль измучено улыбнулся и, приняв документы, направился к выходу под чутким руководством охранника, вызванного мисс Гришем. Сев за руль машины и включив мотор, мужчина что есть мочи направился в сторону аэропорта. Мысли, роящиеся в голове под звуки гравия под колесами, не давали ему покоя. Третий месяц пошёл. За три месяца он досконально изучил Малефисенту. По крайней мере, как ему казалось. Он знал все её настроения, каждый тон разговора, каждый жест и каждый взгляд. Он также знал, что если она потирает мочку уха, нужно быстрее сваливать. Если складывает руки в замок, нужно быть осторожнее в подборе слов. И, что он видел всего несколько раз, но хорошо запомнил — если Мал вертит что-то в руках, она волнуется. Было ещё огромное количество подобных мелочей, которые он находил милыми или несносными. Интересно, знает ли об этом всём её банкир? Знает ли, что когда эта женщина улыбается, мир вокруг словно меняется? Жаль только, что её улыбка появляется ещё реже, чем случайные предметы в её руках. Знает ли её банкир, что он, Диаваль, получает какое-то мазохистское удовольствие от стычек с Малефисентой? Что только в эти моменты он может чувствовать, что она целиком и полностью принадлежит ему? Знает ли, что тот готов убить его за слова, сказанные на приёме? Он не знает. Не знает, что его безумие пляшет на лезвии ножа и вот-вот сорвется. Его безумие… Его безумие каждую ночь ждёт его с фонариком под одеялом и с сияющими глазами слушает очередную сказку. Его безумие носит черный деловой костюм и прячется от собственной дочери. Его безумие ему не принадлежит. ***

Люблю дождь, но не люблю зонты, они прячут небо.

Лондон встретил их проливным дождем, от которого невозможно было скрыться ни под одним зонтом. Людей на улицах почти не было, даже таксисты не отваживались ездить в такую погоду. Диаваль вошёл в комнату ожидания с насквозь промокшим костюмом и беспорядочно свисавшими волосами, но с широкой улыбкой на губах. — Мисс Блэк, я нашёл такси. Вещи уже в машине, водитель ожидает у парадного входа. Малефисента окинула подчинённого неодобрительным взглядом и решила, что нужно позвонить в «Dreyks» и перенести встречу хотя бы на полчаса. Это даст её помощнику (да и ей самой) время принять пристойный вид и отвлечет её от покрасневших на холоде рук, которые так и хотелось согреть горячим дыханием. И волос, в которые хотелось запустить пальцы и ощутить как они скользят, подобно дорогому шелку. С этими мыслями, к которым сама Мал уже привыкла, она и села в машину. Женщина была удивлена выбором средства передвижения. Такси явно было не из лучших, но, учитывая отсутствие альтернативы и задержку рейса из-за непогоды, все же не худшим вариантом. Теснясь вместе с Диавалем на заднем сидении, она невольно думала, что её жених уже давно отругал бы таксиста за выключенное отопление и малоприятный запах дешёвого ароматизатора. Но Диаваль, похоже, особого дискомфорта не испытывал, больше того, он смотрел в окно с полностью невозмутимым видом и, казалось, просто наслаждался дождливым Лондоном. — Вы впервые в Лондоне? — спросила Мал, сама того не ожидая. — Нет, но это всегда по-новому. Вроде всё остается прежним, но неизменно меняется. В прошлый мой визит сюда я сидел впереди, в первоклассном автомобиле, пока мой работодатель бесконечно жаловался на невыносимую жару и стакан за стаканом поглощал дорогой скотч, — мужчина улыбнулся и ещё раз посмотрел на пробегающих пешеходов. — А сейчас еду не в лучшем такси, не в обиду, приятель, — кинул он водителю, но тот только пожал плечами, мол, сам знаю, — в ужасный ливень, промокший до нитки и замерзший. Но только подумайте, с одной из самых влиятельных женщин Америки и всего мира. Малефисента удивленно приподняла брови. Или он уже успел простудиться, или такое влияние на её подчиненного оказывает вода, льющаяся с небес. Раньше он ни словом не давал понять, что восхищается ею, а теперь взгляд его говорил именно об этом. — Это комплимент? — Наверное, Вы меня после этих слов убьете, но нет. Подозрения Малефисенты ещё больше усилились. Он точно заболел. Никто не позволял себе говорить с ней в таком тоне и направлении, а уж её помощники тем более. — Диаваль, Вы стали неожиданно храбрым в дождь. Неужели это он на вас так влияет? — она решила, что ехидство немного остудит его пыл, но прогадала. Парень только рассмеялся. — Я все больше уверен, что Вы меня убьете, но я скажу. Вы имеете всё, что Вам нужно, но Вы несчастны. Пропадать допоздна на работе, заботясь о каких-то незнакомых детях (да и взрослых тоже) больше, чем о собственной дочери? О, нет. Вы бежите от реальности, — он пожал плечами. — Вы пытаетесь сделать всё, чтобы не зависеть ни от кого, но если сейчас я не дам Вам свой пиджак, — он действительно расстегнул пуговицы и накинул пиджак на плечи Малефисенте, пользуясь её замешательством, — то наверняка подхватите грипп и пролежите в больнице не один день. Диаваль закашлялся и странно раскраснелся. Малефисента в который раз пристально посмотрела на него, понимая, что все её сомнения не были ошибкой. — У вас жар! — воскликнула она и повернулась к водителю. — Стойте, езжайте к ближайшей больнице! Черт! Она проклинала себя за то, что в порыве злости на непогоду, вылила всё на него, послав искать машину именно в аэропорту, когда можно было подождать автослужбу. — Нет, нет, нет, — отрицал Диаваль, в то же время понимая, что ему действительно плохо, — Едем в гостиницу, Вам нельзя опаздывать на встречу. Водитель, сбитый с толку этим спором, остановился, вызвав неодобрительные гудки соседних машин. — Так куда мне ехать? — В больницу! — крикнула Малефисента, настолько озлобленно, что таксист не посмел ослушаться. Пока водитель вёз их в больницу Сент-Бартолломьюс, Малефисента думала, что сама виновата. Ей в общем-то и не был особо нужен помощник в этой поездке. Она вполне могла оставить Диаваля с обожающей его Авророй. Аврора… За эти три месяца она привязалась к парню больше, чем к ней самой. Но было ли девочке за что к ней привязываться? Хоть слова, сказанные Диавалем о её воспитанице и были сказаны в момент, когда он не очень отдавал себе отчет о их значении, она не могла не признавать того, что это чистая правда. Виктор говорил о том же самом. О чём она в самом деле думает? Неужели из-за того, что Стефан когда-то ранил её, она лишит ни в чем неповинную девочку материнского тепла? Зачем тогда была вся эта беготня по чиновникам ради удочерения? Машина резко затормозила, издав свист скольжения по мокрому асфальту. Диаваль уже бросил свои протесты против поездки в больницу. Отчасти из-за того, что ему уже стало действительно плохо. С помощью таксиста, Мал отвела его к регистрации и села на стул в приёмной, ожидая врача, который увёл подчиненного в свой кабинет. На телефоне высветился один пропущенный от Джеймса. Он никогда не названивал. Если она не брала трубку, он не предпринимал больше попыток, пока она сама не делала ответный звонок. Раньше это казалось очень удобным, не нужно потом выяснять отношения по поводу сотни пропущенных и раздражать себя и его. Но сейчас Мал почувствовала какую-то обиду. Джеймс знал, что в Лондоне стоит непогода и казалось бы должен побеспокоиться о том, как она долетела и разместилась, но на экране всё же был лишь один пропущенный вызов. Понимая, что говорить с женихом ей сейчас хочется меньше всего, и что эта ситуация с Диавалем свела день насмарку, Мал сделала то, о чём бы не подумала даже месяц назад. — Алло. — голос Джил был немного сиплым, видимо, она проснулась совсем недавно. — Джил, это Малефисента. — О, мисс, — что-то глухо стукнуло и девушка зашипела, наверное, ударилась, — простите, я не ждала вашего звонка. Аврора ещё спит… — Как у неё дела? Повисло молчание. Джил, находясь за пару тысяч километров от Мал, не знала, что ей отвечать. Обычно мисс Блэк не интересовалась Авророй. Только коротко спрашивала о том, как прошел день и, не дослушав, удалялась в свой домашний кабинет. — Всё хорошо. Вчера вечером она уснула немного раньше обычного, её разморило от долгой прогулки. — Джил замолчала, ожидая, что её прервут, но этого не произошло и девушка продолжила. — Она получила несколько хороших оценок, поэтому весь день была в хорошем настроении, только под вечер расстроилась, когда я сказала ей о вашем отъезде. — А как она поела? Хорошо? — Мал говорила довольно неуверенно, вертя в руках салфетку с самолёта. Она не очень-то знала, о чём спрашивают родители у нянь. — Как всегда, мы ели овощи и овсянку, а потом она пошла спать. — Джил всё больше удивлялась этому звонку. С чего вдруг такая перемена? — Хорошо, спасибо Вам. Всего хорошего. — Малефисента задумалась и сказала наконец: — Я думаю, Аврора может сегодня пропустить школу. День ясный, поэтому погуляйте с ней на улице, сходите куда-то развлечься. Хорошего вам дня. Джил на другом конце света подозрительно посмотрела на таблетки, которые принимала после перенесенной несколько месяцев назад ангины. Малефисента нажала кнопку завершения вызова, чувствуя, как в животе роятся бабочки. Что-то подсказывало, что даже после такого, ничем не примечательного происшествия, она уже не сможет быть прежней. Женщина покосилась на дверь, в которую вошёл Диаваль вместе с врачом, и вспомнила свои утренние мысли. Что-то в ней изменилось с его появлением. Жаль только, что так не будет всегда. — Ничего страшного, обычная простуда. — врач Эванс (как утверждал его бейджик) широко улыбнулся, продемонстрировав два ряда белоснежных зубов. — Через два дня будет как новенький. Пусть сегодня переночует здесь, а завтра отправится в гостиницу, или где вы остановились. Мал облегченно вздохнула. — Спасибо. Что-то ещё нужно? — Нет. Но Вам бы я советовал сегодня отменить все дела. В такой ливень подхватить простуду очень легко. Отправляйтесь в отель и хорошо поспите. Легко ему говорить. Но спорить с этим человеком, улыбающемуся на весь рот, не хотелось, поэтому Мал кивнула и направилась к ожидавшему внизу такси. Приехав в отель, она приняла горячий душ и, быстро приведя себя в порядок, села в посланную за ней машину, отвёзшую мисс Малефисенту Блэк на одну из самых нудных в мире конференций. *** Здоровый и с совершенно ужасным, горьким леденцом во рту, Диаваль ступил на борт самолёта, ожидавшего своего отлета с аэродрома Хитроу. — Добрый вечер, — поздоровался он со своей начальницей, та только приветливо улыбнулась. — В следующий раз, когда будете чувствовать, что Вам плохо, — начала Мал, — старайтесь держать рот на замке. — хоть слова и были призваны для упрека, но в них не чувствовалось того неодобрения, которое появлялось всякий раз, когда она на него смотрела. — Простите, мне не следовало всего этого говорить. — Не следовало, но Вы сказали. — Я пойму, если Вы потребуете от меня заявления об увольнении, но я… — Разве я говорила, что Вы уволены? — Нет, но… — Тогда сядьте уже на свое место и избавьте меня от своих нелепых домыслов. Диаваль было открыл рот, но подумал, что коли уж Мал в добром расположении духа, не стоит этого менять. Он занял место у окна, поскольку начальница заняла другое, а он не был против. Как только самолет поднялся над Лондоном, в иллюминаторе начали мелькать сменяющиеся картинки полей, лугов, городов и маленьких английских деревушек. Ослабленный после простуды и уставший из-за отсутствия нормального сна, мужчина заснул ещё до того, как пейзажи Великобритании сменились синевой Атлантического океана. Закончив с бумагами, Малефисента потянулась, напоминая кошку, пригретую последним осенним солнцем, и потерла глаза, думая, что не плохо было бы вздремнуть перед прилетом. Бросив беглый взгляд на умиротворенное лицо своего помощника, женщина улыбнулась со странной для неё нежностью и остановила взгляд на губах, чуть приоткрытых и немного обветренных, после беготни по аэропорту. Мысль о том, что по её вине он заболел, всё ещё звенела в голове. Скольким близким людям она причинила боль за последние годы? И кем всё же для неё был Диаваль? Просто помощником? Как бы не ужасно было это признавать, но он стал для неё кем-то большим, чем просто клерком. Но насколько больше?.. На лице Диаваля всё ещё остались следы той злосчастной простуды. Всё ещё немного красный (хотя возможно и из-за тепла самолета), он был похож на уморенного долгой прогулкой ребенка. Неожиданно, Малефисента поняла, что проводит пальцами по его волосам и что сам Диаваль вот-вот проснётся. Придя в ужас от этого умозаключения и, уже просыпавшегося от этих прикосновений мужчины, Мал не придумала ничего лучше, чем притворится спящей, пока не случилось непоправимого. Диаваль действительно проснулся от того, что кто-то гладит его по волосам с, неожиданной для него самого, нежностью и заботой, но, пробудившись, обнаружил только свою начальницу, спящую рядом. Решив, что произошедшее только что, лишь плод его воображения и вновь возвращающегося жара, Диаваль встал и, стараясь не разбудить Мал, пошёл к стюардессе, чтобы попросить воды и принять выписанное лекарство. Уже садясь в вызванное наперёд такси, парень заметил, что Малефисента ведёт себя довольно странно. Она старалась не смотреть на него и, сев, отодвинулась подальше. Бред, это всё лишь твои фантазии. Она бы никогда не сделала того, что ты вообразил. Лучше забудь, не будет так больно. — твердил внутренний голос, но слушать его не хотелось (как, впрочем и всегда). — Отправляйтесь в свою комнату и хорошо выспитесь. Вы мне нужны живым, — сказала женщина уже в доме. — Спокойной ночи, — учтиво ответил Диаваль и отправился спать. Сидя у себя в кабинете, Малефисента смотрела на фетровый цветок, сделанный сегодня Авророй и оставленный, видимо, во время её отсутствия. Женщина покрутила изделие в руках и сделала то, на что не могла отважится последние пять лет. — Аврора, ты спишь? — шепотом и с дрожью в голосе и ногах, спросила Малефисента, открывая белоснежную дверь в детскую. — Мама? — девочка была явно удивлена, но тут же села, ожидая действий матери. — Как прошел твой день? — Отлично! — девочка тут же оживилась, поняв, что её не собираются ни ругать, ни упрекать. — Ты видела мой цветочек? — Да, он очень красивый. — Мал неуверенно села на край кровати. — Джил говорила вы сегодня гуляли. — Да. Мы были в парке и я видела белочек. Они такие пушистые. А ещё там был щеночек, серенький, такой милый. А ещё мы кормили голубей и смотрели рисунки уличного художника, и я сама нарисовала один. — девочка спрыгнула с кровати и понеслась к столу, пока мама наблюдала за ней с ласковой и восхищённой улыбкой. — Смотри! Аврора протянула рисунок, ожидая реакции. В одном из трёх человечков она узнала себя (над головой этого персонажа было написано «мамочка»). Вот только на ней был не деловой костюм, а яркое синее платье. Малефисента никогда не думала, каким бы был её любимый цвет, но сейчас поняла, что он был бы именно таким. Посередине Аврора нарисовала себя, а рядом… — Кто это рядом? — спросила Мал, боясь услышать ответ. — Это Диваль! Мама, ты ведь его не уволишь? Он очень хороший! — Я… — Малефисента замялась. Этот визит был шагом, который она не решалась сделать очень долго, и теперь ребенок спросил о другом, не менее важном для неё самой, вопросе. Но что-то, зароившееся в этот миг, когда яркие и радостные детские глаза исследовали её душу, не позволило разочаровать Аврору. — Нет, не уволю. — Я люблю тебя, мама! Аврора одним движением запрыгнула на кровать и обхватила руками шею Малефисенты. Женщина в нерешительности застыла. Тепло детских ручек расходилось от шеи по всему телу, неся с собой невероятное и такое долгожданное спокойствие. Горячее дыхание опаляло волосы и запутывалось в уже совсем распавшейся прическе. И она поняла. Авроре всё равно, что на ней надето, какая у неё прическа и сколько времени она утром тратит на макияж. Авроре плевать на количество нулей в её банковском счёте и на то, что она, возможно, вовсе не её мать. Ей нужно лишь тепло и любовь, которые она сама когда-то потеряла и теперь отобрала у ни в чём неповинной девочки. На глаза выступили слезы. Все эти годы она пряталась от собственного счастья, искала чего-то, что опять вернет её к жизни и готова была многое отдать за это. А рядом подрастало маленькое чудище, готовое всё это дать ей за просто так, не требуя ничего взамен. — Мамочка, почему ты плачешь? — удивленно спросила девочка, отстраняясь. — Тебе плохо? Мал отрицательно покачала головой. — Нет, нет, солнышко, мне хорошо, — она крепко прижала дочь к себе и ещё сильнее заплакала. Диаваль наблюдал за этим из двери, которую Малефисента, волнуясь, не закрыла до конца. Он улыбался. Наконец это случилось. В последний месяц, мужчина часто замечал, что Мал всё больше пытается сделать шаг навстречу дочери, но не решается. Он знал, нужен толчок. А немного симулировать простуду (тем более, что и симулировать особо не пришлось), чтобы сделать этот самый толчок вроде бы невзначай (и самому не вылететь с работы), было не сложно. Он развернулся и, с приготовленной книжкой в руках, отправился в свою комнату. Положив подарок для Авроры на стол, он надел пижаму и собрался ложиться, когда в дверь тихо постучали. Стук был совсем тихим и когда он открыл дверь, увидел Аврору, стоящую босиком на полу, но светящуюся счастьем. Стоило Диавалю сделать щель в двери достаточной, чтобы она прошла, девочка тут же обвила его ноги руками и засмеялась. — Я знаю, это всё твоя волшебница! — сказала она и Диаваль рассмеялся. Он подхватил малышку на руки и понес к кровати, усаживаясь рядом, понимая, что она не успокоится пока не перескажет всё с начала до конца. И он принялся внимательно слушать то, что и так видел и слышал, но это было ещё прекрасней устами ребенка, счастливого от исполнения своей самой давней и самой заветной мечты. — А потом мама сказала, что у Виктора скоро родится второй ребенок и поэтому они устраивают вечеринку, а Флинн, ты его видел на фотографиях в гостиной, хочет чтобы и я пришла, — при этом она немного зарделась и потупила взгляд. — И мы поедем вдвоём! Представляешь? — Это ведь отлично! Аврора только начала скакать по кровати и смеяться, а потом просто упала спиной на мягкий матрац и раскинула руки в стороны, зевая. — Скорее бы уже выходные! — сказала она, уже находясь в полудреме. — Они наступят ещё быстрее, если ты сейчас пойдешь баиньки. — Диаваль подхватил уже почти спящую Аврору на руки и осторожно понес в её комнату. Опустив девочку на кровать, он задержался, наблюдая как малышка ровно посапывает и смешно морщит носик во сне. Он смотрел на Аврору и вдруг представил себя в роли отца. Раньше он об этом даже не задумывался, семья его мало интересовала, но Аврора ворвалась в его жизнь буйством красок и новых ощущений и, неожиданно для себя самого, Диаваль обнаружил, что ему будет чертовски не хватать этого маленького комочка света в той жизни, что ждет его после ухода с этой работы. Мужчина наклонился и поцеловал девочку в пшеничную макушку, как делал сотню раз до этого, но теперь к привычному чувству нежности и умиления, прибавилось ещё что-то. — Ну вот, теперь бросить эту работу стало ещё в тысячу раз сложнее. — прошептал он сам себе, закрывая белоснежную дверь детской. — Будто мне раньше было мало. Всё с теми же невеселыми мыслями, он отправился в свои скромные чертоги, но так и не смог уснуть. *** — Аврора! — Флинн, удивительно похожий на своего отца, подбежал к девочке и заключил её в крепкие объятия. — Пойдём, я тебе покажу, где будет спать моя сестренка! Дети убежали, напрочь забыв о взрослых, стоявших на пороге милого домика, представлявшего собой воплощение «американской мечты». — Очень рада тебя видеть, — жена Виктора наклонилась, чтобы запечатлеть на щеке Малефисенты легкий поцелуй, с неторопливостью крейсера преодолевая свой необъятный живот. — А почему Джеймс не приехал? — У него сейчас слишком много дел. Он передавал самые искренние поздравления. В доме послышался звон разбитого стекла и Эмили с грозным выражениям лица направилась внутрь, по дороге приговаривая различные угрозы вроде: — Флинн, если это бабушкина ваза, ты будешь весь год выносить мусор и сам убираться в своей комнате! Виктор рассмеялся, но замолчал, поймав грозный взгляд жены. — Пойдем лучше в сад, хоть там поболтаем спокойно. — Мы первые? — И единственные. Эмили решила, что если пригласить ещё хоть кого-то, Флинн на радостях разнесёт весь дом. — он рассмеялся и пригласил Мал сесть в один из садовых раскладных стульев. — Но о характере моего сына ты и так знаешь. Лучше расскажи, что заставило тебя преодолеть свой страх. — О чем это ты? — Я о Авроре. Вы приехали вдвоем и абсолютно радостно смеялись, вылезая из машины. Что случилось? Малефисента улыбнулась и (что стало для её лучшего друга полной неожиданностью) смущенно заправила за ухо выбившийся локон, что было для неё совсем неестественно. Хотя это терялось на фоне общего вида мисс Блэк. Впервые за многие года, стройные ноги были облачены не в черные брюки, а в простые, немного рваные, джинсы, вместо высоких каблуков — кеды (!), ноль макияжа и волосы, собранные в небрежный хвост детской резинкой с бубенчиками. Она изменилась, и как! Казалось, то, что тяготило её многие годы, понемногу уходило, возвращая женщину, готовую ночь напролет кататься на карусели в парке развлечений. — Я просто… — сначала Мал хотела придумать какую-то отмашку, мол, так само вышло, но потом подумала, что раз уж она решила начать всё с чистого листа, в её жизни будет куда меньше лжи, чем раньше. — Просто мы с Диавалем поехали в Лондон, на конференцию. Был ужасный ливень, он простудился и в бреду, или как это там называют, наговорил мне много чего, и об Авроре в том числе, — женщина перевела дух, пока её собеседник с округленными глазами внимал рассказу. — И пока я сидела в больнице и ждала врача, я подумала, что в сущности… он прав. И я позвонила Джил узнать, как там Аврора, а когда приехала я… говорила с ней. Виктор, она удивительная! — мужчина улыбнулся, когда в глазах Мал загорелся огонек при упоминании Авроры. — После того, как ушел Стефан, Боже, как легко теперь это говорить! — Малефисента встала и отошла. Чувства лились через край, впервые она говорила об этом после разговора с дочерью. Впервые вслух высказывала то, что творилось в её душе. И это было круто! — Я искала того, кто сможет излечить мои раны, понимаешь? А она была совсем рядом. И нуждалась во мне так же, как и я в ней! Я… — Ты снова живёшь. — Да! И это самое волшебное чувство! — Нет, самое волшебное — наблюдать как ты возвращаешься к жизни. Я мечтал о том дне, когда снова увижу тебя такой — с резинкой с бубенчиками. — Виктор рассмеялся и, подойдя, взял руки девушки в свои. — Вот такой ты должна быть. Живой. Мал, я много раз тебе говорил об этом и я рад, что ты наконец послушала. — он помолчал, но вскоре добавил. — Хоть и не меня. Он снова улыбнулся и усадил Малефисенту обратно в кресло. — А теперь сиди и наслаждайся заслуженным отдыхом, а я пойду помогу Эми. Хорошо? — Да, только пришли ко мне детей, пусть здесь играют. — Конечно. Спустя пару минут Аврора и Флинн наперебой рассказывали о том, что успели узнать друг от друга. Странно, но эта детская болтовня совсем не раздражала Малефисенту, а даже наоборот. И вот, сидя в садовом кресле, когда солнце близилось к своей высшей точке, из мангала доносились аппетитные запахи жаренного мяса, Аврора щебетала что-то о том, что Флинн показал ей пополнившуюся коллекцию марок, а Холлидей, пес Виктора, радостно вилял хвостом, Мал почувствовала, что она счастлива. Именно тем простым и незатейливым счастьем, которое испытываешь в те моменты жизни, которые для постороннего наблюдателя не обладают особой ценностью, но на самом деле стоят немало. И было ещё странное ноющее чувство, будто чего-то или кого-то не хватает, но за этим не обязательно гнаться именно сейчас. Ей и так хорошо. Верно ведь?