***
Осень встречает Бэкхёна командировкой. Он должен уехать на две недели в Кобе, с презентацией нового маркетингового плана. Сам Бён конечно же ничего представлять не будет, но его явка необходима. Он — главный технарь команды. В Кобе ничего хорошего, всё хорошее осталось в Сеуле, точнее остался О Сехун. Бэкхён так и не взял его номер, хотя сейчас бы точно позвонил. Может, младший в это время бы копался в оранжерее, расписывая в деталях, как правильно ухаживать за гиацинтами, а может он бы снова прочитал пару страниц из своих книг. На самом деле, это не имеет значения. Важно было просто его услышать… Две недели соизмеримы с двумя годами. Бэкхён, изрядно потрепанный, возвращается домой утренним рейсом, если можно назвать «утром» четыре часа. Именно в это время он приземляется в Корее, да только и мечтает, чтобы вечером прийти к реке Хан. Только вот вечером можно и дома отдохнуть. Ведь откуда не возьмись в зале ожидания сидит Сехун, укутанный какой-то странной вуалью. Сегодня линзы фиолетовые, а под глазами синяки. Бэкхён, мягко сказать, ошарашен, когда тот при виде старшего резко поднимается и целенаправленно направляется навстречу. Но еще больше он ошарашен, когда Сехун зажимает его в объятиях, словно маленький ребенок и шепчет на ухо, что хён должен дать ему свой номер или хотя бы почту. Они едут в такси, и Сехун почти засыпает. Когда они доезжают до дома Бёна, тому ничего не остается, как разбудить младшего и заставить дойти до квартиры. Сехун, кажется, не спал уже больше суток, да и синяки просто пугающие. Бэкхён уговаривает лечь спать у него в комнате, пока сам бесцеремонно роется в рюкзаке своего гостя. Нет, никаких тайн он узнавать не собирается, просто ему нужна книга. Книга О Сехуна. Через них можно поговорить с младшим на его языке, даже если тот далеко. И книга находится. На этот раз «Первые люди на Луне» Герберта Уэлса. Бэкхён помнит, как Сехун ему рассказывал про «Человека-невидимку» и «Остров доктора Моро» того же автора. Парень не замечает, как засыпает прямо с книгой в обнимку, укрывшись вуалью О Сехуна. Перелет и бессонная ночь дают о себе знать. Бён просыпается от звука работающей соковыжималки. На кухне во всю куховарит Сехун. — Хён, ты прости, что я уснул, просто бессонница мучила последние дни, только сейчас удалось уснуть. Я решил вот завтрак приготовить. Сок и еще есть хлопья, не знаю, какие ты любишь, я брал на свой вкус. — Доброе утро. Да я любые ем, в принципе… Так давно не пил свежевыжатый сок. После завтрака и расспросов про Кобе, Сехун зовет к себе домой, и вот тут Бёна прошибает. Он понимает, что ему интересно. Ему интересен не только голос и знания Сехуна, но и его повседневные привычки, где он живет и что делает. Это больше не зависимость, кажется, Бэкхён втрескался. — Хён, ты там живой?! Я говорю, что живу тут рядом, хотел тебе показать оранжерею, — повторяет О Сехун. — Я, а-аа, я в порядке. Хорошо, можем пойти, я, эээ, не против, — на самом деле, теперь Бён против. То есть, здравый смысл против. Он верно говорит, что это лишь издевательство над самим собой и теперь, когда Бэкхён осознал — он должен всё прекратить. Но что говорить о здравом смысле, когда Сехун уже открывает дверь в свою квартиру. Сехун живет в небольшой, но уютной мансардной квартире с выходом на крышу, где и расположилась его оранжерея. На самом деле, никакие ботанические сады не сравнятся с этой частной коллекцией. И дело не в размере территории или количестве видов растений, а в заботе, с которой всё это было создано. Бэкхён узнает те растения, о которых обычно много слушал, и здравый смысл точно уже не здесь. Снова всё напоминает сон… Что интересно, он понимает, что младший уже давно ему нравится. И в Кобе он скучал не только по голосу, а и по Сехуну, как целому человеку. Это создает на ровном месте массу проблем, потому что Бён понимает, что просто болтать он уже не сможет. Он боится последствий дальнейшего общения. Бэкхён выбирает простой путь — уйти из жизни О Сехуна и не появляться больше и близко. — Хён, это не всё, я кое-что еще хотел оказать, — доносится из жилого помещения — Что, Сехун? Бён выходит из оранжереи и спускается вниз. Возле лестницы к нему сразу подбегает Сехун и, зажав глаза одной рукой, аккуратно направляет другой. — Что за секреты? — Бён нервничает, Сехун сильно близко. — Ну потерпи уже секунду. Как только он снова может видеть, то челюсть чуть ли не отваливается. В комнате, где Бэкхён еще не успел побывать, стоит красивое деревянное фортепиано. — Хён, я знаю, что ты имел в виду именно это, когда говорил про призвание. И раз ты вынужден работать, то играй просто для себя… и для меня тоже, я хотел бы послушать. Сехун конечно не телепат. Он понял, что Бён пианист уже по пальцам, но окончательно убедился, когда нашел ноты, старые тетради с гаммами и несколько дипломов на книжных полках старшего. Еще тогда, в первый раз у него дома. Потом Сехун просто сопоставил то, что увидел и то, что Бён о себе говорил. Бэкхён послушно садится и решает открыть свои чувства музыкой, это всяко проще, чем неловкие разговоры.. А не сказать он не может, иначе это разорвёт его изнутри. Он садится за инструмент и точно знает, что сыграет. Сперва он пытается вспомнить мелодию, но пальцы быстро приноровляются и он начинает. Бэкхён играет Клода Дебюсси, часть Бергамасской сюиты, Лунный свет. Он находит это символичным, потому что они начали с астрономии, а Луна — неотъемлемая часть ночного неба. Он играет не так хорошо, как даже пару лет назад, но играет от души. Эта часть вовсе не грустная, но ему печально. Бёну придется порвать все связи с этим парнем из-за себя же самого. На клавиши падает слезинка, которая никак не отражается на музыке. К концу Бэкхён морально истощен, ему нужно бежать, поэтому он срывается с места. Но его просто до нелепого смешно останавливает Сехун. Ухватив старшего за запястье, он притягивает того, чтобы обнять. — Если ты сейчас убежишь, то тебе придется вернуть мне книгу и кактус, — шепчет, смеясь, Сехун, а потом, взяв лицо хёна в ладони, мягко целует. Сехун ведет себя так, будто это именно то, что должно было произойти. Всё, как и тогда, в день рождения Бэкхёна. Снова кажется, будто бы это не внезапный поворот событий, а нечто подходящее под ситуацию на все сто процентов. Только теперь это не сон, потому что Бэкхён явственно ощущает чужие губы на своих и отвечает на поцелуй младшего.Часть 1
18 марта 2016 г. в 16:40
Нелюбимая работа — вполне распространенное явление. И в случае Бёна не было никаких особых отличий от среднестатистической неудовлетворенности жизнью. Дом, работа, дом, работа, бар по выходным и семья по праздникам. Не самое завидное положение вещей, по правде говоря. Казалось, что это прочно въелось в его ДНК, изменить что-либо было не просто невозможно, а даже неестественно. Он будет пытаться карабкаться по скользкой карьерной лестнице, потом, быть может, добьётся должности, что сможет обеспечивать его старость и покинет мир, не оставив весомого следа. Всё это звучало в его голове такое количество раз, что перестало вызывать какие-то эмоции. Он смирился со своей ситуацией и не собирался как-то выходить из положения.
Только вот сегодня день его рождения. Не сказать, что это любимый праздник, самый ожидаемый день в году или типа того. Просто как-то тоскливо осознавать, что кроме как с сослуживцами и посидеть ни с кем не можешь. Прошлый и позапрошлый дни рождения он провел в таком же смятении, сидя в четырех стенах. А двумя годами ранее — на какой-то непонятной вечеринке. Вообще, Бэкхён не помнит ни одного нормального дня рождения в своей жизни.
Этот раз явно не стал исключением, что и не удивляло. Но Бёну кажется, что проведи он очередной вечер у телика — точно помрет. Поэтому вместо того, чтобы пойти домой и улечься смотреть Running Man после ужина, Бёна тянуло прогуляться. С кульком еды из круглосуточного магазина он без тени сомнения отправился в парк у реки Хан.
Важно было обмозговать, что делать с отчетом, который ему велели переделать, как решить проблему с кредитом. Наверное, он просто скучный, раз даже в такие дни он думает о подобном. В рутине тонешь, сам того не замечая. А Бэкхён бы и рад такому раскладу. Только вот иногда в жизни бывает так, что, даже погрязнув в обыденности, где-то пробивается свет, и ты уже не можешь его забыть. Тебя тянет наружу. Ты видишь разницу между той помойкой, где ты сейчас и где мог бы быть, тогда начинает тошнить. Именно потому этот круг надо было нарушить. Даже мизерное изменение накатанной программы — и ты чуть дальше от трясины.
В такое время увидеть много людей на улице и не ожидалось. Бэкхён бродил по закоулкам, пока пешком не дошел до парка. Лужайка была полностью свободна. Как неудивительно, даже парочек не наблюдалось, хотя погода была довольно хорошей, май месяц, всё-таки. Оно и к лучшему, разделять с кем-то этот вечер не хотелось.
Бён кинул кулёк с едой на землю и сам улегся прямо на траву. В этом хоть немного чувствовалась свобода. Лежать в деловом костюме на земле было как-то странно, а потому волнительно. Поверхность под ним была немного прохладная, но всё же комфортная, если так можно сказать. Бэкхён прикрыл глаза и попытался расслабиться. Голова гудела и начни он сейчас о чем-то думать, мигрень усилится во много раз.
Около двух минут он просто лежал, раскинув руки. Когда парень открыл глаза, то, стараясь сохранять вакуум в мыслях, он начал смотреть на звезды. Уроков астрономии у них в школе не было, а самого его эта тема никогда не интересовала. Хотя сейчас он бы и рад выискивать в россыпи звезд что-то знакомое.
В этом моменте прослеживалась какая-то отстраненность от мира. Будто он, Бён Бэкхён, совершенно один на планете, его окружают созвездия, а сам он лежит на облаке.
— Красиво, да? Зимой, правда, видно и более яркие созвездия, но сейчас тоже неплохо, — раздалось совсем близко.
Бэкхён даже подскочил от незнакомого голоса прямо рядом с ним. Обернувшись, он увидел, что на корточках сидел паренек странноватого вида, с выбеленной донельзя головой и в голубых линзах. И вот тут до Бёна окончательно доходит, что что-то идет не так.
— Я – О Сехун, в некотором роде знаток астрономии, — белокурый парень приветливо улыбнулся и уселся на землю поудобнее.
Ему, в его потертых джинсах, было совсем впору валяться на траве. Он сливался с пейзажем вокруг, будто бы кто-то другой нарушил созидание Бёна, а сам Бэкхён сунулся в его владения.
По идее, Бэкхён должен быть зол на этого паренька. За то, что появился тут, когда он пытался расслабиться, за то, что тот заговорил с ним и напрочь испортил вечер. Только это «по идее», а на самом деле Бэкхён представляется и говорит, что он сам ничего не смыслит в небесных телах, а, смотря на небо, не может определить ни одного созвездия.
— Это не очень трудно, я мог бы показать, хён.
Бэкхён сразу подметил, что у парня очень приятный голос, даже хочется, чтобы он еще что-то сказал. Бён чувствует себя крайне странно. Это больше похоже на сон.
Он думает, что ответить около семи минут. Всё слишком неожиданно, будто он случайно попал в чужую жизнь или спит. Да, он спит и через пару мгновений проснется на потертом диване у телика.
— Я так плохо выгляжу, что ты и сам понял, что я старше? — Бён отвечает будто бы безучастно, делает вид, что вымучил эту реплику. По правде, его всё устраивает.
— Ну, ты еще и в костюме… Мне 25, к слову, не думаю, что мы одногодки, — Сехун удивительно приветлив, это ощущается именно в голосе, даже не в смысле фраз. В принципе, Бэкхён и не знает, как общаются люди во время случайных встреч, но вряд ли они так искренны.
— Да всего 2 года разницы, — как-то обиженно отвечает Бён.
— Лицо у тебя уставшее, хён, — говорит парень и смотрит прямо в глаза.
Потом они еще минут двадцать говорят о звездах, вернее говорит Сехун, а Бэкхён слушает и пытается запомнить. Первым уходит блондин, вернее исчезает так же резко, как и появился. А Бэкхён дышит через раз и всё еще думает, что он бредит.
Следующая неделя очень забита. В отделе Бэкхёна бардак, и у него нет времени даже нормально высыпаться. Но Бён знает, что как только выдастся свободное время, то он снова придет на лужайку, именно в 9 вечера.
Только лишь в пятницу второй недели он наконец свободен. Жизнь всё еще похожа на сточную канаву, но теперь у него есть цель.
Сразу после работы он идет в книжный и покупает карту звёздного неба. Потом почти бежит к реке Хан. На дворе конец мая, действительно жарко. На лужайке примостились человек двадцать точно. Бён немного расстроен, но всё же находит уединенное место и начинает изучать карту. К десяти часам окончательно темнеет, и он пытается найти хотя бы полярную звезду.
Ждать Сехуна наверное бессмысленно, но Бэкхён лелеет надежду, что младший случайно окажется здесь вновь, а пепельной макушки всё не видать.
Проходит несколько часов, прежде чем Бён начинает засыпать. Людей уже почти нет, только какая-то парочка лежит вдалеке. Парень пытается собрать волю в кулак и дойти до дома, засыпать на земле никак нельзя.
Только он собирается вставать, как слышит чей-то знакомый голос:
— Хён, здорово, что ты снова тут.
Сехун всё так же, будто мираж. Но в этот раз чуточку реальнее. Он в очках с широкой оправой, это точно не для красоты, волосы теперь немного серее, а еще отдают нежно-лиловым слегка. Под мышкой у него какие-то папки и огромный ватман, а на плечах висит серый плед.
— Я был занят просто…- Бэкхён и сам не понимает, почему оправдывается, почему считает это уместным.
— Это ничего. Я в последнее время начал таскать карту и свои записи, так что если не занят, то как насчет астрономии?
— Я бы рад, но спать, очень хочется спать… — зевая говорит Бэкхён.
— Хён, тогда давай я тебя домой проведу, а то ты свалишься на первой же скамейке.
Его предложение кажется немного странным, а еще Сехун выглядит расстроенным, но Бён почему-то кивает.
Он ведет младшего коротким путем, так как действительно засыпает на ходу. В какой-то момент он чуть не падает, и Сехуну приходится тащить его на своем плече.
Уже у лифта его одаривают невероятно теплой улыбкой, желают спокойной ночи , а еще зовут на то же место завтра.
Самое интересное, что вечер субботы он действительно проводит с Сехуном, а еще вечер воскресенья, к слову. Теперь он уже имеет представление о том, что такое Бетельгейзе и Орион. Также младший объясняет, что заинтересовался астрономией из-за «Планеты обезьян» Пьера Буля, а Бэкхён и знать не знает, кто такой этот Пьер, но кивает в ответ.
Утро понедельника уже не кажется мрачным после таких выходных. Работу он всё еще не любит, но ему нужно чем-то себя занять до вечера. Всего четыре встречи, а он уже помешался на голосе О Сехуна окончательно.
Всю неделю они встречаются по вечерам. Теперь разговоры не только об астрономии, Бён узнает, что младший увлекается еще и ботаникой. Ему показывают фотографии страннейших растений и восторженно рассказывают о том, как их выращивать. В Сехуне живет что-то невероятно притягивающее, и Бён это понимает, когда смотрит на подрагивающие ресницы парня вместо того, чтобы следить за созвездиями, на которые указывает Сехун.
Спустя еще неделю в его доме поселяется комнатный кактус, что очень любезно подарил ему Сехун, когда узнал, что в момент их первой встречи у Бёна был день рождения. Бэкхён сперва смущается и пытается отказаться, но Сехун серьёзно заявляет, что знает, где тот живет и придет навестить кактус. Деваться, конечно, некуда. Теперь их связывает еще и это странное растение.
Сехун впервые попадает к Бэкхёну домой, когда за окном льет, как из ведра. На календаре уже июль. Бён, который собирался просто заскочить за зонтом и двинуть на лужайку, находит парня под козырьком своей парадной. Оправдываясь тем, что не может оставить ребёнка мокнуть, он приглашает младшего домой и наливает тому черный чай. Какао, которое так обожает Сехун, у него нет. Зато есть много алкоголя, который раньше скрашивал одиночество. Сехун натыкается и на него, при этом неодобрительно косясь на хёна.
— Хён, ты извини, но я вылью это, столько пить нельзя, — бросает Сехун, когда Бэкхён начинает оправдываться.
Вообще жутко неловко, когда вокруг в одном халате ходит О Сехун и ворчит, что у Бёна в доме ни одной приличной книги. Зато, когда находит кактус, О очень рад.
Пока одежда Сехуна сушится, он начинает разговор, которого всегда старался избегать Бён.
— Хён, почему ты не уволишься наконец? — говорит парень и плюхается на диван в гостиной. Он пристально смотрит в глаза, и от этого не сбежать.
— Это сложно. Я не смогу работать по призванию, а иначе в этом нет смысла.
— Ты знаешь, ты не должен, Бён Бэкхён, — как-то совсем серьезно и по-взрослому говорит Сехун. Он не часто такой. Всего пару раз его лицо становилось обеспокоенным, но через секунды все тревоги рассеивались.
Бэкхёну казалось, что у младшего прекрасная жизнь, иначе просто невозможно быть таким, как он. Сехун, с его белыми волосами, был похож на чудесный морозный день, когда ярко светит солнце и алеют щеки после прогулки.
Видеться удавалось не каждый вечер, но Бэкхён был готов проводить все выходные, сидя на траве в парке, слушая про книги Урсулы Ле Гуин до самого рассвета.
Увлеченность младшего сай-фаем его никак не смущала, это даже было забавно. Он никогда и в руки не возьмет книги авторов, вроде Айзека Азимова, но заставить себя не млеть от голоса Сехуна стало невозможным. И пора бы уже признать, он совершенно, абсолютно зависим. Он слушает и ловит каждый звук, попутно наблюдая за тем, как искрится эмоциями лицо младшего. Наверное, это болезнь, потому что смотря на то, как Сехун поправляет очки, Бён успевает получить больше эстетического удовольствия, чем за последние лет пять. А это всё не может не настораживать.