Дефицит

Пациентка была спокойной и симпатичной, все время слабо улыбалась и несколько раз извинилась за то, что отвлекла его, хотя ее вины в попадании в клинику не было, но Андерсу она запомнилась не из-за ее феноменальной вежливости. На дежурстве через него проходит столько больных, что он не может удержать в памяти даже самых очаровательных, и в результате помнит лишь тех, которые остаются у него больше, чем на пару дней. Тем более что при всей миловидности пациентке было лишь шестнадцать лет, и Андерсу ее по закону не следовало «запоминать»… Нет, эту пациентку он запомнил совсем по другой причине. Она врезалась ему в память, словно мяч, со свистом влетающий в ворота, благодаря своему огромному бешеному брату, который начал пререкаться во весь голос с медсестрами, пытавшимися удержать его, а потом ворвался со своими шкафообразными плечами в палату и, не заметив Андерса, зарычал: — Почему ты мне не позвонила?! Бетани Хоук, став еще бледнее, чем была, ответила ему недрогнувшим голосом: — Потому что я в обмороке была! Как ты тут вообще оказался?! Тревор, парень Бетани, который и принес ее в приемный покой, явно хотел слиться со стеной, но, собрав всю свою мужскую гордость в кулак, тоненько сказал: — Это я ему позвонил. Я испугался, что это что-то серьезное, и… добрый день, Гаррет, — совсем оробел юноша и протянул психованному мужику, заросшему бородой, подрагивающую ладошку. Тот, по-прежнему не замечая Андерса, обернулся к парнишке, будто собравшийся славно пообедать человечиной медведь. — Тебе лучше исчезнуть. Раз ты не можешь накормить свою девушку, и она с тобой падает в голодные обмороки, то даже не приближайся к ней! — Гаррет! — воскликнула Бетани и резко села на кровати. Андерс мельком заметил, как она покачнулась, и понял, что в глазах у Бетани потемнело. Он кашлянул, напоминая о себе, но тихий звук потонул в реве Гаррета: — ВОН! Тревора как ветром сдуло. Бетани, зашмыгав носом то ли от злости, то ли от обиды, а может, от слабости, заговорила: — Уходи прочь, ты не имеешь права врываться и так себя вести! Это моя жизнь, и ты мне не отец! Как только ухажера Бетани не стало, Гаррет неожиданно успокоился и мягко сказал: — Да, не отец. Но я несу за тебя ответственность. — Наконец посмотрев на Андерса, он опустил взгляд на его бейдж и почти приветливо произнес, протягивая руку: — Гаррет Хоук, старший брат и опекун Бетани. Андерс неприязненно и быстро пожал ему ладонь. Ему показалось, что Гаррет пытался удержать его пальцы в своих подольше, но Андерсу некогда было миловаться с этим ненормальным. Он оглянулся за плечо и через смотровое окно заметил, что на посту медсестер уже стоял охранник, а Карла, их старшая, что-то ему говорила, оживленно жестикулируя, и показывала на Гаррета. — Вам следовало назваться опекуном, когда вы проходили через пост, — негромко сказал Андерс, — а не нервировать моих коллег. — Я могу перед ними извиниться, — Гаррет провел ладонью по затылку, взлохмачивая волосы. — Но если бы у тебя младшая сестра попала в больницу, и тебе позвонил ее пиздыш-одноклассник, толком ничего не объяснив, то тебе тоже не до вежливости было бы. Вообще-то Андерс не считал себя настолько старым, чтобы к нему обращались на «вы», но панибратство Гаррета его неприятно задело. Тот ворвался в палату в дырявых джинсах, кожаной куртке и в явно не мытых несколько месяцев кедах — грязь на них налипла с весенних луж, не иначе, а сейчас на дворе стоял сентябрь. По правде говоря, Андерс терпеть не мог неряшливых людей. Которые к тому же и стрижкой с бритьем пренебрегали… Но он был не в том положении, чтобы воротить нос от родственников пациентов, и поэтому он ровно заговорил: — Волноваться не о чем. Я предполагаю, что у Бетани железодефицитная анемия, первые анализы указывают на нее, но кровь лучше сдать повторно с утра натощак. — Ей придется остаться в больнице? — мигом напрягся Гаррет. — Если есть такое желание. Но я могу отпустить тебя, — он обернулся к Бетани, — под ответственность опекуна домой, только вернись завтра для анализов. — Я лучше домой, — тихо сказала Бетани. На брата она не смотрела. Затаила обиду. — Вот и хорошо, — кивнул Андерс. — Сейчас к тебе зайдет медсестра, подпишешь кое-какие документы — и ты свободна. — А пока ты этим занимаешься, — подхватил Гаррет, — я потолкую с твоим доктором. На последних словах он забросил свою тяжелую ручищу Андерсу на шею. Андерс покосился на него, собираясь отшить и прикрыться занятостью — а его дежурство не собиралось заканчиваться, и он действительно был занят, — но Гаррет посмотрел на него, чуть сведя брови вместе, и Андерс сдался. Будь проклята его мягкость. Стоит кому-то симпатичному состроить глазки — и все, Андерс готов получить нагоняй от начальства, но пойти на поводу у красавчика. Пусть даже у него вековая грязь на кедах. — Мы можем поговорить в столовой, — пробормотал Андерс. — Только недолго. Он выскользнул из-под руки Гаррета и, в последний раз обнадеживающе улыбнувшись Бетани, вышел в коридор. Невольно втянув голову в плечи, он оглянулся. Его куратора в пределах видимости не обнаружилось, и Андерс шмыгнул к лифту. Гаррет беззаботно прошел за ним. …Следующие минут двадцать Андерс вдохновенно объяснял, от чего у молодых девушек случается анемия и что нужно есть, чтобы восполнить дефицит железа, а Гаррет, сидя напротив него, кивал с умным видом. Андерс не был уверен, что тот хоть что-то понял или запомнил, но совесть требовала от него расписать все про здоровье Бетани. Однако хорошим подспорьем было то, что медсестры дадут Бетани листок со списком рекомендованных продуктов, и дело станет за малым: взять завтра анализы и дополнить диету витаминами. Андерс замолк, а Гаррет все смотрел на него, даже не мигая. Под его взглядом стало неуютно. Он что, действительно хотел о Бетани потолковать?.. А что же вопроса ни одного не задал? Или Андерс так хорошо все рассказал, что и спросить-то больше нечего? — Андерс, — задумчиво произнес Гаррет. — А приходи в пятницу ко мне. Собирается небольшая тусовка, посидим, расслабимся. Моргнув, Андерс покраснел. Да, вовремя он задался целью беседы с Гарретом… Его гей-радар помалкивал, но, дорогой Создатель, когда он вообще хоть что-то правильно показывал? — Ну… — Андерс засомневался. Личной жизни у него, как и у любого интерна, не было, потому что времени на знакомства с людьми не оставалось. Но это же не повод бежать к первому встречному домой в надежде встретить там того самого. Или ту самую. Как повезет, Андерс заранее не зарекался. — У меня весело, — заверил Гаррет. — И живу я в самом центре, добраться можно на чем угодно. Места много, тебе найдется, где лечь. Ты когда в последний раз развлекался? — На выпускном в школе, наверно, — пробормотал Андерс. Да, на веселье у него тоже времени не было. Одна зубрежка. И бесконечные дежурства. — Тогда я жду тебя. Я сказал всем подтягиваться к шести, значит, к восьми придут. Ты тоже приходи. С собой ничего не надо, у меня все будет. Андерс все еще сомневался, но Гаррет хитро добавил: — Заодно с Бетани поболтаешь, а то она все худеет и худеет, поэтому и анемия, наверно. Меня она не слушает, а ты же врач. Авторитетно выглядишь. Андерс, смутившись, запустил пальцы в волосы, потрепал хвостик. Врачом его называла только мама. Все остальные, представленные докторами клиники, только кричали, что он еще не врач, а коновал. Впрочем, они так на всех интернов орали. Воспитывали. Гаррет, склонившись ближе, накрыл его ладонь своей и заключил: — Значит, до встречи. Дай мне свой номер, я тебе смску с адресом пришлю. Андерс сбивчиво продиктовал цифры, не сумев найти достойную отговорку, чтобы не называть свой телефон. Ладно. Если Гаррет окажется слишком докучливым, то Андерс просто добавит его в черный список. Андерс задницей чуял, что еще немного — и он навлечет на себя гнев куратора. Он выпроводил Гаррета из столовой, отправив сразу вниз, к регистратуре, а сам пошел за Бетани. После больничного обеда и укола она повеселела, а от разрешения идти домой и вовсе расцвела. Андерс проводил ее с Гарретом до дверей клиники. Бетани поблагодарила его и еще раз извинилась, что со своим ерундовым обмороком отвлекла его от более важных дел, а Гаррет ему подмигнул: — До встречи. — До встречи? — встрепенулась Бетани. Андерс без труда догадался, чего она испугалась: любой подросток на ее месте подумал бы, что старший брат вознамерился ее сопровождать завтра утром сначала в больницу, а потом, о, позор из позоров, и в школу, как какую-то малолетку. Андерс поспешил пояснить: — Гаррет пригласил меня к вам на вечеринку. Может быть, заскочу… — Конечно, заскочишь, — уверенно произнес Гаррет. — Да, обязательно приходите, — обрадовалась Бетани. Андерс окончательно стушевался и торопливо распрощался с Хоуками. Давно его никто к себе не зазывал с таким энтузиазмом… И зачем он только согласился? Он еле-еле концы с концами сводит, ему поесть и поспать некогда, он во время перерыва в кладовке досыпает то, что дома не доспал! Как он высидит целую вечеринку? Придется себе адреналин и кофеин колоть, и пусть ему станет плохо… Андерс вернулся к выполнению своих обязанностей, и все лишние мысли у него из головы вышибло. Только к утру, когда его ночная смена закончилась, Андерс, сидя в автобусе, уставился на экран телефона. Сообщение от незнакомого номера с адресом. Вздохнув, Андерс сохранил отправителя под именем «Гаррет Хоук». Да, гея Андерс в таком громиле никогда бы не заподозрил… И уж точно не рассчитывал, что этот медведь поймет, что Андерс и сам в основном по мальчикам. Хотя, может, Гаррет ничего и не понимал, а просто шел напролом. Как такому откажешь? Останешься с расквашенным носом, если полезешь в драку за свою честь. Сонно моргая, Андерс зашел на свою страничку в фейсбуке, вбил в поиск имя Гаррета. Тот нашелся — фотография на аватарке серьезная, морда кирпичом, черные очки. Кожаная куртка. И стоит, небрежно прислонившись бедром к кабриолету помидорного цвета. Все ясно, маленькая красная машинка для крутых мальчиков. На странице ни данных об образовании, ни отметок о работе… Информации по минимуму, последнее обновление — год назад. Не слишком социальный человек. Спрятав телефон, Андерс прикрыл глаза, понадеявшись, что не заснет и не пропустит свою остановку. Бетани ему понравилась. Хорошая девочка, вежливая. Возраст только трудный. Худеть ей не надо, и так недостаток массы, к тому же женские дела у нее отнимают силы каждый месяц… Сегодня он говорил ей только про недоедание, но неплохо бы в следующую встречу проверить, вняла ли она его доводам и уговорам. А вот Гаррет… Андерс не знал, что о нем думать. Сначала он показался совершенно ненормальным, потом — обычным парнем. Но лицо у него было нечитаемым. Даже непонятно, есть у него мозги или нет. Откуда он примчался в больницу так быстро? С работы? И кем он в таком виде может работать? С учебы? Не поздновато учиться? Кто его знает… И он назвался опекуном Бетани. Она и сама, оправившись, указала его в графе вместо родителей. Андерс заставил себя перестать думать о положении Гаррета в обществе. Они толком не знакомы. Андерсу с ним не жениться. Он просто придет на вечеринку, выпьет на халяву, раз уж предложили, и вернется домой. Вот и все. И неважно, что любой, кто с ним знаком, сказал бы, что подобный плохиш-психопат — как раз его тип… ~*~ В пятницу Андерс взял с собой футболку, про которую Нат говорил «нарядная, но претенциозная», рассчитывая, что сразу после рабочего дня заскочит в душ для персонала клиники и переоденется на вечеринку. Его планы рухнули днем: вечно болеющий и хилый Мэтью попросил его подменить. Скрипя зубами, Андерс согласился только до десяти, а дальше пусть Мэтью ищет других добровольцев. Хватит и того, что Андерс отдежурил за него на прошлой неделе две ночи. Прибавить к этому собственные дежурства, и выйдет, что Андерс — робот, а не человек, иначе объяснить его способность спать по три часа в сутки нечем. Он отчасти почувствовал облегчение, несмотря на внешнее недовольство. Ему не придется идти на вечеринку к едва знакомому человеку. Улучив минутку, Андерс написал Гаррету смс, что не придет. Тот перезвонил почти тут же. Андерс, поколебавшись, все же взял трубку, чтобы сразу все прояснить. — Во сколько ты заканчиваешь? — вместо приветствия требовательно спросил Гаррет. — В десять, — Андерс не смог соврать и тут же обругал себя за это. — Ну и приходи после десяти. Я спать не лягу, пока тебя не дождусь. Да и остальные до утра гудеть будут. — Я уставшим буду, — предпринял Андерс последнюю попытку сопротивления. На том конце провода Гаррет хохотнул. — Я мастер бодрить и расслаблять. Жду тебя. — Хорошо, — смирился Андерс. Он ведь никогда не умел отнекиваться и сопротивляться уговорам. Особенно если эти уговоры ведут таким сказочным баритоном… В голове еще эхом отскакивало обещание бодрить и расслаблять, и Андерс никак не мог избавиться от зажегшегося, точно пламя свечки, радостного предвкушения. В нем боролись два чувства: неохота идти и видеть незнакомых людей вместо того, чтобы сладостно проспать часов десять в своей кровати, и желание выпить и посмеяться над чужими шутками. Но он слишком хорошо знал себя, чтобы рассчитывать, что это желание веселиться останется в нем к вечеру. Все оказалось именно так, как он и предполагал: к девяти вечера, когда он заканчивал писать истории болезней, он мечтал лишь о собственной тихой квартирке, где Нат за стенкой перебирает нейлоновые струны классической гитары. Но теперь ему придется тащиться в чей-то шумный дом и буйную компанию… А в том, что друзья Гаррета такие же неадекватные, как и он сам, Андерс не сомневался. Подобное притягивается к подобному. В десять он принял душ. Тряся головой под чуть теплой водой, он надеялся взбодриться, но ничего не вышло. Автобусы еще ходили, но ему достался, видимо, самый медленный, словно мотор засыпал точно так же, как и Андерс, клевавший носом. В результате перед домом Гаррета он оказался лишь в полночь. Дважды сверившись с адресом, Андерс никак не мог поверить глазам. Да это не дом. Это гребанный особняк в два этажа высотой. Разве что окна горели лишь на первом этаже, и грохочущая музыка доносилась именно оттуда. Вздохнув, Андерс позвонил в дверь, уверенный, что ему не откроют. Так и вышло. Он собрался уже с чистой совестью развернуться и уйти, хотя его и кольнуло булавкой в самую душу разочарование — все-таки хотелось, хотелось провести время с этим человеком, пусть даже и посреди толпы пьяных людей!.. И Андерс попробовал потянуть на себя дверь. Та поддалась. Не заперто. На Андерса дыхнуло духотой, табачным дымом и сладковатым запахом, в котором даже ребенок узнает травку. Он шагнул, окунувшись в спертую атмосферу, заполненную музыкой и голосами, криками, смехом — все смешалось, переплелось в прочный канат, и его петля словно бы обвила Андерсу шею, потянув за собой. Он прикрыл дверь, огляделся. Просторный коридор вел в разные стороны, но основная тусовка была впереди — широкая арка открывала вид на зал. Возле низкого столика толпилось человек пять самого разного калибра. Снимая толстовку и пристраивая ее на вешалку, Андерс рассматривал людей. Хоука среди них не было. Симпатичный парень с каштановыми волосами кривил губы, пока ему что-то втирала смуглянка с пышной грудью, рядом посмеивался низкорослый мужичок, скрестив руки на груди. Красотку слушали еще двое: хрупкая большеглазая девушка, явно подружка Бетани, или ее одноклассница, судя по возрасту, она пристроилась за спиной смуглянки, и, чуть поодаль, с куском сыра в одной руке и бокалом вина в другой, широкоплечий блондин. Андерс повесил свою сумку вслед за курткой и принялся разуваться — все, кого он рассматривал в зале, были без обуви. Кто босиком, а кто в носках. Он нарочно тянул время, надеясь, что выглянет Гаррет и громогласно представит его всем, избавив от необходимости смущенно называть свое имя и уверять, что он не проходимец, заглянувший на огонек, но хозяин дома так и не появлялся. Зато на Андерса обратил внимание кое-кто другой — как раз тот мужичок, словно подсмеивавшийся над всей компанией свысока. Он повернул голову, заприметил Андерса и пошел к нему. Андерс, как раз расшнуровав второй ботинок, поднялся с одного колена, выпрямляясь в полный рост. Он поспешил заговорить, чувствуя себя до ужаса неловко: — Гаррет звал меня к шести, но я закончил смену только в десять, а где он? Он подтвердит, что я не просто так с улицы зашел. Краска поползла по его щекам. Мужичок ухмыльнулся и протянул ему руку: — Варрик Тетрас. — Андерс. Приятно познакомиться. — Смена, говоришь? — непринужденно спросил Варрик. — Кем трудишься? На грузчика не похож, — его глаза искрились пьяноватым весельем, но все же он был достаточно трезв, чтобы связно говорить. А Андерс, уже успев надышаться сигаретного запаха с примесью травки, ожидал, что тут все потеряли способность мыслить, не то что болтать… — Я интерн… врач, — поправился он. — Терапевт в районной клинике. — А! — заявил Варрик так, словно теперь ему было все ясно. — Пойдем-ка на вторую кухню, у меня к тебе пара вопросов профессионального толка. Андерс в последний раз глянул в сторону зала. Парень уже отчитывал смуглянку, и до слуха Андерса долетали обрывки его речи — что-то про недопустимость свального греха… Андерс не сдержал смешка — так напыщенны и серьезны были слова. Варрик проследил его взгляд и потянул Андерса в сторону, в один из коридоров, пояснив: — Любимое занятие Беллы — доводить Святошу до белого каления. Это, в целом, не так уж и сложно. Кухня, названная Варриком второй, поражала великолепием. Это была целая столовая. Приглушенный свет зажегся сам, намекая, что где-то спрятаны датчики движения. Варрик по-свойски залез в шкаф и спросил, что предпочитает Андерс, перечислив столько видов алкоголя, сколько Андерс за последние пять лет не выпил. Андерс скромно попросил бутылку темного пива, оказавшегося самым лучшим из всего, что он только знал. — А где Гаррет?.. — опять спросил он. Варрик хитро улыбнулся: — Ответишь на вопросы — скажу. Андерс сдался. Тем более что пиво настраивало на добрый лад. Варрика интересовали сугубо медицинские аспекты. Андерсом он не заинтересовался ни на йоту, зато все у него выспросил о всех типах диабета. Новый знакомый оказался писателем. Андерс вытаращился на него, челюсть сама упала вниз. Подумать только! Настоящий писатель!.. Более того, пару его книг — «Острые тайны» и «Темные предметы» — Андерс даже читал. Только… — Только там автор — женщина, — недоверчиво сказал Андерс. — Ну разумеется, — всплеснул руками Варрик. — Ты можешь представить, чтобы такое мужик написал? Издатель предложил мне эту линию под псевдонимом запустить. Да я и сам давно подумывал о новой личности и новом стиле… Андерсу осталось только изумляться. Варрик с пристрастием расспрашивал его полчаса, и Андерс, занервничав от близкой встречи со всамделишным писателем, успел выпить две бутылки пива. Наконец Варрик удовлетворил свое любопытство и позвал его присоединиться ко всем остальным. — А Гаррет… Гаррет как раз уже должен был прийти в себя. Варрик прислушался. — Слышишь, вместо грохота играет блюз? Это значит, что Гаррет проснулся, прогнал от колонок Изабеллу и включил то, что ему не сильно на мозги давит. — А Бетани где? Варрик пошел к залу, и Андерс последовал за ним. Музыка и вправду сменилась, став значительно тише. — На первой кухне. Или в спальне. Солнышко почти никогда не присоединяется к общему веселью. Оно и правильно, — рассудительно сказал Варрик, а Андерс про себя подумал: а что ж ты тогда, раз такой умный и почти трезвый, не разгонишь этих идиотов с наркотой, раз и сам понимаешь, что в доме, помимо вас, вчерашний ребенок?.. Но вслух он ничего не сказал. Голоса из зала почти не доносились. Андерс застыл вместе с Варриком у края арки, чтобы посмотреть на происходящее. На столике, где раньше стояло спиртное, сидел Гаррет в заляпанной темным — видимо, вино — серой майке. Неплохие бицепсы, которые Андерс упустил в первую встречу из-за джемпера, приятно выглядывали из-под коротких рукавов. Но в целом Гаррет выглядел плачевно. Полуприкрытые глаза, скосившиеся в ухмылке губы и зажатая между ними сигарета. Изабелла услужливо поднесла к ее кончику зажигалку, и в тот же миг сигарета выпала. Рот Гаррета так и остался приоткрыт. — Дай ему сил, Создатель, — почти нежно сказал Святоша и сделал шаг по направлению к Гаррету. Это оказалось ошибкой. Гаррет поднял на него мутный взгляд, нашарил за спиной бутылку пива, чудом не рухнувшую со столика, и швырнул ее в Святошу с воплем: — В жопу твоего Создателя! И тебя туда же! Долбись с ним до божественного экстаза! Несмотря на состояние Гаррета, бутылка угодила бы Святоше ровно по лбу, не успей тот увернуться. Гаррет сразу же потух и опустил глаза. Изабелла озабоченно посмотрела на него, провела ладонью по лбу, убирая волосы, и опустилась между раздвинутых ног Гаррета на колени, чтобы подобрать упавшую сигарету. Выглядело все это унизительно и жалко. Все, кроме Изабеллы, застыли на почтительном расстоянии от Гаррета. Андерс порадовался, что Варрик вовремя остановился и придержал его за локоть, не вынуждая появляться в компании в такой неловкий и некрасивый момент. Святоша, вспыхнув, пробормотал, что прощает Гаррета и быстрым шагом вышел. На Андерса с Варриком он глянул лишь мельком, не удостоив их и словом. Изабелла тем временем сама прикурила сигарету и вставила ее Гаррету между губ. — Спасибо, — невнятно поблагодарил он. — Чтобы я без тебя, Белл… Все словно выдохнули: перемена в настроении Гаррета была в лучшую сторону, а значит, вечеринка продолжалась. Варрик подтолкнул Андерса вперед, и тот почти выпал в зал. Все уставились на него. Сигарета опять вылетела у Гаррета изо рта, но он не обратил на это ни малейшего внимания. Он спрыгнул со стола, мимолетно наступил на окурок, вдавив его босой ногой в ковер по явно заоблачной цене, и направился к Андерсу. — Это Андерс! — воскликнул Гаррет. Взгляд его стремительно становился ясным, а движения — уверенными. — Целитель! Натуральный блондин! — Я тоже натуральный блондин, — обиделся стоявший рядом парень с сыром. Гаррет мимолетом бросил: — Не сравнивай свою солому с этими локонами, Ал. Гаррет, поравнявшись с Андерсом, крепко хлопнул его по спине и приобнял за плечи. Все взгляды прилипли к ним. Андерс улыбнулся уголком губ. — Да. Это все про меня. Гаррета повело, и он навалился на Андерса. — Все к хуям кружится… — пробормотал он. Его рука от лопаток Андерса двинулась выше, к хвостику, и распустила его. — Что-то мне не очень… Андерс машинально придержал Гаррета, но тот оттолкнул его руку и побрел к дивану. С размаха рухнув на него, он неопределенно взмахнул ладонью. Видимо, это было сигналом веселиться, потому что все разом засуетились, кто-то сунул Гаррету стакан с виски, Андерса закружили, и все потекло как по накатанной. Андерса атаковали девушки — Изабелла и Мерриль. Пока Андерс, отшучиваясь, рассказывал, как познакомился с Гарретом, в духе вечеринки что-то неуловимо поменялось, кто-то сменил музыку, и вскоре все превратилось в балаган. Варрик на спор пил чистый ром из горла, не отрываясь от бутылки, Изабелла не отпускала Андерса от себя, Мерриль, опьяневшая и сонная, явно мечтала о постели, но стоически стояла рядом, а Гаррет так и сидел на диване. Стакан выпал из его руки. Уставившись перед собой в одну точку, Гаррет вряд ли соображал, что происходит. На какое-то время Андерс выпустил его из виду — к нему пристала Мерриль, медленно выспрашивая, был ли Андерс в морге и не может ли он устроить ей экскурсию на вскрытие. А когда он опять бросил взгляд на диван, тот уже был пуст. — Белла, наверно, пошла его укладывать, — предположил Варрик. Андерс кивнул. Сказав, что отлучится в туалет, он пошел блуждать по дому в поисках Гаррета. Просто чтобы проверить, не захлебнется ли он во сне рвотой, сказал себе Андерс, не зная, на сколько процентов он действительно верит в это. Первый этаж был огромным. Андерсу встретились две винтовые лестницы, но наверх он не стал подниматься. Прикрыв за собой все двери, ведущие в зал, он окунулся в блаженную тишину. Уши словно забило ватой, но Андерс все равно услышал ворчание Гаррета и пошел на этот звук. Голова Андерса едва задурманилась, но скорее от удушливых запахов табака и травы, нежели от алкоголя. Сонливость отступила, а усталость еще не успела доконать. — Спать хочу, — донесся до него тихий голос Гаррета из открытой комнаты. Света не было. Андерс просочился туда. В почти полной темноте он различил диван, на котором разлегся Гаррет, и Изабеллу в изножье, пытающуюся стащить с него джинсы. Преуспела она наполовину. Вытянув из одежды одну ногу Гаррета, она сдалась. Андерса они не замечали. Он хотел вызваться помочь, но что-то остановило. — Отстань… — попросил Гаррет. Изабелла, вздохнув, оставила ноги Гаррета в покое и… стащила с себя трусики, задрав короткое платье. — Не… не надо, — Гаррет еле ворочал языком. — Зайчик, ты же хочешь, — проворковала Изабелла и уселась на бедра Гаррета. — Ты всегда со мной хочешь. Она стянула трусы с Гаррета и взяла в ладонь его член, быстро задвигав по нему кулаком. Андерс превратился в статую. Зачем Гаррет позвал его, если он с ней?.. К чему это вообще все?.. И почему его ноги приросли к полу, хотя он должен незаметно уйти, а не стоять возле двери? Изабелла тем временем прервалась, сняла лифчик и бросила его себе за спину. Взяв безвольную руку Гаррета, она положила его ладонь себе на грудь. Он, будто не сразу поняв, что от него хотят, с заминкой сжал пальцы, тиская полную плоть. Изабелла, просияв — Андерс видел, как переменилось ее лицо, даже в темноте, — склонилась, чтобы поцеловать Гаррета. Андерс прикрыл глаза и словно даже перестал дышать. А когда он вновь посмотрел на них, Изабелла уже прыгала на члене Хоука, а он притягивал ее за бедра к себе. — То, что надо, — хрипло выплюнул он сквозь зубы. Изабелла колокольчиком коротко рассмеялась. Танец тел завораживал Андерса, и постыдное, ненужное возбуждение зарождалось в нем. Но… Он тихо отошел и кинулся куда глаза глядят. Этот мужчина уже занят. Эта женщина его не интересует. И нечего тут дрочить в сторонке, как какой-то вуайерист. На что он вообще надеялся?.. Андерс, запутавшись в дверях, наугад толкнул одну из них и попал на маленькую кухню. — Они опять уединились? Тихий холодный голос стал для него неожиданностью. — Бетани! — удивился он. И тут же осознал ее слова. — Что значит опять? Бетани, сделав шаг от окна, возле которого притулилась с кружкой чая, пожала плечами, взглянув на Андерса. — Ну… Они часто так делают. Как будто специально, чтобы их кто-нибудь застал. Андерса передернуло. Он плотно закрыл дверь и сел возле кухонной тумбы на стул. Бетани устроилась на подоконнике, как синичка на ветке. В отличие от второй кухни, эта была крошечной и уютной. Как раз такой, какие любил Андерс. — Почему ты здесь? — спросил Андерс. — Уже… — он кинул взгляд на светившиеся белым часы в углу. — Час ночи. Пора спать. — Сначала мне нужно убедиться, что Гаррет лег. Хочешь чаю или кофе? Андерс кивнул. Бетани не стала спрашивать, что именно он будет, а просто достала турку. Она так непринужденно держалась с ним, словно он был ее ровесником, а не едва знакомым парнем, старше лет на восемь. Разительная перемена по сравнению с поведением Бетани в клинике. — Как самочувствие? — Андерс следил за движениями Бетани. Она опять пожала плечами. Мысли ее явно витали далеко. Она заговорила: — Гаррет не всегда таким был. Просто… У нас тяжелый период, вот он и грустит. — Он напивается до невменяемого состояния, — возразил Андерс. От Бетани исходили волны усталости и тоски — Андерс чувствовал в каждом ее движении лишь одно желание: закрыться от окружающего мира и лечь спать. Но долг вынуждал ее бодрствовать и следить за братом. Хотя все должно быть совсем наоборот… Бетани поставила турку на огонь. По кухне поплыл аромат кофе. — Эта Изабелла… — начал Андерс. — Она не… — он замолк, пытаясь подобрать слова. Бетани хихикнула и оглянулась на него через плечо. — Думаешь, она учит меня плохому? Наоборот. Она уже с год приглядывает за мной. Учит… всякому, — она опять захихикала. Андерс представлял, чему Изабелла может научить девушку-подростка, но промолчал. Не его это дело. В конце концов, Бетани не пила и не курила вместе со всеми, а значит, голова у нее на плечах есть. Бетани, приняв его молчание за что-то иное, забеспокоилась: — Стой, ты ведь не из тех, кто стучит в службу опеки? — А что, есть за что стучать? — Андерс улыбнулся. Бетани, заинтересованно посмотрев на него, прищурилась: — Совершенно не за что. Ваш кофе, господин доктор. — Премного благодарен. Бетани, осмелев, придвинула стул к тумбе и боком села напротив Андерса. Стола на этой кухоньке не было. — Гаррет говорил, что ты худеешь… Бетани разом помрачнела. Андерс собрался с силами, предвидя тяжелый спор. Так и вышло: Бетани твердила, что она толстая, и живот собирается складками, когда она садится, и лучше падать в обмороки, чем быть жирной мишенью для насмешек, а Андерс с упрямством осла пытался загасить ее подростковые комплексы. В конце концов они сошлись на том, что Бетани зайдет в клинику на обследование, и пусть диетолог ей поможет составить сбалансированный рацион, при котором она не поправится в весе, но и не будет терять сознание от голода. Не то чтобы Андерс поверил, что Бетани станет слушаться его предписаний. Он бы и еще побеседовал с ней, но Бетани резко подалась вперед, чтобы забрать у него опустевшую чашку, и ее хорошенькое личико оказалось в дюйме от его небритой физиономии. Она поцеловала его — Андерс поразился запоздало, задним числом, все произошло так быстро, что он не сразу понял, что его губы касаются губ Бетани. А как только пришла ясность, Андерс отшатнулся так поспешно, что едва не рухнул вместе со стулом назад. Бетани вздрогнула, приоткрыв рот, тут же его захлопнула и порывисто встала вместе с кружкой, метнувшись к раковине. Андерс уставился ей в спину. Что за семейка, а? Один трахается у всех на виду, вторая лезет целоваться к незнакомому мужику… И если юной девушке это простительно в силу гормонов, то Гаррету… Дверь распахнулась, прервав неловкую паузу, и Андерс с Бетани синхронно повернулись. В проеме, держась за него одной рукой, застыл Гаррет. — Кофейком балуетесь? — выдохнул он. По кухне разнесся дивный запах перегара. Гаррет почесал живот, запустив руку под майку. Андерс моргнул. Джинсы Гаррета висели на бедрах достаточно низко, чтобы явить на всеобщее обозрение темные лобковые волосы. Нижнего белья на нем не было. — Кормушку прикрой, — Бетани закатила глаза и хлопнула дважды в ладоши. Кухню залил яркий свет. Гаррет зажмурился, закрываясь рукой. Привыкнув к свету, он ухмыльнулся и застегнул ширинку, чудом ничего себе не прищемив. — Что бы я без тебя делал. Андерс, — Гаррет сделал неуверенный шаг и остановился. Похоже, сомневался, что сможет пройти еще хоть немного. Вместо этого он склонился под опасным углом, чтобы опереться ладонью о спинку стула Андерса. — Хорошая у меня сестра, да? Самая лучшая. Жаль, что одна. — Да, — осторожно ответил Андерс и начал подниматься, как Гаррет покачнулся и полетел вперед, не удержав равновесия. Все произошло так быстро, что ни Андерс, ни Бетани не успели среагировать. Гаррет поскользнулся и впечатался головой в тумбу. На пол хлынула кровь, а Гаррет так и остался лежать лицом вниз. Андерс похолодел. Бетани ахнула. Андерс опустился рядом с Гарретом и перекатил его на спину, прикладывая пальцы к сонной артерии. Пульс прощупывался, а кровь шла из носа — Гаррет его расквасил. Еще секунда — и по кухне прокатился храп. Андерс поднял на Бетани изумленный взгляд, а она с потрясающим спокойствием взяла кухонное полотенце и села рядом, вытирая кровь с губ Гаррета. — Все в порядке, — деловито произнесла она, как будто не Андерс был врачом, повидавшим и не такие боевые ранения. — Это не в первый раз. — Что?.. — В прошлом месяце он с подбитым глазом ходил. Не поверишь — упал на угол стола. Помоги мне. Уложим его, и я тоже смогу лечь спать… Андерс отстранил ее и, закинув руку Гаррета себе на шею, крепко обхватил его и поднял на ноги. — А в прошлый раз кто тебе помогал? Изабелла? Гаррет был тяжелым, но Андерс вполне мог дотащить его хоть на другой конец этого огромного дома. Бетани отступила, пропуская его вперед. — Нет, она не хочет с ним таким дела иметь. Я обычно зову Мерриль… Мы вроде как немного дружим. Она такая скромная. После всех этих вечеринок восторженно рассказывает, как у нас было очуменно, и молчит про то, что отмывала со мной заблеванного брата. Всем выгодно. Андерс, протащив Гаррета мимо двух дверей, остановился как вкопанный. — Бетани, нельзя же так… — У нас тяжелый период, — повторила Бетани. — Гаррет раньше не был таким. Все будет хорошо, — убежденно сказала она. — Фенрис вернется и заставит его прийти в себя… — Кто это? Вес Гаррета стал ощутимо давить Андерсу на плечи, но он тащил его, волоча ноги Гаррета по полу. Бетани тихо ступала впереди. Раскаты музыки окончательно смолкли. Гости то ли разошлись, то ли нашли себе комнаты на ночь. Никому и в голову не пришло помочь хозяину дома добраться до постели. — Друг детства, — Бетани открыла дверь и отошла в сторону. — Он на стажировке… На два года… Приезжал один раз, надавал Гаррету подзатыльников и наорал на него, и у нас месяц тихо было. А потом все снова, — Бетани замолкла. — Жаль, что Фенрис больше не смог выбраться. Он неплохой, хоть и смотрит на меня, как на пустое место. — И ты здесь одна с этим пьяницей и Изабеллой… Андерс втащил Гаррета в комнату и сбросил его на двуспальную кровать. Тот даже не проснулся, только всхрапнул. Бетани подала Андерсу уже запачканное кровью полотенце, чтобы он вытер нос Гаррета. — Изабелла хорошая, — защитила ее Бетани. — Она пытается расшевелить Гаррета, вечеринки устраивает… Андерс поморщился. Гаррет безмятежно спал, развалившись на спине. — Ты иди, ложись спать, — Андерс посмотрел на Бетани. Она, обхватив себя руками, смотрела на Гаррета, и выглядела разом осунувшейся. — Я приведу его в порядок. Бетани прикусила губу, глядя на брата, и, подумав, кивнула. — Хорошо, — согласилась она. — Ванная прямо по коридору. Там в шкафу новые щетки есть. Не стесняйся. В гардеробе, — она указала на массивные двери из красного дерева в углу комнаты, — полотенца и одежда чистая. Спасибо тебе… и извини, — она покраснела. — Тебе не за что извиняться, — успокоил ее Андерс и отвернулся прежде, чем Бетани могла бы понять его неправильно. Она, больше ни слова не говоря, вышла. Андерс уставился на Гаррета. Скотина пьяная… Такого Андерс не ожидал. Ему не впервой возиться с алкашами, и далеко не все из них были такими же чистенькими и тихими, как Гаррет, но Андерса возмутило до глубины души его наплевательское отношение к сестре. Забота выражается не в умении наорать на парня Бетани в больнице. Поведение Гаррета сегодняшним вечером ясно указывало, что ему нет дела до нее. Андерс все-таки дошел до ванной и намочил полотенце. Вернувшись, он начисто вытер лицо Гаррета. Кровь уже перестала течь. Бурча себе под нос, Андерс снял с Гаррета майку и вытряхнул его из джинсов, стараясь не думать о том, где сегодня побывал этот член. Неплохой агрегат. Очень неплохой. Неудивительно, что Изабелла так хотела до него добраться, невзирая на отказы Гаррета. Как он только кончил в таком состоянии?.. Или не кончил, и она, как кошка, удовлетворившись, слезла с него, бросив валяться и дальше?.. Андерс укрыл Гаррета одеялом и вернулся на кухоньку. Он предсказуемо нашел шипучую таблетку от похмелья, взял кувшин воды и стакан. Хорошо бы прокапать Гаррета, но нечем. Если только забирать в клинику. Андерс вернулся в комнату. Он хотел просто оставить воду и таблетку на тумбочке, но Гаррет, неожиданно очухавшись, позвал его и схватил за руку, едва Андерс наклонился, чтобы поставить кувшин. — Андерс… Я же говорил, что дождусь тебя. Гаррет приподнялся на локте и посмотрел на него. — Ты не дождался, — буркнул Андерс. — Отпусти. Гаррет лишь сильнее стиснул его запястье и дернул на себя с такой силой, что Андерс не удержался на ногах. Он упал грудью поперек кровати. Гаррет ловко обвил его руками, как удав кольцами обвивает кролика, и присосался к шее. — Отвали! — рявкнул Андерс. От Гаррета несло перегаром так сильно, что Андерса замутило. Он оттолкнулся от Гаррета ладонями, но тот перехватился поудобнее, обнимая Андерса. Одна рука скользнула по ягодице к внутренней поверхности бедер, сжала, заставляя возбудиться. Его горячие влажные губы елозили по шее, слюнявили майку и совершенно умопомрачительно прикусывали через ткань ключицу, Андерс даже не знал, что там у него настолько чувствительное место, но одновременно он не мог просто позволить Гаррету зайти дальше. Андерс опять попытался вырваться, пусть и без должного рвения. Гаррет в одно движение перекатил его на спину и подмял под собой. Он попытался поцеловать Андерса в губы, но тот увернулся, с отвращением сморщившись от несвежего дыхания. Тогда Гаррет вернулся к прежней стратегии, обласкал шею Андерсу и прошептал: — Какой ты светлый и сладкий… — а его ладонь скользнула под майку Андерса, провела по животу и тут же переместилась на член. Андерс, коротко выдохнув, попробовал отползти вверх, но Гаррет цепко держал его. Андерс, смирившись, перестал рыпаться. А может, он вполне позволит Гаррету что-нибудь… в разумных пределах. Создатель, лишь бы сюда не зашел никто. Ни Изабелла, ни Бетани. Гаррет, учуяв его капитуляцию, навалился на него всем весом, выдохнув в ухо: — С первого взгляда тебя захотел… Андерс стиснул волосы Гаррета, готовый оттолкнуть его, если тот опять попытается поцеловать. Он только хохотнул и дернул майку Андерса за горловину вниз. Ткань хрустнула, порвавшись, а Гаррет тут же припал губами к оголившейся груди Андерса. — Козел, я любил эту футболку, — прошипел Андерс. Гаррет провел языком от ямочки между ключиц вниз — широко, мокро, как собака, и Андерсу перехотелось возмущаться. Руку Гаррет вернул на член Андерса, потер его через джинсы. Головка упиралась в жесткий шов, хотелось уже скорее высвободиться из одежды, и Гаррет его не разочаровал: быстро расстегнул ширинку и дернул джинсы вместе с трусами вниз. Его большая ладонь накрыла член. Андерс рвано выдохнул от первого движения. Гаррет подтянулся выше, опять устроившись губами на шее Андерса, качнул бедрами в такт ладони, прижимаясь обнаженным телом к Андерсу, и на долю мгновения его не слишком твердый член коснулся бедра Андерса. Вряд ли у Гаррета встанет — после всех-то сегодняшних возлияний… Он ускорился, стиснул зубы на шее Андерса, оттянув кожу, и Андерсу стало абсолютно плевать, способен ли член Гаррета к подвигам. Гаррет вцепился одной рукой Андерсу в бедро, не прекращая второй ласкать его. Зубами он будто хотел оторвать от шеи Андерса кусочек. Это даже не засосы, это синячины, как от побоев… Но Андерсу не было дела. Гаррет так хорошо сейчас заботился о его члене, что все остальное отошло на второй план. Андерс, выломанный истомой, запрокинул голову, беззвучно крича. Гаррет облизал все места своих укусов, сжал член Андерса у основания, останавливая для него время на долгие мгновения, и отпустил. Разом обмякнув, Андерс кончил, заляпывая майку. Гаррет еще несколько раз провел кулаком по его члену и, удовлетворенно выдохнув, перекатился на спину. Той же ладонью он сгреб свои яйца, лениво массируя их, вторую руку положил себе на член. Андерс скосил на него взгляд. Глаза Гаррета закрыты, движения медленные… все медленнее… Так Гаррет и отрубился — с мягким членом в руке. Андерс кое-как встал с кровати, совершил рейд в гардеробную на подламывающихся ногах и потрусил в ванную. Хорошая вечеринка, что ни говори. Лучше бы он все-таки напился как следует. ~*~ Проспав от силы часа три, Андерс воспользовался душем и предложенным ему платяным шкафом. Вся шея синела засосами (хотя вернее будет сказать, укусами), поэтому майки Андерсу не подходили. Его собственная не подлежала восстановлению, ее оставалось лишь на тряпки пустить. В отместку Андерс стащил одну футболку Гаррета. Самую простую, черную. На соседней полке Андерс нашел водолазку в дальнем углу. Судя по размеру, Гаррет купил ее в подростковом возрасте — сейчас она на его широченной груди треснула бы. Натягивая водолазку, Андерс заметил на ней бирку с ценником. От трехзначной цифры его замутило, но он сорвал бирку, и ему сразу полегчало. В конце концов, эту вещь едва ли надевали и вряд ли хоть когда-нибудь наденут. А ему пригодится. Особенно в качестве компенсации. Хотя, следует признаться, ему ведь понравилось, так что все следы страсти были сопутствующим и неотделимым уроном… И будь он хоть на сотую долю против вчерашнего, он бы точно смог сбросить пьяного до поросячьего визга Гаррета с себя на пол. О, Андерс, услышал он как наяву голос Ната, ты ничуть не меняешься. — Ну да, — пробормотал он себе под нос, — но это всего лишь одна ночь. И все. Позади раздался не то всхрап, не то всхлип. Андерс торопливо схватил трофейную черную майку и ретировался из комнаты, в последний раз бросив взгляд на Гаррета. Нет, его сейчас и взрыв не разбудит. Прикрыв дверь, Андерс прокрался по коридору к выходу. Вокруг стояла тишина — ни скрипа, ни вздоха. А ведь дом должен быть полон людей… Впрочем… Андерс подсчитал. Святоша оскорбленно ушел еще вечером, Варрик наверняка уехал на такси. Андерс не мог представить, чтобы этот лощеный человек оставался ночевать в чужой квартире и вставал утром помятым и не выспавшимся. Подружка Бетани вряд ли издает много звуков. Ее и вчера-то было не слышно, а уж во сне ее и вовсе, должно быть, невозможно заметить. Блондин с сыром вроде тоже не задержался. Оставалась Изабелла, и по поводу нее у Андерса оказалось больше всего вопросов. Ему было ясно, почему она не собиралась отводить пьяного Гаррета в постель. Порода женщин, из которой была Изабелла, не волочат за собой алкоголиков, они вовремя отходят в сторону. Так поступают любовницы: пользуются мужчиной, пока он хорошо выглядит, а потом, когда он превращается в животное, оставляют его женам. В данном случае его неподвижное тело досталось Бетани. Почему Изабелла не вернулась к нему в спальню? Где она сама спит? Ответ на этот вопрос нашелся быстро. Андерс опять случайно набрел на ту комнату, где застал вчера Гаррета с Изабеллой. С дивана свешивалась загорелая рука. Андерс попятился, но у Изабеллы, должно быть, сверхъестественный слух: она зашевелилась, приподнялась на локте и сонно позвала: — Гаррет? Бет? — Нет, — пробормотал Андерс. — А… Ты… Принеси водички. Андерс, почти уже испарившись, оглянулся через плечо. Изабелла смотрела на него, приоткрыв рот. Волосы спутались и свисали, ложась на плечи. Андерс не хотел задерживаться, но все-таки кивнул и пошел искать кухню. Ему смутно помнился маршрут, и в результате путь туда и обратно занял лишь пару минут. Он вернулся к Изабелле со стаканом воды из-под крана — ни чайника, ни фильтра он не нашел. — Спасибо, — она схватила стакан и залпом его выпила. Утолив жажду, Изабелла поставила стакан на пол, проигнорировав протянутую руку Андерса. Он почувствовал себя как никогда неуютно — стоя здесь, над диваном с едва знакомой девушкой, нижнее белье которой валялось где-то на полу, а платье прикрывало только грудь. На голые бедра был небрежно наброшен кончик одеяла. Изабеллу же, похоже, ничего не смущало. Она с интересом смотрела на Андерса, и сонливость уходила из ее карих глаз. — Так значит, Гаррет встретил тебя… — В больнице, — Андерс сделал шаг назад, словно Изабелла могла прыгнуть на него рассерженной львицей. Да, стекло между ним и этой дамочкой было бы очень даже кстати… — Просто встретил и тут же пригласил к себе? — Именно, — раздраженно ответил Андерс. Все его слова все равно отчего-то звучали как оправдание. Ах да, он же переспал с парнем Изабеллы, и логично, что его донимает совесть. — Он не выглядит разборчивым в связях, — добавил Андерс прежде, чем успел подумать. Изабелла подняла бровь, весело заулыбавшись. Но голос ее звучал холоднее льда: — В половых, ты имеешь в виду? Думаешь, ему пора провериться? — Во всех, — огрызнулся Андерс. — Как будто он легко заводит приятелей и друзей. А проверяться всем следует время от времени. Мне пора, извини. Он развернулся, но в спину его ударил властный голос Изабеллы: — Стой. Вот сейчас, подумалось Андерсу, она и скажет, что все знает, и оторвет мне член за то, что я переспал с ее Гарретом. Он обреченно обернулся. — Лови свою резинку, — Изабелла запустила руку под одеяло и в следующий миг ловко швырнула что-то прямиком Андерсу в руки. Он поймал. Резинка. Точно. Гаррет ведь стянул ее вчера с его волос, да так и не вернул. — Откуда она у тебя? — спросил Андерс. Изабелла пожала плечами: — Сняла с руки Гаррета. Ты же вроде опаздывал? — Угу. Андерс поспешил уйти. Между ними словно состоялся диалог, в котором Изабелла обвинила его в том, что он имел неосторожность понравиться Гаррету. В том, что он оставил у Гаррета кое-что свое. Это она еще о заныканной футболке не знает… А то бы точно сожрала, не подавившись. Андерс физически больше не мог находиться в этом доме. На него давила его тишина, пустота — несмотря на богатую обстановку. Давил и запах: кислый, гадкий. Вчерашний отзвук дыма и алкогольных паров. Андерс подхватил футболку, оставленную на кухне, и пошел в коридор. На пути он бросил резинку в огромную вазу, стоявшую в углу. Мало ли где побывали руки Изабеллы… Пока он запихивал футболку в сумку, к нему со спины подкралась Бетани. — Уже уходишь? — тихо спросила она. Андерс, хоть и слышал ее шаги, все равно вздрогнул. Все здесь ходили, словно призраки, и говорить начинали неожиданно. Умом он понимал, что виной всему лишь его заторможенная из-за почти бессонной ночи реакция, но ничего не мог поделать: все действовало на нервы. — Мне на работу пора. — Тебе идет эта водолазка, — Бетани коснулась его плеча. — И черный цвет. Гаррет любит черный цвет. Нет уж, с одним любителем черного цвета Андерс уже живет, второго не надо… Вымученно улыбнувшись, Андерс соврал: — Я выстираю и верну… Бетани вскинула на него глаза — такие же янтарные, как у Гаррета. Воспоминание о расширенных зрачках, очерченных узкой полоской радужки, вспыхнуло в разуме Андерса так ярко, что он сам поразился. Ему казалось, что с Гарретом он пробыл несколько коротких мгновений, и в темноте не смог толком ничего разглядеть, лишь почувствовать — его бешеный напор и грубые ладони, влажные губы и хватку зубов… Но выходит, он взял гораздо больше. Против воли теплая волна окатила его, словно он стоял напротив самого солнца. Щеки покраснели. — О чем задумался? — скороговоркой спросила Бетани. Она так и не опустила руку с плеча Андерса. Ее ладонь поползла к его шее, почти к подбородку — там, где над воротником водолазки выглядывала неприкрытая полоска кожи. — Ни о чем, — Андерс мягко отстранился. Он мог бы схватить Бетани за руку и отчитать… Но не стал. Это ее разозлит, но не заставит отступить. Девочки-подростки одновременно и взрослые, и дети. — Насчет вчерашнего… — Бетани опустила руку и отвела взгляд. — Ничего страшного, — с облегчением выдохнул Андерс. — Просто забудем. — Нет, — возразила Бетани, опять посмотрев на него. — Ты не понимаешь. У меня есть парень. — Ну… да? — Андерс действительно перестал что-либо понимать. — И у нас все серьезно. Но без интима, — Бетани даже привстала на цыпочки, чтобы в синеватом полумраке прихожей видеть его выражение лица. Андерс ощутил себя словно под микроскопом. По крайней мере, от Бетани, в отличие от остальных обитателей этого дома, не несло за версту перегаром. — Но я девственница, — она понизила голос. — И перед тем, как… ну… Я сначала хотела хоть чему-то научиться. А ты врач. Тебя не должно подобное смущать. Андерс моргнул. Он пожалел, что юные девушки рассматривают его лишь в роли наставника и врача, а не потенциального объекта вожделения, и одновременно обрадовался, что больше неловкостей с Бетани не возникнет. — Послушай, — доверительно сказал он. — Девушке не надо быть профессионалкой. Не смотри на Изабеллу. Твой парень счастлив будет, когда узнает, что он у тебя первый. Я тебе это гарантирую. Просто… Убедись, что все произойдет так, как тебе хочется, и что он тот самый. И не забудь о защите! — Я знаю… — И не слушай, что говорят, что в первый раз нельзя забеременеть, очень даже можно, и процент абортов… — Андерс, — Бетани опять коснулась его руки, на этот раз ближе к локтю. — Я все знаю. Не маленькая. С последним Андерс поспорил бы, но вместо этого только коротко кивнул. — Береги себя. Я посмотрю сегодня результаты твоих анализов, если лаборатория их уже сделала. Бетани очаровательно сморщила носик. — Иди уже. Вы хорошо поладили с Гарретом? — напоследок спросила она. Андерс, приготовившись к двойному дну в этом вопросе, затравленно обернулся. — Ну… Он был все время в отключке, так что… — А мне показалось, я что-то слышала, — легкомысленно сказала Бетани. — Тебе померещилось, — заверил ее Андерс, открывая дверь. Его сразу коснулся порыв холодного воздуха. Только начало сентября, а погода хмурая. Ладно хоть сухо… — Ты придешь еще? — Бетани стиснула пальцы на локте Андерса, не позволяя ему уйти. — Вряд ли, — честно ответил он. — У меня много работы… и такие ночи в чужом доме — большое исключение из привычного хода моей жизни. — Может быть, ты еще передумаешь. Бетани притянула его к себе за шею и обняла. Андерс едва заметно похлопал ее по спине. Его не покидало ощущение, что в него вцепились и не отпустят, если он промедлит еще миг. ~*~ До дома Андерс добрался быстро: все пробки были в обратном направлении, а на задворки города утром никто не стремился. Он прокрался в кондоминиум на цыпочках, притворил дверь как можно тише, но все равно разбудил Ната. Должно быть, Нат, со своим чутким сном и многовековой бессонницей, проснулся еще на том этапе, когда Андерс только скреб ключом в замочной скважине. Бледное лицо Ната казалось совсем белым, без единой кровинки на фоне его черной разношенной футболки. — Как погулял? — буднично поинтересовался Нат и, не дождавшись ответа, прошлепал в ванную, зевая на ходу. Андерс с облегчением выдохнул: Нат не заметил на нем чужой водолазки и не будет приставать с расспросами. Занявшись приготовлением завтрака, Андерс расслабился. Как оказалось, зря. Нат появился на кухне, как привидение, и с отсутствующим видом уставился Андерсу в спину. Взгляд его так и прожигал. — Твой кофе, — Андерс обернулся с фальшивой улыбкой. — Не твоя одежда, — меланхолично ответил Нат. — Ничем не желаешь поделиться? — Нет, — отрезал Андерс. — По крайней мере, у него неплохой вкус, — заметил Нат. — Надеюсь, он не наркоман. — Да какая разница, кто он и какой у него вкус, — вспылил Андерс. — Он в моей жизни больше не появится. Мне он не понравился. Все. Точка. — И именно поэтому ты пришел в его одежде… Андерс показал Нату средний палец и с гордо поднятой головой ушел принимать душ и переодеваться. На работу они приехали даже раньше обычного и разошлись по своим отделениям: Нат — в подвал, а Андерс — в общую терапию. Его мигом закружили. Ночная смена радостно ускакала домой, оставив на Андерса и остальных интернов кучу пациентов. За последние часы поступили несколько человек, и трое из них достались Андерсу, а это означало, что до самого вечера он будет занят так, что и перекусить некогда. Ближе к полудню его телефон стал назойливо вибрировать в кармане брюк. Глянув на дисплей, Андерс скрипнул зубами. Нормальный человек уже после второго не отвеченного вызова догадался бы, что ему не рады, а Гаррет настойчиво трезвонит ему уже в пятый раз. Андерс запихнул мобильный в личный шкафчик и постарался забыть о нем. Как назло, Гаррет не шел из головы. Значит, он проспался, пришел в себя и решил звякнуть. Ну разумеется, он-то вчера свой оргазм не получил… И исключительно по своей вине! Андерс невольно накручивал себя, во всех красках мысленно расписывая, как Гаррет ему отвратителен. К четырем часам выдалась свободная минутка, и Андерс побежал прочь из клиники. Едва он вырвался во двор, как сразу же захотел обратно: прямо напротив двери, прислонившись к невысоким перилам лестницы, стоял Гаррет. Тот, заметив мелькнувшее на лице Андерса смятение, быстро сделал шаг вперед и заговорил: — У меня есть дар: производить плохое первое впечатление. Зато второе мне всегда удается. Андерс шагнул в сторону, чтобы не загораживать проход, и Гаррет последовал за ним, ловко оказываясь еще ближе. Андерс едва уловимо поморщился от запаха перегара, который была не в силах замаскировать даже мятная жвачка. — Второе впечатление было этой ночью, так что… — пробормотал Андерс и плавно перетек в сторону. Спустившись на одну ступеньку, он увеличил расстояние между собой и Гарретом. Того это ничуть не смутило. — Извини. Я не ожидал, что меня так снесет, — он пошел следом за Андерсом. — Я хотел пригласить тебя на обед, а ты не брал трубку. — Я работаю вообще-то, — ядовито ответил Андерс. Спустившись, он посторонился, пропуская медбрата, катившего пациента на коляске. — Люди обычно заняты днем, и на звонки отвечать некогда. — Я так и подумал. Тогда приглашаю на ужин, — Гаррет указал рукой на машину — ярко-красную, без верха. Андерс прищурился. — У меня нет времени на ужин. А сейчас ты отнимаешь у меня даже те десять минут, которые я выкроил на кофе. — Прекрасно, я угощу тебя! — воодушевился Гаррет. — Я и сам себя могу угостить, — буркнул Андерс. Ему, в одной форме, стало зябко, и он пошагал в сторону кофейни. Гаррет не отставал. Видимо, потеряв надежду добиться благосклонности Андерса словами, он решил помолчать и достал сигарету. Андерс едва сдержался, чтобы не сморщиться. Дождавшись, пока Гаррет закурит, он, с удовольствием вредничая, сказал: — Курение на территории клиники запрещено. Так что тебе следует ее покинуть. Гаррет, вытащив сигарету изо рта, уставился на него, подняв брови. Все произошло так быстро, что Андерс даже не успел запротестовать. Ему оставалось только повысить голос: — С ума сошел?! Гаррет невозмутимо смотрел на него. — В чем дело? — он убрал бычок обратно пачку. — Не об асфальт же мне ее тушить. И, как видишь, я не мусорю. Андерс таращился на запястье Гаррета, о которое он только что смачно затушил сигарету. — Ты больной. — Пойдем, — Гаррет легонько подтолкнул его, положив ладонь на поясницу. — А то твой перерыв закончится, а кофе ты так и не успеешь попить. И виноват буду я. В кофейне толклось, как и всегда, полно народу. Гаррет ухитрился тут же проскользнуть в самое начало очереди и, пока Андерс стоял в ее конце, вернулся с четырьмя стаканчиками кофе на подставке. — Сядем, — мотнул он головой. Андерс помедлил. Ему не стоит принимать от этого психа даже кофе… Но его перерыв и вправду заканчивается. Смирившись, он прошел к столику у окна и забрался на высокий табурет. Гаррет тем временем говорил: — Я не знаю, какой ты предпочитаешь, поэтому взял просто черный, латте, капучино и горячий шоколад. — И какой из них капучино? Гаррет, глянув на стаканчики, пожал плечами. Андерс взял наугад один и сделал маленький глоток. Конечно же, ему не повезло, и это оказался горький черный кофе без сахара, но менять стакан он не стал. Гаррет, скрестив руки на столике, подался к нему. — Как поспал? — спросил Андерс, бросив на него короткий взгляд. Гаррет скорчил смешную рожицу и пожал плечами. — Такое ощущение, что я вчера отрубился часов в восемь вечера, а очнулся только сегодня утром. Ничего толком не помню. Только… — он несколько смутился. — Только вроде мерещится, что я упал посреди кухни. — Да, такой эпизод был. И часто сестра тебя пьяным до кровати волочет? Гаррет покраснел. Наконец ему стало стыдно таращиться на Андерса, и он отвел взгляд к окну. — Третье впечатление у меня тоже не удалось, да? — тихо спросил он и вздохнул. Андерс почти проникся его тоской, но быстро сам себя осадил: — Не люблю алкоголиков, знаешь ли. Слишком часто их на работе вижу. — Я не алкоголик, — чуть раздраженно ответил Гаррет, опять уставившись на него. — Просто перепил. — Ага, все так говорят. — Я могу перестать пить в любой момент, — возмутился Гаррет. — Это же была вечеринка! — Хочешь, в следующий месяц вообще к бутылке не притронусь? — продолжил Андерс. — Это ты собирался сказать дальше? Гаррет закатил глаза. — Я и не думал, что ты настолько вредный. Я каждую бутылку компенсирую часом в качалке. Хочешь, покажу свои мышцы? Андерс хмыкнул. Допив кофе, он придвинул подставку с оставшимися стаканчиками к себе и произнес: — Может быть, третье впечатление бы тебе и удалось, но у меня есть правило: не встречаться с чужими парнями. Взяв подставку, Андерс слез с табурета и пошел к выходу. Гаррет последовал за ним, распихивая людей. — У меня никого нет! С чего ты взял? Андерс толкнул бедром дверь и выпал на улицу. Гаррет тут же нарисовался рядом. Не сбавляя хода, Андерс направился к клинике. — А Изабелла? — бросил он. — А… — в голосе Гаррета мелькнуло облегчение. — С ней у меня ничего нет. Мы просто друзья. — Она тоже так считает? — Андерс остановился и посмотрел на Гаррета. Тот, без сомнений, верил в свои слова. — Извини, Гаррет, но я не думаю, что мы найдем общий язык. Не приходи сюда больше… если только не решишь пройти курс у нашего психолога по избавлению от алкогольной зависимости, — закончил он и быстро зашел в клинику, ни разу не оглянувшись. Ему невыносимо хотелось узнать, стоит ли и смотрит ли вслед ему Гаррет или махнул рукой и, плюнув, ушел к своей вызывающе дорогой машине. Но Андерс собрал всю силу воли в кулак и не двинул шеей ни на долю дюйма. В итоге, он во всем выиграл: попил кофе и даже принес его своим коллегам, потратив всего десять минут на неприятный разговор. Краем сознания он все равно понимал, что, не увидь он вчера Гаррета с Изабеллой, то дал бы ему и четвертый, и пятый шанс исправить первое впечатление. Но человеку, который пытается завести отношения и в то же время трахается с кем-то на стороне, доверять нельзя ни в чем. ~*~ Звонков больше не было, равно как и сообщений, и Андерс даже на короткое мгновение загрустил. Встряхнувшись, он напомнил себе, что сам оттолкнул Гаррета, и печалиться тут нечего. Пьяницы-проходимцы ему не нужны. У него на приличных-то людей нет времени, что уж говорить о таких, как Гаррет… Рабочая неделя подходила к концу, и заслуженный выходной поджидал Андерса уже спустя несколько часов. Правда, гораздо больше его интересовало, когда на карточку переведут зарплату. Как выяснилось, та же проблема встала и перед остальными интернами. Под конец рабочего дня главврач все-таки снизошел до них и сообщил, что у клиники большие проблемы с финансированием, и поэтому им придется потуже затянуть пояса. Андерс оценил стратегию старого шельмеца: специально ждал до последнего, надеясь, что безответственные интерны сбегут домой, а когда кто-нибудь из них в понедельник пришел бы возмущаться, то главврач бы наорал на них за то, что они бросили пациентов. И вопрос о зарплате замялся бы сам собой. Благо, все были в курсе уловок старика. Но, к сожалению, это знание мало чем помогало. Вернувшись домой, Андерс сел за стол напротив Ната и принялся подсчитывать их финансы. За вычетом квартплаты выходило, что продержатся они еще неделю. Во всем виноват был, разумеется, Нат: он купил себе мотоцикл и целый месяц жил бы впроголодь, если бы Андерс не покупал еду на двоих. Так они и встретили пятничный вечер: грустными и голодными. Зато с мотоциклом под окном. — Хочешь, прокачу? — попытался все исправить Нат, но Андерс покачал головой: не хватало еще и на бензин потратиться. Он, наверно, в итоге махнул бы на все рукой и согласился проехаться с ветерком — гулять так гулять! — если бы не звонок в дверь. Андерс переглянулся с Натом. Они никого не ждали. Разгадавшись на «камень-ножницы-бумага», Андерс в сердцах выругался и пошел открывать. Нат же только довольно улыбался: вечно в победителях в любой игре. И не потому, что хорошо играет. А потому что Андерс такой невезучий во всем… В дверь уже не только звонили, но и стучали. Мелькнула мысль, что кому-нибудь из соседей стало плохо, и к ним с Натом побежали, как ко врачам… Но, открыв, Андерс остолбенел. На пороге красовался Гаррет. — Ты… — Андерс хотел спросить, что он здесь забыл, но Гаррет опередил его и затараторил: — Я хотел оставить тебя в покое, но, знаешь, иногда ты становишься одержим какой-то идеей, как будто мысли навязчивые… — И? — Андерс нахмурился. Не то чтобы ему не понравилось, что им могут быть одержимы, но и поверить в подобное он тоже не мог — все-таки он не девочка в пубертатном периоде. — Я докажу тебе, что я не алкоголик. И что я не такой уж плохой человек. У тебя неправильное мнение обо мне, — категорично сказал Гаррет. — Может, позовешь на кофе? В ответ? — он поиграл бровями. Андерс испытал острое желание двинуть ему промеж глаз. Он уже открыл рот, чтобы сообщить, что позвонит в полицию и доложит о преследовании, если Гаррет еще хоть раз заявится к нему, но тот неожиданно воскликнул: — А ты еще кто? Андерс обернулся. Нат с невозмутимым видом произнес, будто находясь на приеме у королевы: — Меня зовут Натаниэль. Не могу предложить ни кофе, ни ужина, потому что нам задерживают зарплату… — Потому что ты предпочел мотоцикл еде, — буркнул Андерс. Нат же продолжил: — Но мы с Андерсом всегда рады встречным предложениям. Гаррет, похоже, не сразу понял, о чем тот толкует, но как только до него дошло, он просиял: — Без проблем! Поехали ко мне. Я на колесах. — Надеюсь, ты имеешь в виду машину, а не таблетки, — съехидничал Андерс. — Эй! Я не нарик. Нат уже надел куртку и натягивал кроссовки. Андерс, не сдвинувшись с места, насупился. Откровенно говоря, есть ему хотелось, и в затеянной Натом авантюре был смысл. Сэкономив на сегодняшнем ужине, они смогут устроить себе дополнительный завтрак, прежде чем начать побираться и вымаливать зарплату. Но опять ехать к Хоукам… К тому же преследование Гаррета отдавало чем-то нездоровым. — Я останусь дома, — решил Андерс. — Что за ерунда? Ты поедешь, — возмутился Гаррет и, сдернув с вешалки куртку, пихнул ее Андерсу в руки. — Согласен, незачем отказываться от приглашения, это попросту невежливо, — подтвердил Нат. — Я готов. Андерс кисло посмотрел на него. Повертев в руках куртку, он спросил: — Как ты узнал, где я живу? Гаррет довольно улыбнулся и подмигнул ему: — У меня хорошие связи. Ты в клинике при трудоустройстве этот адрес указал. Только вот… — он подозрительно покосился на Ната. Тот мгновенно сообразил: — Я однокурсник его. Мы не спим. Я строгий натурал. — Милостивый Создатель! — прошипел Андерс. — Какая разница, если мы просто идем поужинать. Они выпали из квартиры, и пока Андерс запирал дверь, Гаррет со смешком легонько шлепнул его по заднице со словами: — Никогда не загадывай наперед. Андерс проглотил ругательство. Прежде всего потому, что как бы он разумом ни сопротивлялся желанию Гаррета сблизиться, тело все равно было очень даже не прочь с ним общаться теснее. На улице Нат быстро сориентировался и перемахнул через дверцу машины Гаррета, ловко запрыгнув на переднее сиденье. Гаррет только хмыкнул. Похоже, ему нахальство Ната пришлось по вкусу. Андерс кое-как перелез на подобие заднего сидения. Пытаясь устроить ноги в крайне ограниченном пространстве, он разместил их по диагонали. Гаррет тем временем завел мотор и рванул вперед, попутно спросив у Ната, тот ли самый мотоцикл стоит под окнами. Нат в ответ аж засветился от гордости, словно он собственными руками выточил каждую деталь и собрал их в готового ревущего монстра, и следующие пятнадцать минут поездки слились для Андерса в белый шум: разговоры о средствах передвижения всегда навевали на него скуку. Он воспользовался затишьем, чтобы в очередной раз себя спросить, зачем он на это подписался, и ответа не нашел. Он поставил себе условие: просто поужинать и сразу же уйти. Нат пусть хоть на всю жизнь у Хоуков остается, а Андерс — человек совестливый, он лучше впроголодь будет жить, чем пользоваться кем-то, чтобы набить желудок. Желудок заурчал, и едва ли это было согласием с его стороны. Гаррет гнал так, словно хотел сделать эту поездку последней в жизни. Болтая с Натом, он почти кричал, пытаясь пробиться через свист ветра и чужие гудки ему вслед, и ко всему прочему эмоционально размахивал одной рукой. Андерс начал прикидывать, какое положение занять, если ситуация усугубится, и возникнет опасность аварии. Но в то же время у него сердце замирало от скорости, от ветра, треплющего волосы, и вечерних огней, проносящихся перед глазами цветной лентой. И когда поездка закончилась, Андерс даже пожалел, что она вышла короткой. Нат пораженно смотрел на дом Гаррета. Тот, довольно улыбаясь, бодро пригласил их внутрь. Андерс отреагировал на роскошь и пространство уже гораздо спокойнее, чем в прошлый раз. Как быстро богатство становится чем-то привычным!.. На шум в прихожей вышла Бетани в коротком халатике. — Андерс! — обрадованно воскликнула она и в пару шагов оказалась с ним рядом. Ее тонкие руки цепко обхватили Андерса, заключая в объятия. Он вновь почувствовал себя не в своей тарелке. Исключительно целомудренно похлопав Бетани по спине, он поспешил отстраниться. Зная Гаррета… он и ударить может, если заподозрит, что к его сестре кто-то клеится. — Натаниэль, — представился Нат Бетани. — Переоденься, у нас ужин, — приказал ей Гаррет. В глазах Бетани на миг мелькнуло сомнение. Андерс ее понял. Любой ужин у Гаррета может превратиться в попойку, и его придется транспортировать, как неживой груз, в спальню. — Хорошо, — голос Бетани звучал так же весело, но теперь Андерсу чудилась наигранность в ее интонациях. — Долорес как раз недавно ушла. Бетани упорхнула прочь. По пути на кухню Андерс спросил: — Долорес? — Наша кухарка. — У них еще и кухарка есть… — пробормотал Нат, оглядываясь. — Тебя это удивляет? — фыркнул Андерс. Гаррет, шедший впереди, развернулся к ним, улыбаясь до ушей. — Круто, правда? А ты приходить не хотел, — укорил он Андерса. — Забегайте хоть каждый день, я вам рад. Андерс сокрушенно покачал головой. Хитрюга! Теперь Гаррет добился того, что Нат будет уговаривать Андерса посетить дом Хоуков. — Кстати, Нат, — заинтересовался Гаррет, пока ставил в микроволновую печь большое блюдо, — ты тоже врач? — Ага, — апатично подтвердил Нат. — А… — Гаррет посмотрел на него. — А пациенты нормально реагируют на это все? — он покрутил пальцами, изображая длинные волосы Ната. — Ты не гот случайно? — Я просто люблю черный цвет, — пожал Нат плечами. — И пациентам моим все равно, как я выгляжу. Они ко мне поступают уже мертвыми. Гаррет хлопнул глазами. — Он патологоанатом, — пояснил Андерс. — Я так и понял! — Гаррет с умным видом закивал. Микроволновая печь пискнула, и он опять отвернулся. Бетани вернулась в милом платьице с оборочками, нарядная и сверкающая улыбкой. Андерсу показалось, что она успела похудеть еще больше, но за лазанью она принялась с таким энтузиазмом, что он отбросил эти мысли. Ужин потек своим чередом. Болтали в основном Нат и Гаррет, и все о машинах. Бетани, наблюдая за ними, откровенно скучала, но Андерс никак не мог найти тему для разговора. Он вновь спросил себя, что здесь делает. Не лучше ли уже сейчас откланяться и уйти? А Нат пускай остается… — Так, — Гаррет, словно уловив его мысли, наконец перестал выспрашивать Ната, до какой максимальной скорости тот разгонял мотоцикл. — Я вижу, вы заскучали. Он поднялся и открыл шкафчик. Вытащив оттуда бутылку вина, Гаррет полез за штопором. Андерс произнес: — Я не пью. Нат, коротко глянув на него, поддакнул: — Я тоже. Гаррет обернулся к ним. Андерс смотрел на него, надеясь, что Гаррет вспомнит их разговор у клиники. Он медленно положил штопор обратно в ящик и поставил бутылку на кухонную тумбу. — Ну… ладно, — расстроенно сказал он и недовольно поморщился, лишь в последний момент отвернувшись, словно у него оставался шанс скрыть свою реакцию. — Достанешь что-нибудь покрепче? — будто невзначай поинтересовалась Бетани. Гаррет ничего не ответил. Он с размаху опустился на свой стул и ожесточенно ткнул вилкой в остатки лазаньи. Андерс читал его, как по учебнику: раздражение и грубость, проявляемые в домашней обстановке. На людях он еще может сдерживать себя. Позже исчезнет и это. — Теперь все будут молчать? — Гаррет обвел их глазами. — Я просто предложил выпить вина. Одну бутылку на четверых. Или вы все считаете меня алкоголиком? — Просто пьяницей, — ехидно ответила Бетани. — Да, пьянство — это привычка, а алкоголизм — уже болезнь, зависимость, ты считаешь себя больным? — включился Андерс. — Да не больной я! — Гаррет вышел из себя. Нат равнодушно вставил: — Алкоголики никогда не признают себя больными. — Как вы меня достали, — пробурчал Гаррет. Его раздражение уже испарялось. — Стоило один раз перебрать — и все, сразу лечить хотят… Бетани словно хотела сказать, что Гаррет нажирался как свинья далеко не один раз, но с ее губ так и не сорвалось ни звука. Ужином все не ограничилось, и Гаррет потащил всех смотреть кино. Андерс начал было отнекиваться, но Бетани так активно запротестовала, что ему пришлось смириться. Гаррет приготовил попкорн и выудил из холодильника две литровые упаковки апельсинового сока, одну пихнул в руки Бетани, а вторую оставил себе, и они переместились на диван. Гаррет уселся посередине, зажав Андерса в угол, и поставил миску с попкорном себе на колени. Нат с Бетани пристроились рядом. Фильмом оказалось «Начало». Бетани заявила, что это ее любимый фильм, и она готова пересматривать его бесконечно. Андерс, склонившись протянул ей руку, и Бетани дала ему «пять». — Я его смотрел раза три, — сообщил Андерс. — И я, — печально вздохнул Нат. — Вынужденно… — А мне в нем Харди нравится, — Гаррет, взяв Андерса за плечо, вернул его в прежнее положение, прижав одновременно и к себе, и к спинке дивана. — Что? — пожал он плечами в ответ на взгляд Андерса. — Харди нравится даже натуралам. — Точно, — обронил Нат. Переговариваясь и обсуждая, насколько по-гейски любить Харди, они начали смотреть фильм. Поскольку сюжет всем был прекрасно известен, разговоры смолкли только к концу первого часа. Андерс беспрепятственно брал попкорн, каждый раз не глядя возвращаясь ладонью к бедрам Гаррета и попадая точно в цель — в миску, а не на то, за что в их первую совместную ночь Андерсу так и не удалось подержаться. Гаррет сидел расслабленно, закинув одну руку на спинку дивана позади Андерса. Взяв пакет сока, Гаррет зубами открутил крышку и сделал несколько больших глотков из горлышка. Андерс жестом попросил у него не закрывать пачку. Только напившись, он вспомнил, что такое называют непрямым поцелуем. Что весьма приятно, когда от Гаррета не несет алкоголем… При очередной сцене с участием мистера Имса Андерс потянулся за попкорном, потеряв бдительность. Он рассчитывал, что Гаррет гораздо более увлечен происходящим на экране, нежели мелкими пакостями. Но ладонь Андерса приземлилась ровно на пах Гаррета — где еще недавно можно было беспрепятственно взять попкорн. Андерс тут же отдернул руку, но было поздно. Гаррет повернулся к нему с торжествующим выражением на лице. — Ты издеваешься, — пробормотал Андерс. — Я ничего не сделал, — искренняя улыбка не сходила с губ Гаррета. — Уйдите на другой диван, — буркнул Нат. — Хоть бы девушки постеснялись. — Меня им ничем не удивить, — фыркнула Бетани и прибавила громкость телевизора. Андерс, стиснув челюсти, скрестил руки на груди и спрятал ладони под мышки. Рука Гаррета, чинно лежавшая до того на спинке дивана, соскользнула Андерсу на плечи. Все дружно сделали вид, что увлечены фильмом. Бетани и Нат и вправду, наверно, внимательно смотрели на экран, а Андерс думал только о том, каким разочаровывающе коротким было прикосновение к Гаррету и как целомудренно лежит его ладонь на плече. К финальным титрам Андерс сжимал пальцы в кулаки. Он и не подозревал, что бороться с желанием облапать рядом сидящего человека, который вообще-то ему не нравится, совсем не нравится, так тяжело. Бетани, зевая, побрела показывать Нату гостевую комнату, а Гаррет вызвался прибрать опустевшую миску из-под попкорна и упаковки сока. Андерс не стал говорить, что на уборку этот объем работ мало тянет. Свет так никто и не включил. Гаррет медленно спустил миску на пол. Едва голоса Бетани и Ната стали неслышны, он боком повернулся к Андерсу, поджав одну ногу под себя. — Признайся, я тебе нравлюсь, — потребовал он. — Вот еще, — фыркнул Андерс. — Ты мне не нравишься ни капельки. — Да? — мурлыкнул Гаррет и подался вперед. Андерс ожидал поцелуя, но Гаррет замер в дюйме от его лица. — Да, — в горле у Андерса пересохло. В полутьме он едва видел Гаррета, зато прекрасно его чувствовал. Жар, идущий от тела. Его руки, удерживающие Андерса в углу — одна на спинке дивана, вторая — на подлокотнике. Колено Гаррета упиралось Андерсу в бедро, а его дыхание касалось лица. — И почему я тебе не верю? — тихо произнес Гаррет и качнулся вперед, дотрагиваясь до губ Андерса своими. Андерс расслабил руки, которыми до того обхватывал себя. Гаррет сжал его нижнюю губу, нежно, аккуратно лизнул ее и в одно движение переместился, сев к Андерсу на колени. Его тяжесть приятно вдавила в мягкий диван. Андерс уловил едва заметный запах сигарет. Подумалось, что Гаррет ни разу не закурил за все это время, и к нему поехал в чистой одежде, после душа, чтобы не тревожить неприятным запахом, а этот легкий дымок — никотин, въевшийся в кожу. Ох, он, наверно, и вправду сейчас такой чистый, что всего облизать хочется… Андерс обнаружил свои руки под футболкой Гаррета, на его крепкой спине. Его действия шли настолько вразрез с мыслями, что Андерс просто перестал думать и отдался тому, что вело его — инстинктам, желанию, страсти — он не знал. Но ему было хорошо. Гаррет, распаляясь, целовался все напористей. Двинув бедрами, он проехался по члену Андерса, прижался к его животу собственным стояком. Андерс положил ладони на его ягодицы, стиснул их через джинсы и заставил Гаррета повторить движение. Откинув голову назад, Андерс коротко выдохнул. Гаррет, совсем как той ночью, набросился на его шею — покусывая, выцеловывая и облизывая, будто у него был пунктик на тему горла Андерса. — Ты до сих пор… до сих пор не хочешь взять свои слова обратно? — между выдохами и поцелуями прошептал Гаррет. Андерс сполз по дивану ниже, и Гаррет терся о его член особенно хорошо. Он ускорился. Грубое давление, рваные движения и тело, горячее, красивое тело под ладонями делали свое дело. Андерс в ответ едва слышно простонал, пока Гаррет доводил его до исступления так, словно им было по пятнадцать лет, и они зажимались украдкой в родительском доме. Гаррет взял его лицо в ладони и поцеловал, не прекращая движений. Он вертел бедрами, будто танцевал, и двигался так естественно, что не возникало никаких сомнений в его богатом опыте. Андерс, имевший за плечами четырех постоянных любовников, с одним из которых он в школе пробовал только ручной режим, плавился и горел. Он едва не вскрикнул, когда Гаррет прижался еще ближе, хотя казалось, что больше уже некуда, и на мгновение ослеп и оглох. Растекшись по дивану, Андерс безвольно уронил руки. Гаррет двинул бедрами еще раз, гораздо медленнее, и склонился к уху Андерса, шепнув: — Ты кончил себе в трусы. Не смей больше говорить, что я тебе не нравлюсь. Андерс, с трудом подняв одну руку, словно она весила центнер, положил ладонь на талию Гаррета. Тот чуть отстранился, чтобы посмотреть Андерсу в глаза. Зрачки самого Гаррета были такими огромными, угольно-черными, будто всосали в себя все отблески света с экрана и из окон, как губка, и открылись бесконечными коридорами тьмы. — Хочу отсосать тебе, — тихо сказал Андерс, глубоко дыша и облизывая ставшие сухими губы. Он ведь всегда любил темноту и опасных парней, а Гаррет — образец плохого парня. Рассудочная деятельность по-прежнему оставалась где-то далеко. Гаррет быстро лизнул его в губы и ответил, оправдывая все предположения Андерса: — Я принял душ перед тем, как поехать к тебе. Андерс шлепнул его по бедру, заставляя слезть с себя. Гаррет ловко перебрался на диван. Торопливо расстегивая джинсы, он наблюдал, как Андерс рушится на колени между его ног. Андерс нащупал упаковку сока, быстро сделал несколько глотков и сдернул джинсы Гаррета до лодыжек, отправив вниз и его нижнее белье с влажным пятном от смазки — тесные боксеры, явно на размер меньше, чем следовало бы надеть. Но ему это понравилось. Волосы в паху на этот раз были коротко подстрижены, и Андерс провел по ним пальцами снизу вверх, как по жесткой щетке. Он обхватил член Гаррета у основания и взял солоноватую головку в рот, смакуя ощущения. Гладкая, крупная, как кончик мороженого на палочке, только горячая, как само солнце… Андерс облизал ее, потеребил языком уздечку. Гаррет, довольно мурлыкнув, положил ладонь ему на затылок и стянул с волос резинку. Резинка, да… Андерса кольнула мысль о том, что отсасывать без презерватива едва знакомому парню — скверная идея, но с резинкой теряются все ощущения… он убедил себя, что у богатеньких мальчиков не бывает плохих болезней, и взял член Гаррета в рот наполовину. Врал себе, конечно. Так и бывает, когда дорвешься наконец до члена. Головка уткнулась в щеку с внутренней стороны, и все опасения выбило из головы Андерса. Минет доставлял ему такое удовольствие, как будто он получал его сам. Ствол из-за слюны Андерса стал влажным, скользил в руке приятным теплом. Гаррет стиснул его волосы, заставляя действовать более активно, и Андерс не отказал ему. Он сжал яйца Гаррета, второй рукой надрачивая ему, и спустя короткое время почувствовал под пальцами пульс. Выпустив член Гаррета изо рта, Андерс провел по нему несколько раз ладонью, уставившись на лицо Гаррета. Тот, с зажмуренными глазами, прикушенной губой, выглядел совсем беззащитным. И почему-то моложе, чем показался вначале. Андерс в последний раз скользнул рукой вверх, выжимая последние капли наслаждения, и натянул на ставшего почти безвольным Гаррета джинсы и нижнее белье. Склонившись к уху Гаррета так же, как совсем недавно сделал он, Андерс прошептал: — Твои трусы теперь тоже в сперме. Один — один. Гаррет, разлепив веки, положил ладонь на шею Андерса и притянул его к себе, упершись лбом в лоб. — А я всегда прямым текстом говорил, что я от тебя без ума. Андерс не нашелся, что сказать, но Гаррету, похоже, и не требовалось слов. Поднявшись, он взял Андерса за пояс джинсов и, пятясь спиной, повел в свою комнату, медленно и легко целуясь. На пороге Андерс замер и несильно оттолкнул Гаррета. — Я в гостевую, — он посмотрел в полусонные глаза. Гаррет нахмурился. — После всего этого — и в гостевую? Андерс двинулся по коридору. Гаррет побрел за ним. — Это попросту нечестно, — продолжил Гаррет, — сначала ты появляешься, весь такой строгий и красивый, а теперь исчезаешь. Я думал, что уже догнал тебя, и можно больше не охотиться, а наслаждаться добычей. Андерс не сдержал смешка. — Так вот кто я для тебя? — он обернулся. — Добыча? Разве ты уже не можешь присудить себе новый трофей? — Не в трофеях дело. Андерс, — Гаррет подобрался к нему поближе и, прислонившись к стене одним плечом, взял его за руку. — Я не рассчитывал, что сегодня так выйдет. Надеялся, конечно, но… Андерс вытянул свои пальцы из его ладони. — Слушай, я не заинтересован в отношениях, — устало сказал он. — Для меня и так перебор уже эти два раза… — спохватившись, Андерс прикусил язык, но было поздно. — О… — Гаррет сделал шаг назад. — Так это мне не привиделось. Тот миг позора. — Ну, для меня это было не так уж и плохо, — пробормотал Андерс. — Извини. У нас ничего не получится. Так что давай остановимся сейчас. Гаррет провел по губам костяшкой указательного пальца. Взгляд он так и не поднял. Видимо, и вправду стало стыдно. — Я, может, хочу узнать тебя получше, — наконец с вызовом произнес он, вскинув голову. — Я тоже много чего хочу… спокойной ночи, Гаррет, — Андерс скользнул в гостевую комнату. Уже закрывая дверь, он услышал: — С Изабеллой все кончено. Я сказал ей, что влюбился кое в кого, и между нами больше не может быть ничего, кроме дружбы. Андерс сделал вид, что не услышал. Сейчас, когда страсть схлынула, и на смену пришло сонное равнодушие, совсем просто было сказать себе, что ему нет никакого дела до Гаррета. Посреди ночи, когда Андерс уже видел путаный сон, его разбудил шум. Топот ног — неровный, будто каждый шаг давался с трудом. Удар в дверь — не стук рукой, а словно кто-то врезался лбом. И пьяный голос: — Мой дом — где хочу, там и сплю. С тобой спать хочу. И в комнату ввалился Гаррет. На ходу стянув футболку, он побрел к кровати. Запах алкоголя поплыл по комнате вперемешку с куревом. Андерс, приподнявшись на локте, никак не мог решить, что делать. Выгнать? Уйти самому? Позволить остаться? Опасным Гаррет не выглядел. Изнасиловать по пьяной лавочке он вряд ли сможет. А даже если и попытается, то Андерсу не составит труда дать отпор. Запутавшись в майке, Гаррет замахал рукой, пытаясь снять ее. По дороге он запнулся и рухнул на кровать. Андерс медленно опустился обратно на подушку. К середине кровати он лежал спиной. Проминая своим весом матрас, Гаррет подполз к нему и лег, тесно прижавшись. Он обнял Андерса за талию и уткнулся губами ему в загривок. Андерс натянул кончик одеяла на нос, чтобы не чувствовать табачного смрада. — А ты не любишь глотать, да? — пробормотал Гаррет. Устраиваясь удобнее, он прижался ближе и натянул на них сверху покрывало. — А я пиздец как люблю в рот кончать… так бы и оставался там, в тепле, пока снова не встанет… — Заткнись, — хриплым со сна голосом буркнул Андерс. Гаррет поползновений не совершал. Просто обнимал, крепко прижимая к себе, и дышал в шею. — Ты такой лучик, — невнятно сказал Гаррет и затих. Андерс тоже заснул — сказывался недельный недосып. А может, так на него подействовало почти позабытое убаюкивающее присутствие чужого горячего тела, пусть даже и с алкогольными парами. ~*~ Утром Андерс проснулся рано, словно в голове сработал сигнал — пора, ты не дома, чтобы нежиться в постели до полудня. Чувствуя легкое беспокойство, как и каждый раз, находясь в чужом жилище, Андерс отполз от Гаррета, подкатившего его к себе во сне поближе. Времени было восемь. Гаррет завозился следом, приподнялся на локте, но, коротко глянув на Андерса, тут же рухнул обратно и укрылся одеялом с головой. Путь в ванную занял не так уж много времени: Андерс потихоньку начинал запоминать расположение комнат в огромном доме. Он, освежившись, благополучно добрался до кухни и поставил чайник. Пока тот закипал, Андерс опустился за стол и спрятал лицо в ладонях. Он бы так и просидел до прихода Ната, но в кухню забрел Гаррет, нарушив тишину, одиночество и покой. — Как настроение? — бодро поинтересовался он и тут же переключился: — Ты обиделся? Андерс поднял взгляд. — Нет, я не обижаюсь на пьяниц, которые врываются ночью в спальню и обвивают меня всеми конечностями. — Только не говори, что тебе не понравилось, ты даже не сопротивлялся. — Конечно, не сопротивлялся, у тебя же кулак размером с мою голову. Гаррет засмеялся над неудачной шуткой. Чайник вскипел, и Гаррет, обогнув Андерса, полез за кружками. Стоя за его спиной, Гаррет спросил, словно невзначай: — У тебя ведь давно никого не было? — С чего ты взял? — огрызнулся Андерс. Настроение, и так унылое, стало откровенно паршивым. — Ну… Просто показалось. Ага, закончил мысленно Андерс, просто невооруженным взглядом видно, как я изголодался по члену. — И ты, расстроившись за меня, решил напиться в одиночестве. — Неласковый ты, — укорил Гаррет и поставил перед Андерсом чашку растворимого кофе. — Я просто спросил. — Обычно такие вопросы едва знакомым людям не задают. Про это даже у близких не спрашивают. Гаррет сел напротив. Андерс спрятался за кружкой, машинально отхлебнул и едва не выплюнул обратно: кипяток ошпарил язык и небо. — Я бы хотел стать ближе… — пробормотал Гаррет, уставившись в свою чашку и не замечая, как Андерс, выпучив глаза, открыл рот и пытается потушить возникший в нем пожар. Первый шок прошел, и Андерс постарался напялить маску спокойствия. — Послушай, — сказал он, — я вчера и так заметил, чего ты хочешь. Давай не будем об этом. У меня нет времени, попросту нет времени на отношения, понимаешь? По лицу Гаррета было видно, что он отказывался понимать хоть что-то, расходящееся с его желаниями. Андерс терпеливо продолжил: — Если ты пообщаешься с медиками, то увидишь: все мы встречаемся с теми, с кем работаем или учимся, потому что даже некогда пойти познакомиться — мы сначала практически живем на учебе, а потом точно так же сгораем на работе. — Но со мной же ты познакомился, — заупрямился Гаррет. Андерс вздохнул. — Это все равно ничего не меняет. У меня нет времени видеться с тобой. Одна моя коллега берет дежурства в одни и те же дни со своим парнем из другого отделения, чтобы побыть вместе с ним между визитами к больным. А другой мой приятель пытался поддерживать отношения с подругой, работавшей адвокатом, и не смог: она поняла, что он женат на работе. Так случается со всеми. Нам просто некогда, Гаррет. И семья врача — это те же врачи. — Значит, вот так категорично. Тебе некогда. А если я найду время, чтобы встречаться с тобой? Спор начал утомлять Андерса. Он допил остывший кофе. — Вряд ли меня это обрадует. Мне нужно свободное время на отдых. В одиночестве. Он встал и повернулся к Гаррету спиной под предлогом мытья кружки, хотя посудомоечная машина была рядом. Андерс лишь надеялся, что его последние слова не прозвучали приговором самому себе. Ведь он-то не нашел никого себе в клинике. Даже Нат подбивал клинья к хорошенькой медсестре, отвлекшись от своих покойников, и у многих уже была пара. А Андерс… Ох. Хоук прав. У него давно никого не было. Год уж как. Наверняка Гаррет продолжил бы приставать к нему, и дело дошло бы до ссоры, но из коридора послышалось хихиканье Бетани и стенания Ната. Вскоре они появились на кухне. Андерс успел навесить на лицо улыбку, выражение Гаррета тоже было непроницаемым, словно они просто пили кофе, а не бились лбами в закрытую дверь с разных сторон. Бетани подгоняла Ната, подталкивая в спину, а он всячески упирался. В конце концов смирившись, он бухнулся на стул. Все его волосы были заплетены в множество мелких косичек. — Ему идет, правда? — Бетани дернула Ната за косичку, сияя от удовольствия. — А когда он это распустит, он превратится в барашка, — проворковала она. — Неужели я сам разрешил ей заплести меня? — сокрушенно воздел Нат ладони. — Они такие тонкие, что я их и расплести толком не могу, — пожаловался он. — Будет чем заняться на работе, — утешил Андерс, — все равно ты там ничего не делаешь. Переговариваясь, они завтракали. Бетани сделала огромную яичницу, а Гаррет торжественно сварил всем кофе в турке. Андерс отказался от второй за утро чашки, и Гаррет, надув губы, пробурчал что-то про привереду. Андерс только посмеивался. Ему нравилось дразнить этого простоватого медведя. Идиллия закончилась, когда, открыв дверь своим ключом, появилась Изабелла и прошла прямиком на кухню. — У вас вчера был праздник, а меня не позвали? — вместо приветствия произнесла она. Андерс быстро глянул на Гаррета. Тот стиснул челюсти и даже не повернулся, чтобы поприветствовать Изабеллу. Бетани прощебетала: — Не совсем праздник, просто спонтанно собрались, и… — поняв, что Изабелла ее не слушает, она замолкла. Изабелла тем временем сняла шляпку и, расстегивая пальто, склонилась к Гаррету, сидевшему к ней спиной. Тот едва заметно увернулся, и губы Изабеллы мазнули его щеку. Ничуть не смутившись, Изабелла спустила с плеч пальто, оставшись в платье с глубоким вырезом, и села рядом с Гарретом. — Андерс, — хищно улыбнулась она. — Почему-то я так и думала, что встречу тебя здесь. Бетани скомкано представила ей Ната и незаметно исчезла с кухни. Андерсу тоже стало не по себе от повисшей неловкости. Еще больше его угнетало молчание Гаррета. Проронив, что им пора идти, Андерс взял Ната за локоть и потащил к выходу. Он быстро обулся и застегнул куртку. Нат, как назло, возился со шнурками. С кухни послышался рассерженный вопль Гаррета: — Да не встречаемся мы! Андерс попытался покинуть дом, но Нат вцепился в его голень обеими руками, и до Андерса дошло, что его друг не просто так шнуровал ботинки три минуты подряд. Специально ждал, чтобы подслушать чужой разговор. Что ответила Изабелла, Андерс не расслышал. Зато затихавшие слова Гаррета прозвучали очень ясно: — Не надо за меня беспокоиться. Просто… Не надо, Белл, я же сказал, что все кончено… — Она сейчас его трахнет, — обреченно сказал Андерс, — я не хочу это слышать. — Бетани говорила тебе про камеры? — шепотом спросил Нат и, не теряя времени, рванул в комнату. Чертыхнувшись, Андерс наскоро стянул кроссовки и пошел за ним. — А что вы смотрели на этих камерах? — по пути поинтересовался, забеспокоившись, Андерс. Нат нырнул в маленькую темную комнату с четырьмя мониторами и, схватив мышку, быстро щелкнул ею. — Ничего, за что тебе пришлось бы краснеть, — скороговоркой ответил Нат. На одном мониторе теперь шло черно-белое видео с кухни. Звука не было, но он и не требовался. Камера снимала Изабеллу и Гаррета сбоку, они стояли друг напротив друга. Гаррет ругался, взмахивая руками, а Изабелла, мягкая, как кошка, ненавязчиво вклинивалась в его личное пространство. Наконец она, похоже, потеряла терпение, взяла Гаррета за запястья и положила его ладони себе на грудь. Он тут же замолк. — Я же говорил, — Андерс надеялся, что его голос прозвучал торжествующе, а не расстроенно. Но Гаррет, вопреки его ожиданиям, отстранил Изабеллу и указал ей на выход. Она не двигалась еще несколько мгновений, словно не веря своим глазам, но Гаррет оставался непоколебим. Она что-то крикнула и, подхватив пальто и шляпку, пулей бросилась вон. Гаррет, отвернувшись, прислонился лбом к высокому шкафу. Не глядя, он открыл соседнюю дверцу и вытащил бутылку бренди. Посмотрев на этикетку, он резко замахнулся и бросил бутылку в стену, и стеклянные осколки обрушились фейерверком на пол. — Нам пора, — кинул Андерс. Они с Натом выбежали из дома, так и не замеченные Гарретом, и быстро пошагали к остановке. Андерс, втянув голову в плечи, оглядывался, но Изабеллы нигде не было, и постепенно он успокоился, решив, что обиженная женщина не нападет на него из засады. Нат заговорил с ним, лишь когда они пересекли порог собственной квартиры. Разматывая шарф, Нат заметил: — Ты мог бы дать ему шанс. — Он алкоголик. Андерс демонстративно зашел в ванную и закрыл дверь. Нат, встав возле нее, повысил голос: — Всего лишь пьяница. Да и то… В легкой степени. Уверен, если ты как следует попросишь, он бросит пить. — Можно я помочусь в одиночестве? — возмутился Андерс. Вопреки своим словам, он открыл дверь и, столкнувшись нос к носу с Натом, сказал: — Я уже вволю нанянчился с наркоманом. Больше не хочу. Сиди Гаррет хоть на видеоиграх, я бы все равно не захотел что-то начинать с зависимым человеком. Нат кивнул. Он знал не хуже Андерса, что, раз у человека есть страсть к чему-то, то она может перекинуться на что угодно. Даже самые безобидные обсессии переходят на новый уровень. Но все равно он сказал: — Я думаю, что ты неправ. Прошел ведь уже год. Я видел, как вы друг на друга смотрите. Андерс прикусил губу. — Да, я боюсь, — признал он. — Ты бы на моем месте тоже боялся. — Если бы я ожидал повторения, я бы ни за что не посоветовал тебе приглядеться к Гаррету. Может, ему тоже страшно, и он заливает свой страх алкоголем. — Ага, встретились два одиночества… Я не знаю. Все, чего мне сейчас нужно — это душ и чистая смена белья. А обо всем остальном я подумаю позже. Помедлив, Нат произнес: — Еще кое-что. Ты вчера ужином не отравился? Андерс удивленно вздернул брови: — В смысле? — Просто… — Нат нахмурился. — Бетани тошнило. Она сказала, что это, видимо, лазанья несвежая. — А ты подумал, что она вызывала рвоту специально, в приступе булимии. — Угу. Они молча посмотрели друг на друга. Опасения Андерса за Бетани обретали все более плодородную почву. ~*~ Видимо, Гаррет обиделся на него. Андерс и сам уже немного жалел о своих словах про тотальное и необходимое одиночество. В целом, у него ведь не было ничего, кроме работы. Его хобби ограничивались книгами и посиделками в интернете. Последнее он с легкостью бы променял на присутствие рядом человека — живого, любящего, а не пиксельного, запечатленного на аватарке с роскошной машиной… На третий день беспробудной работы Андерс стиснул челюсти и пообещал себе выкинуть Гаррета из головы. Тот либо ушел в запой, либо трахается с Изабеллой, а скорее, занимается и тем, и другим одновременно. Злиться было проще, чем скучать. Но на четвертый день Андерс, на ходу заматывая шарф, выбежал в перерыв из клиники, и возле лестницы его ждал Гаррет. На губах застыла усмешка, призванная всем доказать, что ее обладатель крайне самоуверен, руки в кожаных перчатках наводили на мысль, что Гаррет примчался сюда на байке. Но на парковке не было ничего, что могло бы оказаться транспортом Гаррета. Наверно, пьян и не рискнул садиться за руль. Эта мысль настроила Андерса на нужный лад. Он спустился по ступенькам и буркнул: — Мне некогда, у меня полчаса перерыва. — Я не стану лишать тебя возможности выпить кофе, — заверил Гаррет. Он ловко схватил Андерса за руку, притянул к себе и коснулся сухими губами щеки. — Просто соскучился. Андерс, подняв бровь, постарался никак не показать, что легкий поцелуй вскружил ему голову, а внутри все протяжно отозвалось — я тоже скучал, очень скучал, так скучал, что к ночи уже не мог убеждать себя в обратном. — Ладно, — пробормотал Андерс и спрятал руки в карманы. Гаррет невозмутимо пошел рядом с ним до кофейни. Он вскользь упомянул, что Бетани завалила контрольную по математике, и ему пришлось идти в школу, строя из себя строгого старшего брата. Пожаловался, что Бетани прекрасно справилась с заданием, но вот ссориться с учителем и обзывать его при всем классе задоголовым не стоило… Андерс хихикнул. Они взяли по стакану кофе на вынос и пошли в сторону от клиники, подальше от чужих глаз. Путь лежал по узкому тротуару, отгороженному от дороги тонкой полоской голых деревьев. По другую сторону начинался откос, а внизу лежала уже затянувшаяся льдом река. Пауза затягивалась. Андерс грел ладони о стакан кофе. От отверстия в крышке поднимался пар. Пытаясь забить тишину, Андерс заметил: — Я не видел твоей машины. На чем ты приехал? — А… — Гаррет помрачнел. — В общем, нет машины у меня. Точнее, есть, но прав больше нету. Андерс удивленно на него глянул. Гаррет потер шею и нехотя сказал: — Два дня назад расстроился и поехал ночью в магазин. Возле него меня как раз и остановили. А я был не совсем трезвым. — Ты сел за руль пьяным? — поразился Андерс. Он знал, какими бывают последствия, когда машиной управляет пьяница. Он видел искалеченных людей. В прошлом месяце он помогал пройти курс реабилитации пятнадцатилетнему мальчику, понимая, что вряд ли тот когда-нибудь избавится от хромоты. А водитель, который наехал на него, не получил ни царапины. И, конечно же, он был пьян. Андерс остановился. Были вещи, с которыми он не мог мириться. Гаррет, мигом все уловив, торопливо сказал: — Нет. Ты говоришь обо мне плохо, а думаешь еще хуже. Промилле с прошлого вечера осталась, я был трезв. Самое ужасное, что бывший тоже сверкал глазами и горячо убеждал его, что завязал, и эти инъекции метадона — последние, и он не побежит за героином, как только начнет ломать… И Андерс верил, а потом, сдерживая злые слезы, вытаскивал этого урода из лужи блевотины и волок в ванную отмывать. Вот и сейчас он слушал Гаррета и боялся поверить, поверить — и узнать завтра, что Гаррет оборвал чью-то жизнь, ввалившись в машину в белой горячке. — Знаешь, мне пора, — медленно сказал Андерс. — У нас ничего не выйдет, Гаррет, и я прошу тебя больше не приходить ко мне на работу. Он развернулся и побрел обратно. Гаррет грубо схватил его за плечо и развернул на себя. Его лицо исказил гнев. — Почему ты не веришь мне?! — Отпусти, — холодно произнес Андерс. Он крепче сжал стаканчик с кофе, готовый швырнуть его в Гаррета в любой момент. Со вспышками ярости он тоже сталкивался. Как раз в те моменты, когда пытался удержать в момент ломки бывшего дома. К счастью, то уже пройденный этап, и теперь Андерсу нет дела до чужих переживаний. Себе дороже. Гаррет ослабил хватку, но ладонь с плеча так и не убрал. — Андерс, — уже спокойнее сказал он. — Я честно пытаюсь найти к тебе подход. Я знаю, что нравлюсь тебе. Почему ты воспринимаешь все мои слова, как повод поссориться? Ты так любишь гнобить людей? Андерс скрипнул зубами. — Гаррет, — язвительно ответил он в тон. — Я честно пытаюсь разглядеть в тебе что-то хорошее, и даже иногда вижу, но ты — алкоголик, шикующий на деньги родителей, не умеющий себя вести пьяница, поблядун и просто наглый мальчик, который привык, что мама с папой решают за него все проблемы! — Андерс и не заметил, как к концу фразы почти перешел на крик. Он сбавил голос до шипения: — И ты не появлялся в последние пару дней, потому что искал, кому сунуть взятку за права, да? Но права так и не вернул. Как жаль, как грустно, что ты не убьешься, в очередной раз поехав гонять после возлияний… Андерс договаривал без прежнего запала. Лицо Гаррета побелело, только щеки горели румянцем от ледяного ветра. Взгляд его стал отсутствующим. — Ты меня вообще слушаешь? — Андерс пристально смотрел на него. Ладонь Гаррета соскользнула с его плеча. Кофе он швырнул в сторону реки и отстраненно произнес: — А мамы с папой больше нет. И, резко развернувшись, он пошел прочь. С полминуты поборовшись с собой, Андерс плюнул на все, повторил жест Гаррета, выбросив кофе прочь, и нагнал его. — Ты во всем прав, — Гаррет избежал его прикосновения к руке. — Оставь меня. — Может, я погорячился, — пошел Андерс на попятный. Он попытался взять Гаррета за ладонь, но тот отдернулся. — Оставь меня в покое, Андерс, — четко произнес Гаррет и ускорил шаг. Остановившись, Андерс смотрел ему вслед. Гаррет почти дошел до поворота — руки в карманах, шаг быстрый, плечи ссутулены, а ветер треплет волосы совсем безжалостно, словно хочет вырвать их и унести далеко-далеко, отдать воронам, чтобы те вили гнезда. Андерс глянул на часы. Он был готов побежать следом. Почти побежал. Некоторые привычки сложно изжить. Спасла работа: он уже и так задержался. Он бросился в клинику, а там замотался, забыв обо всем, кроме своих прямых обязанностей. Дежурство окончательно размазало его, убило способность переживать, и Андерс с облегчением отдался тупому бдению, без единой личной эмоции, только заботы о больных и заполнение историй болезни. Вечером он вернулся домой и лег спать, но сон не шел. Андерс смотрел то в стену, то в потолок, и думал. Что сделал Гаррет после их встречи? Напился? Создатель, пусть он просто взял бутылку виски и напился в своей кровати… ~*~ Вечером (почти уже ночью) Андерс не выдержал. Он позвонил Бетани. Она взяла трубку на пятый гудок, и ее голос звучал тихо, словно она боялась кого-то разбудить или просто быть услышанной. — У тебя все в порядке? — Андерс взволновался. Что, если из-за него Гаррет причинил сестре очередные неприятности? — Да, — прошелестела Бетани. — Почему ты спрашиваешь? Андерс проигнорировал ее вопрос. Слишком долго объяснять. — Гаррет на неделе сел за руль пьяным? С того конца провода послышалось шуршание, будто Бетани прикрыла микрофон ладонью и перешла в другую комнату. — Почти нет. Он выпил с Варриком по бутылке пива, и все. Это для него ничто. Андерс… — Он сейчас напивается опять? — перебил он Бетани. — Ты сделал ему больно? Что ты сказал ему? — А он не пожаловался? Бетани обвиняла его. От ее интонаций стало не по себе. — Он ничего мне не сказал, — сердито ответила Бетани. — Ввалился в свою комнату и закрыл дверь. Его утешает Изабелла. Сердце предательски пропустило удар. Сам виноват! Сам оттолкнул его — и вот Гаррет вернулся к женщине, которая его не отшвыривает прочь, а приходит к нему первой. — Я… — Андерс сглотнул. — В общем, я разгорячился и накричал на него, и, похоже, это связано с родителями… Но я ничего плохого о них не сказал! — торопливо добавил Андерс. — Бетани? Ты здесь? После долгой паузы она сдавленно ответила: — Да. Андерс… Они погибли пять месяцев назад, и Карвер тоже, — она шмыгнула носом и всхлипнула. Андерса словно обдало ледяной водой. — Создатель… Прости. Мне очень жаль, Бетани. Прости, пожалуйста. Можно я приеду? — Угу, — и она положила трубку. Андерс судорожно натянул свитер на футболку, схватил деньги и мобильный. Он стал надевать куртку, не сразу попав в рукав. Нат появился незаметно — он всегда был тем еще тихушником, и Андерс порой его не замечал — Нат двигался, как тень. — Что она сказала? Андерс коротко пересказал. — Подожди, — Нат поймал его за локоть на самом пороге, когда уже Андерс открыл дверь. — Я сомневался в этом, но теперь почти уверен. Они те самые Хоуки. Которые владеют дочерней фирмой Амелл Корп. Они сказочно богаты. Андерс непонимающе посмотрел на друга. — В новостях полгода назад только об этом и говорили, — терпеливо разъяснил Нат. — Чета Хоуков разбилась в авиакатастрофе, и бизнес остался без хозяев. — Знаешь… Это совсем ничего не меняет, — сказал Андерс. — Гаррет топит свое горе в алкоголе, а у Бетани, готов поспорить, начались пищевые расстройства именно из-за смерти родителей. Я вряд ли сегодня вернусь. Он ушел. В висках стучало. Он ведь уже сталкивался с нестабильными личностями. Знал, что те могут совершить в аффекте. С Гаррета станется отравиться алкоголем или наркотиками, и Изабелла ему поможет в этом. Если он загремит в больницу, то это будет на совести Андерса. Так и не научился держать язык за зубами за столько лет жизни… Он добрался до дома Хоуков и позвонил в дверь. Ему открыла Бетани. Она не плакала, и это уже обнадеживало. Она приподнялась на цыпочки и обняла Андерса за шею. Ему не терпелось увидеть Гаррета, и стало совестно, что он думает лишь о нем, а не о его юной сестре, которая не меньше нуждается в заботе и внимании. Пока Андерс раздевался, Бетани тихо сказала: — Ты ему нравишься. По-настоящему. Мне показалось, что все стало налаживаться после вашего знакомства. — Она провела Андерса к комнате Гаррета и добавила: — Ты похож на папу. Не знаю, в чем, но ты напоминаешь мне о нем. Андерс растерялся. — Бетани… Она пожала плечами и оставила его одного. Он был готов, что увидит за дверью обнаженного Гаррета с Изабеллой верхом на его бедрах. Или их потные тела под одним одеялом. Думал, что его встретит батарея пустых бутылок. Он знал, что ничего хорошего за дверью не ждет, и поэтому медлил. Все приготовленные слова забылись, а уверенность исчезла. Выдохнув, Андерс постучал и вошел в комнату. Кровать была заправлена, Гаррет лежал на ней одетым спиной ко входу, а Изабелла сидела на коленях возле него и гладила его по волосам. Она сразу же подняла взгляд на Андерса, едва он вошел, и прищурилась. Гаррет никак не отреагировал, даже не шевельнулся. — Тебе лучше уйти, — произнесла Изабелла. — Бет, все в порядке, — подтвердил Гаррет, хотя его голос говорил об обратном. Изабелла ничего не добавила, и до Андерса дошло, что она хочет, чтобы Гаррет не знал, кто именно в его комнате. — Не Бетани, — выдавил Андерс. — Прости, Гаррет, я не хотел сделать тебе больно. Мне очень жаль, — повторил он слова, которые уже говорил Бетани. Он ожидал, что Гаррет прогонит его. Но тот приподнялся на локте, оборачиваясь к Андерсу. Изабелла попыталась уложить его обратно, но Гаррет с легкостью убрал ее руку со своего плеча. — Белл, оставь нас. — Не думаю, что это хорошая идея, — холодно сказала она. — Оставь. Гаррет смотрел Андерсу в глаза. Андерс не мог ни моргнуть, ни разорвать зрительного контакта, как будто Гаррет его околдовал, и сила этой магии, должно быть, подействовала и на Изабеллу — она не стала больше спорить и стремительно вышла из комнаты, толкнув Андерса плечом. Он закрыл дверь плотнее и защелкнул замок. Лишь после этого он порывисто приблизился к Гаррету, лег с ним рядом и прижался лбом к его лбу, взяв его лицо в ладони. — Я не знал, — прошептал Андерс. — Если бы я мог, я бы затолкал все свои слова обратно себе в глотку. Гаррет закрыл глаза и обнял его за талию. Он потянул Андерса на себя. — Ляг на меня. Андерс выполнил его просьбу, нависнув над Гарретом. — Всем весом. Пожалуйста. Андерс сделал и это. Гаррет обхватил его руками, прижимая к себе. От него не пахло ни алкоголем, ни куревом. Он был абсолютно трезв. Его грудная клетка чуть заметно расширилась при вдохе, и он наверняка едва мог дышать, придавленный Андерсом, но Гаррет прижимал его к себе все крепче и крепче, словно Андерс пытался убежать. Сначала молчали. Андерсу несколько раз казалось, что Гаррет заснул, но, едва он пытался сдвинуться, Гаррет железной хваткой удерживал его на месте. Спустя пару часов Гаррет заговорил. — Я их очень любил. И Карвера тоже. Но последнее, что я ему сказал… — Гаррет запнулся. — Я сказал ему: «Чтоб ты сдох». Гаррет стиснул бок Андерса пальцами. — И я уже даже не помню, почему мы поссорились. Мы постоянно ругались. Но я пожелал ему смерти, и он умер, а вместе с ним и мама с папой. Я убил их, Андерс, — Гаррет прижался лбом к его плечу. Андерс коснулся губами его волос. — Ты ни в чем не виноват. Ни в чем… Гаррет завозился. Андерс откатился в сторону, и почти час Гаррет взахлеб рассказывал о родителях. О маме и ее шарфах, которые она дарила семье и всем главным акционерам. О папе и о том, как он готовил Гаррета стать своим преемником и всему учил. О том, как Карвер орал, что ненавидит его, а Гаррет в ответ давал ему обидные пощечины, недостойные и младшего брата, и тем более старшего. О том, как родители полетели в Японию заключать договор и взяли с собой Карвера. И о том, как им с Бетани позвонили незнакомые люди и сообщили о крушении личного самолета Хоуков. Андерс слушал его и гладил по плечам, рукам, шее и бедрам. Он трогал Гаррета, чувствуя, как ему нужны прикосновения. Пытался забрать его боль — и не мог. Они уснули под утро, так и не расстелив постель, и Андерс ловил ладонью удары сердца Гаррета, целовал его, и поцелуи горчили, иногда казались солеными, но от этого становились еще более важными. Утром, когда прозвенел будильник на мобильном Андерса, Гаррет тоже поднял голову от подушки. Его лицо опухло, как после долгих слез. — Останься, — попросил Гаррет, положив руку на щеку Андерсу. Тот покачал головой и поцеловал ладонь Гаррета в центр. — Не могу. Я должен идти на работу. — Вернись после смены ко мне. Я съезжу к тебе и возьму все необходимое. Андерс сел и потянулся. Голова болела от бессонной ночи. — Хорошо, — он взглянул на Гаррета и поднял с пола ключи от квартиры, которые вчера выложил из кармана перед тем, как заснуть. Он сам себе не верил, что доверяет их человеку, с которым знаком не так уж давно. — Мои вещи ты легко отличишь от вещей Ната, у меня все не черное… Гаррет слабо улыбнулся, и Андерс порывисто склонился и поцеловал его. Что-то неуловимо изменилось, что-то сломалось с фарфоровым звоном с самой первой их встречи, и Андерс никак не мог затолкать сердце, вылетающее при каждом ударе за пределы грудной клетки, обратно. Он почти не запомнил, что делал днем. Непростительная халатность, преступное равнодушие — можно назвать как угодно, но он пребывал в плотном коконе, делал назначения и выслушивал жалобы, фиксировал изменения состояния своих пациентов в историях болезни, он выполнял все свои обязанности, при этом ничего не чувствуя, словно его разделило пополам. И одна половина сейчас работала, а вторая, чувствующая и наделенная всеми человеческими качествами, была рядом с Гарретом. Он влюблен. Его разрывает на куски от нежности и от осознания своей вины, от сочувствия и желания исцелить боль Гаррета. Только его скорбь — не то, что поддается лечению. Андерс никуда не мог деться от колющего ощущения легкого предательства по отношению к Бетани, приходилось говорить себе, что нужно обратить внимание на девочку, она ведь тоже тяжело переживает смерть родителей и брата, но Андерс не мог выбросить из головы Гаррета, а он, в свою очередь, вытеснял все и всех остальных. После обеда Андерс передал с трупом из реанимации Нату записку, в которой сказал, что вечером домой не вернется, и стал считать часы до окончания рабочего дня. ~*~ Погода окончательно испортилась. С неба зарядил противный мелкий дождь, а к тому времени, как Андерс оказался на пороге дома Хоуков, начался полноценный ливень. Кеды Андерса, никак не предназначенные для осени, промокли и хлюпали при каждом шаге. Вздохнув, Андерс позвонил в дверь. Может, Гаррет уже передумал, или проспал весь день, и никакая чистая одежда Андерса здесь вовсе не ждет… Но если Гаррет любезно одолжит ему свои вещи, Андерс протестовать не станет — он резко вспомнил, как ушел в водолазке Гаррета, и горло сжалось от чувства, названию которому Андерс не нашел. Ему открыла Бетани. Пока они, обнявшись, обменивались приветствиями, появился и Гаррет, улыбаясь. С его лица ушло выражение обреченности, и глаза стали спокойными, а не полными отчаяния. А может, Андерса обманывало освещение. — Мне нужно в душ, — сказал Андерс, снимая обувь. Ноги были такими мокрыми, что он оставлял следы на паркете. — Замерз? — Гаррет, оттеснив Бетани, обнял Андерса и по-свойски поцеловал в губы, словно они жили вместе десяток лет. Андерс не протестовал. — Нет, но я же в больнице работаю… микробы… и замерз, — со вздохом согласился он. Вспыхнувшая было неловкость пропала, когда Андерс вышел из душа. Гаррет и вправду привез его одежду, причем он захватил как минимум половину всех вещей, включая две пары плавок и резиновые тапочки, которые Андерс именовал «пляжными». Это несколько озадачивало, но еще больше Андерса впечатлила косметичка, в которую Гаррет скрупулезно сложил все личные принадлежности Андерса. Это наводило на мысль, что Гаррет узнал номер Ната и консультировался с ним, пока рылся в шкафчиках ванной. Выходит, записка с трупом была излишней… Андерс прошел на кухню и не прогадал: Гаррет с Бетани сидели там, устроившись рядом, как две чернокрылые птички. Беседа потекла сама собой, вечер шел своим чередом, и Андерсу было тепло — не от исправно работающих батарей в доме, а благодаря легкой атмосфере. Ему и с Натом было хорошо, но здесь он чувствовал нечто иное, качественно отличающееся, и внутри все пело. После затянувшегося ужина Гаррет потащил Андерса к себе в спальню, уверяя, что совсем ни на что не намекает. Оказалось, что он и вправду не намекал. Чинно устроившись в кресле напротив кровати, на которую забрался Андерс, Гаррет заговорил: — Мне нужен твой совет. Или помощь. Не знаю, короче, но ты выглядишь самым здравомыслящим из всех, кто у меня есть. — Весь внимание. Андерс подбил подушку под спину и выпрямился, приготовившись слушать. — В общем… — Гаррет взлохматил волосы на затылке. — Может, у меня и есть небольшие сложности с алкоголем. Но это все легко преодолимо. Как ты думаешь, — Гаррет вскинул на него взгляд, — я смогу войти в совет директоров отцовской компании? — Ну… я ведь не очень в этом разбираюсь, — осторожно сказал Андерс. — Просто… — Гаррет порывисто вскочил на ноги и зашагал туда-сюда по комнате. — Просто через два месяца будет собрание акционеров и после него заседание всех важных шишек. Я уже одно такое пропустил. Фенрис свалил в невиданные дали поднимать дело среди аборигенов, и мне никак не поможет. За меня могут проголосовать из уважения к отцу. Некоторые знают, что я неплохо разбираюсь в деле. Но, — Гаррет резко остановился и посмотрел на Андерса, — я пропустил полгода. Мне придется выглядеть очень убедительным. Андерс спустил ноги с кровати и подошел к Гаррету. Взяв его за руки, Андерс посмотрел ему в глаза и сказал: — Ты умеешь убеждать. Два месяца — достаточный срок, чтобы как следует подготовиться. — Вот и я так думаю! — Гаррет просиял. — Подниму все документы, изучу, что изменилось… Кажется, он хотел сказать что-то еще, но Андерс не выдержал и поцеловал его. Он поцеловал Гаррета в губы, глубоко, медленно, на вдохе, и отстранился, лишь когда потребовалось выдохнуть. — Это за что? — с удивительной застенчивостью спросил Гаррет. — Просто так, — Андерс улыбнулся ему. Гаррет помедлил, а потом отпустил ладони Андерса и обнял его за талию, притянув ближе. Одна его рука скользнула вверх и легла между лопаток, а вторая устроилась пониже спины, мягко поглаживая. Андерс вздрогнул. От паха до горла прокатилась горячая волна, и возбуждение вспыхнуло так стремительно, что он едва не задохнулся. Теснее прижав Гаррета, Андерс снова поцеловал его, и сам не понял, как Гаррет уронил его на постель — или он сам потянул Гаррета за собой. Они целовались самозабвенно, не думая ни о чем, кроме друг друга. Кроме самих поцелуев. Даже не раздевались, не лезли под одежду, достаточно было прикосновений. Гаррет, подмяв Андерса под собой, тискал его, сжимал большие ладони на боках, бедрах и плечах, водил пальцами по шее, и Андерс, выгибаясь от удовольствия и постанывая в поцелуй, отвечал ему тем же. Под тонкой тканью футболки Гаррета приятно и упруго напрягались мышцы, задница у него была лучшей из всех, что щупал Андерс, и ее хотелось трогать бесконечно. Андерс сжал его ягодицы ладонями. Гаррет, разорвав поцелуй, прижался лбом к его лбу и зажмурился. — Я так хочу тебя, — прошептал он. — Трахни меня, Андерс. — Не торопись, — сдавленно ответил Андерс, хотя от жара и жажды близости голова шла кругом. Он грубовато развел ягодицы Гаррета в стороны, и тот, простонав, двинул бедрами, потираясь членом об Андерса. Гаррет сдернул с Андерса футболку с такой силой, что едва шею не свернул, пока стягивал узкую горловину, и приник губами к обнаженной коже. Андерс выгнулся, подставляясь под поцелуи. Гаррет облизал соски широкими движениями, как кошка, опять поцеловал в губы и тут же спустился вниз и забрался языком в пупок. Он весь был стремительным, сокрушающим, как волна девятого вала, и Андерс горел и захлебывался одновременно. Гаррет снял с него разношенные спортивные штаны и потерся щекой о член, скрытый нижним бельем. Сглотнув, Андерс за плечи подтянул Гаррета вверх, к себе, и перекатил его на спину. Андерс замер, глядя ему в глаза, ставшие почти черными. — Ты хочешь быть снизу? — Андерс взял лицо Гаррета в ладони и коснулся его губ своими. Он не увидел, а угадал кивок Гаррета. — Я буду нежным. — Ты будешь меня мучить своей неторопливостью, — выпалил Гаррет, прикусывая его за губу. — Уже мучаешь. Андерс, усмехаясь, снял с него футболку и сел между ног Гаррета на пятки, стягивая с него джинсы, продырявленные в стратегически важных местах. Трусов на Гаррете не оказалось. Андерс не смог отказать себе в удовольствии: взял налитый, твердый член Гаррета в рот, облизал его. Вспомнил, как Гаррет в алкогольном бреду бормотал, что любит кончать в рот… тело прошила новая судорога желания. Смазка и презервативы оказались под кроватью — Гаррет предусмотрительно приготовил их, вполне ожидаемо рассчитывая на секс. — Я чист… наверно, — пробормотал Гаррет, пока Андерс, свесившись вниз, шарил рукой по полу. — Проверюсь на неделе. Чистый после Изабеллы? — хотел ехидно спросить Андерс, но прикусил язык. Он вернулся в прежнее положение, но уже со смазкой и коробкой резинок в руках. Гаррет лежал перед ним, голова его почти свешивалась с края постели (они устроились поперек нее), а ноги его, полусогнутые в коленях, были раздвинуты в стороны. Андерс скользнул между них, встав на колени и локти, и склонил голову вниз. Проведя языком от основания до терпкой и гладкой головки члена Гаррета, Андерс прикусил его бедро близко к паху и толкнулся одним пальцем в сжатую темную дырочку. Гаррет был прекрасным. Андерс смотрел на него, разве что слюни не пускал, хотя, если быть честным хотя бы перед самим собой, текли они так, что, может, и смазка бы не понадобилась, используй он их вместо нее. Андерс нежничал, как и обещал. Гаррет, бранясь, требовал поторопиться, пока у него яйца от напряжения не лопнули, но Андерс игнорировал его требования и мольбы. Опершись на один локоть, он медленно, безумно медленно проникал в Гаррета тремя пальцами, обтянутыми презервативом. Самому до боли хотелось ворваться внутрь и затрахать Гаррета до бесчувствия, но еще больше хотелось сделать все правильно, чтобы не было ни одного неприятного ощущения. Андерс добавил четвертый палец и опустился почти горлом на член Гаррета, взял его глубоко. Гаррет всхлипнул. Ноги его, до того согнутые в коленях, бессильно распрямились и рухнули на постель. Андерс вытащил пальцы, сбросил с них презерватив и открыл новый. Все. Достаточно. Раскатав по члену резинку, он смазал его и, взяв Гаррета за бедра, с легкостью въехал в него. Мышцы, внутренние стеночки так крепко сжали член, что Андерс едва не вскрикнул от удовольствия. Он опустился на Гаррета, а тот скрестил ноги на талии Андерса. Было запредельно хорошо. Так хорошо попросту не бывает. Выдохнув Андерсу в губы, Гаррет приоткрыл глаза. — Люблю тебя, — прошептал он и снова опустил веки. Андерс протиснул руку между шеей Гаррета и постелью, прижался к его плечу лбом и начал движение. Потом он много думал над этим моментом, и каждый раз все больше убеждался: Гаррет не запомнил этих слов. Для него тот миг удовольствия стал вспышкой, стирающей память. В постели много чего говорят на эмоциях, а потом забывают начисто. Но Андерс запомнил. И это стало для него их первым занятием любовью. Не сексом. Любовью. Но сейчас мыслей не было. С висков скатывались капли пота, Гаррет сжал его плечи так, словно хотел выдрать их, а бедра Андерса совершали такие бешеные фрикции, будто он хотел достичь скорости света. Он кончил с криком, довел Гаррета до оргазма в пару мгновений (еще немного — и тот бы кончил от одного члена внутри, но Андерс не смог сдержаться и на долю секунды) и упал на Гаррета сверху, выбивая из его легких весь воздух. Тишина показалась оглушительной. — Слабо еще раз и подольше? — сдавленно спросил Гаррет спустя пару минут. Андерс вспыхнул. — У меня действительно очень долго не было… — смутился он. — Охрененно, — все тем же сдавленным голосом продолжил Гаррет. — Воздержание того стоило. Я как будто сам сто лет не трахался. Андерс подсунул ладонь ему под затылок и заткнул поцелуем. Гаррет, посмеиваясь, пытался вырваться и еще что-то сказать, но Андерс не давал ему такой возможности. Гаррет всячески уворачивался, пихался, и пару раз весьма болезненно стукнул Андерса коленом (видимо, в ответ на неловкие тычки локтями). За шутливой борьбой Андерс вновь почувствовал прилив желания, и член Гаррета толкался ему в живот весьма недвусмысленно. Андерс надел новый презерватив и погрузился головкой во все еще податливое и готовое к нему отверстие, но Гаррет остановил его, уперев ладонь в плечо, и сказал: — Не так. Он перевернулся на живот и вздернул зад, встав на колени. Андерс взял его за бедра и вошел в одно движение. — Ох… да, — выдохнул Гаррет. Андерс мерно двигался. — Чтоб яйца били по заднице! — Хватит болтать, — у Андерса голос срывался от движений, но предложение Гаррета он активно исполнил. Кровать, даром что основательная и тяжелая, все равно стукалась спинкой о стену. Подходя к краю, Андерс вздернул Гаррета на колени, обхватил его поперек груди и прижал к себе. Гаррет извернулся, ища поцелуй. Андерс изогнул шею и поцеловал его, одновременно взяв в ладонь член Гаррета. На этот раз кончили вместе. Валяясь в полусонной дымке, Гаррет обвил Андерса всеми руками и ногами. Андерс уткнулся носом ему в висок. — Как хреново без члена было, — пробормотал Гаррет. — Белл иногда страпонила меня, но разве ж это сравнится… Андерс дернул его за бороду, и Гаррет, хохотнув, замолчал. Однако ненадолго. Он спросил: — А ты не передумал? Насчет… ну, что времени у тебя на меня нет. — Передумал, — Андерс ответил быстрее, чем подумал. Но не пожалел. Он провел ладонью по бедру Гаррета, коснулся губами его скулы. Было хорошо. Ничего менять не хотелось. И дело было не только в сексе. Не только в случайном признании в любви, которое наверняка было ненастоящим. Гаррет менялся. По крайней мере, хотел измениться, и Андерс это видел. Но самое главное, он хотел быть рядом, чтобы поддержать Гаррета. ~*~ Первое приготовление к началу новой жизни далось Гаррету с огромными потерями. По его словам, это была трагедия, и он еще нескоро оправится от нее и привыкнет. Он так долго жаловался и страдал, что Бетани и Андерс, сдавшись, начали предлагать ему компромиссы, но Гаррет все равно был безутешен. Бороду он сбрил в субботу, в выходной Андерса. Андерс не переехал к нему, хотя Гаррет явно на это намекал. Ограничившись некоторыми ночами в доме Хоуков, Андерс в общей сложности провел у них неделю. И в субботу он вместе с Бетани ждал у двери ванной. Они сохраняли скорбные лица. Гаррет никого внутрь не пускал, и сначала были слышны вжикающие металлические звуки ножниц, а потом — жужжание электробритвы. Этап, когда Бетани уговаривала брата пойти в парикмахерскую, чтобы этим занялся профессионал, был уже пройден: Гаррет мужественно сказал, что должен сделать это сам. Пришлось смириться. Андерс заранее приготовил вату и спирт, чтобы утешать Гаррета и обрабатывать порезы. Бетани заранее смирилась с тем, что борода клочками останется у Гаррета на лице. Наконец жужжание смолкло. Под плеск воды были слышны горестные вздохи Гаррета. Он тянул, как мог, но все же ему пришлось открыть дверь и явить себя на суд общественности. Бетани широко открыла глаза: — Вау. Андерс нервно засмеялся и спросил: — Мальчик, тебе есть шестнадцать? — Не бойся, ты меня не растлил, — пробурчал Гаррет и потрогал голые белые щеки. Он потер подбородок и душераздирающе вздохнул. — А ведь теперь придется каждый день бриться, — пожаловался он. — И лицо все огнем горит… Андерс сочувственно погладил его по щеке. Потом они занимались сексом. Лицо Гаррета горело. Андерс не мог определиться, последствия это бритья или страсти, но на всякий случай к нему не прикасался. Вместо этого он то и дело глупо шутил, что его посадят за эту детскую порнографию. Гаррета настолько доконали его смешки, что он под конец с совсем не детской силой припер Андерса к стенке, вжав в нее щекой, и грубо сунул палец между ягодиц, зло пообещав, что еще одна шуточка — и Андерс неделю будет ходить враскоряку. — Ты все только обещаешь, малыш, — выпалил Андерс, и Гаррет, взвыв, махнул рукой. К счастью, к вечеру Андерсу удалось усмирить свой фонтан красноречия. А вот надежда, что Гаррет все-таки поменяется позициями и засадит ему, никуда не делась, а только крепла. Ужинали они втроем, по-семейному, и сегодня им подносила угощения Долорес, кухарка Хоуков, очаровательная мексиканка. Она никак не прокомментировала появление Андерса, хотя он и ожидал неодобрительных взглядов. Но Долорес только добродушно предлагала ему добавки. Ближе к ночи зашел Варрик и долго втирал Гаррету что-то про копию романа, гуляющую по Сети. Андерс откровенно зевал. Стоило бы позвать Ната, раз уж тут и так гости… Варрик, неприлично засидевшись, начал собираться. Напоследок он сказал: — Видел Беллу вчера в Висельнике. Грустит и пьет. Отшивает кавалеров. Гаррет насупился, а Варрик с укоризной продолжил: — Она ведь любит тебя. — Я тоже люблю ее. Как друга. Она сама ушла, я с ней не ссорился. Андерс навострил уши, но Варрик больше ничего не сказал, только покачал головой. Как оказалось, об Изабелле Андерсу еще предстояло услышать. Она явилась к нему сама. Как специально подгадала, что его из общей терапии пошлют в гинекологию разгружать очередь в день массового приема по акции. Андерс перевидал столько женщин и взял такое количество мазков, что лица уже различать перестал, и только машинально спрашивал: «Как зовут? Возраст? Последние месячные?». Это-то его и сгубило. Он заполнил бумаги, не поднимая от них головы, и посетительницу увидел, лишь когда она забралась в кресло и раскинула ноги. Надев перчатки, Андерс встал перед ней и от неожиданности ойкнул. Изабелла бесстыдно улыбалась ему, а в глазах плескался лед. — Кхм, — Андерс покраснел и вооружился зеркальцем. Стоило ему дотронуться до Изабеллы, хотя все внутри орало, что ему лучше прямо сейчас бежать, пока она не оттяпала ему руку по локоть зубами, натыканными прямо там, в вагине, как Изабелла заговорила: — Так значит, «лучик». — Что? Андерс вспомнил, как однажды Гаррет назвал его так. Но рядом не было никого, кто мог бы подслушать. Изабелла издевательски улыбнулась. — Он записал тебя в телефоне так. «Лучик». Очаровательно. — И что? — Андерс продолжал осмотр, словно ничего не происходило. — Ты сблизился с Гарретом. Так голову ему вскружил, что он забыл всех друзей. — Ну почему же сразу «всех», — буркнул Андерс. — Эрозия у тебя небольшая, это нормально… — Меня он забыл. Изабелла, оттолкнувшись от спинки кресла, выпрямилась. Андерс отступил на шаг. — Есть жалобы? — ровным тоном спросил он и снял перчатки. Бросив их в мусорное ведро, он вернулся за стол и внес записи в листок Изабеллы, пока она, спрыгнув с кресла, надевала трусики микроскопического размера. — Ага. Появился наглец, который меня оттеснил. Разве ты, Андерс, был с ним все это время, а? — Изабелла склонилась, почти прижавшись губами к его уху, и стиснула плечо пальцами. Ее длинные ногти, казалось, прорежут халат и вопьются в Андерса. — Ты ему помогал выбраться в последние полгода? — Под помощью ты имеешь в виду спаивание? Курение травки? — Андерс выдохнул и резко обернулся к Изабелле, сбрасывая с себя ее руку. — Ты трахала его, пока он был в невменяемом состоянии. А как только он приходил в себя, то напивалась вместе с ним снова и приводила толпы едва знакомых людей. Это, по-твоему, отличная терапия? Андерс встал. Изабелла нагло смотрела на него. — Прием окончен. Не задерживай очередь. — Хорошо, — кивнула она. — Ты с ним и месяца не пробудешь. А как только ты исчезнешь, он снова позовет меня. Потому что я понимаю его. Я не заставляю его становиться тем, кем он не хочет быть. — Взрослым ответственным мужчиной? Она вышла вон, проигнорировав злой ответ Андерса. Он решил, что отделался малой кровью. Выдохнув и вытерев лоб, он продолжил прием. Вернувшись домой к Гаррету, он принял душ и долго тер тело мочалкой, пока его бледная кожа не раскраснелась. От горячей воды из ушей валил пар, и Андерс вышел из ванны совершенно разморенным. Гаррет, проходя мимо него с кухни, шутливо шлепнул его по заднице: — Ты еще способен на свершения, или опять заснешь, как в прошлый раз? Андерс вспыхнул. Он всего-то разочек умотался и счастливо отрубился сразу же после минета, не успев вернуть любезность, а Гаррет теперь ему это будет до смерти припоминать. — А ты сделай так, чтобы я не заснул, — фыркнул Андерс. Гаррет зашел следом за ним в спальню и закрыл дверь. Он обвил талию Андерса, пристроившись со спины, и положил ладони пониже живота, где шла полоска резинки трусов. Андерс откинулся назад, на его грудь. Гаррет коснулся его шеи губами, настойчиво целуя. Как, оказывается, быстро можно привыкнуть к отсутствию бороды! Кожа Гаррета была нежной, гладкой, и чувствовать ее прикосновения было запредельно приятно. Они добрели до постели и упали на нее. Гаррет подмял Андерса под собою, быстро избавил их обоих от одежды и пообещал: — Тебе не придется ничего делать. Он лег сверху, просунув руку между их телами, и его пальцы, издевательски скользнув по напрягшемуся члену Андерса, спустились ниже, к мошонке, и нырнули за нее. Андерс выдохнул Гаррету в губы. — Неужели ты созрел? — Ой, прекрати уже. Гаррет поцеловал его и надавил на сжатые мышцы между ягодиц. Спать уже не хотелось. А вот состояние расслабленности осталось. Андерс раздвинул ноги, пока Гаррет растягивал его. Время не шло. Время застыло. Гаррет вошел в него, закинув лодыжки Андерса к себе на плечи, и прошептал: — Я люблю твои ноги. Длинные. Красивые. Андерс притянул его к себе, взяв лицо в ладони. Гаррет двигался неторопливо, но подрагивал, и это выдавало его возбуждение. Но он все равно сдерживался. Старался, чтобы Андерсу было хорошо. Еще лучше. Он был таким любимым. Андерс смотрел ему в глаза и ощущал любовь безграничную, почти пугающую в своей щемящей сердце нежности. Глаза Гаррета казались совсем темными, а лоб взмок от пота. Андерс лишь спустя несколько минут осознал, что про презервативы они и не вспомнили… И это к лучшему, подумалось ему. Так еще… еще ближе. Интимнее. До невозможного доверительно. Гаррету словно передалось его настроение, и дышал он в такт дыханию Андерса. Он толкнулся внутрь последний раз и кончил. Время до сих пор стояло на месте и ждало, пока они придут в себя, пока они утонут в поцелуях, пока они насытятся друг другом, пока разделят тепло тел поровну. Гаррет лениво потянулся и пошел за полотенцем, чтобы привести их в порядок. Андерс перевернулся на бок и подложил ладони под щеку. Сказать о визите Изабеллы или нет? Должен он оповестить о ней Гаррета? Он так и не решил. Гаррет вернулся с полотенцем и возмутился, что Андерс всю сперму с живота стер о простыню. Андерс показал ему язык. Нет, он ничего не скажет. Ни к чему. У них все слишком хорошо для того, чтобы портить эту картину появлением лишних людей. Гаррет лег, обняв Андерса. — Мне звонила Белла, — пробормотал он. — Извинялась… ну, это у нее, наверно, считается извинениями. Она соскучилась. Андерс окаменел. — И что? — Ничего. Она вроде как мой друг… — Угу. И ты снова разрешишь ей практически поселиться у тебя? — Вряд ли она захочет оставаться в доме теперь, когда я живу с тобой, — заметил Гаррет. — Ты обидишься, если я дам ей еще один шанс? Она ведь плохого ничего не сделала. Мы просто не поняли намерений друг друга. — Мне все равно. — Но если она будет плохо себя вести, я оборву с ней все контакты, — торопливо добавил Гаррет, спуская руку Андерсу на живот и успокаивающе его поглаживая. — Ты только скажи, если она будет тебя задирать. Андерс хмыкнул. — Обязательно. Гаррет все гладил его, и тревога уходила. Изабелла однажды уже упустила этого мужчину. Гаррет сделал выбор. Его можно привлечь выпивкой или наркотиками — по крайней мере, так было раньше, и так может снова стать, но Андерс опять попался на удочку и поверил, что люди могут становиться лучше. Гаррет пока что не давал ему поводов для разочарований. Он пообещал завязать и начать новую жизнь — и он выполнял это обещание. Андерс выдохнул. Ему не о чем волноваться. Не о чем… Как оказалось, он рано расслабился. Изабелла вновь вошла в жизнь Хоуков. Гаррет не врал, когда говорил, что любит ее — по его щенячьему восторгу, когда она явилась с извинениями, больше похожими на претензии, все было видно. До собрания акционеров компании отца Гаррета оставался месяц, и жизнь налаживалась: Гаррет не пил, исправно брился, все чаще посещал офис, а по вечерам брал Андерса в ресторан или новомодную кофейню неподалеку от его дома. К ним присоединялись то Варрик, то Бетани, а иногда счастье перепадало Нату. В этот вечер они пошли в ресторан вместе с Изабеллой. Она вела себя как паинька — руки не распускала, неподобающих намеков не делала. Андерс все равно ревновал. Его жгла ревность каждый раз, когда Изабелла оказывалась рядом с Гарретом, и перед внутренним взором вставали гадкие картинки — вот Изабелла плавно двигается на бедрах Гаррета, вот она обнимает его… и самым омерзительным было воспоминание, когда Гаррет, беззащитный и растоптанный словами Андерса про родителей, лежал спиной к двери, а Изабелла утешала его. Слишком интимный миг, чтобы воспринимать его спокойно. Они заказали столик на семь. Изабелла щебетала о новой девочке в стрип-клубе — танцует как ангел, а пить совсем не умеет, и даже барменский талант Изабеллы никак не может помочь. Вариант «не заставлять девочку выпивать» Изабелла, по-видимому, не рассматривала, и Андерсу стоило немалых усилий не произнести это вслух. — Кстати, — Изабелла окинула их взглядом с Гарретом так, словно вспомнила что-то, — меня радует, что вы не поссорились. — С чего бы нам? — хмыкнул Гаррет. Официант принес закуски. Изабелла ждала, пока он уйдет, а у Андерса появилось нехорошее предчувствие. Наконец они вновь остались втроем, и Изабелла сказала: — Ну, после того эпизода с поцелуем с Бетани. Разве она не была влюблена в тебя, Андерс? — кошачьи глаза Изабеллы, подведенные черной подводкой, впились в Андерса, как два гвоздя. — Что? — голос у него сел. — Ничего подобного не припомню. — Какой поцелуй? — спросил Гаррет. Выглядел он так, словно читал сводку погоды. Завтра метель, а к вечеру выпадет метеоритный дождь, и вы ничего не сможете с этим поделать, вы вымрете, как динозавры… — О, так ты не знал? — Изабелла хищно улыбнулась. — В первый же раз, когда ты позвал Андерса к вам. Она влюбилась в тебя еще в больнице? — Изабелла смотрела на Андерса. Он решил, что самое лучшее оружие — это честность. Он ответил: — Ты ошибаешься. Бетани во мне увидела возможного учителя и поцеловала меня. Я ей объяснил… — он запнулся. — Объяснил, что ей не нужно терять девственность с кем-то постарше, чтобы потом не было стыдно перед своим парнем. Прости, — Андерс искоса глянул на Гаррета, — но по закону она уже может решать, с кем спать, и я хотел ее отговорить, но… — Так ты не спал с ней? — Гаррет казался совершенно равнодушным к этим известиям. Он взял в руки нож и вилку. — Нет, конечно! — Андерс вытаращил глаза. — Она же меня на десять лет младше… — Когда это останавливало мужчин? — весело спросила Изабелла. — Надеюсь, эти откровения не испортят ваших отношений. — Тоже мне, откровения, — вскипел Андерс. — Ничего не было! — А поцелуй? — Почти в щеку! — Так, — Гаррет со звоном опустил столовые приборы на тарелку и поднял тяжелый взгляд. — Вы оба. Вышли отсюда. Сначала я поужинаю… у меня и без вас был трудный день… а потом я поговорю с вами обоими. Если у кого-то еще останется желание беседовать. Я ожидал от вас большего. Андерс с Изабеллой остались сидеть, замолкнув. Гаррет выждал пару секунд и рявкнул: — Вон отсюда! Одарив Изабеллу полным ненависти взглядом, Андерс первым отодвинул стул и ураганом пронесся к двери. Он выпал на улицу под ливень, кипя от гнева. Если преподносить информацию так, как это делает Изабелла, то его уже можно сажать за изнасилование. Нужно было рассказать самому… раньше… Андерс сжал кулак и медленно выдохнул. Спрятав руки в карманы пальто, он побрел к автобусной остановке. Хреново вышло. Гаррет выгнал их. Его. Самое ужасное, что вины Андерс не чувствовал. Он действительно был ни при чем. Бетани сама его поцеловала… а он отреагировал так, как должен был отреагировать любой здравомыслящий человек, помнящий, что у девочки есть опасный старший брат. То есть — отшить девочку со всей вежливостью и непреклонностью. Только разве он теперь это объяснит? Он отлично помнил, в какой гнев Гаррет впал, увидев одногодка Бетани, посмевшего держать ее за руку в больничной палате. А уж если к его сестре пристает взрослый охламон… С какой стороны ни посмотри — хреново. Андерс встал под козырек остановки. К нему вскоре подошла Изабелла. — Мы можем отомстить ему, — хитро сказала она. — Нам надо переспать. — Иди ты. Андерс демонстративно отвернулся от нее. Изабеллу это ничуть не расстроило. Она проворковала: — Тебе понравится. В меня палку вставлять сподручнее, чем в его упругую, но узкую попку. Гнев взлетел по венам Андерса вверх, к голове, и взорвался на тысячи осколков. — Замолчи! — крикнул он. — Ты что, совсем ничего не понимаешь? Ты топишь его! Ты убивала его полгода! И теперь ты хочешь вернуть его обратно на дно! Он снова напьется, и Бетани будет в одиночку тащить его тело на кровать. Ты этого хочешь? Ты ненавидишь его, — Андерс тяжело дышал. Он и не заметил, когда успел загнать Изабеллу в угол остановки и нависнуть над ней. — Я люблю его, — тихо сказала Изабелла. — А что касается твоих намерений… — Ты любишь его деньги. А мои намерения — не твое гребанное дело. К счастью, подошел автобус. Иначе бы Андерс наговорил ей гадостей. Он торопливо вскочил на подножку, сунул водителю деньги и пошел на задние сидения. Все было хреново. Очень. Дома никто не ждал. Нат выглянул из своей комнаты и подозрительно спросил: — Ты чего это пришел? — Я здесь живу вообще-то, — сварливо отозвался Андерс. Судя по кислой физиономии Ната, он все-таки пригласил свою медсестричку для приятного совместного времяпрепровождения, и визит Андерса был совсем некстати. А что делать? Сегодня всем не везет. Андерс хотел завалиться на диван перед телевизором и закончить этот день, тупо переключая каналы, но в нем взыграла совесть, и он ушел в свою комнату, сделав вид, что его здесь нет. Он выключил свет и укрылся одеялом с головой. Дождь пробрал его до самых костей своим холодом. Теперь спасет только горячий душ, но бежать в ванную поздно — к Нату пришла его подружка и хихикает… Остается дождаться, пока он уведет ее в спальню для логичного завершения свидания, и тогда уже можно будет перебираться. Чувства потери не было. Только недоумение, как может статься, что все, что он строил, так быстро разрушилось. Андерс то и дело проверял телефон, но от Гаррета не было ни звонков, ни сообщений. Конечно. Чего он будет трезвонить? Если бы он хотел наорать на Андерса, он бы сделал это прямо в ресторане. Хотелось сделать что-то сумасбродное. Что-то вызывающее. Почему он — всегда тот, кто соглашается, страдает и внимает? Почему никому дела нет до его чувств? Никому. Никогда. Разве что Нат старался быть хорошим другом, но и он предпочел юбку… Андерс резко сел. Времени оставалось немного. Он схватил куртку, пошарил в карманах, нашел деньги и пулей вылетел на улицу. До ближайшего супермаркета было десять минут ходьбы, Андерс добрался за семь. Спешил до закрытия. Он, проигнорировав корзинки и тележки, вошел в торговый зал и сразу направился к отделу со спиртным. Он тоже устал. Он тоже больше не может тянуть на себе все! Тянуть себя и других… Взяв две бутылки виски, Андерс пошел с ними к кассе. Спасибо, Гаррет, что кормил все эти дни! Теперь на сэкономленные деньги можно забыться… Кассирша, увидев Андерса, улыбнулась ему и спросила: — Праздник сегодня? Она здесь работала давным-давно, и почти всех постоянных покупателей знала в лицо. Андерс скривил губы в улыбке: — Праздник общей беды. Он вернулся с бутылками домой и закрылся в своей комнате. Откупорив первую, Андерс сделал глоток из горла. Он смутно помнил, что собирался взять хотя бы стакан и пить, как мафиозники в старых фильмах, но было уже не до красоты. Его все выводило из себя. Создатель, он всего лишь человек. И его все достали. Желудок и пищевод жгло, тошнило от гадкого вкуса, но Андерс продолжал пить. Он пил, проливая виски на себя, морщился и давил рвотные позывы. Постепенно вкус исчез. Осталась только гадостное ощущение на корне языка. Так он одолел половину бутылки. В голове с непривычки все поплыло. Стало смешно. Нашел из-за чего расстраиваться! Его бросил еще один зависимый… ладно хоть не наркоман… пошел он на хуй! Пусть катится! Взгляд прыгал по комнате, и все двигалось урывками, цельная картина никак не могла сложиться. Зазвонил телефон. Андерс не сразу разглядел имя и фото звонившего. Потом наконец собрал паззл и нажал на зеленую трубку. — Где тебя носит? — Пошел ты! — рявкнул Андерс. — Что? — голос Гаррета стал грозным. — Что слышал! — Андерс засмеялся. Стало легко. Он снова сделал глоток, стукнув горлышком бутылки себе по зубам. — Ты, она… раз вы так любите друг друга, то зачем тебе я? Андерс снова засмеялся. Вышло горько. И вправду, зачем он? Зачем Гаррет так долго его добивался, чтобы теперь так легко бросить? — Андерс… ты что, пьян? — голос Гаррета стал тише. — Не твое дело, — бросил Андерс и нажал на «отбой». Хотелось наговорить гадостей. Обвинить во всех грехах. Только где-то в затылке еще зудела совесть и говорила: тебе не в чем его обвинить. Почти не в чем… Андерс сгорбился и притянул к груди колени. Хохотать перехотелось. В дверь застучал Нат, спрашивая, что случилось. Андерс крикнул: — Все в порядке! — и шепотом добавил: — В порядке. Он сглотнул, потер сухие глаза. Он совсем не удивился, когда под окнами остановилось такси, и через минуту в дверь его комнаты барабанил Гаррет. — Открывай, не то выломаю, — прорычал он. — Андерс! Ты живой вообще?! В злости Гаррета купалась тревога. Андерс заторможено посмотрел на дверь и медленно встал. Гаррет, видимо, услышал его шаги и перестал стучать. Помедлив, Андерс отпер замок. — Ты меня напугал, — выдохнул Гаррет и порывисто обнял его. Андерс положил подбородок ему на плечо. Гладя его по спине, Гаррет прошептал: — Прости меня, ну, прости. Больше не буду так делать. И ты не делай. Ладно? — Угу. Гаррет взял его за руку. Его взгляд остановился на бутылках. — Как мне тоже хочется взять — и напиться. И все стало бы так легко, — выдохнул он и закрыл глаза. Андерс был близок к тому, чтобы предложить Гаррету прикончить виски вместе. Но вмешался Нат: — Вы поезжайте, а я разберусь с этим. Правда, лапочка? — он оглянулся на свою медсестричку. Андерс не признал ее в лицо без халата. — Пойдем. — Гаррет потянул Андерса за руку, и Андерс безвольно подчинился. Его мутило и очень хотелось спать. Дорогу он почти не запомнил. В памяти отложилось, что радио у таксиста работало слишком громко, какая-то программа, и ведущие то и дело принимались оглушительно хохотать. Гаррет обнимал его за плечо одной рукой, а второй гладил по бедру. Глаза его смотрели только вперед, и он будто бы совсем не моргал. Еще хотелось пить. — Если б я только знал, что ты в таком состоянии будешь… Такси остановилось, и Гаррет дожидался, пока Андерс выползет из машины. От протянутой руки помощи Андерс отказался. — Андерс, — строго позвал Гаррет. — Ты слышишь меня? — Угу. Гаррет повел его в дом. Кое-как разувшись, Андерс уронил куртку на пол и потянулся в сторону кухни, но Гаррет поймал его за локоть и потащил в гостиную. На диване сидела Изабелла. Андерс отшатнулся. — Какого… — О, ты заговорил, — ехидно сказал Гаррет. — Сядь. Андерс плюхнулся в кресло. Изабелла сверлила его взглядом. Он отвечал ей тем же. — Вы меня оба сегодня очень расстроили и разочаровали. Белла уже осознала свою вину… а ты осознаешь утром, — смилостивился Гаррет, глянув на пустой взгляд Андерса. — Вы оба нужны мне, понимаете? — Гаррет переводил глаза с Андерса на Изабеллу и обратно. — Белл, ты мой друг. Андерс… ты сам знаешь, — Гаррет смутился. — Не заставляйте меня делать выбор между вами. — Ты выберешь его, — горько сказала Изабелла. — И чем он лучше сейчас? Такая же пьянь, как… — Как кто? — взъерепенился Гаррет, и Изабелла замолчала. — Подружитесь, — потребовал Гаррет. — Срать я на нее хотел, — выдавил Андерс. — Пусть что хочет плетет… и делает… — он вскинул обе руки, показывая средние пальцы Изабелле. Мелочное удовлетворение заполнило его. — Как ты жалок, — прокомментировала Изабелла его выходку и встала. — Доброй ночи, Гаррет. Думаю, меня уже ожидает машина. — Белл… — Гаррет проводил ее взглядом, но останавливать не стал. Он посмотрел на Андерса. — Ну и что это, а? — А вот что, — глубокомысленно сказал Андерс. — Так, блядь, выглядят пьяные. Он встал, пошатываясь, и побрел на кухню. Гаррет пошел за ним. Налил воды и поставил перед Андерсом. — Знаешь, почему я не хотел с тобой дел иметь? — произнес Андерс, глядя в стакан. Гаррет молчал. Андерс хмыкнул и продолжил: — Потому что у меня был наркоман. Гребаный героинщик. И я его любил. Думал, что смогу ему помочь. Он ведь так хотел бросить! — Андерс истерично хохотнул. — Я его вытаскивал из притонов, отмывал от его блевотины, искал у него на руках вены и ставил капельницы. Ведь я могу… я же, бля, врач, дохуя целитель! Он перешел на метадон. Я как на крыльях летал: получается! Сила любви! Он срывался несколько раз. Потом вроде перестал. И уехал. Бля, он просто взял и уехал в другой штат, потому что, — Андерс понизил голос, — потому что здесь он не может находиться, здесь все напоминает о зависимости! Здесь притоны и знакомые дилеры! А то, что здесь я, значения никакого не имело. Я потом некролог обнаружил. Сдох он через три месяца. Обдолбался до смерти. Гаррет сел напротив. Пока Андерс жадно пил воду, Гаррет осторожно сказал: — Но я-то не героинщик. — Алкаш ты, — выдохнул Андерс. — Точно так же сорвешься — и все… Поставив стакан, Андерс поплелся в спальню. Гаррет не злился. Не отрицал ничего. Наверно, и сам знал, что может сорваться и уйти в запой. ~*~ Андерс вынырнул из сна, втянул воздух пересохшими губами и, вспомнив все, опять закрыл глаза. Он вчера облажался. Выболтал все, что только можно… еще и Гаррета обвинил. Андерс украдкой посмотрел на правую половину постели, на которой распластался Гаррет. Потратив пару минут на созерцание его белеющего в темноте лица, Андерс как можно тише спустил ноги с кровати и прокрался к двери. Он дошел до ванной, закрылся в ней и, глянув на время (светящимся цифрам на стиральной машинке Андерс не удивился, вся техника Хоуков зачем-то показывала часы), включил горячую воду в душе. Полпятого утра. Он проспал часа четыре. Уже неплохо. Смутно помнилось, как Гаррет молча раздевал его, а Андерс, плюхнувшись на кровать, сучил руками и ногами, отбрыкивался и почти засветил Гаррету по носу. Правда, рефлексы Гаррета оказались лучше, и он поймал Андерса за лодыжку. Потом они не говорили, не обнимались, Андерс просто повернулся к Гаррету спиной и заснул. Мутило. И от себя, и от алкоголя. Наверно, так и ведут себя все, кого Андерс презирает — выдумывают себе проблемы и несутся в магазин или к барыге за утешением. Ах, какой он несчастный, его парень бросил… Андерс скривился. С кем поведешься… Гаррет и Бетани, при всей внешней благонадежности, нормальными сейчас никак не были, что Гаррет, с его чувством вины и алкоголем, что Бетани — с ее одиноким горем и пищевыми расстройствами. И у них была причина нездорового поведения. У Андерса никаких причин не было. Он просто обозлился на Гаррета и Изабеллу, обозлился, как маленький эгоистичный ребенок, и едва не наломал дров. Спасало то, что Гаррет на своей шкуре проверил, как мало можно верить речам пьяных. И вряд ли он будет наутро в гневе. В конце концов, Андерс просто вывалил все, что было на душе… а мог бы впасть в неконтролируемую ярость, начать кидаться оскорблениями и крушить все вокруг. Его неприятно кольнуло воспоминание о том, как он нагрубил Изабелле… Но, вообще-то, она первая начала, и именно она цеплялась к нему, всячески пытаясь поссорить его с Гарретом. От ревности никуда не денешься, даже если Гаррет в который раз предпочел ей Андерса. Все равно… старый друг лучше новых двух… Андерс зажмурился. Заставил себя прекратить самобичевание. Заставил себя прекратить вспоминать. По крайней мере, он убедил себя, что заставил… И он выкрутил ручку крана в сторону холодной воды. Когда он вышел из душа, посвежевшим, но все еще не пришедшим в себя окончательно, он услышал кашель из другого конца коридора. Что-то заставило Андерса остановиться и прислушаться. Чутье, как он подумал потом, чутье и интуиция врача — они сработали. Он ждал. Кого-то рвало. Впрочем, в том, что это именно Бетани полуночничает и блюет в туалете, сомнений не было. Андерс пошел на звук. Он остановился возле двери туалета и коротко постучал. — Бет? Тебе нужна помощь? Она смыла воду в унитазе и включила воду в раковине, никак не отреагировав. Андерс не уходил. У него немного подрагивали руки после вчерашнего и из-за недосыпа, и он пытался их успокоить. Наконец его ожидание оправдалось: Бетани, бледная, с убранными в неаккуратный хвост волосами, вышла из туалета. Она подняла на Андерса тусклый взгляд и неестественно улыбнулась: — Чем-то отравилась. Все нормально. — Как ты себя чувствуешь в целом? — Андерс пошел за ней в спальню. Бетани брела, проводя кончиками пальцев по стенам. — По-моему, ты еще больше похудела. — Нет, я набрала пару килограмм. Все хорошо, Андерс, — Бетани обернулась к нему все с той же пугающей улыбкой. — Ты специально вызываешь рвоту после еды? — негромко спросил Андерс. Бетани смотрела на него упрямо и даже немного зло. — Лечи Гаррета, пожалуйста, — голос ее звучал ровно и отчасти надменно. — А я сама разберусь. — А с твоим парнем? С тем, который тебя в больницу притащил, у тебя все хорошо? — Андерс уцепился за соломинку. Бетани зашла в свою спальню и оглянулась на него. — Мы расстались. Извини, но мне надо немного поспать перед школой. И она закрыла дверь. Андерс пошел на кухню. Он не должен навязываться, но он обязан проследить, чтобы Бетани не угробила себя. Он и раньше слышал, как ее рвет… хотя она это тщательно скрывала. Андерс не мог высказать в лоб Бетани все свои опасения за ее здоровье — она лишь ощерится и станет все отрицать, а он потеряет ее доверие. Нужно поступать хитрее… Но он не мог придумать, что сделать. Дурное утро путало его мысли. Андерс накачался кофе, заставил себя позавтракать и поехал на работу. Она всегда его спасала. Если бы у него ничего не осталось, кроме клиники, он нашел бы в ней утешение. Но сейчас у него был Гаррет. И Бетани. И беспокойство за них перевешивало все, чем раньше жил Андерс. После смены Андерс раздумывал, стоит ли возвращаться домой к Гаррету. Тот не писал и не звонил, и не исключено, что Гаррет все-таки затаил обиду и дожидался, пока Андерс протрезвеет, чтобы высказать все о том поцелуе с Бетани, который Андерс утаил… Неприятно сосало под ложечкой, но Андерс решил, что он уже вчера повел себя как ребенок. Теперь нужно вновь стать взрослым, прийти и спокойно поговорить. Признаться во всем. Бетани вряд ли станет вставлять палки в колеса. Домой Андерс вернулся первым. Гаррет все еще был в спортзале — в последние недели он рьяно взялся за спорт и пытался вернуть все мышцы, уменьшившиеся в объемах за полугодовой запойный период. Бетани сидела со своей подружкой в гостиной, а Андерс устроился на кухне, поближе к холодильнику — его белый и спокойный цвет всегда казался особенно привлекательным после рабочей смены. Мыслей, как начать разговор, было множество. Ни одна не подходила. Привет, я вовсе не засасывал твою сестренку. Или нет, лучше правду: это твоя сестренка меня засосала, я просто не смог отбиться. Мы поскользнулись и упали друг на друга губами. Случайно. А может, стоит позвать Бетани, и пусть она все объясняет? Андерс вздохнул. Остается только надеяться, что это не разрушит его отношения с Гарретом. Воспоминание о том, каким разъяренным Гаррет был в первую встречу, еще не померкло. Стать причиной его гнева хотелось меньше всего. Особенно теперь, когда Гаррет снова стал качаться… Андерс прождал почти час и даже успел успокоиться. Речь он так и не подготовил, но, стоило Гаррету войти на кухню, Андерс поднял на него глаза и выпалил: — Я не приставал к твоей сестре, что бы там Изабелла ни наплела тебе. Гаррет застыл в проеме. Хмыкнув, он кинул сумку со спортивной одеждой в сторону и уселся за стол напротив Андерса. — Так значит, поцелуя не было? — Гаррет ухмыльнулся. — Ты можешь сказать мне это, глядя в глаза? Андерс старался не моргать. — Был, — признался он. Соврать так и не получилось. Гаррет тяжело вздохнул и нахмурился. Андерс принял самый невинный вид, на какой только был способен, и приготовился сказать, что инициатором была Бетани, а он даже губ не разжал. Гаррет неожиданно рассмеялся. — Видел бы ты себя… — он улыбался. — Ты не злишься? — насторожился Андерс. Гаррет склонился через стол и притянул Андерса к себе, положив ладонь ему на загривок. — В жизни не поверю, что такой занудный морализатор, как ты, стал бы соблазнять малолетку. Тем более когда рядом есть такой горячий старший брат. — Обычно блюстители морали и оказываются самыми развратными в постели… — пробормотал Андерс. Гаррет коротко поцеловал его в губы. — Я знаю Бетани. И неплохо изучил тебя. Если уж и целоваться, то она полезла бы первой… Андерс смолчал, хотя очень хотелось сказать, как близок Гаррет к истине. От сердца отлегло. Выстроенный им мир оказался куда прочнее, чем Андерс предполагал. …Вечером Гаррет, засыпая, пробормотал Андерсу в шею: — Я рад, что вчера ты все рассказал… И что ты мне все высказал. Андерсу стало неуютно. Завозившись, он повернулся к Гаррету спиной, и тот обнял его, положив руку на талию. — Извини, — сказал Андерс. — Я не хотел тебя обидеть. — Ты не обидел, — возразил Гаррет. Голос его звучал сонно. — Ты был прав. Я хотел уложить тебя спать и тоже выпить. Очень хотел. Но не стал. Потому что ты думаешь, что я алкаш. И мне приходится доказывать тебе, что это не так, каждый день. Вчера я доказал это и себе. Ты мой лучик, Андерс. Светлый и теплый. Гаррет прижимался к нему своим горячим телом, и Андерс еще поспорил бы, кто здесь теплее… Но голос Гаррета убаюкивал. Его слова успокаивали. И все отходило на второй, третий, десятый план. Андерс впервые осознал, насколько же сильно он влюблен. Осознал, что с этим человеком ему хорошо так, как никогда не было. Их не разлучит никто. Ни подруга Гаррета, ни ее слова и откровения. — Я люблю тебя, — тихо сказал Андерс. — Очень. — И я. Люблю. ~*~ Месяц пролетел незаметно. До наступления нового года оставалось всего ничего, какие-то десять дней, и улицы сверкали от вывесок и украшений, растяжек над дорогами и елок. Гаррет нервничал все больше. Андерс следил за ним, подбадривал, старался постоянно быть на связи, но это приносило мало пользы. Собрание акционеров и совета директоров висело над ними, как лезвие гильотины. Гаррет раз за разом репетировал свою речь на Андерсе и всех, кто готов был выслушать (а таких было немного — Бетани да Варрик, и иногда Изабелла, но чаще она изгибала бровь и показательно зевала). Гаррет проговаривал, кто из директоров точно на его стороне, кто воспротивится его вступлению в должность, а кто колеблется. Андерс уже выучил все имена так четко, словно сам собирался взять бразды правления компанией Хоуков. Но время окончательно вышло, и наступила ночь перед самым ответственным утром. Гаррет толком не спал, и Андерс, прижавшись к нему, уговаривал его расслабиться. Уговоры были настойчивыми. В ход был пущен и язык, и горло, но Гаррет оставался как на иголках. Он заснул лишь под утро, крепко обняв Андерса, и Андерс, возблагодарив всех богов, отрубился следом за ним. Сон пришел, как спасение. Ему снилось, что он опоздал на совет… и почему-то Гаррета не было, а все смотрели на Андерса. Он оправдывался, что у Гаррета появились неотложные дела, и поэтому он заменит его. Андерс начинал говорить речь Гаррета, путался и сбивался, а директора угрожающе смотрели на него из-под густых кустистых бровей. Один из них постукивал по столу, и это действовало на нервы. Звук был назойливым, как от капающего крана. И лишь потом Андерс понял, что в его воображении капала кровь — если и были вещие сны, то это был один из них, только он его истолковал неправильно. Будильник прозвенел громко и гадко. Андерс, даже не открыв глаз, уже почувствовал себя разбитым и уставшим. Судя по стону рядом, Гаррет был солидарен. Они почти не разговаривали. За завтраком все и вовсе молчали. Бетани была бледной — видимо, тоже толком не спала, волнуясь за брата. Гаррет заказал такси, за Бетани приехал школьный автобус, а Андерс пошел на остановку. Он знал, что первую половину дня Гаррету делать в офисе нечего: собрания будут касаться текущих дел. Но Гаррет последние два месяца активно вмешивался в жизнь компании, стараясь показать свой энтузиазм и напомнить, чьей семье принадлежит дело, и сегодняшний день не стал исключением. После обеда соберутся директора и акционеры, и тогда Гаррету придется уже включить все свое красноречие… Андерс не мог перестать думать о нем. Он общался с больными, назначал процедуры и анализы, выполнял рутинную работу, но думал лишь о том, что Гаррет так долго готовился к этому, что провал его убьет. Андерс не сомневался, что Гаррет победит; но всегда был риск, что что-то пойдет не так. Сорвется ли Гаррет? Несомненно. Напьется вдрызг и будет пить до тех пор, пока себя не забудет. Сможет ли Андерс удержать его? Вряд ли. Взрослому человеку проблематично сказать «нет». Взрослые обычно достаточно самоуверенны, чтобы считать свои неверные шаги необходимыми для будущего опыта. Это дети пускай учатся на чужих ошибках, а взрослые предпочитают в полной мере окунуться в темные воды, даже если их и затянет на дно. Так полнее прочувствуешь. Так будешь знать все с идеальной точностью. Андерс вздохнул. Он оставил указания на посту старшей медсестры, посмотрел на телефон. Предсказуемо никаких сообщений и звонков. Гаррет занят. У Гаррета важное дело. Андерс не стал отвлекать его. Он пошел за анализами одного из пациентов, устав ждать, пока лаборанты передадут их. — Андерс? — позвала его медсестра. — Бетани Хоук — ты ее лечил? — Да, — Андерс обернулся, — а что? — Ее сейчас только забрали из школы. Скоро в реанимации будет. — Что?.. — Андерса прошила дрожь. Медсестра положила телефонную трубку — видимо, ей перевели звонок, чтобы запросить данные о прошлой госпитализации. Она смотрела на Андерса без особого сочувствия. Откуда ей знать, что Бетани давно ему стала больше, чем случайной пациенткой… — Внутреннее кровотечение, — медсестра развела руками. Андерс уже рванулся вниз. Он не дождался лифта и спустился по лестнице, хватаясь за поручень — ноги, ставшие разом слишком длинными, запутывались, и он едва не растянулся на очередном пролете, только чудом удержал равновесие. Он сбежал на первый этаж как раз вовремя — взвывая сиреной, на территорию больницы заезжала машина. Школа Бетани ведь совсем рядом… Из машины выкатили носилки. Бетани была цвета едва выпавшего снега, дышала поверхностно и держалась за живот. Вопросов Андерс не задавал — не до того было. Но Бетани была в сознании, и он успел коснуться ее руки. Глаза ее чуть двинулись, но взгляд был мутным. Андерс прошел до самой операционной и прилип к смотровому окну. Он тысячи раз видел, как готовят людей к разрезу живота, к любой операции… Но смотреть, как ассистенты раздевают Бетани, как анестезиолог делает наркоз Бетани, как хирург моет руки, чтобы резать Бетани — смотреть на это было невыносимо. Один из врачей, забиравших Бетани, встал за плечом Андерса. — Разрыв яичника, — сказал он. — Зуб даю. — Наверно, — одними губами произнес Андерс. И вправду, подумал он. Проблемы с гормонами могли спровоцировать это… Он ведь видел анализы Бетани. Там не только эритроцитов не хватало. И она утром была такой бледной… Что, если кровотечение тогда уже было, но оставалось незначительным, а к обеду усилилось? А он все прошляпил… Телефон в кармане завибрировал. Андерс вытащил его. Сердце екнуло. Гаррет. Придется врать. Он не должен… а что, если операция пойдет не так, а Гаррет не будет знать об этом? Андерс, так ничего и не решив, ответил на звонок, отходя в сторону от операционной. — Что с Бет? — напряженно спросил Гаррет. На фоне был шум, словно он находился на улице. — Мне позвонили из школы… — Ею уже занялись, — выпалил Андерс. — Я не спрашиваю, что с ней делают, я спрашиваю, что произошло! — рявкнул Гаррет. — Скоро буду. Андерс снова пошел к выходу. Что произошло? Он и сам хотел бы знать. Он бы и узнал, если бы остался у операционной… Сердце стучало так быстро, словно отбивало чечетку в груди, и больше всего хотелось стоять у окна операционной, чтобы видеть Бетани. Он не верил, что пациенты чувствуют, что их поддерживают — они же под наркозом! Но Андерсу самому это нужно было. Смотреть, не отводить взгляда, убеждаться каждую секунду, что все идет, как надо. Он направил все силы на то, чтобы удержать на лице спокойное выражение и ничем не выдать своего страха: иначе он заразит своей боязнью и нервозностью Гаррета. Гаррет не соврал: он звонил ему, будучи возле клиники. Андерс едва успел выйти к дверям, как они распахнулись, и внутрь влетел Гаррет. Андерс поймал его, врезавшись грудь в грудь, и попытался утихомирить. — У нее кровотечение, но она быстро поступила, — скороговоркой сказал Андерс. — Разрыв яичника, но это… — Скажешь, что ничего страшного, и я тебя убью. Пусти! — прорычал Гаррет. Он схватил Андерса за плечи и встряхнул. — Я знаю, что у меня есть право наблюдать за операцией. Я хочу смотреть, что с ней делают! — Нет, — тихо сказал Андерс. — Не хочешь. Гаррет, взбешенный, с растрепавшимися волосами и покрасневшими щеками, смотрел на него звериным взглядом, и позади гнева плескалась боль. Там было отчаяние. Целая черная дыра, которая засасывала Гаррета. — Ты не хочешь смотреть, как ее режут… К тому же хирурги нервничают, когда родственники наблюдают. Гаррет, — Андерс следил за голосом, за всем, что в нем было, чтобы не дать трещину. — Послушай меня. Ее оперирует хороший специалист. Очень хороший. Один из лучших. Бетани была в сознании, когда ее привезли, а это значит, что состояние не критическое. Она справится. Андерс уговаривал и Гаррета, и себя. Гаррет, словно сдавшись, рухнул на лавку, тянущуюся вдоль стены. Он ослабил узел бордового галстука и спрятал лицо в ладонях. — Бетани — моя семья. Все, что у меня от нее осталось. Если она умрет, я тоже умру, — глухо сказал он. Андерс сел с ним рядом и обнял его за плечи. — Она не умрет. Что за глупости ты говоришь? — Андерс поцеловал Гаррета в висок. — Я сейчас узнаю, как все проходит… и вернусь. Когда у тебя собрание? Гаррет поднял голову. — Я не могу об этом думать сейчас. Мне плевать. — Другого шанса не будет. — Андерс сам себе не верил. Говорил и не понимал, как у него язык поворачивается все это произносить. Совсем рядом Бетани лежала с разрезанным животом, а он уговаривал Гаррета пойти на работу. Он совсем с ума сошел. Но Андерс другого выхода не видел. — Я посмотрю, как она, вернусь, и ты уйдешь. Она ждала, что ты встанешь на место отца, больше полугода. Она верила в тебя. — Мне плевать! — взорвался Гаррет и снова вскочил на ноги. — Иди и узнай, что с Бет. Андерс быстро пошел к операционной. Он вернулся почти сразу. Кровь из брюшной полости откачивали. Новую кровь вливали. Сердечный ритм был в норме. Андерс подрагивал от волнения и облегчения одновременно, и Гаррет это заметил. Он пошел навстречу Андерсу, но Андерс остановил его. — Иди, — сказал он Гаррету. — Мы справимся без тебя. Все хорошо. Было видно, что Гаррет хочет отпихнуть его с дороги и рвануть к операционной. Но… Андерс знал: никто не хочет сидеть и мучиться в неизвестности. Родственники пациентов ходят по коридорам и покупают кофе, который выбрасывают, не сделав ни одного глотка. Ищут, чем занять руки. Гаррету тоже нужно чем-то заняться. Пусть уезжает. Может, Гаррет и сам это понял. Он кивнул и, развернувшись, вышел из клиники. Оставалось только гадать, куда — в офис или в ближайший магазин за выпивкой… Возвращаясь к операционной, Андерс понял, что должен кое-кому позвонить. Ему пришлось набрать Варрика, чтобы узнать номер телефона, и когда он наконец звонил нужному человеку, операция подходила к концу. — Изабелла. — Андерс смотрел, как хирург накладывает швы. — Я думаю, тебе стоит приехать… Он оказался прав. Изабелла примчалась за полчаса, и впервые Андерс увидел ее без косметики. Бетани отходила от наркоза. Андерс проигнорировал запрет на посещение (в палату разрешалось входить только родственникам) и провел Изабеллу. Она села рядом с Бетани и взяла ее за белую ладонь, прикусив губу. Андерс коротко пересказал, что было. Врач из неотложки оказался прав — разрыв яичника, но хирург ушил его аккуратно, обошлось без удаления. Изабелла слушала его, но не отводила взгляда от Бетани. Андерс и сам не мог не смотреть на ее побледневший, заострившийся носик. — И что теперь? — спросила Изабелла. — Что с ней будет? — Очнется. Пропьет курс лекарств. Будет как новенькая. — Ты проследишь, чтобы она не напортачила с таблетками, — ультимативно сказала Изабелла. — И за Гарретом проследишь. Ты любишь его? — Изабелла повернулась к Андерсу. — Всерьез любишь? — Да. Изабелла кивнула. — Я тоже. Думала, что не люблю… а оказалось вот как. Андерс не знал, но чувствовал: она отступит в сторону. У нее есть понятия о благородстве. Она понимает, когда любви нельзя мешать. Когда ей попросту и невозможно помешать. Но Изабелла — часть семьи. Такая же, как он, Андерс. Она будет рядом. Бетани пошевелилась и приоткрыла глаза. Сознание ее еще путалось, но она, скосив глаза, слабо улыбнулась: — Белла. И Андерс… И опять погрузилась в сон. Гаррет пришел спустя час. Он ворвался в палату, только не стал кричать, как в первую встречу с Андерсом. Он сел рядом с кроватью Бетани и поцеловал ее в лоб. Она, сморщившись, сказала: — Я не умираю. — Только попробуй начать, — пригрозил Гаррет. Андерс боялся его о чем-то спрашивать. Это он услал Гаррета в офис. Он заставил его выступать перед директорами и акционерами, пока его сестру оперировали. Он поступил плохо, хоть и был уверен, что с Бетани все обойдется. Изабелла такими сомнениями не мучилась. Она спросила в лоб: — Ты получил работу? Гаррет уставился на нее, а потом перевел взгляд на Андерса. По его лицу расползлась улыбка. — Ага. Андерс с облегчением выдохнул. Кажется, у них все сложилось. Дефицит железа, дефицит внимания, дефицит тепла… Все они перенервничали. Но одного у них не отнять: худшие дни, месяцы жизни они уже пережили. И таких больше не будет. КОНЕЦ