Я люблю тебя

Юля потрясающе мягкая. Свернувшись клубочком рядом, прижимается спиной к его груди, греет замёрзшие пятки о его ноги. Влажные от пота волосы кудрявятся и прилипают к лицу, даже дыхание выходит какими-то игривыми завитками. Игорь накрывает их обоих одеялом. За окном противно завывает зимний ветер, а у них всё замечательно спокойно и даже немного поэтично. Первые полчаса после секса в голове одна невыразимая романтическая тарабарщина. Чтобы не ляпнуть ненароком что-нибудь глупое, Игорь только бездумно гладит Юлины плечи, выводит ладонью узоры по груди и вокруг, стараясь не задеть обветренными пальцами соски — слишком нежные. В такие моменты рядом с Юлей он сам себя ощущает слишком мягким и нежным. К этому чувству сложно привыкнуть, и ещё сложнее из него выбираться. Хорошо, что хоть кто-то в их паре на это способен. Юля в его руках потягивается, садится на кровати, смотрит, ехидно улыбаясь, и принимается щекотать. — Так и планируешь валяться тюленем? Отчёты сами себя не напишут, знаешь, — мурлычет она ему в губы и — отстраняется. Игорь смеётся и мотает лохматой головой. А ещё пытается поймать Юлю, чтобы зацеловать до полнейшего наплевательства на работу. Господи, можно ли влюбиться в эту женщину сильнее? А вот сказать об этом точно нельзя, ну не говорят такие вещи людям, которые стаскивают с тебя одеяло. Игорь чуть было не опаздывает в аэропорт. Пока такси стоит в нескончаемой пробке, он то порывается выйти из машины и пробежать марафон за рекордно короткое время, то строчит Юле смс-ки, чтобы в случае чего она не ждала, а торопилась на посадку. Обидно, конечно, так начать долгожданный нормальный отпуск, но ещё обиднее — испоганить Юле работу. Природное везение, не иначе, позволяет ему добраться вовремя. Юля сама приехала совсем недавно (или привирает, чтобы он не чувствовал себя слишком виноватым), зато они не ругаются — верный знак, что поездка будет отличной. Уже у выхода на посадку Игорь начинает беспокойно копаться в дорожной сумке, рассовывая под мышки и зажимая между пальцами бумаги, носки и паспорт. — Что забыл? — тоже начинает волноваться Юля. — Да зубные щётки не взял, кажется, — на ходу придумывает Гром. — Это предполётный мандраж, успокойся, в какой гостинице нет зубных щёток? Игорь нащупывает на дне сумки то, что искал, прячет поближе, во внутренний карман, и решает заодно признаться: — А ещё я замотался и крем не взял, который ты просила. — Значит, в «Duty Free» купишь, — картинно вздыхает Юля, помогая загрузить вещи обратно в сумку: их очередь подошла. Когда они уже сидят на своих местах, Игорь думает, что лучше бы купил Юле шарф — замотать от греха подальше, и можно спокойно проспать всю дорогу, а так — либо украдут, либо сам не удержится и позовёт её в туалет пугать стюардесс и пассажиров. А что, так они точно ещё не пробовали. Он смотрит на Юлю, прикидывая, не выглядит ли она сегодня настроенной немного выйти за рамки, и тут же ругает себя за эти мысли. В утреннем свете, льющемся в иллюминатор, она сама кажется маленьким солнышком. Какой уж тут грохочущий самолетный сортир. Какой уж тут бесформенный колючий шарф. Он надевает ей на шею подвеску с клевером и думает, что выбрал правильный подарок. — Ну как, чувствуешь что-нибудь? — подмигивает Игорь. — Знаешь, я и без него самая везучая девушка на свете! Ведь у меня есть ты... Отвечая на поцелуй, Игорь неожиданно твёрдо решает, что когда-нибудь, когда-нибудь это будет кольцо. В последнее время они редко выбираются в город просто погулять: дела съедают все силы и энтузиазм, белые ночи добавляют недосып к общей замученности. Но сегодня уж очень хочется развеяться, погода радует с самого утра, Юля убежала из дома в новом платье, на вкус Игоря, слишком эффектная для рабочей рутины. Он знает, что, если предупредить о своих планах, они за день придумают тысячу причин, от вгоняющих в тоску до приводящих в восторг, чтобы просто вернуться домой и никуда не выходить. Это, конечно, не дело. Гром разбирается со всем пораньше, подкарауливает Юлю у выхода с работы и объявляет, что сегодня они будут ужинать в центре. Юля рада, ей, кажется, нужно было, чтобы кто-то вытащил её из затянувшихся будней в спонтанный выходной. Они приходят в китайский ресторанчик на Гороховой, там шумно, и они тоже шумят, перекрикивая компанию с детьми и слишком западную для этого места музыку, жалуются друг другу на начальников и пытаются вместе отковырять от тарелки присохший к карамельной луже банан. Питер празднует пятницу. Ночь и музыка прерывают их разговор на Дворцовой площади, разводные мосты подслушивают их на Ваське. Оказывается, они действительно давно не разговаривали друг с другом по-настоящему — накопилось столько историй, шуток, неозвученных желаний. Грому хочется утащить Юлю отсюда куда-нибудь в нормальное путешествие, чтобы они могли каждый день планировать встать пораньше, а в итоге валяться в кровати до полудня и потом бежать по достопримечательностям, стараясь успеть всюду до закрытия, обязательно куда-нибудь не попасть, но в итоге всё равно возвращаться в номер уставшими и довольными. Чтобы они могли просто быть друг с другом и делать вид, что вне их мира ничего больше не существует. Вот бы только возможность выдалась, и куда угодно — хоть в Париж, хоть в Венецию; на Токио или Нью-Йорк вот, правда, денег не хватит, ну да и чёрт с ними. — Да не нужны мне все эти пафосные места! Я просто хочу побыть с тобой вдвоём, вдали от всех. В прошлой жизни Игорь наверняка был лучшим человеком на свете. Он прижимает Юлю к себе, и это самый подходящий момент, чтобы позволить: — Я так тебя... Память услужливо подбрасывает похожее воспоминание, не давая совершить ошибку: здесь он признался в любви другой девушке. Это было бы неправильно, даже нечестно. — ...обожаю. Он найдёт им своё идеальное место. Может быть, даже не в этом городе. Может быть, даже не в этой стране. Ничего идеального, конечно, не получается. Он так привыкает к этим словам в себе, что, выпалив «Мы любим друг друга», даже не обращает внимания. Юле хватает и этой мельком прозвучавшей фразы, чтобы загореться детской радостью. Игорю становится стыдно, когда он понимает, как долго она, наверное, ждала, пока он всё-таки скажет это вслух. По пути домой он решает, что с этого момента будет говорить «люблю» в каждой подходящей ситуации, он будет говорить это шутливо, будет говорить возбуждённо и даже сердито, но хотя бы одному «люблю» обязательно выделит какое-нибудь особенное место, какой-нибудь очень красивый момент, потому что его маленькая волшебница заслужила красивую историю, пусть и с таким чудищем, как он. Земля на могиле влажная, Игорь чувствует это щекой и губами, сырость забирается под ворот и забивается под ногти. Он хочет пообещать «Я убью его», он пытается прошептать «Прости», но выходит только потерявшееся когда-то в дорожной сумке, украденное разводными мостами, ждущее идеального места: — Я люблю тебя.