Sweet Lisette

- Я ведь тоже маленькая. Какие годы — семнадцать лет! Не понимаю, чего от нас с тобой все хотят? Остерман тянет в одну сторону, министры в другую, Долгорукие в третью! Словно мы куклы какие-то…не умеем чувствовать, любить. Юный император пытается вспомнить эти слова, словно только что сорвавшиеся с губ его любимой Лизы. С какой-то неясной горечью он вспоминает, как она бежала к нему, увидев его бездыханное тело. Да, он притворялся, но это стоило того. Она бежала и не видела перед собой дороги. Ее красное платье напомнило бы языки пламени, если смотреть на всю эту картину издалека. Император пытается не дышать, чтобы не выдать себя. Девушка усыпает мальчика самыми ласковыми словами, которые только были в ее словарном запасе, ведь ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, а в ее горло словно один за другим вбивали тяжелые гвозди. Юный Петр чувствовал на своем лице ее нежные руки, которые от волнения перебирали его светлые волосы. Он чувствовал, как она дышит ему прямо в грудь, дабы услышать биение сердца, перед этим с противным треском разорвав его белую рубашку. Он вспомнил, как улыбнулся тогда, почувствовал ее голову на своей груди. Тихонько накрыв своей ладонью руку девушки, он дважды поцеловал ее в лоб. Рука его сжималась все сильнее, не желая отпускать ее. Он понял, что она напряглась, захотела выбраться из его объятий. — Пет-ру-ша, — с упреком, ядовито произносит Елизавета, пытаясь вырваться, но он не желает отпускать ее.- Пусти! Петр вспоминает все слова, сказанные в его адрес секундами назад. Сколько заботы и тревоги она в них вложила, а теперь что? Только одно ядовитое шипение, словно змея, бросает одно «маленький негодник», отряхая свое платье. — Сколько раз я тебе говорил, — строго произносит парень, прежде чем подняться.- Не называй меня маленьким! Взгляд Елизаветы Петровны быстро смягчается, а ее руки уже обвивают лицо юного Императора, прижимая его голову к своей груди. Она начинает гладить его по волосам, словно пятилетнего ребенка, который чего-то испугался. — Ну, прости. Больше не буду, — говорит девушка.- Ты у меня самый взрослый, самый сильный, самый смелый… Юный Петр помнит вкус ее сладких губ, которые именно в тот момент подарили ему самый нежный и незабываемый поцелуй, который только может быть у одиннадцатилетнего мальчика, по уши влюбленного в свою тетку. Казалось бы, что все хорошо. Но тут, словно молния прошибла сознание императора, вся пелена серого мутного тумана упала. Как бы сильно не хотелось, мальчик разрывает поцелуй с его любимой Елизаветой, отодвигая ее от себя. — Петруша, ты чего? — тихо произносит девушка, в недопонимании отстраняясь назад. — Все мне про вас всех известно. И про вашу веселую компанию тоже! Елизавета не успела отреагировать, как мальчик уже, снимая с себя верхнюю одежду, направляется к роднику, чтобы умыться и напиться чистой воды. — О чем ты? — захлопала глазами Лиза, усевшись поудобнее у дерева. — И про ваш заговор с Меньшиковым мне тоже все известно, — цедит сквозь зубы Петр, прыгая с камня на камень.- И про то известно, что вы меня все незрелым фруктом зовете…Какой же я вам недоспелый фрукт? Девушка подбегает к племяннику, что-то шепча себе под нос. — Да ну что ты! Что ты такое говоришь, — ласково произносит она, как всегда приглаживая его светлые волосы. Наивный взгляд разгневанного мальчика уставился прямо на Елизавету Петровну. - Я ведь тоже маленькая. Какие годы — семнадцать лет! Не понимаю, чего от нас с тобой все хотят? Остерман тянет в одну сторону, министры в другую, Долгорукие в третью! Словно мы куклы какие-то…не умеем чувствовать, любить. Снова Петр вспоминает ее слова. Он вспоминает все, что сказал ей тогда. - Скоро я буду императором, — гордо говорит он, целуя руки любимой Елизаветы.- А ты — императрицей. — Глупый, — улыбается она.- Да и не хочу я быть императрицей… — Почему же? — с искренним интересом, с долей упрека, спрашивает он, уставившись в ее большие карие глаза. — Страшно…- добавляет она шепотом.- Страшно. — А я тебя защищать буду! — с энтузиазмом восклицает мальчик.- Убью всех твоих обидчиков! Его рука держит ее за плечо. Она лишь улыбается, издает некий протяжный стон и, вздохнув, крепко обнимает юного императора. — Ты мой хороший, — хвалит Елизавета, вновь поглаживая его голову, еще сильнее прижимая его тело к себе. И что же тогда выходит? То, что он слышал от герцога Миниха про сговор Елизаветы и Меньшикова, никак не вписывалось в мировоззрение мальчика. Он всей душой любил свою тетку, и готов был посадить «на кол» любого, кто посмеет к ней прикоснуться. Она выглядела такой красивой, веселой и независимой, какие и нравились Петру. Она по-настоящему любила развлекаться, как и он. Да и на охоту они выезжали часто вместе. На одной из них он впервые поцеловал ее. Петр до сих пор помнит. Трехкратный выстрел из ружья Бирона, с криками «Ура светлейшему императору!», и мальчик уже видит в другой стороне, как руки чужого правого солдата завладели талией его родственницы. Вскипевши гневом, он решительно отправляется туда, с силой отталкивая странного мужчину куда-то в сторону. — Отойди от нее! — по-детски ревниво бросает он, прижимая Елизавету к дереву. Девушка громко сглатывает и наблюдает за дальнейшими действиями племянника. — Петруша, — торопясь, говорит она. — Награда победителю, — напоминающим тоном произносит император. Словно внутри все сжалось, мальчик не чувствовал сердца в груди. — Виват, — вздыхает Елизавета и медленно отводит взгляд, покуда руки императора впиваются в нежную кожу молочного оттенка, оставляя красные следы. Губы его жадно впиваются в ее алые от безумно дорогой помады уста. Он совсем не умеет целоваться, но дочери Великого Петра некуда деться. Но кто-то посмел отвлечь юного императора от этого занятия, которое стоило ему целой победы и ценой жизни невинного животного. Он неаккуратно разрывает их поцелуй, так, что девушка приложила руку к своим губам, ибо остались болезненные ощущения. Во всем Русском дворце ни звука. В канделябрах по-прежнему висят свечи, скромно освещающие стены великолепного большого зала. Можно было различить лишь две фигуры. — Вы, Елизавета Петровна, — слышен грубый и противный шепот Меньшикова.- Не выполнили свою часть уговора… — Не смею возражать, — перебивает девушка.- Только вот я не прикладывала никаких усилий во благо этого. — Ну как же Вы, Елизавета Петровна — качает головой пожилой мужчина.- Не понимаете. Будь Петр нам подвластен, вся Россия пала бы к Вашим ножкам. Девушка достала платок из-за платья, аккуратно подтерев им краешки губ. — А я не хочу, господин, чтобы вся Россия пала к моим ножкам, — передразнивая старого монарха, предъявила Елизавета. В этот момент было ясно, кто над кем доминирует. Но стоило только мужчине нахмуриться, сжать руки в кулаки так, что даже вены тоненькими прожилками проступали на них, у девушки нарастал страх, и вся та уверенность, которая шагала с ней по пути всего несколько секунд назад, улетучилась, как не бывало. — Значит, Вы хотите другим путем? — склонив свою седую голову к девушке, сказал тот.- Будет Вам другой путь… Монарх отвесил поклон и начал удаляться. Елизавете Петровне не оставалось ничего, кроме как согласиться на все его условия. Вся власть на данный момент принадлежала ему, и он поклялся отправить Елизавету в монастырь, если та его хоть раз ослушается. Девушка вынуждена была всегда развлекать себя сама, да и к царской жизни она не особо приучена. Разве что безупречную осанку и красоту она унаследовала от своей матери. Самое страшное — монастырь. Ограничения почти во всем — в развлечениях, в постной еде, в свободе… одной свободы уже достаточно, чтобы до конца своих дней невзлюбить это место. — Да кто ты такой, как смеешь держать власть над дочерью Петра Великого, как, ничтожный сапожник? Я должна твой Машке руки целовать? Да никогда! Неожиданно для самой себя она громко топнула ногой по мраморному полу зала. У монарха глаза были готовы выпасть прямо из орбит, уж настолько его поразили слова Елизаветы. С молниеносной скоростью, хромая, он приблизился к девушке и грубо схватил ее за руку, яростно впиваясь своими налившимися кровью глазами в ее нежный испуганный взгляд. Он возмутился. — Я первый после Петра Великого, кто должен управлять Россией, — тяжело дыша от своей злости, произнес он, дрожащим пальцем накручивая завитый локон Елизаветы.- И ты будешь делать все, что я скажу тебе. Поняла, негодница? А не то… — Отправишь в монастырь? — грубым тоном сказала девушка, оглядев его унизительным взглядом.- Да кто ты мне такой, чтобы… Закончилось. Удар, и девушка камнем летит вниз, прямо на жутко холодный пол. Елизавета прикладывает свою руку к щеке и легонько вскрикивает. В голову словно ударили чем-то тяжелым, и сознание словно угасало. Напоследок она видела лишь тонкую полосу желтого света, исходившую от входных парадных дверей. Она слышала несколько голосов. Она лишь все так же сидит на полу, и слышит. Слышит, как ее племянник со всей силы ударяет старого монаха прямо под пах. Она слышит, как его тело падает на тот же пол. Слышит каждый удар, наносимый сапогом мальчика на его тело. Пытается открыть глаза и видит не особо приятную для глаз картину. Девушка чувствует, как ей кто-то помогает подняться. Но это не тот мальчик, которого она полюбила гладить по волосам и усыпать комплиментами. Не тот, кто влюблен в нее. Она слышала лишь грубое «Убью», и жалкие крики несчастного старика о помощи. Да, юный император весьма жесток. Об этом знали все. Но он не был избалован. При жизни его отец научил его всеми силами бороться за то, что ты любишь больше всего на свете. Пусть даже и лишишься чего-то, но должен помнить, что борешься за самое главное. Великий Петр всегда ставил в пример себя и его безграничную любовь к России. Юный монах вспоминал его слова и с еще большим удовольствием наносил удары своему регенту. За все. За своего отца. А самое главное — как посмел поднять руку свою ничтожную на его будущую императрицу, как он любил фантазировать. А сердце бешено отдает ритм в груди мальчика. Елизавета чувствует, как к ее щеке приложили что-то мокрое и холодное. Отдаленно слышит голоса и медленно открывает глаза. Увидев, что его тетка очнулась, парень живо подскочил к ее кровати и принялся перебирать ее каштановые волосы, любуясь ее прекрасным лицом. — Ты чего же вчера с Меньшиковым повздорила? — усмехнулся тот.- Глупая. Девушка попыталась усмехнуться. Было забавно, что ее племянник ведет себя так, словно она маленькая глупая девчонка. Но возможно, так и есть…она совсем глупая. Император мягко поцеловал ее в лоб, тихо сказав: — Не бойся, Лиза. Я отомстил за тебя. — А я и не боюсь, — шепчет в ответ девушка и тихонько мотает головой.- Чего мне боятся…У меня есть ты. Пошел этот старик к чертям! Радостно всплеснув руками, она соскочила с кровати. И вновь он вспомнил. Они находятся в той же комнате, как будто это было совсем недавно, или даже произошло только что. Елизавета кокетливо улыбается своему отражению в зеркале, заодно причесывая племянника. — Была бы ты моей женой, Лиза! — вслух мечтает мальчик.- Я ведь глупый, а ты такая умная…все бы мне советовала. И тогда Россия бы расцвела! — Повзрослей сначала, — смеется Елизавета Петровна, откидывая часть волос за плечо. Улыбка спала с лица юного императора. Он встал и повернулся лицом к лицу с девушкой. Дочь Петра Великого застыла с недопонимаением на лице. — Ты ведь говорила, что я уже взрослый! — начал возражать император. — Нет, ну…ты совсем вырасти, — вздохнула Елизавета и мягко улыбнулась, продолжая его причесывать. Петр ловко перехватил руку девушки так, что гребешок выпал из нее. Затем так же он схватил и другую руку. — А я итак взрослый, — настойчиво повторял он.- Вот увидишь, какой я взрослый! — мальчик мельком дважды глянул на пышную грудь любимой тетки.- Я знаю про все это. Меня генерал и фельдмаршал всему научили… — Разбойник, — только и успела сказать она перед тем, как парень настойчиво начал целовать ее шею, возвращаясь к губам за сладким поцелуем. Углубив поцелуй, он повалил девушку на какой-то маленький диванчик. Она, в предвкушении того, что сейчас будет, даже слегка испугалась. — П-петруш, погоди же! — запинаясь, произнесла она. И только он склонился над нею, как в комнату ворвались двое придворных, со смехом обсуждая что-то. Но стоило им только увидеть разгневанное лицо императора, улыбки мигом исчезли с их лиц. — Как посмели войти?! — Э-это он, светлейший, — указывая на мужчину рядом с собой, произнес тот.- В-все говорил, где Елизавета Петровна, да где Елизавета Петровна, падай мне Елизавету Петровну! И тут же мигом смотался от туда, покуда второй немного тормозил. — Прошу прощения, превеликий император, — закивал мужик, впоследствии тоже удрав. Парень схватил свою саблю, висевшую прямо на стене и, с криками: — Куда подрали? — побежал прямо за ними. Они должны заплатить ему за то, что прервали самый кульминационный момент. Елизавета поправила свою прическу и, протяжно вздохнув, улыбнулась своим мыслям. Тяжело.