Лев и гадюка

Токаджи Юджи был безжалостным и хитрым. Точно знал, что именно он сможет сделать то, что не удавалось никому раньше, — покорить Судзуран. У него было для этого всё: сила, ум и множество последователей, которых с каждым днём становилось всё больше. Единственное, что выводило его из себя и страшно раздражало, — это один придурок в шлёпках, который целыми днями не делал ни-че-го. Он не вербовал себе подчинённых, не строил интриг и планов, не пытался воевать с остальными фракциями, но почему-то людям нравился, и число его сторонников увеличивалось на глазах. Вот этого Токаджи понять не мог и потому бесился. Несправедливо — Серидзава не заслуживал того, чтобы стать главой Судзурана! Он целыми днями жрал, дурачился с Токио и скрывался от Кацураги-семпая, чтобы тот не вздумал стрельнуть у него сигарет. Конечно, в тех редких случаях, когда у этого нищеброда всё-таки были сигареты. Токаджи всё это видел и никак не мог понять — почему? Почему этот клоун не придёт к нему и не скажет: «Я решил следовать за тобой»? Ведь даже последнему идиоту понятно: такому, как Серидзава, никогда не стать королём. Но тем не менее люди шли за ним. Серидзава Тамао был ленивым придурком, который не делал ничего, чтобы взойти на вершину Судзурана. Но по неизвестной причине Судзуран, похоже, выбрал именно его. Токаджи менялся в лице, когда слышал, как Серидзаву называли «Царём зверей». Какой там царь? Так, панда, да и та карликовая. Если Серидзаву сравнивали со львом, то про Токаджи говорили, что он похож на гадюку. Он про себя ржал над этими зоологическими метафорами, но ему сравнение очень нравилось. Потому что никто не смел переходить дорогу Токаджи Юджи. Это противостояние, которое бесило Токаджи, оставалось совершенно незамеченным самим Серидзавой. Токаджи вообще иногда думал, что тот чуток с придурью, ну это надо: выстругивать какую-то фигню целыми днями, а потом устраивать на крыше кегельбан с блекджеком и первокурсниками! Только Токио и спасал этого, с позволения сказать, претендента на корону от голодной смерти, потому что у Серидзавы денег хронически не было. Хотя и сам Тацукава временами производил на Токаджи впечатление человека слегка не от мира сего, ну… потому что сидеть вдвоём на крыше и смотреть на закат? Серьёзно? Ну ладно там, ну раз, ну два, но каждый день? Как-то это слишком... по-пидорски, вот чего. Хотя Токаджи гомофобом не был. Наверное. Но при виде этой парочки аж трясся от злости: они же вот разве что за ручку не ходили! Хотя, может, и ходили, кто их знает, Токаджи им свечку не держал. Но обо всём остальном, что касалось идиота в рубашках в цветочек, Токаджи знал. И он знал, что дальше так продолжаться не может, — один из них должен был взять верх. А Серидзава не обращал ни малейшего внимания на его ненависть и по-прежнему продолжал развлекаться со своей кучкой маргиналов. Но Токаджи знал, как спровоцировать его на бой, который тот обязательно проиграет. Он давно приметил, как Цуцумото с первого курса таскается за Серидзавой хвостом. Разведка донесла, что эти двое учились в одной средней школе, и, видимо, Тамао и в Судзуране продолжал присматривать за кохаем. И всё бы ничего, но разведка также донесла, что Цуцумото занимался дзюдо чуть ли не на профессиональном уровне, даже выигрывал там чего-то в своё время. В голове Токаджи сложился очередной гениальный план. Он знал, как заставить самозваного царя зверей сразиться с ним… Возможно, с Цуцумото его парни немного перестарались. Наверное, можно было обойтись и без того, чтоб тот загремел в больницу. Но боец он оказался действительно сильный. Естественно, на следующий день Серидзава не замедлил явиться к Токаджи. И конечно, не один, а со своим ненаглядным Токио. Как близнецы Миками, честное слово, только друг на друга совсем не похожи. Но тоже неразлучны, как два голубка. Тьфу, прости господи! Серидзава тем временем был настроен вполне серьёзно и пылал праведным гневом: — Как ты мог избить Цуцумото? — кричал он. — Такого вежливого, воспитанного кохая? Он же сегодня обещал меня жареным мясом угостить! Токаджи чуть сигаретой не подавился. Мда, вон, оказывается, чего, — путь к сердцу Серидзавы лежит через желудок. Хотя кто бы сомневался, вон и Токио его вечно то кормит за свой счет, то домашним бенто делится, жучара. Явно подлизывается. Вслух, однако, Токаджи ничего этого не сказал, а интеллигентно отметил, красиво затягиваясь, что нехуй было всяким сопливым первокурсникам выёживаться, нужно было соглашаться присоединиться к нему, великолепному Токаджи Юджи, пока звали. А не шестерить под такими, как Серидзава. Серидзава как-то моментально успокоился и аж расплылся в улыбке. По спине Токаджи пробежал холодок. Тацукава тоже что-то разулыбался, аж кулаки зачесались, так захотелось эту улыбочку подправить. — А ты что в стороне стоишь? — сквозь зубы спросил Токаджи у Токио. — Что, форму запачкать боишься? Этот мудак Тацукава засмеялся. — А зачем мне драться? — сказал он. — Я знаю, на что способен Тамао. Здесь ему моя помощь не требуется. «Ага, конечно. Зато ты наверняка ему кое в чем другом помогаешь», — мрачно подумал Юджи, но вслух опять сказал совершенно другое. — Чего ждёте? — обратился он к своим парням. — Начинайте. Теперь Токио выглядел удивлённым. — Разве ты сам не будешь драться? — спросил этот пижон. — Почему ты заставляешь друзей драться вместо себя? — Друзей? — Токаджи чуть не рассмеялся вслух. Подумать только, они там что, в этой «армии Серидзавы», все такие малахольные? Друзей! Он редко дрался сам — зачем? Короли никогда не сражаются сами, для этого есть пешки. Бой продлился недолго. Серидзава разбросал всех за пять минут, и гордость Токаджи Юджи была под угрозой. Все его пешки и даже офицеры были повержены, и он был вне себя от злости. Он налетел на Серидзаву, пытаясь быть быстрее, пытаясь вложить в свои удары всё то, что чувствовал к нему, — презрение, злость... зависть? Но они, казалось, не имели никакого воздействия на это упёртое животное. Удары же Серидзавы были быстрыми, точными и несли с собой боль, которая почему-то не застилала сознание, а, наоборот, отрезвляла. Токаджи тяжело дышал. Он уже едва стоял на ногах и понимал, что проиграл эту битву. Из них двоих сильнее был Серидзава, и он только что это доказал. Но почему-то Тамао не спешил добивать Юджи, показав всем, что главой Судзурана тому никогда не стать. — Ну, чего ты ждёшь? — прорычал Токаджи. — Давай. Другого шанса у тебя не будет, я об этом позабочусь. Этот ублюдок Серидзава только улыбнулся ангельской улыбкой и взял у Токио свой пиджак, который снял перед дракой и оставил ему на хранение. — А зачем? — спокойно спросил он. — За Цуцумото я тебе уже отплатил, а эта ваша политическая возня мне не интересна. Мне неважно, кто станет главой Судзурана. — Пошли, Токио, — он закинул пиджак на плечо и вышел, даже не запыхавшись, как будто и не дрался только что. Токаджи съехал по стенке вниз и долго ещё сидел в пустом классе, когда все его приспешники уже давно разбрелись по домам. В тот день он понял, что не хочет быть королём Судзурана. Нет. Вместо этого он сделает им Серидзаву, хочет тот того или нет. А когда Серидзава поднимется на вершину, он, Токаджи Юджи, будет стоять рядом с ним, и ему наплевать, что скажет об этом Токио.