Призрачная свадьба

Недооценивать противника крайне опасно. Не знаю, что сотворила со мной и моим разумом Людмила, но первое, что я вспоминаю, думая о том времени, — прутья клетки. Настоящей железной клетки, в которой меня, уважаемого некроманта, заперли, точно дикого зверя. Когда я очнулся, надо мной чернело звездное небо — клетка стояла на холме посреди выжженной пустоши. Было холодно — не только из-за ночной свежести, но и из-за ледяного металла, к которому я, как оказалось, прислонялся довольно долго. Я ослабел, продрог насквозь и в довершение всего не мог понять, где нахожусь. Голова кружилась, словно после сильного удара, но я не ощущал боли — только досаду от того, что допустил оплошность и попался… Кому? Кому нужно было оглушить меня заклятием, а после оставить здесь, обрекая на верную смерть от голода и жажды? Я знал лишь одного человека, который был на это способен. Людмила. Глупая, развращенная, как все Быки, вечно делящие ложе с родичами, алчная Людмила. Спору нет, она была способна на многое и многого достигла, но ей-то самой вечно было мало. Она желала верховной власти, стремилась уподобиться тем, кого сама когда-то ненавидела, и ради этого была готова на все. Я подозревал, что она связалась с врагами Эриша, и ничего так не желал, как вывести эту лживую бабенку на чистую воду. Я спугнул ее, вынуждая раскрыться, но недооценил ее коварство и должен был поплатиться за это жизнью. «Ты умрешь, Маркел! Будь ты проклят!» — вот последнее, что я слышал. Умирать мне было рановато, а теперь, когда Людмила сделала первый шаг и выдала себя с потрохами, выжить было особенно важно. Я попытался применить магию и растворить или сломать прутья своей тюрьмы, но внезапно понял, что я не один. Передо мной в воздухе соткались несколько призрачных стражей, настроенных весьма решительно: — Сиди тихо, некромант, — предупредил бесплотный голос где-то внутри моей головы. — Иначе сдохнешь. «Пропащая душа, — подумал я, — не будешь же ты мне угрожать!» — и попытался подчинить призраков своей воле, но это привычное действие привело к странному результату: привидения окружили мою темницу еще теснее, и я почувствовал не только веющий от них смертный холод, но и великую злобу. Да, несомненно, это были стражи Людмилы — только она могла внушить своим слугам такую ненависть ко мне. Она была сильнее, чем я, замерзший, голодный, да еще и лишенный, по всей видимости, части своего могущества — оставалось надеяться, что временно… Понимая, что выбраться из клетки не удастся, я возвел защиту от вторжения в разум, и стражи мгновенно потеряли ко мне интерес. Я прилег на землю, завернувшись в плащ, чтобы хоть как-то согреться, и попытался подсчитать, сколько у меня осталось времени. Я мог бы потягаться с Людмилой и ее бестелесными приятелями, но нужно было восстановить силы, а сделать это там, где я оказался, было весьма непросто. В глубине души я понимал, что самозванка не собиралась держать меня даже на хлебе и воде — она просто бросила меня здесь умирать, но не понимал другого: почему она не убила меня сразу, да еще и потратилась на то, чтобы натравить на меня злобных призраков? Кто я: почетный пленник, заложник, жертва, разменная монета в чужой игре? Незаметно я впал в забытье от холода и слабости. Меня окружили привидения, и я уже не сознавал, сон это или явь. Я оказался в катакомбах, смутно знакомых. Древний дух, живущий в старом подземелье, предстал передо мной и протянул руку. — Она твоя, — услышал я тихий шепот, похожий на шуршание песка под ногами. — Она поможет тебе. Бесплотная толпа расступилась, и навстречу мне вышла таинственная особа в свадебном наряде. Лицо ее было закрыто плотной вуалью. — Мы всегда будем вместе, Маркел, — промолвила незнакомка, — в жизни и в смерти я пригожусь тебе. Она протянула ко мне руки, и я против воли сделал то же самое, но мои пальцы схватили пустоту. Все духи, окружавшие нас, с тяжким стоном взмыли вверх, а невеста подняла вуаль, и я увидел вместо молодого прекрасного лица голый череп. Жуткая дева сделалась прозрачной и воспарила над полом подземелья вместе с остальными, а я остался стоять, обескураженный, ничего не понимающий… Я снова очнулся и с облегчением понял, что все это безумие лишь пригрезилось мне. Однако, открыв глаза, я обнаружил, что ошибся: передо мной по-прежнему висела в воздухе белая фигура. Судя по ее виду, это была девица, совсем юная, лет пятнадцати от роду. Я помотал головой, отгоняя видение, но успеха не добился. Неужто Людмила решила свести меня с ума перед смертью и оттого насылает болезненный бред? Но девочка-призрак все-таки казалась настоящей, и я решился — позвал ее: — Эй, ты! Призрак! Помоги мне! Тогда я не знал ее имени — Фиона.

***

Я спал. Во сне я видел бледный силуэт на темной дороге. Внимательно всмотревшись, я разглядел женщину — нет, молодую девушку в чем-то длинном и белом, напоминающем свадебный наряд. Одинокая невеста на моем пути… Что она делала там, во тьме? Немногим позже я понял, что передо мной не живая невеста, а дух, и в этот миг призрачная дева поплыла ко мне, не касаясь земли. Оказавшись рядом, она поманила меня, призывая следовать за ней, но когда я попытался сдвинуться с места, что-то мне помешало. Нечто тяжелое, точно мешок с прахом, лежало прямо на моих ногах. Я глянул вниз и увидел, что это женский труп: изломанное тело, рыжеватые пышные волосы в грязи, а на лице слезы, словно у живой… Даже во сне мне стало не по себе. Я попытался высвободиться, но не сумел, а призрачная дева, казавшаяся смутно знакомой, грустно смотрела на меня, покачивая головой, и вдруг заговорила. — Маркел, — позвала она. Я был уверен, что уже слышал этот голос, слышал много раз, но не мог вспомнить, кому он принадлежал. А дева в белом пристально глядела мне в глаза, и взор ее становился все более холодным и жутким. Мне ли было бояться мертвецов, но я впервые за многие годы ощутил давно забытый ужас. — Маркел, — внезапно прошипела она с ненавистью, и ее печальный лик превратился в лицо Людмилы. Неведомо откуда взявшиеся каменные глыбы обрушились на нее с высоты, и она словно раздвоилась: труп под моими ногами теперь стал полураздавленным телом Людмилы, разлагающимся на глазах, но призрак по-прежнему был рядом. Бледная фигура в свадебном наряде начала расплываться, черты ее расползлись, лицо сделалось страшным. — Маркел! — ее чудовищный хрип испугал меня так, что я проснулся. К моему ужасу, видение не исчезло. Передо мной по-прежнему была фигура в белом. Та самая призрачная невеста. — Маркел, — прошептала незваная гостья, и я застыл на месте. Что это еще за шутки?! С каких пор сны перемешались с явью? Что мне делать с этой сущностью, пришедшей мучить меня среди ночи? — Маркел… — голос был знакомым. Я вгляделся в лицо женщины, стоящей возле моей постели, и не без труда узнал королеву Фиону в длинной белой ночной рубашке. Я перевел дух. Королева, ныне вдовствующая, могла уже ничего не скрывать, но мы оба решили не рисковать. Моей спальней стала комната, примыкающая к покоям Фионы, и королева каждую ночь посещала меня — между комнатами была потайная дверь, о которой, ручаюсь, почти никто не знал. Во всяком случае, при дворе репутация матери наследника не подвергалась сомнению. На рассвете она возвращалась к себе, и служанка, приходившая ее будить, заставала королеву мирно спящей на скорбном вдовьем ложе. Конечно, стража возле ее покоев могла что-то услышать, заподозрить… Думать об этом я не хотел — это было лишним. — Тс-с, — Фиона приложила палец к губам. — Отчего ты стонал? Тебе тоже снятся кошмары? — Да, видел дурной сон. Не стоило слишком рано ложиться. Фиона вздохнула и обняла себя за плечи, словно замерзла. Я с видимым хладнокровием смотрел на ее красоту. Взрослая женщина, правительница и мать, она больше не была похожа на девочку-призрак, которую я повстречал, будучи совсем молодым. Переменилось многое: и манера держаться, и черты, и взгляд. Возле ее глаз наметились первые морщинки, но они отчего-то придавали ей прелести. Грациозная и уверенная, пополневшая и похорошевшая, как и все, кто любим и постоянно желанен… Она всегда, даже при жизни короля, привлекала множество поклонников, так что появление еще одного не вызвало подозрений. Просто маг, прибывший ко двору прекрасной королевы, благородный рыцарь-защитник — вот кем я был для всех. — А я все время возвращаюсь по ночам в Эриш, Маркел, — Фиона села на край постели, а потом свернулась клубочком на моих ногах, точно кошка, — она часто так делала. Обняла мои колени и тихо сказала: — Хорошо, что ты спас меня тогда. Я погладил пышные волосы Фионы. Сбросил покрывало, отодвинулся, чтобы дать ей место, но она бесцеремонно забралась прямо на меня, потрогала мой висок кончиками пальцев: — А ты седеешь. Ты знаешь? — Конечно, знаю. Старею. — Как и я… Она обняла меня за шею, тяжело вздохнула и замерла. Я ощущал быстрое биение ее сердца, восторг собственной плоти и знал: все это рано или поздно закончится, растает — страсть и ненависть, боги и люди, дворцы и склепы, игры умов и тел. Как говорил учитель, все вышло из Пустоты и уйдет в Пустоту. Где мы окажемся завтра, что случится — по нашей ли собственной воле, по прихоти ли других? Судьбы нет, а значит, нет и ничего несбыточного. Если уж можно вернуться из объятий смерти в царство живых, как вернулась Фиона, то можно совершить и все остальное: бросить вызов бытию, потерять одно лицо, но приобрести тысячу новых, овладеть целым миром… Или одной королевой — исступленно, на пределе сил, так, чтобы кровавый туман застилал глаза, чтобы пламя вожделения спалило воспоминания и превратило их в пепел. Слышит стража, не слышит... Да какая разница.