Молчаливая весна

Первая моя ошибка на пути к поставленной цели в том, что я отчего-то решила, что он меня подвезет. Всегда ведь так, разве нет? Красивая девушка просит, и любой мужик, если не импотент или же если не занят, хотя часто это не преграда, приглашает присесть сзади или спереди, ну или, по крайней мере, не отказывает. Не в этом случае… Как оказалось. — Слушай, Лёш, — кокетливая улыбка. Приторно-сладкая и слегка вульгарная приклеивается к губам. Глаза с почти незаметной искрой, скорее хитрые и наглые, чем наивно-влюбленные. Всегда действовало. Проверим на нем. Прозондируем почву. — Слушаю, — первое слово в мою сторону, но такое незаинтересованное. Мертвое, черт возьми. — Так темно сегодня ночью, не заметил? А мне так далеко до дома добираться… — намеки, такие прозрачные, но такие действенные обычно. — И? Многословно и содержательно, правда? Это обрубает и распаляет одновременно. — И я была бы не против, если бы ты меня до дома подвез, — коль уж намеки никак, порой приходится лупить ровно в лоб. — Рад за тебя, — ровно и бесстрастно в ответ. — Рад? — Да. — Да? — Нет. — Что «нет»? — Не подвезу. А после с протяжным рыком мотора и не более, чем через две минуты он скрывается из виду за поворотом. Сказать, что я поражена — значит знатно преувеличить. Это не обида до смерти. Истерика не поднимается медленно в груди, и уж точно не наворачивается тоскливая слеза, брошенной девушки в темноте, вблизи уродливого бара. Но признаю, мне неприятно. И не столько от того, что он отказал, бывает всякое, начиная от неподходящего момента до неподходящего настроения, а от его совершенно безэмоционального лица. Мне, по правде говоря, впервые такой человек повстречался. И он удивил. Очень. *** Если вы думаете, что я больше не вернулась в тот бар, то вы ошиблись. Я не просто туда вернулась, а стала самой заядлой его поклонницей. В самом деле стала, не притворно. Прониклась. Полюбила атмосферу всего за пару дней, а спустя неделю могла по праву сказать, что стала чувствовать себя своей. И без внимания не осталась. С Лёшей же мы не общались, совсем. Сидя вот так за одним столом долгие часы, лишь изредка скрещивали взгляды и все. И никакого продвижения. — Он на меня не смотрит, — зудит на ухо Вера уже который вечер. И что я должна ей на это ответить? — И? — Что «и»? Я и так, и вот так. И боком повернусь, чтобы профиль был виден, и наклоняюсь чуть ниже, чем было бы прилично. И улыбаюсь призывно и глаза масляные делаю, а он никак! Понимаешь? Вообще никак. Это, блин, впервые. Я себя чувствую ущербной, — хорошо, что сейчас она все же поубавила свою привычную громкость. — Может, он не умеет просто. — Что не умеет? — Реагировать, — выдыхаю устало и натыкаюсь как раз ровнешенько на его взгляд. Победитель по жизни, не иначе. Только даже то, что он явно понимает, что послужил главной фигурой нашего обсуждения, никак не отпечатывается на его лице, ни малейшего проблеска. Непробиваемый. Это до подозрительного глупо, вот так отвергать все мысли о нем, однако исподтишка поглядывать и отмечать, что смотреть в его сторону куда приятнее, чем на кого-либо из сидящих рядом. Да и из всех, кто находится в баре, но и берите выше, приятнее, чем на кого-либо из моих теперешних знакомых. Мне нужна была неделя практически, чтобы осознать это. И принять тот факт, что помимо вызова, который я приняла, существует еще и симпатия. В начальной ее стадии пока что. И, возможно, именно поэтому я решаю сделать еще одну попытку. — Сегодня ты столь же холоден к моему предложению? — тактика чуть более напористая, наглая… и без ненужной розово-тошнотворной кокетливости. Просто как есть. На то не клюнул, может быть, это подействует. Однако на сей раз, в ответ лишь слегка приподнятая бровь и молчание. И это очень не мило. — Ты невероятно разговорчив. Так всегда? — Да. — Это ответ на который из вопросов? — решаю я копнуть поглубже и расшевелить, ну хоть немного. — На оба. А после снова он надевает шлем и уезжает. И в этот раз меня это немного, но взбесило. — Тридцать восьмая, — слышу я сбоку от одного из его, насколько я поняла, самых близких дружков. — Ты о чем? — Ты тридцать восьмая по счету, кого он отшил, — чуть ядовитая улыбка искажает и без того не слишком симпатичное лицо. Его, вроде, все зовут Корень. Почему? Не в курсе, но и то, как его зовут, и он сам не вызывает из положительных никаких эмоций. — Он гей? — если бы я услышала, что да, это было бы самым невероятным шоком в моей жизни. Правда. Потому что такие как он просто ни за что в жизни не должны быть геями. Извращенцами, придурками или уродами — ладно еще, но геем? Такой мужик обязан продолжить свой род. — Нет. — Не буду скрывать, что в тот момент я выдыхаю с облегчением. И в ответ получаю смачный смех и полные веселья глаза. — Тогда ни черта не понимаю. Если он нормальный, почему так себя ведет? — Потому что твоей маленькой брюнетистой головке не дано это понять. Ты не его типаж. Более того, он очень разборчив в этом плане. А чикуля типа тебя, вся в коже с шипами, грудью навыкат и глазами полными кромешной наглости — точно не тот вариант, что ему необходим. — Не подталкивай меня к вопросу о том, кто же его вариант. — И не пытался. Я и без того тебе расскажу. Сделаю доброе дело для своего друга, ибо очередной подкат его только взбесит, а потерять Леху на еще пару недель не хочу. Слишком он нужен нам всем. — Меньше текста. — Не твоя фраза, — посмеивается тот, но продолжает: — Ему нравятся рыжие. Мимо. Надо же. Цвет волос мой, не для него. Какая досада. — Коротко стриженые, часто и вовсе под мальчика, — продолжает тот кромсать мое представление о вкусах Лёши. — Низкого роста, любящие джинсы и простые белые футболки, желательно не слишком облегающие. Аккуратные черты лица, минимум косметики, скромный характер. — Еще скажи: отличницу, умеющую потрясающе готовить и хер его берущую исключительно вилкой. Обязательно девственно чистую, даже в мыслях о сексе не помышлявшую, но ему-таки отдавшуюся, — не выдерживаю я все-таки. Поясню. Описывает он запредельно несуществующую девушку. Вылизанную и идеальную. Скучную, как по мне. На таких реагируют обычно разве что неудачники или же с заниженной самооценкой ребята. Не всегда, знаю, но в большинстве своем я права. — Ты почти угадала. — Таких баб не существует. — Редкость, но они есть. Как бриллианты среди фианитов вроде тебя. В ответ мне остается лишь фыркнуть. Фианитом я себя не считаю. Более того, о том, что я не дурна собой, мягко сказано, знаю. Фигура отличная. От природы узкая кость, но довольно женственные бедра. Занятия пилатесом, бодифлексом и фитнесом плюс относительно правильное питание, держат в тонусе мышцы и поддерживают нужные мне рельефы в порядке. Длинные выкрашенные в черный цвет волосы, всегда вовремя получавшие свой уход, и лицо вполне себе гармоничное. Никто и никогда не жаловался, да и вообще проблем с мужским полом не существовало. Точнее они были не из-за внешности. Об этом я уже упоминала. Ну да, люблю я кожу носить. И возможно, большинство моей одежды почти открыто вульгарно. И что? Разве не любят раскрепощенность почти на грани? Любят. Всегда любили. Думаю, не удивлю, сказав, что я ухожу оттуда после его отъезда и «милым» разговором с его другом.