Шанс

Хотелось упасть. Упасть и никогда больше не вставать. Уткнуться носом в холодную кислую землю и забыться во мраке. Не чувствовать боли и горячей крови, пропитавшей камуфляж. Выронить пустой автомат, не держа холодный металл между пальцев. Забыться. Исчезнуть отсюда. А надо было идти. Минуты длились бесконечно, а ползти ещё было довольно прилично. До ближайшего блокпоста около семи-восьми километров, а сил толком не осталось. В кобуре лежал полупустой ПМ, на выстрел из которого вряд ли хватило бы сил… Ледяной ветер врезался в глаза, вызывая слёзы, мешавшие обзору. Хмурое небо грозило разлить воду, где-то вдалеке уже сверкали ветвистые молнии. Слышался гром вперемешку с отдалённым лаем псов. Было прохладно. Даже, наверное, холодно. Только сейчас время не то, чтобы об этом думать. Надо идти, а не вытирать сопли. Лёгкие горели от нехватки воздуха, горло пересохло от жажды, а ноги просто отваливались. Каждый последующий шаг давался непостижимым трудом. Рана в левом плече кровоточила, ныла и вообще всячески тяготила. Изнурённое тело просило остановиться, лечь и не вставать, но одно он знал точно: если сейчас остановиться, то заставить себя встать будет практически нереально. Оставался один выход: ломать себя и идти напролом через Зону Отчуждения. Сейчас он проклинал всё, что знал и видел. Он проклинал и покрывал нецензурностью Зону и четвёртый реактор, а затем добрался и до восемьдесят шестого года, когда тот и рванул, разразившись облаком радиоактивной пыли. Он проклинал сталкеров, вернее, тех, кто подстрелил его, а потом вырезал весь отряд, состоявший не много не мало из семи человек. В его памяти запечатлелись чёрные маски-балаклавы, скрывающие истинные лица мародёров и их длинные запачканные грязью и кровью плащи. И на кой-ляд их сюда отправил вконец озверевший подполковник Селивёрстов?! Знал же, что в Зоне недавно был внеочередной Выброс, никак не входивший в график на ближайшее время. Догадывался, что старые тропки стёрты, а новых никто не проложил! А ещё аномалии и выжившие сталкеры, спешащие урвать кусочек пожирней, то бишь артефакт. Но он отправил… Приказали свыше, значится. Ну-ну. ― Вернусь ― шею сверну начальству… ― тяжело пробубнил под нос он и попёр, подобно огромному танку, вперёд. Впереди показалась заброшенная деревенька. Сначала идти туда было в лом и страшно, кстати, но истекать кровью посреди открытой местности резоном никак уж не являлось. Взяв остатки своих сил и воли, военный зашагал, волоча правую ногу по земле, в сторону ветхих домиков, что скалились своими остатками острых «зубов». Измученного встретили обвалившиеся крыши и пустые глазницы окон. Судя по количеству рухляди, село когда-то было довольно большим, но от былой роскоши остались лишь кости… Вокруг бегали слепые псы. Они не обращали никакого внимания на потенциального чужака. Лишь один, если судить по размерам, кобель осмелился подойти к безоружному и уткнуться холодным мокрым носом в ладонь. Сначала старший лейтенант хотел воспользоваться оружием, но почему-то не стал этого делать: собаки отнеслись к его появлению довольно пассивно. Чуть позади был наиболее хорошо сохранившийся дом, в который и зашёл мужчина. Внутри было мрачно и прохладно, но среди обвалившегося пола было расположено старое кострище. На душе стало чуточку теплее, когда стали заметны деревяшки, которые срочно пошли в основу для костра. Ледяными дрожащими руками солдат кое-как смог развести огонь, правда, сначала пришлось помучиться: старая зажигалка действовать совершенно отказывалась. Уже почти осознав, что радость была преждевременной, он щёлкнул кольцом последний раз, и тут искра превратилась в дрожащий огонёк, а затем и в слабый, но греющий костерок. Наконец уставший человек буквально сполз по стене на пол, расслабляясь. Мышцы готовы были треснуть от такого напряжения, и только сейчас до него дошло, как он сильно устал. Глаза закрывались, но спать было страшно: нельзя было предположить, как поведут себя мутанты. Чтобы хоть как-то отвлечься, военный вновь достал из кармана свой именной жетон. «Мальцев Денис Александрович. 11.08.1969» — гласила гравировка на медном покрытии. Вдруг справа раздался жалобный щенячий лай. Солдат посмотрел в ту сторону, весь подобравшись. Как оказалось, там расположилась молодая собака-мама с щенками. Упитанные комочки сновали туда-сюда, не выходя за пределы материнского тепла. На лице старлея сверкнула слабая улыбка; он аккуратно протянул руку к одному из щенков, но не стал прикасаться, так как боялся агрессии со стороны собаки. Она же лишь посмотрела своими невидящими глазами на «сталкера поневоле» и положила голову на лапы. Один из её щенков, ощутив чужой запах, любопытно пополз в сторону солдата; а тот, в свою очередь, осторожно взял пёсика на руки. Пальцы коснулись шершавой кожи, что была покрыта тонким слоем жёсткой шерсти. Тёплое тело ёрзало в руках, пока не затихло. Щенок спал, как и его мама с братьями и сёстрами. Только сейчас Мальцев заметил, что вокруг собралась вся стая. Самый крупный самец, должно быть, вожак, подошёл к своей паре и на всякий случай обнюхал руки Дениса, но щенка трогать не стал. Видимо, слепые псы знали, что чужой слабее их и вообще никакого труда им не составит убить, если понадобится, измученного долгим днём человека. В глазах плыло, а тело грелось. Языки пламени трепетали, словно в дикой пляске. Денис не знал, галлюцинации от усталости это, или же в огне действительно пляшут черти. Собаки легли вокруг него, грея своими телами, что были покрыты многочисленными ранами и шрамами. Спустя некоторое время старший лейтенант не выдержал и, закрыв глаза, провалился в тяжёлый сон. В следующий раз он очнулся ближе к полудню. Светило солнце, отчего пришлось зажмуриться. Плечо тянуло тупой болью, на лбу выступал пот. Казалось, он ночью не спал, а бегал по Зоне от кабанов. То, что снилось, и снилось ли вообще, солдат не помнил. Вернее, он не помнил ничего, кроме собак, костра и своего пути до этой развалюхи. Голова нещадно болела, хотелось вновь забыться. Ощутимо мутило. Мальцев поджался, зажмурившись, но в следующий миг он ощутил рядом чьё-то присутствие; тихий шорох сзади заставил мужчину присесть. Перед ним стоял сталкер. Надвинутый на глаза капюшон скрывал лицо полностью; в этой пустоте зиял мрак, подобный чёрной дыре. Такой же «мрачный» длинный плащ скрывал силуэт. Оружия при нём не было, лишь на плече безнадёжно свисал потрёпанный рюкзак цвета хаки. Сначала старший лейтенант хотел испугаться, но в следующий миг непонятное тепло окутало его, заставив расслабиться. Желание схватиться за пистолет пропало; его заменило ледяное спокойствие. ― Так-то лучше, ― сообщил сталкер, присаживаясь рядом с Денисом, который вовсе не понимал, с кем имеет дело. ― К-кто вы? ― язык старлея заплетался, но не от страха, а, скорее, от тягучей боли где-то в простреленном плече, которое, кстати говоря, было перебинтовано; сейчас повязка была, скорее, розовой, нежели белой. Стоило заметить, что если судить по тону голоса, то сталкеру можно было дать не более сорока лет. Голос мужчины напоминал собрание нескольких тембров, среди которых можно было выделить как раз тот, похожий на шёпот, скрип вместе взятые. ― Да так, всего-навсего Легенда Зоны. ― не то усмешка, не то серьёзность, не то всё сразу прозвучало в ответе, должно быть, человека… Нет, конечно, старшему лейтенанту Мальцеву доводилось слышать байки о Чёрном Сталкере, Хозяевах Зоны и даже о Юре Семецком; но кто бы мог подумать, что старлей лично встретится с одним из персонажей этих небылиц? Да и звучало это как-то совсем неправдоподобно, кто поверит-то? ― А если быть точнее, то можешь звать меня Картографом, ― поделился информацией о своём погоняле Легенда, уже вновь нависший над Денисом, который ощутил, как нижняя челюсть постепенно куда-то уезжает. Вернее, не куда-то, а вниз. Нет, это похлеще вечно умирающего сталкера… Картограф. «Ну надо же. Ну не обалдеть ли? Обалдеть…» ― неслось в разуме старлея, кто всё ещё подозревал о том, что это просто предсмертные галлюцинации или самый обыкновенный сон. Чего только в Зоне не бывает… ― Идём, ― тихо позвал, махнув рукой, Картограф. ― Куда? ― недоумевающе поинтересовался солдат, поднимаясь с пола и следуя за Картографом. Отчего-то Денис не боялся и даже в какой-то мере доверял некой личности в тёмном плаще. Сталкер промолчал, уже уходя в сторону Кордона. Неужто он решил довести заблудшего старлея до своих?! Мальцев не стал донимать расспросами мужчину, топая и сопя от непонимания за ним. Уж что-что, а неизвестность и неточность никогда не нравились, мягко говоря, военному. А что ему оставалось на данный момент? Ровным счётом ничего. От этого самого «ничего» Денис Мальцев принялся насвистывать песенку из, казалось, далёких армейских дней… Ты на перрон, девчонка, не опаздывай И на последнее свиданье приходи, И о любви, прошу, мне не рассказывай — У нас ещё год как впереди.* Светило солнце. Яркое, наверное, тёплое ― спину грело. Приятно так, хорошо! По просторам разгуливал лёгкий ветерок; качалась радиоактивная травка. Деревья монотонно скрипели, в небе летали чёрные тяжёлые вороны. Где-то носились слепые псы, оставшиеся далеко позади, за спинами солдата и проводника. Тишь да благодать, думал старлей, идя ровно след в след за Картографом, который, в свою очередь, был предельно внимателен и осторожен; откуда-то раздавался мерный стук чёток. Хотелось радоваться, бежать. Исчезла та тягучесть боли и хмурых Зоновских суток, проведённых тут, среди поражённой земли. Пропало ощущение постоянного присутствия смерти в воздухе. Хотелось жить, если говорить парой слов. Только всё это ― жалкая иллюзия. Уже в следующий миг сказочная пелена «как всё хорошо, как всё прекрасно» слетела с глаз солдата, оставляя после себя мрачную правду. Впереди была поляна, обыкновенная, на первый вид. Только в воздухе метался живой запах палёного, посередине сверкнула «электра». Аномальное образование сверкало, искрилось и постоянно разветвлялось на многочисленные веточки. Сверху сияло лёгкое голубовато-синее свечение. Зрелище было столь завораживающим, что по своему незнанию старший лейтенант решил подойти несколько ближе, но тут же наткнулся на руку Картографа и, нервно сглотнув, остановился, всё ещё смотря на аномалию. Легенда же так и стоял молча, словно мысленно общаясь с пучком молний. На самом же деле, сталкер заметил круглый пульсирующий предмет. Артефакт дрожал среди вспышек, но при этом был расположен так, что достать его не составляло в основном никаких глобальных проблем. ― Видишь? ― всё так же тихо спросил человек в капюшоне, смотря на порождение аномалии. Мальцев проследил за взглядом Картографа и уверенно закивал, узрев голубовато-белый, слегка прозрачный шар. ― Это «Вспышка», ― констатировал факт Тропов, подходя с каждым разом всё ближе; «электра» при этом не высказывала никакого недовольства по отношению к нарушителю её границ. Минут через пятнадцать сталкер уже стоял возле малость удивлённого старлея и рассматривал лежащий в руках комок. Полупрозрачная, слегка дымящаяся сфера мягко пульсировала в ладонях, будто живая. Руки слегка покалывало электрическими разрядами. ― Красивая… ― старлей присвистнул, когда Картограф аккуратно опустил сферу в ладони Дениса. Пальцы сначала больно кольнуло с непривычки, потом стало как-то тепло и приятно. Не страшно. ― И радиоактивная. ― кажется, проводник усмехнулся, наблюдая за в момент исказившимся от испуга лицом старшего лейтенанта. Мальцев чуть было не выронил артефакт, но не успел… ― Не настолько, чтобы умереть, ― добавил сталкер, уже направляясь всё ближе к блокпосту. Недовольно засопев и запихнув «Вспышку» в рюкзак, Мальцев потрусил следом, уперев взгляд вниз, под ноги. В голове всё продолжала крутиться та песня, въелась… В этот раз дорога оказалась несколько труднее и тяжелее, чем в прошлый. Не то артефакт действовал так странно, не то просто усталость накатила с новой силой. Такое бывает: идёшь себе, идёшь, и тут бац ― тяжело так, монотонно, а надо продолжать идти, ведь привал никто не обещал устроить, да и зачем? Вот и топаешь себе дальше, пыхтишь, как паровоз. Потом отпускает, и вновь ты полон сил. Зато Картограф, судя по бодрой походке, был полон сил и энергии. Капюшон всё так же волнисто трепетал, скрывая лик местной Легенды. Старлей шёл молча, не задавая никаких вопросов. Любопытство куда-то делось; всё теперь казалось каким-то обыкновенным, привычным… Апатия к жизни, прямо, так сказать. Старшему лейтенанту было как-то на всё, откровенно говоря, по барабану. Хотелось только лечь и заснуть — надолго и крепко, чтобы никто не смел нарушать путешествие в страну Морфея… Гнетущие мысли заняли всё сознание Дениса Мальцева, отчего тот не заметил даже, как… ― Ну всё, дальше сам, ― поведал Картограф ему. Голос прозвучал неожиданно, резко и как-то непрошенно. Старлею уже как-то обтесалась эта молчаливая суета; он не заметил, как впечатался носом в спину проводника, тут же отшатнувшись и свалившись с небес в реальность. ― А-а… что с артефактом? ― как-то странно, скрипуче протянул «сталкер», вертя в руках «Вспышку». ― Оставь себе… ― повернувшись, качнул головой Тропов. ― Вашим учёным она, кажется, важнее, ― прибавил несколько мгновений позже составляющий карты. ― Ладно, ― просто согласился солдат, всё ещё испытывая некое чувство вины и неловкости. ― Да успокойся ты! ― взвился сталкер. ― Ничего ты мне не должен. Иди уже. Больше говорить не хотелось. Осталось желание вернуться к ребятам, доложить ситуацию Селивёрстову и, налив на четыре пальца, грохнуться спать. Шуршала трава под ногами, впереди виднелись точки, снующие туда-сюда. Солдатики… его знакомые. Мальцев шёл, всё ещё не веря в свою везучесть. Парня одолевало счастье и гордость ― ну кому ещё довелось встретиться с самим Картографом?! ― Мальцев, ты, что ли?! ― заорало откуда-то голосом знакомца. ― Проходи давай! В следующий миг вокруг уставшего и радостного военного скрутился практически весь отряд, гуляющий по блокпосту… Денис Мальцев обернулся, но там, в Зоне, уже давно простыл след легендарного Картографа… *Отрывок из армейской песни «Призывной год».