Изменить/измениться

Харольд очнулся, резко дернулся всем телом и понял, что связан. Мало того, что его буквально примотали к стулу, так еще и рот скотчем заклеили. Дико болела голова, а по виску и щеке, щекоча, стекали капли крови. Один из богатейших бизнесменов города, альфа Харольд осознал, что его похитили. Оглядывая маленькую комнату, единственной мебелью в которой был стул, он начал прикидывать, какой выкуп за него попросят. И тут дверь открылась, и в комнату шагнул… омега? Харольд нахмурился. Последнее что он помнил, это как в одном из лучших в городе клубов вышел в туалет, а потом темнота. Видимо, его ударили по голове и выкрали, но участие в таком деле омеги казалось невероятным. Еще более невероятным было выражение холодной ненависти в глазах темноволосого и коротко стриженного омеги с револьвером в руке. Харольд замычал, пытаясь выяснить, что происходит, омега подошел и приставил дуло револьвера к его виску. Харольд замер, чувствуя, что тело покрывается липким потом. «За что?» — промычал он невнятно. Омега понял: — За что? За то, что ты мне всю жизнь сломал! — В голосе омеги кипела такая боль, что Харольд не усомнился – неизвестный мститель действительно может выстрелить. Он помотал головой, пытаясь показать, что ни в чем не виноват и этого омегу видит первый раз в жизни, но тот даже не пошевелился, сверля альфу ненавидящим взглядом. — Не помнишь, да? Откуда тебе помнить. Типичный богатенький сволочь-альфа, который топчет всех, кто ниже его по положению и не замечает. Ты просто дрянь и я окажу миру огромную услугу, когда избавлю его от такой гадины! — последнее слово омега буквально выплюнул, зло оскалившись. — Почти десять лет назад ты изнасиловал меня. Ни один закон не осудит альфу, если у изнасилованного омеги была течка. И никого не волнует, что омега сопротивлялся и говорил «нет». Кричал «нет»! Умолял остановиться! Все скажут, нечего было выходить в течку из дома, сам виноват. А мне нужно было! Понимаешь, нужно! У меня папа умирал. Мы едва наскребли денег на врача и тот выписал уколы, которые нужно было делать. Срочно! Иначе его было не спасти. Я бросился в аптеку, зная, что успею… что смогу. Это были наши последние деньги. Но откуда тебе знать, что чувствуют люди, выбирая между куском хлеба и лекарством? Я почти смог. Почти. Уже вышел из аптеки, и тут ты. Не знаю, какой злой судьбой тебя занесло в бедный район. Богатый, пьяный мерзавец, один костюм которого стоил больше, чем мы тратили в год. Ты накинулся на меня и… — омега всхлипнул, и рука его задрожала. Харольд невольно зажмурился, ожидая выстрела, но его не последовало. — Если бы ты просто изнасиловал… Если бы… Нет, ты сделал намного хуже. Ты растоптал коробку с ампулами. Просто растоптал! Ни одной ампулы целой не осталось. И денег больше не было. Я потом бегал, просил у всех, у кого мог, но мне никто не дал ни копейки. И папа умер. Он всего три дня прожил и умер, а ты остался жить! Хуже того, я тоже остался. А через четыре месяца горя понял, что ношу твоего ребенка. Хотел сделать аборт, но мне сказали, что он там живой, с ручками и ножками. И я носил его. Ненавидел и носил, потому что избавиться у меня духу не хватило. Работал где только мог, потом повезло, и я устроился уборщиком в кафе, мне разрешили забирать вечером остатки еды с тарелок, так я и выжил. Скопленных за это время денег хватило, чтобы оплатить роды, но кормить и одевать ребенка было не на что. И я оставил его. Отдал мою кровиночку, моего омегу, который ничего не взял от мерзавца отца. Я полюбил его, несмотря на то горе, с которым было связано зачатие. Омега всхлипнул, и слезы потекли по его лицу: — Он был единственным, что держало меня на этом свете. Я хотел, чтобы он получил то, чего не смог получить я. Трудился как проклятый все эти годы, чтобы забрать детку. Получил квартиру и смог проводить с Риком выходные дома. Оформил все документы, чтобы навсегда вернуть моего сыночка, и когда все было готово, снова вмешался ты. Ты приносишь только горе! Почему?! За что?! Мне не хватило всего двух дней. Еще немного и я забрал бы его. Забрал! Но ты… Ты убил моего сына! Омега весь трясся, словно в лихорадке. Харольд чувствовал, как холодное дуло револьвера дрожит у его виска. — Твоя проклятая фирма начала строительство рядом с интернатом. Дети гулять вышли. Они просто гуляли! А твой кран упал на них. Потом сказали, что было нарушение техники безопасности и виновник наказан, но от этого не легче. Тонны железа упали на беседку, где играл сын. Мне даже тело для захоронения не выдали. Его в закрытом гробу хоронили, в маленьком гробике, все, что собрали вперемешку с щепками. Я больше никогда не увижу моего Рика, моего маленького омегу, а ты живешь. Жрешь, пьешь, развлекаешься, а его больше нет! Ты жиреешь, а его нет!!! Где справедливость?! Где? Звуки полицейских мигалок прервали его. Омега замер, вглядываясь в окно, а потом обреченно усмехнулся: — Уже явились. Быстро. Вот что значит, богатый альфа. За каким-нибудь бетой или омегой из нищего квартала они так не прискакали бы. Глубоко вздохнув, омега чуть отошел, но целиться в голову Харольда не перестал. — Я выяснил, кто ты такой, увидев передачу по телевизору. Давно уже узнал почти сразу после родов. Даже пошел к тебе, хотел попросить, чтобы ты дал нам немного денег. Глупый. Наивный. Не дошел. Твои охранники меня развернули, чуть ребра не переломав, зато от глупости вылечили раз и навсегда. Он снова рассмеялся, истерично всхлипывая. За окном зазвучал громкоговоритель, требуя выйти сдаться, но омега не обратил на него никакого внимания. — Те деньги, что я скопил для сына, пришлось потратить на твое похищение, но я не жалею. Ты не должен жить. — Омега прицелился, и палец на спусковом крючке напрягся. Харольд зажмурился, чувствуя, как сердце тревожно трепещет где-то в горле. Секунда, вторая, но выстрела все не было, и альфа с надеждой взглянул. Омега стоял, вытянув в его сторону руку с револьвером, и безмолвно плакал. Харольд почувствовал, как в душе его все переворачивается. И запах… он вдруг почувствовал запах, от которого закружилась голова. Запах истинной пары. Застонав, омега опустил револьвер и сделал шаг назад: — Не могу. Должен тебя убить и не могу. Не могу… Он всхлипнул, быстро подошел к Харольду и больно сдернул с его губ клейкую ленту. Потом положил у его ног револьвер, развернулся и, пошатываясь, пошел к двери. Харольд, пробуя собрать в кучу онемевшие губы, захрипел, пытаясь дозваться омеги, но тот не обернулся. Выйдя из комнаты, он сделал несколько шагов к входной двери, резко распахнул ее и вскинул руку. Что-то блеснуло металлом в его ладони и Харольд заорал, пытаясь подняться, но его никто не услышал. Выстрелы полицейских слились в единый грохот, тело омеги откинуло назад. Кто-то из подбежавших полицейских выстрелил еще несколько раз. Все неожиданно затихло, только умирающий омега скреб в агонии ногами пол. Рука его разжалась, и из окровавленных пальцев медленно выкатился серебристый бегемотик с разинутой, в вечной улыбке, чемоданистой пастью. *** Харольд, мучительно застонав, сел на кровати, тяжело переводя дыхание. Вытер лицо, пытаясь прийти в себя после приснившегося кошмара, потом провел ладонью по груди, понимая, что жив. Мотнул головой, отгоняя мутное марево в голове и… чертыхаясь, вскочил на ноги. Халат висел на спинке кресла, его-то Харольд и подхватил, надевая буквально на бегу. Секретарь отца и глава охраны нашлись в коридоре возле кабинета. Они о чем-то тихо беседовали и выскочивший к ним Харольд, наследник отцовской строительной компании, заставил обоих удивленно замолчать. — В чем дело? — Начальник охраны, тревожась, выскочил в коридор, но никакой опасности не обнаружил. — Мартин, хорошо, что ты здесь. Нужно срочно найти омегу. — Какого омегу? — Не знаю. Черт! Я вчера… — Харольд ненадолго замолк, но потом заговорил, решительно тряхнув головой. — Вчера возле аптеки в старом районе я снасильничал омегу. Течного, правда, но… Черт, что же меня на него так повело, не так уж много я и выпил. Нужно его срочно найти. Он живет где-то в том районе вместе с папой. И еще, Арти, — Харольд обратился к секретарю. — Срочно свяжись с больницей и зарезервируй палату. Предупреди, что, возможно, понадобится реанимация. Папа омеги болен. Выполняйте. Харольд развернулся и бросился обратно, намереваясь одеться и присоединиться к поискам. — Харольд, подожди! — В дверях кабинета стоял Арти. – Что произошло? — Арти, если я начну когда-нибудь строительство рядом с интернатом, напомните мне этого не делать. — Но… почему? — Потому что изменить будущее можно только сегодня. Сейчас.