Простая история

Дракон подлетел к самому гнезду, когда понял: опоздал! Он отправился утром на охоту, а в это время смерть охотилась на его семью и пришла в его дом. В ущелье, на выступе у самой пещеры, лежал двуногий в железной шкуре. Его обугленные железяки красноречиво говорили, отчего он умер. Внизу пасся зверь, на которых двуногие часто ездили верхом или впрягали в повозки. Зверь изредка всхрапывал и косился на тушу дракона, пронзенную оружием с длинным деревянным древком. В воздухе пахло кровью и смертью. Выронив тушу лани, дракон горестно простонал, опускаясь рядом с телом подруги. Прикоснувшись носом к ее шее, он понял, что прошло слишком много времени: драконица, еще несколько часов назад оставшаяся греть их каменное гнездо с яйцом, была холодна как лед. Взвыв, дракон устремился к пещере, в которой было обустроено гнездо, если можно так назвать круг камней, подогреваемый драконьим пламенем, чтобы яйцо в холодных скалах не замерзло и малыш не погиб. Родиной гигантских ящеров был далекий юг, где горы дымили и извергали огонь. Там драконы могли бы оставить яйцо и не беспокоиться о том, что детеныш может замерзнуть. Они жили на тех островах многие столетия, но ящеров становилось все больше, а земли было мало, вот и рискнули некоторые из них отправиться искать свое счастье на территории, населенные мягкотелыми разумными существами. Те отчего-то не стремились дружить с огненными ящерами - устраивали на них охоту, используя шкуру, клыки, когти и рога в каких-то ритуалах, а то и просто изготавливая из них украшения. Люди охотились на драконов, уничтожая их гнезда, ящеры жгли людей, защищая свои семьи, и не было конца вечной войне. Протиснувшись в пещеру, дракон уловил запах двуногого. Значит, мягкотелый успел побывать здесь, прежде чем умирающая драконица достала его своим пламенем. Застонав, ящер двинулся вперед, уже зная, что увидит: разбитое яйцо и мертвый детеныш, который должен был вылупиться в полнолуние, всего через три ночи. Почему-то мягкотелые считали, что драконы были неразумны, не умели чувствовать, плакать, любить. И все потому, что никто из двуногих даже не попытался пообщаться с крылатыми ящерами, не сделал попытки понять, кто они и зачем появились. Дракон поморгал, привыкая к темноте пещеры, и… замер, удивленно разглядывая гнездо, сложенное из давно остывших камней: яйцо было на месте. Целое. А возле него сидел мягкотелый двуногий, только не большой, как тот, в железе, что остался валяться снаружи, а поменьше. Он сидел, обхватив яйцо руками и ногами и с ужасом глядя на взрослого дракона. При этом человек умудрился завернуть себя и драконье яйцо в шкуры, оберегая и согревая. Удивленное урчание вырвалось из горла ящера. Двуногий зажмурился, плотнее прижавшись к яйцу, даже лицом в скорлупу уткнулся, но сбежать и не попытался. Хмыкнув, дракон осторожно подцепил когтями мягкотелого за одежду, приподнимая и убирая его в сторону вместе со всеми шкурами, а потом внимательно осмотрел яйцо: трещин не было, детеныш подавал признаки жизни. Он замерз, но был жив. Дракон выдохнул огонь, подогревая камни. Вскоре они раскалились, согревая яйцо, и ящер облегченно вздохнул, повернув голову к человеку. Тот сидел там же, где его оставили, только еще плотнее закутался в шкуры. Дракон на мгновение даже пожалел двуногого, поняв, отчего они такие агрессивные: своя кожа грела плохо, шерсть же только на головах и росла, вот и приходилось отбирать шкуры у более пушистых животных, оттого и злые двуногие были. Дракон попытался послать мягкотелому мысль, что он не тронет, и тот, кажется, понял. Завозился в своих шкурах, пододвинулся ближе к камням гнезда и протянул к ним тонкие руки, явно пытаясь согреться. Поглядев некоторое время на человека и последив за его поведением, дракон решился оставить его в пещере, пока сам будет заметать следы, а то не хватало, чтобы тут еще люди объявились, привлеченные смертью своего собрата. Дохнув еще раз на камни, отчего двуногий испуганно вскрикнул, хотя огонь его не зацепил, дракон выбрался наружу. Прежде всего, он поднял и отнес в сторону тело в железе, сбросив его в глубокое ущелье, потом вернулся к драконице. Ее тело перенес выше в горы, а потом дохнул всесжигающим огнем, превращая подругу в пепел, - именно так драконы хоронили своих. Пепел, подхваченный ветром, закружился меж камней, рассеиваясь серыми крупинками. Издав прощальный рев, дракон устремился к гнезду: камни следовало подогревать регулярно, чтобы яйцо не замерзло. Верховой зверь все так же щипал траву, а когда крылатый ящер приземлился неподалеку и поднял тушу лани - принялся рыть землю копытом, показывая, что так просто не дастся. Дракону, в общем-то, было на него наплевать: пусть стоит, а запас мяса, за которым не надо охотиться, всегда пригодится, а убежит – пусть бежит. Затащив тушу лани в пещеру, дракон покосился на двуногого: завернувшись в шкуры, тот по-прежнему сидел у почти остывших камней. Ящер когтями вырезал кусок мяса из ляжки лани и протянул его человеку, потом подогрел камни и занялся собственным ужином, не обращая внимания на полные ужаса глаза мягкотелого. Когда половина туши была съедена, дракон почуял вонь паленого мяса. Отыскав ее источник, фыркнул: двуногий покромсал мясо на маленькие кусочки и разложил их на раскаленных камнях, отчего оно начало подгорать, распространяя по пещере запах. Ящер поморщился: горелое мясо он не любил, зато двуногий его ел с огромным аппетитом. Зевнув, дракон проверил, все ли камни хорошо прогреты, а потом улегся рядом с гнездом, собираясь немного вздремнуть. Раньше они с подругой спали по очереди, следя за температурой камней, а теперь ему будет сложнее, но бросать своего малыша он не собирался. Разбудили ящера какие-то странные подергивания за крыло. Открыв глаза, он зло рявкнул, не разобравшись со сна в происходящем, а двуногий отшатнулся от него и упал. Человек что-то залепетал, указывая рукой на гнездо, и дракон заурчал, прося прощения: камни почти остыли. Если бы мягкотелый не разбудил его… Он подогрел камни, а потом лизнул двуногого, выражая свою благодарность. Тот понял, что-то вновь залепетал, и ящер уловил его чувства: страха не было, только какая-то обреченная усталость, словно у потерявшегося дракончика. Успокоительно заурчав, дракон носом подтолкнул мягкотелого под крыло и укрыл им сверху, прижимая человека ближе к телу. Так теплее. Двуногий завозился там, потом пригрелся и затих. Спать дракон уже не решился. Он всю ночь лежал, согревая камни, а когда человек проснулся и завозился - проследил за тем, как он доедает горелое мясо, пододвинул остатки туши лани, разрешая отрезать еще кусок, и послал мысль-просьбу: разбудить, когда камни начнут остывать. Двуногий залепетал, мотая головой. Дракон только уловил согласие человека и провалился в сон. Два раза мягкотелый будил его, чтобы ящер подогревал камни гнезда. При этом сам несколько раз уходил из пещеры, а когда возвращался - от него пахло ездовым зверем. Так прошло некоторое время. Днем дракон спал или вылетал на охоту, так и не решившись употребить в пищу ездового зверя двуногого. Не потому, что пожалел, просто… не хотел. А ночью - караулил у гнезда, пока человек спал, прижавшись к горячему драконьему телу под крылом. В ночь, когда над горами взошла полная луна, яйцо треснуло и малыш запищал, сообщая, что появляется на свет. Дракон когтем подцепил скорлупу, помогая детенышу выбраться, а двуногий стоял рядом и излучал восторг. Это ящеру понравилось. Облизав малыша, приветствуя его рождение, дракон подгреб к себе поближе и дракончика, и двуногого, грея собственным телом. Он решил, что побудет отцом обоим, пока они в нем нуждаются.