(Не)сломленный

                    Магнус ненавидел весь мир. А в особенности из всего него — Эльгорд, наверняка нелепо стоявшую в дверях и одолеваемую сомнениями на пару с негативными мыслями разбойника, которые он сейчас старательно посылал на неё. Утреннее решение самостоятельно криво перевернуться на бок, спиной ко всем, было безусловно верным, так что притвориться каким-либо не составляло труда. Но не спящим — много чести, осмелится ещё ближе подойти; живым — практически невозможно, только если кто-нибудь не натянет ему привычную ухмылку на лицо, на которую он уже не способен; а вот мёртвым так более-менее, выдумывать ничего не надо — и так за мертвеца сойдёт, да вот шумихи будет, если заметит, но и в этом Магнус больше не уверен.              Эльгорд не стала ждать долго, что-то сбивчиво пробормотав, бросила на кофейный столик, что находился посреди совсем небольшого на скорую руку построенного деревянного дома, какую-то лёгкую шелестящую штуку, скорее всего, букет цветов, и ушла. Дверь противно и протяжно заскрипела. Теперь у Магнуса есть причины ненавидеть двери и цветы, будто бы без последних он и вовсе свою жизнь не представлял.              Без нежелательных посторонних не чувствовать половину тела становилось чуть легче. Лишь в полном одиночестве Магнус позволял себе тяжело вздохнуть и немного пожалеть себя, посетовать на чертовку судьбу. Желать тогда умереть. Никто особо не расстроился бы его смерти, скорее, обрадовался распаду гриферов в последствии, — иногда Магнус позволял таким мыслям пробраться в голову, но ненадолго, после чего весь день проводился в рассматривании потолка.              От более подробных размышлений Магнуса отвлёк (хотя по виду и не скажешь) всё тот же противный скрип входной двери, но, кажется, более тихий и менее протяжный. Разбойник обернулся, насколько это было возможно, взглядом приветствуя вошедшего Сорена.               — Здравствуй, мой дорогой, — тихо произнёс архитектор, подходя ближе к Магнусу.              Он счёл лучшим промолчать, не отрывая взгляда от партнёра. Сорен вздохнул и уж было повернулся в сторону кухни, как заметил небрежно брошенный букет полевых цветов: — Оу, она заходила?..              Магнус сдавлено зарычал. Сорен прекрасно знал, как он не выносил даже лёгкого упоминания об Эльгорд, что уж говорить о её присутствии в последнее время. Из-за этого единственным проявлением эмоций служили резкие вспышки ярости, неконтролируемые и продолжительные. Но Магнус никогда не срывался на Сорене, как-то подсознательно осознавая, что ему сейчас не намного лучше. Зато перепадало Эльгорд.              Разбойник прекрасно распознавал, кто сейчас решит наведаться к нему. Шаги Эльгорд были нерешительными, неуклюжими, Магнус чувствовал, как она топталась по несколько минут у двери, всячески уговаривая себя войти. И почти каждый раз, когда дверь протяжно стонала под её рукой, медленно отворяясь, в женщину летели все подручные предметы, находящиеся на прикроватной тумбочке, чаще всего — посуда. Сорен же, в свою очередь, был быстр и точен, он знал, в каком темпе нужно подниматься по ступеням, он знал, на сколько секунд нужно остановиться перед дверью, он знал, под каким углом нужно открывать её, чтобы та не издала практически не единого звука. Наверное, за такую тщательность его Магнус и любил.               — Надеюсь, ты тут несильно скучал без меня, — теперь голос Сорена раздавался со стороны кухни. Как и приятный запах чего-то съестного.               — Конечно, у меня определённо было, чем заняться, — хмуро пробурчал под нос разбойник, перевернувшись на спину.              А Сорен, тем временем, продолжал:               — И у меня есть совсем не плохие новости: Крайкон практически отстроен, и мы можем себе позволить там небольшой домишко, ибо, как я тебя знаю, ты не согласишься переехать ко мне в Крепость, — по окончанию предложения архитектор был уже перед Магнусом с глубокой тарелкой чего-то жидкого и дымящегося в руках.              Как только ложка с тем самым содержимым приблизилась к его лицу, Магнус весь ощетинился, зашипел, словно дворовый кот, и с фырканьем приподнялся на локтях. Сорен молча наблюдал, пока партнёр усядется и устало облокотится на стену. В миг возвратив своё негодование, разбойник выхватил посудину из рук любовника, чуть не расплескав половину содержимого на себя.              Едва почувствовав вкус пищи, Магнус еле удержал себя, чтобы не скривиться. «Грибной суп. Опять». Заметив недовольную гримасу мужчины, Сорен покачал головой.               — Не опять, а снова.              Магнус бросил ложку обратно в горячий бульон и покосился на архитектора.               — Ты не слишком рискуешь, каждый раз отправляясь на болото за ними? — и всё же в его голосе промелькнула тень беспокойства.               — Дорогой, ты же знаешь, за припасами не обязательно ходить так далеко, — мужчина беззлобно усмехнулся.              Магнус остановил ложку с противным супом на пол пути ко рту. «Рынок. Точно». Сорен же не рискует. В груди разбойника вспыхнула злость, он сжал столовый прибор, но почти сразу же мужчину окатила волна стыда и осознания — Сорен уже несколько месяцев нянчится с ним, беспомощным слизняком, при этом ни разу не жаловался и не отступал на раздражающие выходки партнёра. Магнусу следовало бы быть более терпимее и снисходительнее. «Это только тебе на пользу», — вспомнились слова архитектора, повторяемые по несколько раз на дню.               — Прости, — глухо произнёс он, отвернувшись к стене и опустив взгляд, в попытках скрыть постыдный румянец. Магнус ненавидел краснеть.               — Что-что?               — Аргх! — разбойник схватился за голову. — Я говорю, прости меня за всё! За все выходки и прочий идиотизм! За то, что я тут сопли разводил, вместо того чтобы что-то сделать!!! Но пойми, люблю я тебя, поэтому и не сдох там на месте, хотя хотел бы! А сейчас я прикован к этой чёртовой кровати, и ты должен возиться со мной, как с ребёнком! Прости меня за всё это!!!              Магнус судорожно вздохнул, чуть наклонился и собирался продолжить, как вдруг Сорен поддался вперёд и коснулся его губ своими. Нежно, практически невесомо и… умиротворённо. Поцелуй длился несколько секунд — им обоим нужно было успокоиться, и это лучший способ.               — Я всё понимаю, — Сорен мягко улыбнулся, — и совершенно ни в чём тебя не виню.              Магнус обессиленно уткнулся лбом ему в плечо, вымученно вздохнув. Архитектор успокаивающе поглаживал его по спине, пока вновь не подал голос.               — Завтра мы поедем осматривать выбранных мной кандидатур на потенциальное новое жильё.              Магнус сразу же зацепился за слово «поедем», задумчиво нахмурился, неторопливо выпрямился (насколько это позволяла одна действующая половина тела) и процедил сквозь зубы, смотря прямо в глаза партнёру:               — Я не сяду на эту дрянь.              Сорен закатил глаза, избегая пристального взгляда разбойника. Каждый раз, когда разговор заходил про инвалидную коляску, его реакцию с лёгкостью можно было предугадать, но на этот раз было намного спокойней, от чего Сорен мысленно поблагодарил Нотча за это. Магнус с нажимом держал его за предплечья, угрюмо поджав губы, будто бы дожидался ответа, хотя какой ответ мог быть на утвердительное предложение — Сорен не знал. Вновь встретившись глазами с мужчиной, архитектор взял себя в руки и коротко выдал:               — А придётся.               — Ну посмотрим, — звучит с вызовом, но примирённо.              И Сорен рассмеялся — светло, чисто, счастливо. Навалился на Магнуса, заключив его в удивительно крепкие объятия, быстро чмокнул немного ошарашенного разбойника в щёку. Магнус же оторопел, удивлённо моргнул, но ответил и прижал мужчину ещё сильнее к себе. И улыбнулся. Не слишком заметно, но всё же. Счастливо прикрыл глаза. Кажется, он возвращается к жизни…