Твой выбор. Только твой...

Архивариус Йорун, старый седой желчный зануда, с удивительной легкостью для своего довольно-таки грузного телосложения осторожно поднимался на второй этаж ратуши. В силу некоторых обстоятельств он вынужден был продвигаться без света, на ощупь. Но он шел в архив, место своей многолетней работы, а потому мог добраться туда с закрытыми глазами, не то, что ночью, при свете почти полной луны. И вообще, за столько лет можно выучить наизусть положение всех до единого камней на дне Долгого озера, что же говорить про планировку ратуши. Трудно представить, что когда-то в Озерном городе ратуши не было. Но, собственно, тогда и города еще не было. Так, промежуточный склад. Но как только Эсгарот начали обживать, особенно после того, как Дейл настигла его печальная участь, ратуша, воплощение самоуправления и городских свобод, заняла свое почетное место в центре главной площади. Это изначально было просторное здание в два высоких этажа с чердаком, единственной в своем роде печью, украшенной изразцами с растительным орнаментом, отапливающей оба этажа, стрельчатыми окнами, застекленными зеленоватыми стеклами, вставленными в металлический переплет, с крышей, покрытой волнистой черепицей. Со временем оно еще больше разрослось за счет оружейной, караульных помещений и гауптвахты, куда попадали все проштрафившиеся горожане, а не только нерадивые стражники. На первом этаже располагался зал для заседаний и приема почетных гостей, и комната, где традиционно хранились принятые в Эсгароте меры веса и объема, а так же герб города, на втором - покои бургомистра и малая часть архива. Основная масса архивных документов хранилась на чердаке, что не могло не сказаться на их сохранности: крыша постоянно протекала. Испорченные бумаги нынешний бургомистр без сожаления приказывал пускать на растопку без регистрации и описи. А поскольку на чердаке в основном хранились документы, связанные с покупкой лицензий, арендные договора, квитанции об уплате налогов, расписки о предоставлении торговцами городскому совету в целом и бургомистру в частности разнообразного сырья и готовых изделий, не было ничего удивительного, что периодически тому или иному честному труженику приходилось доказывать, что он - честный. Как правило, все заканчивалось банальной взяткой. Архив на втором этаже был устроен куда солиднее: со стеллажами, столиками, лесенками, канделябрами и сортировкой документов по видовому признаку. Здесь хранились счетные книги, записи о поступлении продовольствия на городские склады, планы города и некоторых городских зданий, сведения о доходах города, получаемых от торговых сделок и сбора тех или иных пошлин. Особый порядок царил на полках, хранящих документы, содержащие всевозможные статистические данные о населении Эсгарота, собираемые в целях налогообложения. Здесь особенно, но и во всей "нижней" части архива велся четкий учет и систематизация документов, не то, что в "верхней" части. "Верхним" архивом заведовал Йорун, в "нижнем" хозяйничал Снор. Сказать, что архивариусы враждовали, значило сильно приукрасить действительность. Мало того, что Снор был значительно моложе Йоруна, он был гораздо образованнее. Его отец был переводчиком при гондорском наместнике, благодаря чему Снор знал пять языков. С малых лет он подвизался при государственном архиве, сначала просто так, а потом вполне официально - актуариусом, заносившим в регистрационные книги сведения обо всех вновь поступивших документах. До конца не ясно, как его занесло в Эсгарот, но на должность помощника управляющего архивом, кем тогда единолично считался Йорун, Снор бургомистром был принят с радостью. Надо сказать, что в то время "нижний" архив тоже порядком не отличался. Документы были свалены вперемешку большей частью на полу. Новый помощник управляющего вместо того, чтобы последовать совету своего непосредственного начальника и тянуть день до вечера, начал разбирать архивные завалы и уже через два года привел их в приемлемый вид. Чем заслужил искреннюю "признательность" бывшего управляющего, ставшего обычным архивариусом. Как и его бывший помощник. Еще через год новоиспеченный архивариус всеми правдами и неправдами привел "нижний" архив, порученный его заботам, в нынешнее почти идеальное состояние, что, определенно, не способствовало развитию дружеских отношений. Наоборот, у Йоруна появилась идея фикс - поймать нынешнего коллегу, бывшего подчиненного, на каком-нибудь серьезном нарушении безукоризненно исполняемых обязанностей, чтобы неповадно было лишать хороших людей куска хлеба с маслом и непыльной работенки. Он был терпелив. Он долго ждал. И вот удача ему улыбнулась. Все началось неделю назад, и если бы Йорун не приглядывался так внимательно, он ничего бы не заметил. Ну, подумаешь, свитки лежат не как обычно, свечные огарки наутро значительно меньше, чем оставались с вечера, со старых папок с подшивками, которые уже несколько лет вообще никому не нужны были, пыль стерта. Что в этом плохого? Ничего. Если не обращать внимания, что в папках и свитках-то этих самая подробная информация о выходцах из Дейла. С того самого момента, как сто семьдесят один год назад перебрались в Эсгарот выжившие и осели тут. Давненько чуткое ухо Йоруна уловило возмущенные речи бургомистра, что есть в городе недовольные его работой. Что зарвался городской глава, не об Озерном городе думает, а о своем кармане. Что неплохо было бы заменить его кем-то другим, кто будет заботиться о всеобщем благе и процветании. И почему-то больше всего бургомистр опасался, что именно потомки тех, кто прежде жил у подножия Одинокой горы, мутят воду, готовят переворот. Вроде бы объяснялось это тем, что Эсгарот - это всего лишь часть Дейла, если в корень смотреть, а значит и управлять им должны потомки тех, кто управлял процветающим Дейлом. До архивариуса тоже доходили подобные слухи, но он не очень-то им доверял. Ну, будь они правдой, ему это чем грозит? А бургомистр… Йорун, конечно, тоже не был от него в восторге, но особой неприязни страсть к наживе с использованием служебного положения у архивариуса не вызывала. У колодца да не напиться?! Одно ясно точно: Снору теперь не поздоровится. Йорун ни минуты не сомневался, что ночью в архиве промышляет именно морготов выскочка, его бывший помощник. И ему, в принципе, все равно, зачем Снор копается в родословных переселенцев-дейловцев. Все, что делается в тайне, автоматически приобретает репутацию чего-то противозаконного. Значит, Йорун своего не упустит. А будет ли это крупная денежная благодарность подношением за молчание от сослуживца или премией за раскрытие заговора от бургомистра, значения не имеет. Но начать все же следует с разговора со Снором. Премиальные - это хорошо, но получить их можно только один раз, а вот хранение чьей-то тайны - это стабильный доход на более продолжительное время. Добравшись до цели, Йорун приоткрыл дверь. Хорошо смазанные петли открылись без единого звука. Так и есть: вон он - приглушенный свет от свечи возле примеченных стеллажей. И в оглушительной ночной тишине отчетливо слышен шелест переворачиваемых страниц. - Попался… - предвкушающе прошипел Йорун и осторожно, по-прежнему стараясь не издавать ни звука, прикрыл дверь и пошел на свет. Ему оставалось обойти последний шкаф, когда под его ногой предательски заскрипела половица. В ту же секунду свеча погасла, задутая четко слышимым выдохом, послышался шорох пергамента, неловко возвращенного на место, а потому скользнувшего на пол, и шелест одежды полуночного гостя. Сообразив, что дальше скрываться бесполезно, Йорун с возможной поспешностью преодолел оставшееся до поворота расстояние и выглянул с победным воплем: - Ага! За стеллажом не было ни души. Зато был отчетливый запах продолжающего тлеть фитиля, мягкий воск свечи, архивариус не поленился перепробовать все огарки в канделябре, пока не нашел нужный, рассыпанные по полу пергаменты и книга, раскрытая на столе. Если судить по заголовку на развороте, в своих исканиях Снор продвинулся вперед на целый век от момента гибели Дейла. В глубине архива вновь раздалось негромкое шуршание. - Снор, голубчик! - громко позвал Йорун. - Я же знаю, что это ты! Выходи, есть разговор. Вместо ответа послышался скрип открывающегося окна. - Сильмарилл тебе в глотку! - выругался Йорун, и ломанулся на звук. Еще не хватало, чтобы парень сбежал. Это ж недельный труд насмарку. Обе створки окна были распахнуты. Тяжелая штора, в обычное время подвязанная прочным шелковым шнуром, несуразно болталась, колышимая ветром. - Стой, гаденыш! - не скрываясь, завопил Йорун, устремляясь к окну, рассчитывая уж если не самостоятельно, то с помощью стражи поймать Снора. Конечно, придется делиться, а что поделаешь? Он не добежал до окна всего несколько шагов, когда почувствовал, как мягкий шнур обернулся вокруг его шеи, и чьи-то руки потянули за концы, сдавливая его горло все туже и туже. Он инстинктивно поднял руки, чтобы вцепиться в напавшего, и попытался закричать. Из стиснутого горла вырвались только хрип и бульканье, а пальцы встретили лишь пустоту. Продолжая, как ему казалось, отчаянно сопротивляться, Йорун бился, как попавшая в сети рыба, напрягая мышцы и выкручиваясь, чувствуя, что он точно так же беззвучно открывает рот, брызгая слюной, и таращит глаза. Седые волосы мгновенно стали мокрыми от пота. В голове стучало, казалось, что вот-вот, и она взорвется. Но постепенно конвульсии стали стихать, мышцы расслабляться, в глазах потемнело, звон в ушах затих. Йорун дернулся еще пару раз и замер. Голова бессильно упала на бок. Только когда архивариус окончательно замер, и тело его грузно осело на пол, расплывшись, став непривычно мягким и податливым, человек в темном плаще отпустил концы шелкового шнура, срезанного с занавески. Бросив беглый взгляд на багровое, надувшееся, мокрое от слюны и слез лицо с оставшимися открытыми страшными выпученными глазами, сохранившими растерянное выражение, и вываленным языком, он выглянул в окно. Двойной наряд стражников, охраняющий оружейную, пристроенную к другой стороне здания, по-видимому, не услышал вопля старого идиота, шастающего там, куда его не звали. - Дракону скормить такого начальника городской стражи, - улыбка человека в темном была презрительной, довольной и жестокой одновременно. - Усилили охрану обокраденной оружейной, зато оставили без присмотра ратушу. Давненько пора было вас встряхнуть, слишком вы зажрались, расслабились. Надеюсь, мой второй сюрприз, как и первый, придется вам по душе… Он отошел от окна, развернулся, равнодушно перешагнул через труп архивариуса и спокойно и бесшумно направился к выходу. Линда всегда любила просыпаться рано, независимо от того, путешествовала ли она или отдыхала дома, ожидая, пока найдется очередная работа. Если не было необходимости пускаться в путь с первыми лучами солнца, девушка любила полежать и подумать. В эти сонные ленивые утренние часы ей в голову приходили самые удачные идеи. Но сегодня ранний подъем был обусловлен не только силой привычки, но и необходимостью сменить повязку. За неделю основательно поджившая рана вдруг опять начала кровоточить. Благо все необходимое по-прежнему находилось под рукой, а у Линды был достаточный опыт перевязки левой руки с помощью одной правой. Смысла возвращаться в постель, чтобы продолжить утренние раздумья, уже не было, и девушка решила одеться и спуститься вниз. Заодно и окровавленные бинты сжечь. Внизу никого не было, но очаг был разожжен. Это означало, что Сигрид уже отправилась на ежедневные утренние закупки. Не исключено, что и Баин составил ей компанию. Тильда, скорее всего, еще спит. А Бард может еще не вернулся, может уже ушел. Род занятий хозяина дома не имел четко определенных часов работы, как у ремесленника или лавочника, и перед гостьей он, естественно, не отчитывался. Линда бросила бинты в огонь и стала наблюдать, как ткань обугливается. Вдруг стражники опять решат нагрянуть с проверкой. К чему им видеть, чем топят свою печь в доме Барда? Размышляя об этом, Линда вздрогнула, когда дверь на нижний ярус вдруг открылась, и в проеме показалась голова Барда в домашней одежде с охапкой дров, которую он свалил у очага. - Доброе утро, - привычно поздоровался хозяин и, заметив, чем занимается Линда, спросил. - Что случилось? - Ничего особенного, - равнодушно пожала плечами девушка. - Почему-то рана опять открылась. Наверное, я вчера переусердствовала, таская ведра с водой. Но уж очень хотелось помочь Тильде, она так самозабвенно намывала полы, что мне было стыдно сидеть, сложа руки. А тем более после ходить по такой сказочной чистоте, - Линда примирительно улыбнулась в ответ на осуждающий взгляд Барда. - Я вообще не привыкла сидеть без дела, а выбор у меня был небольшой: моющая полы Тильда или стирающая Сигрид. Но две прачки у одного корыта... - Ты вовсе не обязана помогать девчонкам по хозяйству, - покачал головой Бард. - Знаю. Но ничего с собой поделать не могу, - Линда развела руками и преувеличенно-горестно вздохнула. - Считай это очередной причудой твоей постоялицы и просто включи в счет как деревенские забавы, которые, случается, устраивают постоялые дворы для своих состоятельных клиентов. - Кстати, о деревенских забавах… - начал Бард, но замолчал, потому что входная дверь резко распахнулась и на пороге появилась встревоженная Сигрид. - Ой, что на площади творится! - взволнованно начала она, бросая полупустую корзину прямо у входа. - Весь город переполошился. Бард и Линда молча ждали продолжения. На лестнице послышались быстрые шаги Баина, на ходу надевающего рубаху. За его спиной маячила мордашка Тильды. Излишне возбужденный и громкий голос сестры не остался ими незамеченным. - Что опять стряслось, Сигрид? - мгновенно настроился на новости парень. - Архивариуса Йоруна ночью убили. Задушили шнуром от шторы прямо в архиве. - А куда же стража смотрела? - подала голос Линда. - Да не было их там никого. Брэга, начальник стражи, всех оружейную охранять отправил. - Решил вора поймать, когда он опять туда сунется? Сам-то, наверное, не дурак, что ж других за дураков держит? Неужели воришка не догадался, что так и будет? - затараторил Баин и вдруг рассмеялся. - А бургомистр-то, поди, под кроватью от страха трясется. Архив как раз напротив комнат, где его превосходительство обитать изволят. Точно теперь решит, что ночью просто кто-то дверью ошибся. Со всего города стянет стражу и кольцом вокруг ратуши поставит. Или вокруг койки своей. - Не смешно, Баин, - урезонил мальчишку отец. - Два убийства за без малого две недели. Неладное что-то в Эсгароте творится. - Ты думаешь, их обоих - кто-то один? - мгновенно посерьезнел Баин. - Ты думаешь, бургомистр опять на тебя подумает? - Ничего я не думаю, - ответил Бард, но было заметно, что он сильно грешит против истины. - Просто не к добру это. Лодочник посмотрел на Линду. Та опять выглядела глубоко задумавшейся, но на этот раз заметила взгляд Барда и постаралась принять невозмутимый вид. - Я думала, у вас тихий городок, где все друг друга знают, а самое страшное преступление - свою жену с соседкой перепутать, пока ее муж в отсутствии. - Вообще-то до недавних пор так и было. В глазах Линды на мгновение снова промелькнуло что-то непонятное. - Ты о чем-то начал говорить до того, как Сигрид вернулась, - девушка, определенно, переводила разговор в другое русло, будто опасаясь, что еще чуть-чуть, и Барду станет понятно что-то, до сего момента ускользающее от понимания. - Теперь даже и не знаю, стоит ли продолжать, - лодочник сделал вид, что не понял уловку гостьи. - Про "деревенские забавы". Через неделю у нас в городе должен бы состояться ежегодный праздник, но не отменят ли его в связи с убийствами. Как ни крути, а Баин прав. Бургомистр сильно трясется за свою шкуру и может принять случившееся за попытку покушения на его драгоценную персону. - Праздник? - Линда улыбнулась. - Я люблю праздники, особенно осенние, прославляющие Йаванну. В разных городах разные традиции, но повсеместно в эти дни устраиваются самые грандиозные торжества в честь сбора урожая. Но вы, наверное, в этот день прославляете Ульмо, как остальные рыбаки и моряки? - Если праздник будет, сама все увидишь, - ответил Бард и бросил взгляд на повязку, где опять проступила кровь. - Надеюсь, к тому времени ты окончательно оправишься. - Я и сейчас чувствую себя замечательно, - Линда поправила рукав, прикрыв бинты. - А это так, пустяки. Уже к вечеру все затянется. - Жаль будет, если праздник отменят, - сокрушенно вздохнула Тильда. - Его всегда так ждут. Весь город выходит погулять, на главной площади не протолкнуться. Все такие нарядные, веселые. А сколько интересного вокруг: и ярмарка, и конкурсы с призами, и танцы, и бесплатное угощение. И леденцы на палочках… И большой фейерверк. - Если праздничное гуляние привлекает всех без исключения горожан, может, среди них ты покажешь мне Вигдис, Бард? Мне уже пора покончить со своим делом, а я его еще даже не начинала. - Если старуха соизволит выйти в люди, то покажу. В противном случае, покажу, где ее дом. Она всегда рада гостям, готовым слушать ее рассказы, особенно когда те щедры на гостинцы. - За этим дело не станет, - Линда кивнула и принялась разбирать корзину, забытую Сигрид у двери. Бард наблюдал за Линдой, ее спокойными, уверенными движениями. Сейчас в ее поведении не было ничего странного, но лодочник все еще видел то выражение растерянности и задумчивости, когда девушка узнала об убийствах. Почему они заставили Линду задуматься? Она не была знакома с жертвами, чтобы их оплакивать. И вряд ли это были первые убитые в ее жизни: девушка, способная сразить варга, определенно, поднаторела во владении кинжалом не только на тренировках. Разве что ей вдруг подумалось, что Рубэн или Йорун - тот, к кому она пришла в Эсгарот. В этом была некая логика. И все-таки у Барда что-то не складывалось. Что-то, как говорят, вертелось на языке, но никак не оформлялось во внятную мысль. Две недели - два убийства. Два убийства за две недели. Две недели. И тут у Барда сложилось. Две недели назад он нашел и привез в Озерный город Линду. Он ее привез, и все началось. - Нет, не может быть… - проговорил мужчина еле слышно. - Чего не может быть? - удивленно спросил сидящий рядом Баин. Но Бард не ответил. Ему нечего было сказать. Любому здравомыслящему человеку ясно: "после" не означает "в следствие". Для обвинения нужны очень веские доказательства. А какие у него есть доказательства, кроме домыслов? За несколько дней до праздника Барду подвернулась неплохая и вполне законная работенка, поэтому некоторое время в городе его не было, а когда он вернулся, как раз накануне, по приготовлениям понял, что праздник состоится. Мнительный бургомистр не рискнул лишить горожан долго ожидаемого веселья, но, Баин угадал, окружил ратушу непривычно многочисленной охраной, расставленной так, чтобы муха не пролетела незамеченной. Похоже, теперь у городской стражи было только два почетных поста: заставы и ратуша. О патрулировании улиц забыли напрочь. Но это дело Брэги, и Бард не собирался лезть к нему с советами. Единственным его желанием было поскорей добраться домой. Дома тоже царила предпраздничная суета. Сигрид, вооружившись иглой и нитками, обсматривала и чинила их лучшую одежду. Тильда то помогала сестре, то подбегала к очагу, приглядывая за ароматным рагу из зайца, тушащимся в кастрюле. Еще одного зайца с помощью Баина обдирала Линда. - Зайцы? Откуда? - поинтересовался Бард. - Из лесу, наверное, из силков расставленных, - усмехнулась Линда. - Откуда ж еще им взяться? - И кто отважился отправиться на охоту, не имея лицензии охотника? - лодочник подозрительно посмотрел на сына. - В Озерном городе, милостью бургомистра, это называется браконьерством. Баин посмотрел на девушку с видом "ну, что я говорил". Линда подмигнула мальчишке и посмотрела на Барда. - Браконьерством это называлось бы, если б меня поймали. А так это просто вкусная еда в честь праздника. - И как же тебе это удалось? - скинув верхнюю одежду, Бард подошел к очагу и протянул к огню руки. - Зайцев поймать? Или сюда их принести? - Линда многозначительно посмотрела на хозяина дома. - Второе. - На заставе у моста дежурил тот милый весельчак, грозивший сломать дверь, если ты его не впустишь. - Эсбен. - Пусть будет Эсбен. Я ему улыбнулась и нечаянно уронила в его карман несколько монет. За это меня без проволочки утром выпустили, а вечером впустили, для вида заглянув в лукошко с ягодами и оставив без внимания все остальное. - Ловко, - усмехнулся Бард. - Надеюсь, это комплимент, - ответила Линда. - Разумеется, это он, - еще раз усмехнулся лодочник и направился наверх. Он слишком устал, чтобы сейчас думать над тем, что творится в его доме. Как незнакомой девчонке за три недели удалость стать если не близким, то хорошим другом Баину и девчонкам? И не начал ли он привыкать, что дома его ждут не только дети?