Фингал

— Бля-я-я... Кто? — Лип осторожно взял в ладони лицо Менди, рассматривая наливающийся под глазом синяк. — Карен Джексон, — совершенно спокойно ответила Менди и, небрежно сплюнув жвачку, пояснила: — Эта сучка визжала, что я тебя увела, и кидалась как ебнутая кошка. Лип опешил, пытаясь осмыслить сам факт драки, и понять, что чувствует по этому поводу. Карен давно была его наваждением, его болезнью, его любовью. Но почему-то сейчас ему было абсолютно наплевать на то, что с ней случилось, а ведь он прекрасно знал Менди и не сомневался, что за свой фингал она отплатила сторицей. Но зато при виде синяка на лице Менди у него больно екнуло внутри, и сразу же зачесались кулаки наказать обидчика. И наплевать, насколько тот силен. А вот саму Менди захотелось прижать к груди и пообещать, что никто, никто больше не посмеет и пальцем ее тронуть. И осознав, что означает это горячее, раздирающее душу желание защитить, Лип до усрачки испугался. Вот этого самого, что вмиг опрокинуло, перевернув вверх тормашками весь его мир. Испугался, вспомнив каково ему было, когда любое проявление привязанности вызывало презрительные насмешки, а совершенно нормальное желание заботиться о любимом человек расценивалось как слабость. Он испугался, что вновь попадет в зависимость, не приносящую ничего кроме разбитых в кровь костяшек и вытья в подушку от безысходности. Вдоволь нахлебавшись этого с Карен, Лип не хотел повторения. И потом, это ведь была Менди! Менди Милкович, объездившая десяток (и хорошо, если один) парней и не скрывавшая этого. Спрятав замешательство за ехидной ухмылкой, Лип деланно удивился: — Правда?! Вы дрались из-за меня? Охуеть! Жалко, что я пропустил такое шоу. Это ведь была грязная драка, Менди? Вы выдирали друг другу волосы, кусались, щипались?.. — Пошел на хуй, мудак, — обиделась Менди. — Все, все. О’кей, я пошутил, — Лип примирительно выставил ладони вперед. И спросил уже серьезно: — Так она что, двинула тебе в глаз? — Нет, поцеловала взасос! Чуть нахер глаз не высосала от большой любви. Конечно, она вмазала мне, придурок. — Я достану лед. Приложишь, чтобы отек спал. Потянувшись, Лип легко чмокнул Менди в другой, не пострадавший, глаз и поднялся с дивана. — И пиво захвати, — крикнула она ему вслед уже своим обычным тоном — Менди не умела долго злиться. Подойдя к холодильнику, Лип замер, уткнувшись в дверцу лбом. Он попал, пиздец, как попал, влюбившись в Менди. В бешеную Менди Милкович, охуенную даже с этим уродским бланшем на пол-лица.