Дыша под водой

Представь себе Пусан летом. Представь такую палящую жару, что перед глазами рябит воздух. Представь шуршащие морские волны, лижущие лодыжки и с шумом врезающиеся в скалы, немыми стражниками стоящие за твоей спиной. Представь чёрные силуэты птиц, как чернильные кляксы, расплывающиеся по медово-рыжему полотну неба. Представь, что ты по самый подбородок в воде, руки безвольно висят по бокам. Тебе трудно дышать. Вода заливается в раскрытый рот. Ты не издаёшь ни звука. Волны становятся мощнее, выше, и твоя голова уходит на несколько секунд под воду, а затем показывается на поверхности, как поплавок. И так ещё раз. Снова и снова. Твоё тело сводит в невесомости. Представь, как тебя вытягивают, подхватив под мышками. Представь, как со всплеском разбивается гладь моря. Представь, как ты хочешь вдохнуть, а получается лишь сплёвывать солёную воду, заполнившую не только рот, но, кажется, все внутренности. Представь, что ты не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой, не можешь даже открыть глаза, но все равно движешься. Представь, что море даёт тебе давно желанную свободу. В намджуновском тесном, видавшем виды хёндае, держащем курс на Пусан, бесконечное лето запускается по очередному кругу. На всех дверях опущены стёкла, «Ilmatic» Наса рвёт слабенькие колонки. – Это, – Намджун перекрикивает рёв музыки и визг ветра, попадающего в открытые окна. – Это было выпущено до нашего рождения, это – настоящий хип-хоп. Солнце жжёт кожу тэхёновых ног – шорты задрались слишком высоко, неприлично оголяя бёдра, по которым Тэхён шлёпает в такт ритму. Дорожки пота щекочут ему шею под волосами, подмышки и под коленями. Даже в адскую жару он хотел выглядеть стильно, поэтому выбрал бейсболку, любимые джинсовые шорты и свободную рубашку, у которой закатал рукава и расстегнул пуговицы на воротнике. В огромной сумке, заброшенной на заднее сидение, лежат ещё пять таких же нарядов на оставшуюся половину лета. – Вся суть – в текстах Наса, – продолжает тем временем Намджун. – Вслушайся. Заставляет забыть обо всём и одновременно помнить, верно? Тэхён улыбается и послушно кивает, как обычно делает, когда Намджун погружается в свои хипхопо-философские рассуждения. Его каждый раз так и подмывает сказать, что он не понимает ни слова, потому что английский знает на уровне не очень прилежного школьника и не учился пару лет в Новой Зеландии, как некоторые. Тэхён ценит музыку, но, откровенно говоря, совсем не отличает Наса от Дрэйка и Канье Уэста. Он не вникает в рэп и хип-хоп, как Намджун, который днями может мусолить смысл и стиль лирики. Их спонтанная поездка пролегла через весь Пусан. Они зависали в разных клубах, поймали пару летних музыкальных фестивалей, целовали каких-то девочек и ночевали в самых дешевых местах, какие только могли найти, – обычно в хостелах, где единственными соседями-постояльцами были иностранцы. Изредка Намджун приходил не один и выгонял Тэхёна спать на диван в общем зале, пока сам... ну, зарабатывал им на еду. Мгновения их путешествия, сливаясь с предыдущими, перетекали из одного места в другое, как прилив и отлив океанских волн. Впервые в жизни мир не отбирал у них время, сводя с ума. Он был бархатист и приятен. Солнце с каждым днём становилось ещё жарче и ярче, чем вчера, и Тэхён тратил свои сбережения на пиво, фастфуд и бензин, если об этом просил Намджун. А по ночам становилось достаточно прохладно, чтобы оправдать потребность тела в чужом тепле, касаниях кожи к коже и сжигающих глубоких поцелуях, разбавленных крепким алкоголем. Острая нехватка денег достаточно быстро догнала их и сбила с ног. Однажды Намджун сел в машину и уехал к пирсу устраиваться на работу. Он оставил Тэхёну полсотни баксов и сказал, что вернётся за ним через пару дней с суммой, в десятки раз больше этой. Они наконец поедут домой. Но Тэхён не хочет возвращаться. Не хочет забывать, как дорога, соленый бриз и солнце смешались в нечто с ароматом свободы. Не хочет, чтобы уходила жара и забрала его счастье с собой. Поэтому Тэхён берёт деньги, но не ждёт Намджуна назад. Тэхён не помнит, как шёл на пляж, но просыпается от того, что песок лезет ему в нос, рот и уши, царапает спину и скребётся под одеждой. А над ним склоняется парень примерно его возраста с сосредоточенным выражением на смазливом лице. Потом Тэхён осознаёт, что задыхается. Глаза жжёт, в горле – сухо, как будто его забило песком. Он поворачивается набок и с трудом, но всё же дышит, жадно глотая ставший густым воздух. И всё это время парень похлопывает его по спине, деликатно, но заученно, словно привык к такому. – С тобой всё будет хорошо, – говорит он. – Я Чонгук. Спасатель. О, тогда точно, ему такие ситуации привычны. Чонгук говорит, что Тэхён почти утонул. Ещё говорит, что в воде тяжело различить тонущего человека. Все происходит медленно и тихо. Большинство даже не понимает, что нужна помощь, но, к счастью, Чонгук профи и совершенно случайно оказывается рядом в нерабочее время. – Я провожу тебя домой. Где ты живешь?.. – Тэхён, – перебивает он, пытаясь встать и пошатываясь на онемевших ногах. Чонгук хмурит брови. Он подхватывает Тэхёна под руку, подставляя ему плечо. Когда Чонгук смотрит на него, то не улыбается почти, но в глазах пляшут неисчислимые вопросы, которые Тэхён не может прочесть, они могут быть какими угодно: «Ты как?», или «Тебе нравится нэнмён?», или «Тогда пойдём ко мне?» – Ладно, скажу, – сдаётся Тэхён; отчасти потому, что они уже начали идти. – Мне пока что негде ночевать. Непонятно, правильно ли понимает его Чонгук, и когда он останавливается, увязая пятками в песке и расслабляясь, Тэхён сглатывает и натягивает фирменную квадратную улыбку на лицо, чтобы защититься, обмануть или хотя бы избавиться от волнения. Белая футболка, свободно висящая на Чонгуке, раздувается от ветра, как парус; рёв волн отдаётся эхом, словно они вдвоём стоят внутри огромной раковины. Этот гулкий звук, покалывая в висках, вызывает у Тэхёна тошноту и головокружение. Он неумышленно скользит взглядом по чонгуковой груди, надеясь, что тот не заметит. Тэхён ведь и не собирался ни на что намекать. Он даже не осознаёт, что пялится, пока Чонгук не врезается в него – в точности как волна – и не вжимается настойчивым поцелуем в губы. Пока не исчезает тэхёнова улыбка. Пока руки Чонгука не исследуют осторожно всё тэхёново тело. Пока зубами Тэхён не сжимает нижнюю губу Чонгука, как утопающий хватается за плот посреди океана. Он загребает руками, пытаясь удержаться на плаву, паника не покидает его, но потом пальцы Чонгука трогают его лицо, и он знает, что Чонгук спасает его. Снова. Тэхён так никогда и не благодарит Чонгука. Он правда не помнит, как тонул. Помнит только то, что было после – после спасения, на следующее утро, в чонгуковой постели и в его объятиях. После. И это всё, что действительно волнует Тэхёна. Чонгук не задаёт вопросов. Чонгук показывает Тэхёну местные достопримечательности и покупает мороженое в обмен на поцелуй. Чонгук смотрит на него ласковым взглядом и немного крепче сжимает ладонь в своей, когда они подходят ближе к морю. Я держу тебя. С ним Тэхён мог бы научиться любить. – Здесь нет ничего интересного, кроме воды, – говорит ему Чонгук, посмеиваясь, и, смущённый, прячет лицо. «Но есть ты», – думает Тэхён. Так проходит ещё два дня. Намджун пишет ему, что скоро приедет, но Тэхён за всё это время ни разу не берёт телефон. Ему не хочется об этом думать. Не хочется осознавать, как пойманная за хвост летняя сказка выскальзывает из рук. Намджун может и подождать. – Ты веришь в инопланетян? – спрашивает он серьёзным тоном. Немного чешутся ступни, вязнущие в песке. На берегу за ними остаётся цепочка следов, которые позже слижет море. Чонгук смеётся, шлёпая по белым барашкам умирающих волн у самой кромки воды. Тэхён замирает чуть сзади. – А ты? – Конечно! - уверяет он. – Иногда я думаю, что пришельцы живут не на других планетах, а прямо среди нас. – Хён, планету, с которой ты родом, еще не открыли даже. Тэхён показывает ему язык: – Может, они живут в море. – В море живут русалки. Тэхён имел в виду совсем не русалок. Чонгук поймёт это позже. Потом они сидят, подставив спины закату, их тени вытягиваются далеко вперёд, и Чонгук обещает, что после того, как Тэхён вернётся в Сеул, он обязательно будет выглядывать русалок-инопланетянок. Тэхёну неймётся спросить, неужели из-за инопланетян Чонгук тем вечером заплыл так далеко? Но не спрашивает его об этом. – Ты намекаешь, что нам пора расстаться? Чонгук коротко смеётся. И не своим обычным смехом – за эти несколько быстро пролетевших дней Тэхён понял, что Чонгук открывается не каждому встречному. Скорее, прячет эмоции перед другими, подавляет их, может быть. – Рано или поздно нам всё равно придётся. Так почему бы не сейчас? – Я не хочу уезжать. Они останавливаются прямо под уличным фонарём, и Тэхён игриво и бесцеремонно бодает Чонгука в плечо: – Я хочу тебя. Тэхёну интересно, чувствует ли Чонгук, целуя его, привкус морской соли в горле, куда иногда подступает то самое ощущение. Чувство невесомости возвращается в такие моменты: когда он стоит в уверенных и сильных объятиях Чонгука, блестящего от липкой испарины. В моменты, когда Тэхён будто дышит под водой, и волны обнимают его, как пара родных рук, укачивая, прижимая к себе. – Заставляет забыть обо всём и одновременно помнить, верно? Больше его ничего не волнует.