- А что такое «эфемерный»? - Это значит: тот, что должен скоро исчезнуть. (с.) "Маленький принц".
❄ ❄ ❄
Зима - это волшебное, сказочное и прекрасное время года. В эту пору весь мир словно пронизывает серебряная нить чудес: находятся давно забытые вещи, на пороге квартиры внезапно оказывается тот, имя которого уже давно позабыл, под яркой красивой елью ожидают красочные коробочки, и совсем не важно, что в них, важно, что они там есть, потому что это значит, что ты кому-то нужен. Зима - это пора теплых одеял, радостных объятий, замерзших рук и слепленных этими самыми руками снеговиков. По квартире разносится до одури приятный аромат чая, который особенно прекрасен в зимнюю стужу. С улицы слышатся восторженные крики детворы, и нельзя не улыбнуться в ответ: всё твоё естество словно переполняется позитивом и ощущением сказки. Хочется устроиться поудобнее у себя в комнате, свернуться калачиком, выключить свет, включить гирлянду и лежать, смотря в окно, что какой-то неведомый прекрасный художник украсил своей аккуратной волшебной кисточкой. Зима - это время мечтаний. У Бекхёна тоже есть мечты, но они не такие, как у обычных людей, вроде счастья и здоровья близким, побольше удачи в Новом году и тому подобное, нет. Его мечта - это понять кто или что он такое. Память Бекхёна - это кромешная тьма, холод, выжженная пустыня без намека на малейший шанс жизни. У него в голове только имя и чей-то далекий тихий голос, что морозными узорами на коже вывел: «Ты теперь Ледяной Джек - дух зимы». Только это и спасало от полнейшего и страшного забвения, только эта странная, но, признаться честно - интересная сказочная должность. Бекхён создавал волшебство. В его владениях холодный, но пушистый и мягкий снег. В его глазах свет тысячи звёзд, что практически не видны в лунном свете, но от того и прекрасны своей скрытностью и загадочностью. В его руках легкая кисть, которой он старательно вырисовывает картины на окнах темными ночами, даря людям частичку зимней сказки. В его сердце смех сотен тысяч людей, что радуются первому снегу вне зависимости от своего возраста: всё равно все поднимают голову и улыбаются, пусть и незаметно, но улыбаются зимнему чуду. И всё было бы прекрасно и замечательно, если бы не одно весомое «но»: Бекхён был одинок. И не просто покинут всеми друзьями и родственниками, он был забыт всем миром. Никто не видел его лица, никто не мог прикоснуться к его руке, никто не мог услышать его голоса, которым он звал, просил заметить. Бекхён был невидимкой. Он боялся того, что скоро совсем исчезнет - растворится, сотрется как ненужная надпись с доски, и ни одно живое существо на планете даже не узнает об этом. Одиночество сжирало изнутри, причиняло боль, да такую сильную, что хоть волком вой. Да только не поможет, потому что ничего от этого не изменится. Бекхён как был невидимкой, так им и останется. - Разве я не имею право на счастье? - как-то спросил дух у Луны - единственной, с кем он мог поговорить. - Разве я, творящий чудо, не могу получить его в подарок? Уже два года прошло, как я очнулся Ледяным Джеком - парнем без прошлого и будущего. Неужели меня так никто и не увидит, и я исчезну, растаю как снежинка с наступлением весны? Луна продолжала молчать. Бекхён продолжал творить чудо. В Корее - стране, где отчего-то больше всего любил бывать дух, наконец-то наступило время зимы. С шальным ветром, с запахом нового времени, с холодом и стужей и с первым снегом, Бекхён прилетел туда, чувствуя тепло в некогда замерзшем навсегда сердце. Он посыпал улицы свежим снегом, укутывал деревья в снежные шапки, гонял ледяным ветром нахохлившихся птиц, аккуратно и с обожанием расписывал окна ледяной кистью, каждый раз придумывая неповторимый узор, вдыхал запах надежды, цветущей любви и заботы, что исходил от взволнованных и радостных людей. Бекхён снова почувствовал себя живым. А потом он внезапно встретил этого паренька, и всё его существование перестало быть спокойным и тихим. Но, как говорится, обо всём по порядку.❄ ❄ ❄
Вот мой секрет, он очень прост: зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь. (с.) "Маленький принц".
Больница - это не то место, где можно громко смеяться, лопать шоколадные конфеты когда захочешь, или распевать свои любимые песни во все горло. Больница - это там, где всегда витает чуть заметный аромат безнадежности, грусти, легкой печали, смирения, но в то же время надежды и веры в лучшее. Не смотря на первое впечатление, тут вовсе не страшно, и серые цвета усталости очень часто окрашиваются в светлые и легкие - цвета робкой радости, искренней благодарности. Даже в таком месте есть место зимнему волшебству. Бекхён, как бы странно это не звучало, очень любит больницы, особенно эту - не городскую, а частную, что стоит на окраине шумного города и словно оторвана от него. Здесь тихо, спокойно, уютно. Тут лежат ещё совсем маленькие дети, но, конечно, и взрослые встречаются. Бекхёну особенно нравится главный врач больницы - хрупкий мужчина низкого роста, с всегда теплой отеческой улыбкой на лице. Он помогает детишкам быть счастливыми даже в такой трудный период их жизненного времени, порой подкармливает вкусными леденцами и читает забавные сказки на ночь. С людьми постарше он ведет себя так же открыто, но часто говорит по факту, порой заставляя даже мужчин плакать от страшных диагнозов. Правда, после этого он тут же слегка улыбается, и всегда отвечает своим ласковым голосом: «Ничего, мы с вами ещё повоюем!». И ему верят. Именно из-за такой уютной, пусть и слегка печальной атмосферы, Бекхён любит здесь находиться. Правда, он никогда не залетает именно в само здание, он просто кружит вокруг, рисуя счастливым детям целые иллюстрации на окнах. Порой он даже в слух рассказывает им о своих приключениях, правда они его, конечно же, не слышат. Но Бекхёну это почему-то очень важно: он любит разговаривать с маленькими детьми. В эту ночь он должен был лететь уже в другой конец страны, а потому пора было заканчивать свои дела. Бекхён взлетел к окнам третьего этажа, которые на удивление были широко распахнуты, а в самой палате на уютной больничной койке посапывал юноша, чуть освещенный светом яркой луны. Дух не знал о том, что за недуг у этого человека, но спать с открытыми окнами всяк полезнее не сделает, тем более зимой. Поэтому Бекхён уже приготовился ветром захлопнуть окна, но тут его интерес привлек альбом юноши, в котором яркими цветами были нарисованы неясные фигуры, но они были выведены с такой заботой и любовью, что дух не удержался и залетел в палату. И как только его ноги коснулись пола, произошло сразу несколько странных вещей: окно со всей дури захлопнулось, Бекхён понял, что больше не может взлететь, словно его приковали к одному месту, а юноша, до этого мирно спавший, вскочил и достаточно-таки громко произнёс: - Кто здесь?! Бекхён сначала затих, а потом впервые в жизни порадовался тому, что невидим и неслышим для других людей. Однако почему-то всё равно не двигался с места, надеясь, что юноша вновь погрузится в сон. Но этого не произошло, более того: больной резко повернул свою голову прямо в сторону Бекхёна и уставился на него немигающим взглядом. Духу стало не по себе. - Ты... ты кто такой? - пораженно прошептал юноша, но в звенящей тишине это было подобно удару грома, тем более для Бекхёна. Тот сначала обернулся, чтобы посмотреть нет ли кого у него за спиной, но палата была пуста. Тогда Бекхён вновь повернулся к юноше лицом и вздрогнул: тот всё ещё продолжал смотреть словно именно на него. Тогда дух решил успокоить себя, что, возможно больной просто лунатик и сейчас находится в сладком мире снов. Бекхён слегка откашлялся и произнёс: - Я - это я. - Не смешно, - нахмурился юноша, а у Бекхёна внутри всё похолодело. - Так отвечают только маленькие дети, а ты... Да кто ты такой, я тебя спрашиваю?! Бекхён ещё раз вздрогнул, а потом набрался смелости, тыкнул себе в грудь и громко спросил: - Ты ко мне сейчас обращался? Юноша хмыкнул и прикрыл свои глаза, слегка растирая веки кончиками пальцев. Затем он спустил ноги с кровати и медленно встал, чуть покачиваясь. Дух затаил дыхание, настороженно смотря за передвижениями человека, зачем-то запоминая и буквально впитывая в себя каждое осторожное движение. Шаг. Ещё один. По палате раздавался звук шлепанья босых ног по паркету, а сам юноша двигался аккуратно, словно бы прощупывая пространство перед собой. Глаза его были всё так же плотно закрыты, но это не мешало ему спокойно обогнуть больничную койку и встать прямо напротив духа. И только оказавшись на расстоянии вытянутой руки, юноша резко открыл глаза и посмотрел ни на кого-нибудь, а именно на Бекхёна. - А здесь есть кто-то ещё? ... Кто я? Вернее - что я такое? Почему холод подчиняется мне? Как я могу быть Ледяным Джеком, если у меня есть собственное имя? Или оно и не моё вовсе?! Услышьте меня! Увидьте меня! Коснитесь меня, ну же! Почему я не могу ни до кого достучаться?! Быть может я и не существую вовсе? Быть может я - это всего лишь жалкая иллюзия? Но я ведь есть! Вот он - Я! Ну же! Кто-нибудь?! Вы меня видите?! Бекхёну захотелось плакать. Нет, даже не так: рыдать. Чтобы слышали уже все, чтобы поняли, что он не забыт, что он действительно существует, потому что вот он - парень, что видит его, внимательно разглядывает и стоит так близко, что протяни руку и сможешь дотронуться. Ледяное сердце, где-то там, под рёбрами, слегка стучит, еле-еле, но этого достаточно, чтобы противные, но такие долгожданные слёзы полились из глаз, вот только дух их тут же смахивает и поднимает свой взгляд на юношу, что терпеливо ждёт ответа на свой вопрос. - Если я скажу тебе, то ты не поверишь. Вызовешь докторов, а они меня не увидят и подумают, что помимо основного недуга ты ещё и психически нездоров. Юноша слегка улыбается, а потом говорит очень странную фразу: - Поверь, после того, как я тебя увидел, уже ничего странным мне не покажется. И было в этом что-то такое болезненно-хрупкое, грустное и печальное. Словно сам воздух начал пропитываться ароматом скорби и сожаления, обжигая замерзшую кожу до того болезненно, что Бекхёну даже захотелось вскрикнуть. Но он упрямо сжал зубы, а потом поднял свою руку чуть вверх и пошевелил своими пальчиками. В тот же момент в воздух взмыли красочные снежинки, больше похожие на произведение искусства, чем на обычный снег. Они разрастались, сплетались между собой, а потом Бекхён слегка подул на них, и снежинки хороводом окружили по-прежнему стоящего и словно вновь уснувшего парня. - Видишь? - спросил Бекхён. - Мне холодно, - чуть рассмеялся юноша. - Это что, снег? Ты умеешь призывать снег? Так ты тот самый дядька-волшебник из детских сказок? Дух смешно фыркнул, и все снежинки тотчас же растаяли. - Сам ты дядька! А я - Ледяной Джек, дух самой зимы. Приношу с собой первый снег, ощущение волшебства, рисую на окнах морозные узоры. - Наверное, красиво выглядит, - со вздохом произнёс юноша. - Знаешь, никогда не обращал на морозные узоры никакого внимания, пока была возможность... Бекхён нахмурился и внимательно вгляделся в лицо парня, а потом чуть тихо ойкнул: его глаза были словно из хрусталя - недвижимы и пусты, они смотрели в одну точку, лишь изредка парень моргал, но и после этого глаза не меняли своего положения. Слепой. Словно сталь резко прорезала воздух, высекая страшное слово на дуге жизни этого юноши. Ужасный недуг, причём Бекхён явно чувствовал, что неврождённый: больной потерял зрение, будучи когда-то зрячим. И это было больнее всего. Дух глубоко вздохнул, а потом достаточно робко спросил: - Не смотря на ужасно неловкое и странное знакомство, быть может всё же представимся? Не беря в расчёт то, что я Ледяной Джек, у меня есть имя - Бекхён. А тебя как зовут? - Пак Чанёль. У тебя очень красивый голос, Бекхён. Дух вздрогнул от неожиданного комплимента. Для него сейчас всё словно происходило впервые: первое знакомство, первый разговор, первая похвала. Его впервые заметили, и что это, если не то самое чудо, о котором он так сильно просил? - Хорошо, Чанёль. Могу я задать тебе нескромный вопрос? Юноша улыбнулся и слегка кивнул головой. - Ты действительно можешь видеть меня? Чанёль грустно усмехается, а потом слишком резко, словно боясь чего-то необратимого, делает шаг вперед и проводит своей дрожащей рукой по волосам духа. Бекхёна пробивает дрожью от макушки до самых пят, потому что он чувствует это прикосновение: тепло руки, легкие, чуть робкие поглаживания; ощущает нежность чужих пальцев и это всё - это так много, что хочется прямо сейчас взлететь и закричать в небеса то ли от неожиданного страха, то ли от безудержного счастья. Он чувствует. Его чувствуют. - Мягкие-то какие, - чуть улыбается Чанёль, а потом убирает свою руку. - Знаешь, Бекхён, я не вижу абсолютно ничего. Для меня мир вокруг - это кромешная отвратительная тьма, которая с каждой секундой подбирается всё ближе к моему сердцу. Это началось три года назад: резкое ухудшение зрение, поздно найденная катаракта. Меня всё ещё пытаются вылечить, но я-то давно в курсе, что шанс на восстановление ничтожно мал. Я никогда не смогу видеть в полном объеме, если только размытые очертания и то это скорее всего ложь, - Чанёль замолкает, словно собирается с мыслями, а потом, положив свою руку на плечо Бекхёна, внезапно радостно смеется. - Но тогда почему? Бекхён, почему я вижу тебя? Не так, как люди обычно видят всё вокруг, скорее как какой-то ускользающий образ через окно автомобиля на бешеной скорости. Но я действительно вижу! Вокруг тебя непонятный ореол белого света, а вот тут, - он проводит своей рукой прямо напротив ледяного сердца, и Бекхён задерживает дыхание, боясь пошевелиться. - Вот тут очень холодно. - Моя кожа тоже ледяная? - язык заплетается, спросить получается не с первого раза, но Бекхён все же пересиливает себя. Он хочет знать какой он. За два года дух усомнился в своем собственном существовании, забыл что такое физическая боль, страх пораниться. Бекхён стал лишь сгустком волшебной энергии без возможности прикасаться и быть почувствованным. Поэтому Чанёль, стоящий прямо перед ним - это ангел, это посланник добродушного некто, кто наконец услышал его мольбы. Сколько ночей он летал в облаках наперегонки с ветром, сколько раз приносил зиму в разные части света, сколько раз наблюдал за веселящимися и влюбленными людьми, не имея на человеческие чувства никаких прав и сил. И вот сейчас, от осторожного прикосновения теплой кожи, под которой бурлила кровь, тело вновь покрывается мурашками, и хочется больше, больше, больше. Бекхён всегда догадывался, что он эгоист. Но разве так плохо чувствовать это желание? - Она прохладная, но это не страшно. Даже приятно, - Чанёль аккуратно сжимает маленькую ладошку Бекхёна в своей руке и водит большим пальцем по запястью. - Твоя кожа очень нежная и мягкая. А ещё, я не могу видеть чётко, но мне кажется, что у тебя очень красивые руки, Бек. «Бек». Сокращение собственного имени отдается теплом и уютом, что вызывает светлую улыбку на тонких изящных губах. Бекхёну хочется обнять Чанёля, плакать и говорить бесконечное «спасибо» за подаренное чудо, а потом обязательно найти способ вернуть юноше зрение. Но дух лишь кусает губы и в ответ чуть сжимает широкую ладонь. Внезапно Чанёль спрашивает: - Ты ведь не просто мой сон? Что, если я проснусь, а тебя рядом уже не будет? Бекхёну становится грустно. Да, мимолетное счастье - это прекрасно, но как там говорится? Долг зовёт. Он не может быть со своим ангелом вечность, потому что зима сама себя не принесёт: нужно как можно скорее лететь на противоположный конец страны. - Я не твой сон, Чанёль, - говорит дрожащим голосом, потому что самому становится страшно: что если на самом деле он и есть иллюзия Чанёля, и как только тот уснёт, Бекхён, познавший счастье быть замеченным, исчезнет уже навсегда? - Но мне нельзя оставаться тут. Работа, понимаешь? - легкая усмешка. - Мне нужно продолжать нести зиму по всему земному шару. Потому что кто, если не я? - Вот как, - Чанёль грустнеет на глазах. - Что же, полагаю, я не имею права тебя задерживать. Прошу, - юноша отпускает руку Бекхёна и отходит чуть в сторону, позволяя духу приблизиться к окну. Бекхён ступает неуверенно, то и дело оглядываясь на застывшего Чанёля. Тот улыбается уголками губ, но вокруг него словно витает аромат боли и грусти, да такие сильные, что Беку становится совсем уж не по себе. Он хочет, ох, кто бы знал, как сильно он хочет остаться. Ему тоже тяжело: впервые за два года его странно-волшебной и абсурдной жизни кто-то смог к нему прикоснуться, и от этого ледяное сердце словно бы стало биться, посылая по телу то, чего Бекхён никогда не испытывал: люди называли это теплом. Но как быть, если без него никто больше не в состоянии творить зимнее чудо? Дух в последний раз улыбается Чанёлю, переводит своё внимание на окно, слегка касается его рам своими холодными пальцами... И тут происходит нечто неожиданное. Бекхёна буквально прошивает электрическим током, в глазах темнеет, и какая-то неведанная сила по-настоящему отталкивает духа от окна, прямо в руки Чанёлю, что в последний момент успевает подхватить бессознательное тело. От окна исходит еле заметный голубовато-белый свет, и Бекхён клянется, что это всё проделки коварной луны - вон как нахально улыбается сквозь стекло, словно бы говоря Бекхёну: «Я не для того позволила тебе поверить в настоящее чудо, чтобы ты так легко его отпускал, балбес Ледяной Джек». - Ну, - чуть хриплым голосом произносит дух, твердо встав на ноги и повернувшись к Чанёлю. - Полагаю, что я остаюсь. - Правда? - казалось бы, мертвые глаза юноши озаряются искренним счастьем, и Бекхён совсем не в состоянии отвести взгляд. - Тебе тут понравится! Иногда, конечно, бывает скучно, но в целом тут очень мило. Чанёль болтает о прелестях больницы, сидя на кровати и не отрывая свой неподвижный взор от такого волшебного и внеземного, чуть улыбающегося, Бекхёна. И оба в этот момент думают об одном и том же. Спасибо за это чудо.❄ ❄ ❄
Но если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысячи других. Заслышав людские шаги, я всегда убегаю и прячусь. Но твоя походка позовёт меня, точно музыка, и я выйду из своего убежища. (с.) "Маленький принц".
Дни в больнице пролетали незаметно, возможно из-за того, что всё свое время Бекхён проводил рядом с Чанёлем: они спали в рядом стоящих кроватях; часто разговаривали - юноша рассказывал о мире людей, о том, насколько он по-настоящему необъятен, а дух смеялся и соглашался с этим, потому как успел за свою короткую жизнь облететь уже весь Земной шар; Бекхён помогал Чанёлю передвигаться по больнице в нужные кабинеты, чтобы принимать лечения, и во время процедур всегда держал нервничающего юношу за руку, ощущая всем своим телом разливающееся тепло. Они сильно сблизились: Чанёль рассказал Бекхёну всю свою жизнь, доверил много секретов, можно сказать, что распахнул свою душу. - Знаешь, Бекхён, - как-то начал юноша, когда уже объявили отбой, но вместо того, чтобы спать, они сидели на подоконнике возле окна и смотрели на горизонт, наслаждаясь гармонией. - Я сейчас скажу то, что может очень сильно оттолкнуть тебя от меня. - Чанёль, я говорил тебе уже много-много раз: ты - мой священный ангел, что привнес в мою довольно-таки грустную жизнь радость. Я никогда, повторяю - никогда не оставлю тебя. Ты можешь рассказать мне всё, что угодно. - Мне нравятся парни, - выпалил Чанёль, а затем замер, явно ожидая насмешек и негатива в свою сторону. - Семья приняла это нейтрально, но я всё равно чувствую себя грязным, я... - Ты любил кого-то? Юноша прикусывает нижнюю губу и вновь направляет взгляд на горизонт, а на его лице читается сильная боль: кроме темноты и едва заметного свечения луны он не видит ровным счетом ничего. - Да, любил. Зачем ты спрашиваешь? - Затем, что выкинь дурные мысли из головы, Чанёль. Всегда нужно принимать себя таким, какой ты есть, и любовь - это не грех, это дар небес. Какая разница на кого эта любовь направлена? Она дарит нежность, чувство защищенности и бесконечного полета, что может быть прекраснее? Чанёль, ты замечательный. Юноша проводит рукой по плечу Бекхёна, вызывая мурашки у последнего, а потом резко дергает хрупкое тело на себя и прижимает, крепко обнимая. Чанёль немного плачет, Бекхён немного (много) растерян и ещё с ним творится что-то непонятное - его лицо горит, но ему нравится чувствовать себя в руках у Чанёля, ощущать его дыхание на своей макушке, поэтому он расслабляется и обнимает юношу в ответ. - Спасибо, Бек. Спасибо за то, что появился в моей жизни. Ты буквально спас меня. Чанёль оставляет мимолетный поцелуй на нежной и прохладной щеке Бекхёна, а затем быстро спрыгивает с подоконника и закутывается в одеяло, отворачиваясь от духа. Тому же всё также невероятно жарко, но милое поведение Чана вызывает улыбку и легкий смех. - Ты ведешь себя, как ребенок, Чанёль. - Помолчи, Бекхён. Оба неимоверно счастливы. Бекхёну снится сон: смутные образы, но они вселяют дикий страх, заставляя чуть ли не кричать в голос. Вокруг ходят странные люди, все они словно пластилиновые куклы без особых черт лица, голоса, поведения. Однако все эти личности тянутся к Бекхёну, пачкают его руки в липком пластилине, и тянут, тянут в кромешную тьму. Дух вырывается, но его держат крепко, а затем сажают в темное помещение, где сильно душно и пахнет потом с кровью. В уши врезается музыка, больше похожая на шипение змей и крики маленьких детей в унисон, а тело Бекхёна становится почти прозрачным: он начинает исчезать. Сердце, до этого бешено бившееся, зарастает льдом, и это больно настолько, что Бекхён уже даже кричать не может, лишь беззвучно льёт слёзы. Он слышит чей-то отдаленный голос, что просит его вернуться. Но... куда? Кто он такой и к кому ему возвращаться?! Он прямо сейчас исчезнет. Ведь он эфемерный. Такова его судьба. Бекхён резко садится на кровати, хватая ртом воздух. Напротив стоит обеспокоенный Чанёль, что держит в руках стакан с водой; при этом вся футболка и шорты юноши залиты водой, и дух догадывается, что Чан пытался на ощупь налить воду, и, видимо делал он это, чтобы разбудить Бекхёна. Из окна в палату проникает лунный свет, что несет с собой успокоение, и частички разума медленно, но всё-таки восстанавливаются, собираясь в одно-целое. - Я кричал? - Нет, но ты плакал. Чанёль садится рядом с Бекхёном, опускает пальцы в стакан, а затем брызгает в лицо духу холодной водой. Этот милый жест искренней заботы заставляет Бекхёна улыбнуться. Он придвигается ближе и кладет голову на плечо Чанёлю, слегка прикрывая глаза. Весь ужас ночного кошмара постепенно отступает. - Что тебе снилось? Бекхён молчит: он не хочет рассказывать о том, чего сам не понимает. Были ли это его разрушенные и стертые воспоминания, или же обычный кошмар? Он не знает, а потому сердце отдается глухой болью, и это настолько непривычно, что можно даже порадоваться. Вместо ответа дух говорит: - Я заперт тут. Понятия не имею, почему. Меня словно что-то держит в этой больнице - я буквально чувствую оковы на своих ногах. Чанёль молчит, а потом еле слышно спрашивает: - Но ты хочешь уйти, да? Вновь стать свободным? - Понятия не имею, - честно отвечает Бекхён. - Мне страшно, Чанёль. Кто я? Или правильнее будет спросить - что я такое? У меня нет прошлого, а будущее под большим вопросом: оно не просто туманное, оно абсолютно чёрное. Я ведь дух, призрак. Чуть что и я могу навсегда исчезнуть. У меня есть только настоящее, и больше ничего. - Значит, ты - самый счастливый на свете, Бекхён. Самый счастливый, - отвечает Чанёль, опускает стакан на пол и поворачивается к духу, что смотрит на него непонимающим взглядом. - В данный момент ты живешь: дышишь, слышишь, ощущаешь. У тебя есть эмоции, ты творишь магию, заставляешь меня чувствовать себя счастливым. Разве этого тебе мало? Сердце Бекхёна сбивается с привычного ритма, и не только от слов Чанёля, но и от его взгляда. Дух почти уверен, что видит, как глаза юноши сверкают упрямством, заботой и нежностью, и что более важно - смотрят прямо на него. Бекхён поддаётся неизвестному ранее порыву, и прикрыв глаза, находит губы Чанёля своими. Телу тут же становится невыносимо жарко, и испугавшись, что это может плохо закончиться, Бекхён хочет отстраниться, но сильные руки не дают ему этого сделать, прижимая крепче. Чанёль отвечает на поцелуй. И всего становится слишком много: мир взрывается яркими красками, громкой и веселой музыкой, а вокруг воздух начинает пахнуть волшебством. Сердце Бекхёна, кажется, совсем тает, но духу уже всё равно: он обвивает своими руками шею Чанёля и позволяет уложить себя на кровать, со всей страстью целует того, кто сделал его мир в миллион раз лучше и счастливее. Когда Чанёль отстраняется и с бешеной, но безумно милой улыбкой смотрит на Бекхёна, тот снова чувствует столь непонятный жар. Бек сжимается, закрывает горящее лицо руками и лепечет: - Я никогда такого раньше не испытывал, - дух хватается за некогда спокойное сердце, что сейчас стучало так быстро и громко, что становилось страшно, - мне так жарко сейчас! Я боюсь, что растаю, Чанёль. Юноша смеется, наваливаясь сверху и крепко прижимая Бекхёна к себе. - Ты не таешь, - прошептал Чанёль, когда дух перестал вырываться и присмирел в его объятьях. - Ты просто смущен, чудо ты моё. - Смущен? То есть, я не исчезну? - Боюсь, что теперь я просто не позволю этому случиться. Останешься со мной навсегда, Бекхён? Зима - это время, когда исполняются самые заветные и прекрасные мечты. Это время, когда любой маленький сюрприз вызывает у нас дикий восторг, а сердце заходится в ожидании сказки. Зима - это время, когда Бекхён обрел смысл своей жизни. - Да, - дух улыбается сквозь редкие слезинки, крепче обхватывая руками тело Чанёля. - Конечно же я останусь, балбес.❄ ❄ ❄
- Но ты будешь плакать! - Да, конечно. - Значит, тебе от этого плохо. - Нет, - возразил Лис, - мне хорошо.(с.) "Маленький принц".
Бекхён наслаждался своим настоящим. Ему уже не было дела до остального мира, потому что вся его вселенная теперь была заключена лишь в одном человеке - в Чанёле. Бекхёну нравились их робкие поцелуи, объятья, разговоры по душам и мимолетные прикосновения. Ему нравилось, что он знал Чанёля так, как не знал даже самого себя. Однако, был один-единственный вопрос, который давил на плечи, не позволяя свободно и ровно дышать. И вот, в один из вечеров, когда они сидели на кровати Чанёля и обсуждали план завтрашнего лечения, Бекхён решился. - Чанёль, ты можешь не отвечать мне, но я просто обязан узнать. Как это произошло? Как твои глаза... - Ах, ты об этом, - юноша грустно улыбнулся, а потом взъерошил свои волосы и взял руку Бекхёна, слегка поглаживая её: он всегда так делал, когда переживал из-за чего-либо. - Не помню, когда точно это произошло, потому что немного теряюсь сейчас во временном пространстве, но да и не так дата важна. Я возвращался домой после университета, и помню, что был очень зол на лучшего друга за то, что он слишком много времени уделяет своей девушке, а не мне, хотя мы знаем друг друга с детства, да и в общем-то, не суть. Так вот, была у меня дурная привычка: вдеть в уши наушники и слушать рок на полную громкость, даже переходя дорогу. В тот день меня задела быстро проезжающая машина, я-то отделался легким испугом и сломанной ногой, а вот машина попала в страшную аварию, не сумев вырулить на повороте и столкнувшись с грузовым автомобилем. Не знаю, что произошло с пассажирами, да и мама потом сказала, что водитель нарушил кучу правил дорожного движения, до меня сбил ещё одного пешехода, да ко всему прочему был в нетрезвом состоянии... В тот день меня отвезли в больницу, и в здании мне стало плохо: картинка перед глазами стала меркнуть. Когда поставили гипс, тут же провели обследование у окулиста, и вот... Честно сказать, зрение давно стало подводить, но я не придавал этому большое значение. Как оказалось - очень даже зря. Бекхён нежно чмокнул Чанёля в щеку, чем вызвал смущенную улыбку. Духу было не по себе от этого рассказа, но он предпочел откинуть в сторону негативные мысли. - Ничего страшного. Послезавтра у тебя операция, и всё наладится. Я буду рядом. - Отправишься завтра со мной на консультацию с доктором? - Конечно. А сейчас, давай спать. Чанёль уснул, а Бекхён всю ночь бродил по палате, кидая осторожные взгляды за окно. Луна встревоженно мерцала, и тревога поселилась в уже живом сердце зимнего духа. Завтра точно что-то случится. Путь к доктору пролегал чуть ли не через всю больницу. Бекхён отправился вместе с Чанёлем, стараясь держаться ближе, потому как остальные люди все же не видели его, и это причиняло довольно-таки сильный дискомфорт. Когда они спустились на второй этаж и прошли через пару дверей, дух вдруг остановился как вкопанный. Дальше ноги от чего-то не шли. - Бек, ты чего? - шепотом спросил Чанёль. - Я не знаю, я... Вдруг из-за двери послышался надрывный голос плачущей женщины, что заставил ребят вздрогнуть и по-тихому заглянуть внутрь просторного коридора. - И что, что прошло уже два года?! Он очнется! Слышите меня? Он - мой сын, и я ни за что не позволю вам перестать делать всё возможное, чтобы я снова услышала его голос. - Я понимаю ваши чувства, мисс Бён, и просто предупреждаю о том, что люди, длительное время находящиеся в коме, практически никогда не приходят в сознание. - Мне наплевать, - женщина убрала платок от своего лица и гневно взглянула на доктора. Сердце Бека болезненно сжалось от непонятного чувства любви. - Мой Бекхён - сильный, и он справится. Бекхён пошатнулся, и обязательно бы упал, если бы сильные руки Чанёля его не подхватили. Во рту мгновенно пересохло, а голова словно бы раскололась на две части: её пронзила сильная боль, словно прямо в череп вливали раскаленный свинец. От этой женщины пахло домом: корицей, яблоками и чуть заметным шлейфом французских духов - тех самых, что отец подарил матери в день годовщины. - Мама, - пораженно выдохнул Бекхён, во все глаза смотря на ту, что он посмел когда-то забыть. Его мать была невероятно красивой, и что самое замечательное - Бекхён был очень на неё похож. Глаза, руки, голос - всё это чуть заметно отражалось в самом духе, чуть смазано, со своей индивидуальностью, но схожие черты всё же были. Внезапно мисс Бён повернулась в их сторону и широко распахнула глаза. Сердце Бекхёна радостно застучало, но тут же болезненно сжалось, когда мама пораженно спросила: - Ты же Пак Чанёль, да? Юноша вздрогнул, вышел из-за двери, незаметно утягивая Бекхёна за собой, и кивнул. Женщина вытерла последние слёзы, поклонилась доктору и подошла ближе, чуть ли не на расстояние вытянутой руки. - Я знаю тебя. Ты был на месте аварии два года назад. Тот мужчина, что вел автомобиль, чуть не сбил тебя, верно? - Да, мисс. Ам, а ваш сын, он... - Он был на пассажирском сидении автомобиля. Тот мужчина похитил моего Бекхёна: хотел торговаться с нашей семьей, потому что мой муж испортил его подпольный бизнес. И прости, что рассказываю это, тебе, скорее всего, совсем не интересно. - Ну почему же? Если вы так считаете из-за моего взгляда, то не волнуйтесь: он такой отсутствующий из-за того, что я с каждой минутой теряю свое зрение, - Чанёль помолчал, в то время как мисс Бён смущенно и искренне извинилась. - Я уверен, что у вас замечательный сын. Бекхён плакал, прижимаясь к спине юноши и вцепившись свободной рукой в футболку Чанёля, а другую руку крепко держал сам Чан, поддерживая и словно бы защищая от всего мира. - Я уверен, что однажды он обязательно вернется к вам. - Спасибо, Чанёль. Я, пожалуй, пойду. Выздоравливай, пусть и у тебя будет счастливое будущее. Как только мисс Бён скрылась в дверях, Бекхён поднял свою голову и через прозрачное стекло палаты увидел настоящего себя: бледного, худого, всего в проводах. Казалось, что человек за стеклом просто уснул, но Бек-то знал, что это не так, потому что сердце, настоящее, бьющееся сердце находилось сейчас в его груди. И оно болело, металось, вновь леденело. - Я ничего не понимаю, - прошептал дух, сильнее сжимая руку Чанёля. - Неужели я умер? - Наоборот, ты жив. Уж не знаю как, но кто-то могущественный сохранил твою душу, сделав ее тем, кем ты есть сейчас... Поговорим об этом немного позже? - чуть слышно спросил Чанёль. - Конечно, но... ты не против, если я вернусь в твою палату? Мне не очень хорошо. - Да, возвращайся. Бекхён улыбнулся и быстро спрятал свою полупрозрачную руку за спиной, чтобы Чанёль ничего не почувствовал. Чанёль сделал вид, что он действительно ничего не заметил. Когда юноша вернулся в палату, то горизонт уже украшал ярко-алый закат. В палате, в их собственном маленьком счастливом мире, царила тишина. Бекхён сидел на кровати Чанёля, и рассматривал своё медленно исчезающее тело. Когда Чан негромко кашлянул, чтобы привлечь внимание, дух поднял свои глаза и внимательно его оглядел. - Ты ведь чувствуешь это, да? Почувствовал еще тогда, когда мы были на втором этаже? - Да. Чанёль подошел к своей кровати, сел на нее, а затем обнял чуть вздрагивающего Бекхёна. Аккуратно поцеловал его в чуть теплый лоб, вдохнул уже такой родной аромат яблок, и только потом выдохнул такие заветные слова в чужие нежные губы: - Я люблю тебя. Бекхён ответил на поцелуй, но почти что сразу же отстранился, боясь, что Чанёль почувствует его слёзы. - Я умираю? - Думаю, что ты возрождаешься, Бекхён. Чудо привело тебя сюда, но, к сожалению, не ко мне, а к тебе самому. Ты нашёл ответы на свои вопросы, и, думаю, что то, что некогда обратило тебя в дух зимы, наконец решило отпустить твою душу. Ты снова станешь обычным человеком. Бекхён кивнул, потому что и сам это ощущал: он слышал писк приборов с своей палате, чувствовал нежную руку мамы, что приглаживала его волосы, ощущал запах одеколона своего отца, но в то же время он всё еще был здесь, с Чанёлем. - Я боюсь того, что вновь всё забуду. Только поэтому я ещё здесь: Чанёль, я не хочу тебя оставлять. Ты для меня стал целой вселенной, и я... Бекхён позорно всхлипывает, но Чанёль лишь аккуратно сжимает в объятьях столь хрупкое, а теперь уже почти неосязаемое для себя тело. Ему больно, потому что его Бек уходит, но ведь нужно верить в лучшее, не так ли? Если потребуется, он найдет его вновь, и снова влюбит в себя. - Если захочешь, то ты не забудешь, Бекхён. Иди, тебя зовут, причем уже очень долго. - А как же ты? Завтра операция, и я обещал тебе, что буду рядом. - Ты и будешь рядом. Как бы банально это не звучало, но теперь я всегда буду хранить тебя в своём сердце. Только найди меня после, я буду ждать. Юношу оглушила мертвая тишина. Тело растворилось в руках у Чанёля, и, казалось, что Бекхён хотел сказать ещё нечто очень важное, но не успел. Он оставил после себя лишь небольшой ворох снежинок, запах яблок, и сердце, наполненное любовью. Чанёль всхлипнул и прикусил губу до крови. Его мир вновь стал полностью черным. А на втором этаже раздались счастливые крики двух почти потерявших надежду родителей. Их сын, что два года лежал в коме, наконец-то вернулся домой.❄ ❄ ❄
И если к вам подойдет маленький мальчик с золотыми волосами, если он будет звонко смеяться и ничего не ответ на ваши вопросы, вы, уж конечно, догадаетесь, кто он такой. Тогда - очень прошу вас! - не забудьте утешить меня в моей печали, скорей напишите мне, что он вернулся... (с.) "Маленький принц".
Операция Чанёля прошла успешно: доктор уверял, что очертания предметов он точно сможет видеть, и более того - велика вероятность, что и цвета снова станут видны глазам юноши. Около трех месяцев Чан лежал пластом, и за ним ухаживала мама, радуясь, кажется, даже сильнее собственного сына. Она окружала его заботой, любовью, сокрушалась над тем, что на целых два месяца оставила его одного из-за своей проклятой работы. - Всё в порядке, мам. Это же было для того, чтобы оплатить лечение, - улыбался Чанёль, и на ощупь гладил мать по волосам. Днем он чувствовал себя хорошо: с ним была его семья, он постоянно говорил и иногда даже смеялся вместе с мамой и доктором, что захаживал каждый день, дабы осмотреть Чанёля. Но по ночам, когда в окно наверняка светила луна - точно такая же, как и в день, когда в палату завалился этот Ледяной Джек, юноша тосковал. Ему не хватало нежных прохладных рук, робких поцелуев и разговоров о дальних странах, о улыбках людей, что верят в зимнее чудо. Чанёль сам верил, до сих пор, он надеялся, что Бекхён обязательно вспомнит про их собственное чудо. Но время шло, а от него не было вестей. Чанёль понимал, что глупо верить во всё это, но сердце настойчиво не позволяло думать о том, что всё это волшебство было лишь психическим расстройством в связи с одиночеством. Бекхён был реальным, он по-настоящему был в его жизни, и Чанёль любил его, как в прошлом, так и сейчас. По-другому и быть не может. В день, когда Чанёлю сняли повязку, мама купила его любимый бисквитный торт, лимонад и даже принесла детскую игрушку: японского мишку, что очень сильно смутило юношу, и очень сильно развеселило доктора. Когда Чанёль открыл глаза, ему захотелось плакать: мир действительно стал гораздо более четким. Он видел очертания и цвета предметов, вблизи мог даже угадывать эмоции людей. Например, мама плакала, но и улыбалась, а доктор одобряюще кивал головой и давал наставления о том, что после операции еще длительное время нельзя читать книги или смотреть телевизор, пользоваться электронными гаджетами, дабы не напрягать лишний раз глаза. Он принялся выписывать нужные лекарства, и мама махнула рукой Чанёлю, мол: «Иди-иди пока, это надолго». Чанёль неуверенно шел по коридору, вновь вспоминая, что значит видеть мир вокруг себя, как передвигаться не на ощупь, а смотреть по сторонам и спокойно добираться до нужной цели. Правда, с непривычки он заблудился и ему пришлось спрашивать дорогу, чем он вызвал улыбки на лицах медсестер. Наконец, добравшись до своей палаты, он вздохнул с облегчением. - Долго же пришлось тебя ждать. Знакомый голос ударил по ушам, и Чанёль распахнул закрытые до сего момента глаза, чтобы по-настоящему увидеть Бекхёна. Он был прекрасен: милое, светлое и немного детское личико, светлые волосы и чуть застенчивая улыбка. Ростом он был довольно-таки ниже самого Чанёля, а его тело было по-прежнему очень хрупким, и, да, у Бека были действительно восхитительные руки. - Могу сказать о тебе то же самое, - прошептал Чанёль, а затем они одновременно кинулись навстречу друг другу. Бекхён крепко обхватил руками тело Чанёля, радостно смеясь и смущенно отвечая на быстрые и смазанные поцелуи. Наконец, Чанёль нашел своими губами губы Бекхёна и на мгновение весь мир замер, затих, потому что в этом поцелуе было столько волшебства и чуда, что замирали все сердца, кроме двух, что стали биться в унисон. - Я люблю тебя, - прошептал Бекхён, когда оторвался от столь родных и знакомых губ. - Люблю, люблю, люблю. Чанёль, ты для меня - целая вселенная, ты мой мир. Я как только открыл глаза, сразу же захотел тебя увидеть, но, понимаешь, адаптация после длительной комы - это дело то еще. Я буквально учился всему заново. Прости, что так долго. - Ты нашел меня, и это самое главное, Бекхён. Я ни на секунду не забывал о тебе. Ты мое личное чудо, и теперь я уже не отпущу тебя, никогда. - И не надо. Держи меня крепче, Чанёль. Они стояли, крепко обнявшись, и солнце заливало палату, вернее, их маленький собственный мир. Мисс Бён и Пак, что стали свидетельницами столь неожиданной, но невероятно милой сцены, решили не мешать своим сыновьям, отправившись попить по чашечке кофе, познакомиться поближе, а уже потом выпытать из своих оболтусов все подробности. А душу Ледяного Джека Луна передала другому, про себя отметив, что из Бекхёна всё же получился самый лучший зимний дух. Но она была не настолько бесчувственной, чтобы лишать его столь прекрасного счастья.Конец.