Двойная жизнь

Катя Волкович попала к нам на международную экономику самым проверенным способом: через постель. Благо, наш ректор Станислав Васильевич преодолел границу в шестьдесят лет, и уже не мог похвастаться изобилием половой жизни. Тут-то и пригодилась Катькина красота и умение делать минет. От полученной ласки мужчина не то, что устроил девушке поступление на факультет, но и обеспечил успешную сдачу всех экзаменов на последующие пять лет. Сказать, что эта маленькая сучка всех нас (студентов третьего курса) жутко бесила - ничего не сказать. И дело даже не в нее громком голосе, который было слышно абсолютно в любом уголке учебного учреждения, и не в том, что она была затычкой в любом разговоре. Катя приходила в институт каждый божий день, не давая нам хотя бы на минутку отдохнуть от ее присутствия. Спасало только то, что иногда наши кафедры не пересекались, что давало время хоть немного передохнуть от выедания мозгов. Она была дерзкой, стройной, эгоистичной и не тупой, но тупенькой. Довершало всю эту "идиллию" ее непоколебимое мнение о том, что главное в жизни девушки - поскорее выскочить замуж, повиснуть у любимого на шее, родить одного ребенка (и, конечно, сделать кесарево, чего это она ради слюнявого спиногрыза будет себе фигуру портить?) и всю оставшуюся жизнь стоять у плиты. Меня, как ярую феминистку, все эти настроения жутко бесили и заставляли трястись от злости. Не то чтобы я не хотела детей или мужа - напротив, этого всего мое женское начало требовало (не в институте, но все же). Однако, я не была готова всю жизнь мыть полы и прокачивать кулинарный навык. Нет уж, увольте. Я хотела расти, саморазвиваться и испытать жизнь со всеми ее прелестями и неудачами. Волкович тоже не особо лестно обо мне отзывалась. Моей кличкой стало смешное до абсурда прозвище "старая дева", которое, очевидно, значило, что я на всю жизнь останусь одинокой, а о слухах, что ходили по длинным коридорам нашего любимого факультета, я вообще молчу. Чего только стоили разговоры о том, что я - жертва жестокого любителя BDSM, из-за которого, собственно, и отстаиваю права женщин. Я старалась в этой негласной вражде оставаться в стороне, ведь знала, что пройдет еще несколько лет, и все эти идиотские шуточки останутся позади, а я пойду получать второе, теперь уже высшее, образование. А на восьмое марта мальчишки с моей кафедры международных отношений от большой любви решили соригинальничать и отправили нас, девушек этой самой кафедры, в Крым на неделю. Как оказалось, это стоило им невероятного количества нервов, мозгов и времени. Мне даже как-то стыдно стало за те метательные ножи по четыре косаря, что мы им подарили на двадцать третье февраля. Конечно же, мы обрадовались и расцеловали парней за такой искренний жест, вот только была одна проблемка. Катька тоже ехала с нами... То, как она с гордым видом дефилировала по пляжу, сексуально наклоняясь за камешками и ракушками, сводило с ума и старперов, и молокососов, что уж говорить о зрелых альфа-самцах. Но мисс "я не шлюха" делала вид невинной барышни, складывала ручки и деликатно отшивала ухажеров одного за другим. Вечером в ее расписание входил обязательный поход в клуб, где она, как я подозревала, выискивала своего будущего обеспечителя всей жизни, который будет ее холить, лелеять и на руках носить. Вернувшись в родную Москву, я с остальными девчатами хотели еще раз поблагодарить мальчиков за такой замечательный презент, но не тут-то было. Ступив на порог кабинета мы тут же услышали, как Волкович кому-то предъявляет претензии. Ну ничего не меняется. - И чтобы в следующий раз это были как минимум Мальдивы, а не какой-то там Крым! - кричала наша королева Шантеклера, негодуя на всех и вся. - Пора парней спасать от вселенского гнева, - шепнула я однокурсницам и направилась прямиком к Катьке. Девочки дружной гурьбой поспешили за мной. Ох, так вот какое оно, чувство лидерства. - Вы ее простите, ребят, - с сожалением обратилась я к поникшим студентам. - Она просто так и не смогла найти себе нормального мужика, вот и вякает от неудовлетворения. Послышались приглушенные смешки. Эй, когда это я успела стать стервой? - Слышь ты, девственница хренова! - спустя несколько секунд, отчеканивая каждый слог, рявкнула на меня Катька. - Сама-то, наверное, только слюни пускаешь, да? Не знаешь же, каково это, вот и... - Ошибаешься, - невозмутимо покачала я головой. - Просто мне обряды шаманские проводить надо. Ну там кровь девственницы и все такое. А, нет! Вспомнила! Мой доминант - законченный импотент, поэтому может только бить меня и кляп в рот засовывать, а денег на резиновое дилдо ему не хватает, он на новые наручники копит. Такие вот дела. Но ты же мне как-нибудь расскажешь, каково это, насаживаться на член, правда? У тебя ведь такой большой опыт. А мне... Нет, нам, так интересно о нем услышать. Резкая боль пронзила мою щеку. Черт, эта тварь меня ударила! Я схватилась за травмированное место и приподняла одну бровь, уставившись на девушку. Ее лицо исказилось в неизвестной мне доселе гримасе. Кажется, она пыталась не заплакать. - Не говори о том, чего не знаешь... - прохрипела она и, опустив голову, побрела вон из кабинета. Кто-то легонько похлопал меня по плечу, но я не обратила на это внимания. Я смотрела на эту совершенно другую Катьку, которая впервые за все три курса просто молчала. Она молчала и на последующих пяти парах, и на следующей неделе, а потом и вовсе не пришла. Ребята облегченно выдохнули, а вот мне на месте не сиделось. Я никогда не была мстительной или жестокой, поэтому то, что произошло, сильно тревожило меня. В среду я решилась наведаться к Волкович домой. Кое-как выведав у декана адрес однокурсницы, после занятий я, купив на всякий случай торт в знак примирения, не спеша поехала к девушке. Сказать по правде, ее район меня немного напугал. Мрачно, тихо и неуютно. В какой-то момент мне даже захотелось зайти как-нибудь в другой раз, но я все-таки пересилила себя и пошла искать Катин дом. Я не ждала, что она мне откроет, поэтому, когда щеколда звякнула и дверь отворилась, я застыла в небольшом шоке. - Эм... Привет. Я тебе торт принесла. Волкович хмыкнула и сложила руки на груди. - И чем же я обязана такому нежданному визиту? - Извиниться хотела. - Извинения приняты, что-то еще? - Да нет, просто... Странно, но та Катя, что стояла передо мной сейчас, разимо отличалась от той, что я привыкла видеть в институте. Никакой напыщенности, высокомерности или стервозности в ее голосе я не услышала. - Ты это... В институт-то когда придешь? - А зачем? - вздохнула она. - Обо мне там не высокого мнения, я всем выедаю мозги, бешу, какой смысл идти туда? - Учиться. - Но я же такая тупая! Что я могу поместить в свою голову? - Вообще-то все эти слухи начались только из-за тебя, - тихонечко прошептала я, надеясь, что она меня не услышит. - Конечно из-за меня. И ты находишься в самом низу общественности тоже из-за меня. Да все в этом мире из-за меня! - ее лицо продолжало быть спокойным, как у удава. - Ну ты это, все равно приходи... - и я, поспешно отдав ей торт, развернулась в сторону лифта. В понедельник Катька все же пришла. Я решила, что, возможно, пора с ней подружиться. - Привет, - с улыбкой произнесла я. Волкович ошарашенно выпучила глаза и закричала: - Боже, эта идиотка до меня домогается! Уберите ее от меня! Изыди, лесбиянка хренова! Она поспешно убегала в сторону кабинета, а я просто стояла в ахуе и не понимала, что теперь делать. На меня смотрели добрые две дюжины пар глаз, отчего внутри все похолодело. Впервые за последние десять лет мне захотелось как можно скорее прибежать к маме и все-все ей рассказать. Но мама осталась в Екатеринбурге, а значит все придется расхлебывать мне одной. А расхлебывать жутко не хотелось. Я в очередной раз вспомнила, что все не вечно, и я когда-нибудь покину это место со всеми его предрассудками. Если раньше я еще старалась как-то улучшить свою репутацию, то теперь мне было глубоко и надолго наплевать. Больше всего меня бесило то, что я не знала, кто больше всего виноват в этой ситуации. С одной стороны, это была вполне справедливая месть со стороны Катьки, а с другой - это было уже слишком. После летней сессии я, наконец, на какое-то время смогла вздохнуть спокойно. Однако, после недели сидения в четырех стенах за просмотром "Ганнибала" я начала вскипать. Жутко захотелось в клуб. А еще мне захотелось лишиться девственности. Не знаю, почему это решение с бухты барахты пришло мне в голову, но идея превратиться в настоящую женщину к концу дня захватила меня с головой, и вот я, накрашенная и в коротком платье, стою возле немного пугающего здания с надписью "Адам и Ева" и напряженно переступаю с ноги на ногу. Войти или не войти - вот в чем вопрос. Из стеклянных дверей вышла какая-то бесконечно ржущая и в стельку пьяная парочка. Они выглядели счастливыми. Что ж, если это место вызывает такую эйфорию, может и мне попробовать? Я никогда прежде не была в клубе, и по сему решила действовать по наитию. Как там писали в этих сопливых фанфиках? Текила, танцпол, секс? Ладно, попробуем. Улыбчивый бармен быстренько выполнил мой заказ, и я залпом осушила стакан. От растекающегося по организму алкоголя пришлось поморщиться. - Еще, - потребовала я и огляделась. Черт, если я никого не найду, то придется выбрать этого самого бармена. Мне снова налили. Я снова выпила. Кажется, я действительно похожу на героиню какого-то фанфикшена. И что теперь? Танцы? Алкоголь, постепенно завладевавший моим разумом, потащил меня в гущу толпы, а тело непроизвольно задвигалось в такт музыки. Я чувствовала себя кем-то вроде стриптизерши, вот только платить мне никто не собирался. И где все мужики? Судя по моим знаниям, кто-то уже должен был попробовать подцепить меня. И что же...А! Стоп! Кажется получилось! Я ощутила разгоряченную ладонь на своей заднице. Хм, и кто этот счастливчик? - Катя! - завопила я. - П-почему... здесь... оказалась? - текила мешала говорить связные предложения. Да, пить я не умею, так уж вышло. - Тсс, - девушка наклонилась к моему уху, чтобы перекричать громыхающий бит. - Ты решила покончить с жизнью маленькой девочки? Я кивнула. Подобие улыбки исказило лицо моей неожиданной собеседницы. - А не рано? Девственность лучше отдавать любимому человеку, а не первому попавшемуся бабнику. Ну это так, дружеский совет. - Дружеский? - меня словно током поразило. Захотелось припомнить этой тварюге, как она меня унизила. - Какой, нахрен, дружеский? Ты меня окунула лицом в дерьмо! Моя личность и так была на дне социального общества, но нет, ты умудрилась запихнуть меня еще ниже. У тебя прямо талант! - я почувствовала, как по щекам текут слезы. Конечно, ведь в России быть геем - значит быть никем, и не важно, правда ты не натурал или нет. - Эй, не кипятись, бабенка! - Волкович оттерла соленую каплю с моего лица и взяла меня за руку. - Давай договоримся, что ты не будешь терять девственность с кем попало, и поедешь домой, ладно? Я найду тебе мужика, вы поженитесь, родишь ему ребенка, свалишь из института и будешь жить припеваючи. Чего нам, женщинам, еще желать-то? - Ага, сейчас, разбежалась. Такая тухлая, пропахшая "домашним уютом" жизнь устраивает только таких же самонадеянных идиоток, как ты! А я учиться хочу! Узнавать новое! Увидеть мир! Глаза Катьки надо было видеть. Теперь она точно считала меня сумасшедшей. А потом она залилась пьяным смехом и куда-то меня потащила. Как оказалось, не куда-то, а на выход. Вечерний воздух немного отрезвил нас. Глубоко вдохнув, однокурсница посмотрела на меня и провела рукой по щеке: - Ты такая красивая. Не хочу, чтобы кто-то испортил тебя раньше времени. - Что ты... - Увидимся на учебе, - она помахала мне через спину и поспешила к машине. Я еще несколько минут стояла на тротуаре и думала, думала, думала... Может ли быть, что Катя сама... Нет, это просто бред какой-то. Передернув плечами, я залезла в свою старую добрую Suzuki и помчалась домой. Почему-то в клуб мне больше не хотелось. Снова оказавшись в институте, я чувствовала себя неловко. За спиной вечно перешептывались, никто не подходил ко мне ближе, чем на метр, а учителя лишь осуждающе качали головой. Я говорила себе, что осталось вытерпеть только два курса. Всего лишь два несчастных курса - и я снова свободный человек. Как и ожидалось, Катька и виду не подала, что мы виделись в клубе. Ей было абсолютно наплевать. Она качала права, кричала и делала вид, что она - последняя стерва. Почему я решила, что она притворяется? Потому что вне института она была совсем другой, и что-то мне подсказывало, что именно в это время она была настоящей. В почтовом ящике меня ждало три конверта: счета, деньги от родителей и... А вот последнее письмо меня крайне удивило. Оно было рукописным и не имело не штампа, ни адреса. "Эй, бабенка, ты ведь все еще девочка, правда? Не расстраивай меня." Я чувствовала, как начинала медленно закипать. Да что она о себе возомнила? Это не ее дело! Вот же... Мне хотелось проклинать всех и вся, поэтому, зайдя в квартиру, я, предварительно заварив себе чай и навалив в тарелку начос, завалилась на диван и включила футбол. Не то чтобы я в нем разбираюсь или люблю, но необоснованные крики на судью и игроков поднимают мне настроение. Сначала мне не понравились бутсы игрока под номером 8, потом я заметила, что у 12 кривые ноги, затем я наорала на вратаря-рукожопа, но ничего не помогало. Я расплакалась. Так плохо мне еще не было. Обычно, эмоциональной я становлюсь только во время месячных, но до них было еще далеко. На всякий случай я даже сбегала в туалет проверить это. Я вспомнила, что беременные девушки тоже бывают особенно вспыльчивыми. Может я гермафродит и оплодотворила себя самостоятельно? Долго разглядывая себя в зеркало, на предмет появления каких-либо выпуклостей, я отбросила эту бредовую идею. Пришлось лезть за ноутбуком и гуглить. Честно, лучше бы я этого не делала. В "Ответах mail.ru" писали, что "одной из причин повышенной возбудимости может быть внезапная влюбленность." Влюбленность. Влюбленность, черт возьми! Мой мозг готов был просто взорваться. Я поспешно захлопнула крышку компьютера и перевернулась на спину, смотря в потолок и сжимая подушку. Ну и кто этот сердцеед? Я мысленно перебрала всех знакомых парней, но мое сердце ни на одном из них не стало биться учащеннее. По крайней мере, если верить книгам, то все должно быть именно так. Внезапный звонок в дверь. Кажется, я нашла свою жертву. Может полегче станет? А за дверью никого не было. На коврике внизу томилась записочка и, честное слово, мне хотелось завыть от негодования, ведь я прекрасно знала, от кого она. "Решила напомнить о себе еще раз. И да, не особо кипятись там, ладно? А то еще вызовешь проститута на дом, а мы ведь этого не хотим?" Я сжала свободную руку в кулак и хлопнула дверью. Меня жутко беспокоили три вещи: Первое. Она что, следит за мной? Где-то в этом доме поставлены видеокамеры? Откуда она знает, что я злюсь и готова убить всех и вся? Второе. Это подозрительное "мы" в конце ее писанины. "Мы". Какого хрена "я" превратилось в "мы"? Кто ей вообще позволил такое писать? Третье. Может ли быть, что я влюбилась... в нее? Я. Влюбилась. В. Катьку. Если бы я была героиней романа, то автор бы сто процентов написал что-то типа: "волна безнадежности медленно накрывала меня с головой." Но если кто-то свыше и пишет мою историю, он отъявленный садист, ведь оставлять меня с сомнениями насчет своей натуральности - это воистину жестоко. Я с остервенением разорвала чертову бумажку и выбросила ее в мусорку. Надо было принять душ и лечь спать, чтобы побыстрее прийти в институт и убедиться, что все мои чувства мне только кажутся, и я ничего не испытываю к этой самодовольной твари. Я наивно полагала, что, увидев пренебрежительное отношение ко мне однокурсников и особенно Кати, сразу изменю свое мнение о ней, и все вернется на свои места, но я ошиблась. Стоило Волкович войти в кабинет и смерить меня полным отвращения взглядом, как мне захотелось бежать до самой Индии, не останавливаясь. Однако я не почувствовала, что больше не испытываю к ней симпатии. Наступил декабрь, три месяца до него казались мне просто адскими. Близился мой день рождения, а я все еще понятия не имела, как его отметить. Родители написали мне, что, к сожалению, не смогут в этом году приехать ко мне, так как появились неотложные дела. В подробности меня не посвятили, да я и не горела желанием их знать, мне и своих проблем хватало. Но вот настал день икс - семнадцатое декабря. Такой свиньей я себя никогда не чувствовала. Дело было не в том, что я наорала на одного парня из-за не вымытой доски или что я справляла свое двадцатиоднолетие девственницей и в полном одиночестве. Я набухалась в хлам, включила Нирвану и устроила стриптиз для самой себя. Вернее я представляла Катьку на диване, но фактически танцевала одна. Вдруг кто-то обнял меня сзади: - Привет, бабенка. Дверь бы хоть закрывала, а то ходят всякие. - О, какие люди! Ты материализовалась из моего воображения, да? - я икнула, а затем продолжила. - Ты где гуляла, тварь? Я тут тортик сварганила, а она по улицам шляется. Все это время я стояла в одних трусах, но мне было плевать. Я отхлебнула очередной глоток пива, и Волкович отобрала у меня бутылку. - Ты знаешь, что женский алкоголизм не лечится? - Бред! - уверенно заявила я. Ну, точнее, уверенно то не очень получилось, но вот моим мозгам казалось, что все было просто зашибись. - Ты лучше смотри вот, как я танцевать умею, а? Нравится? - я, шатаясь встала на четвереньки и стала выгибать спину, как кошка. Потом я легла на пол и принялась, как мне казалось, сексуально вытягивать ножки и сжимать груди руками. - Ну же? Скажи мне, что ты думаешь? - Я думаю, что тебе пора спать, - Катька выключила музыку. Мой мозг запротестовал, но я уже с трудом двигалась. - Верни мне Курта Кобейна! - захныкала я. - Ты убила его! - Ага, а еще я Джек Потрошитель из шестнадцатого века. - Девятнадцатого, - поправила я ее. Надо же, даже в таком состоянии я помню курс истории. - Ты такая глупая. - Знаю, а еще я шлюха. - И последняя сволочь. - И последняя сволочь. - И моя безответная любовь. - И твоя безо... Подожди, что? - Глупая, - пробурчала я и отрубилась. Не знаю, что там эта Катька со мной делала, но утром я была уже вымытая, в чистой футболке и укрытая одеялом. Нет, ну точно романтика какая-то. Может она и завтрак в постель мне принесла. Я бросила взгляд на тумбочку. Нет, не принесла. Я почувствовала жжение в пищеводе. Так, первый заход. Зато тазик Катя предусмотрительно поставила рядом с кроватью. И на этом спасибо. Когда меня немного отпустило, и я стала потихоньку приходить в себя, я вспомнила, что творила прошлой ночью, и мне стало так стыдно, что расхотелось вылезать из постели. К слову, я взяла больничный на несколько дней. У меня был такой убитый голос, что было бы странно, если бы мне не поверили и заставили переться в институт. Но в понедельник мне все же пришлось вклиниться в учебный процесс. Я опоздала на первую пару, за что получила выговор. Во время перерыва я хотела подойти к Волкович, чтобы извиниться за то, что произошло, но меня встретила волна недоброжелательности. Если быть точнее, меня снова назвали лесбиянкой и с позором послали... куда подальше. Я была благодарна только одному. Похоже, она не собиралась никому рассказывать о том, что было в тот вечер. И слава Богу. Сойдемся и на этом. На Новый Год родители опять не смогли приехать. Я уже стала подумывать о том, что они забили на свою единственную дочь, и больше не намерены иметь со мной никакого дела. А может, им кто-то рассказал, что их дочь, похоже, мало того, что феминистка, так еще и нетрадиционной ориентации? Мне очень хотелось верить, что это не так, но, зная скверный характер Катьки, я уже ничему не удивлялась. В новогоднюю ночь я хотела пойти прогуляться под снегопадом без шапки и пальто, чтобы получить воспаление легких и надолго лечь в больницу, но получила очередную записку следующего содержания: "Я соскучилась по твоим пьяным выходкам. Встречаемся в девять вечера в ресторане "Остерия Таскане" тридцать первого. И только попробуй не придти. Мне пришлось уложить в постель пять бизнесменов, чтобы забронировать там столик в такой день" Я не знала, плакать мне или смеяться. Во первых - итальянская кухня. Это же просто любовь всей жизни! Во-вторых, Катька пригласила меня на свидание. Меня! Катька! На свидание! Я была готова наплевать на этих пятерых мужиков,что с ней спали, на ее издевательства, на... Да на все я готова была плевать! Мне только хотелось поскорее попасть в этот чертов ресторан, и будь, что будет. Волкович была бесподобна, как и всегда. Красиво убранные волосы, элегантное платье, изящные туфли и профессиональный макияж. - Прошу, - она указала мне на стул напротив нее. - Как видишь, тут мало обслуживающего персонала, и все они жутко злятся на то, что обязаны обслуживать нас в такой день, поэтому у нас есть два часа, пока они нас не загрызли. - А что потом? - слегка расстроенно спросила я. Неужели у меня есть всего два часа на то, чтобы насладиться этой девушкой. - А потом суп с котом. Заказывай давай. Все узнаешь. Я в нетерпении ела свои спагетти карбонара и пила вино. Мне безумно хотелось узнать, чем все закончится. - И что теперь? - проговорила я, надевая пальто. Счет мы справедливо разделили пополам. Я просто не могла представить, чтобы такая девушка, как Катя платила за кого-то. - Давай сразу к делу, - вздохнула Волкович. - Мы вкусно поужинали, сейчас сядем в машину, я тебя поцелую, а потом мы поедем к тебе и займемся сексом. Сечешь? Я сглотнула. Да, романтикой это не назовешь. Не этого я ожидала. Я уже хотела было развернуться и уйти, но задержалась взглядом на стройном теле Катьки и вдруг поняла, что секс - это именно то, что нам обеим нужно. Я видела в этом переход на новую стадию отношений, это должно было заставить нас относиться друг к другу по-другому. Проснувшись утром я обнаружила холодную постель - видимо, Волкович ушла где-то в три. Тело приятно ныло от первой близости. Вчера я все-таки потеряла девственность и сделала это с любимым человеком. Катя была права, когда говорила, что нельзя делать это с кем попало. И пусть в мое лоно проникло лишь розовое дилдо, предусмотрительно запасенное девушкой, мне казалось, что сделала это сама Катька. Я ни о чем не жалела. На теле красовались засосы, оставленные моей... девушкой? А правда, кто мы теперь друг другу? После секса можно говорить, что мы встречаемся? Или это еще не показатель? Но Катя сама развеяла все мои сомнения как только началась учеба. - Катя! Привет! - я помахала ей рукой, но она лишь закатила глаза и крикнула: - Слушай, когда ты от меня уже отстанешь, шлюха недоделанная? Мы и так все поняли, что ты по девочкам, не фиг за мной таскаться. У меня, к твоему сведению, парень есть! Я чувствовала себя униженной школьницей. Ну да, а чего я ожидала? Катька не могла просто взять и прекратить относиться ко мне, как к говну. Но я все еще любила ее. Прошла неделя, когда Волкович внезапно ворвалась в мою квартиру и набросилась с поцелуями. А я что? А я просто не могла остановиться, наслаждаясь запахом девушки. Лежа на ее груди, я спросила: - Так будет всегда? - я имела в виду то, что мы всегда будем разыгрывать две крайности: телесную любовь и душевную ненависть. - Да, - она провела рукой по моему плечу. - Но лучше уж так, чем совсем не иметь возможности прикасаться друг к другу, так ведь? Мне было горько и больно, но что я могла поделать с этой дурацкой любовной химией. Иногда, когда она приходила ко мне, я срывалась и кричала, но она затыкала все своими поцелуями, и мы снова оказывались голые и в постели. То, что она спала с другими, Катька даже не скрывала. На мои вопросы о том, где она была, девушка отвечала заученные слова "с мужиком спала". Я чувствовала, будто она занимается с ними любовью не потому, что ей нужны были деньги, а потому что я не могла доставить ей удовольствия. Я вообще не понимала, почему она выбрала меня. А может она даже не выбирала. Может все то, что она говорит мне, она говорит и всем остальным, но просто взять и отпустить ее я не могла. Она было убийственным наркотиком, заполняющим все моё естество. Шли месяцы. Ничего не менялось. Днем я была зашуганной лесбиянкой, которую все гнобили, а ночью я ощущала себя хоть сколько-нибудь любимой. От родителей не было вестей. Я хотела съездить к ним и проверить их, но Катя категорично остановила меня, сказав, что я никуда от нее не уйду. И я подчинилась. Была ли я той, которой просто пользуются? Да. Понимала ли я это? Лучше, чем кто-либо другой. Нравилось ли мне такое положение дел? Никоим образом. Могла ли я что-то изменить? Нет. Закончилась летняя сессия, а за ней и еще одна. Пятый курс подошел к концу. Я с грустью сжимала в руках полученный диплом. Я уходила из этого долбанного института. Я так об этом мечтала, но теперь не чувствовала ровным счетом ничего. Я протирала полки в квартире, когда в дверь позвонили. У Кати был дубликат моих ключей, поэтому я слегка удивилась. На пороге стоял симпатичный парень лет двадцати. Он мило улыбался, да и вообще его вид внушал доверие. - Привет, я твой новый сосед. Приятно познакомиться. Костя. - Ну прямо как в фильмах, - чуть наклонила я голову и пожала протянутую руку. - До кинозвезды мне, конечно, далеко, но я надеюсь, что это не помешает нашим отношениям. - Нисколько, я ведь тоже не Хлоя Морец. Парень звонко рассмеялся, заставив мои уголки губ приподняться. Да ладно! Я, впервые за два года, нормально общаюсь с человеком! И, прошу заметить, не с девушкой - с парнем. Как оказалось, Косте не повезло иметь хорошие мозги и приличную работу в свои двадцать два. Родители посчитали, что он уже в состоянии сам о себе позаботиться и отправили в свободное плавание. Так он и оказался здесь, с большими возможностями, но маленьким кошельком. Общество парня скрашивало мои серые дни без дела и, главное, без Катьки. Ее не было уже целый месяц. Я жутко переживала, потому что понятия не имела, где она и как она. В голову все чаще закрадывалась мысль о том, что я ей больше не нужна, и она меня бросила теперь уже навсегда. Но ее действительно ничего больше не держало: в институте мы больше не могли видеться, а значит обо мне можно было благополучно забыть. В тот пятничный вечер я опять напилась. Если бы Костя вовремя не вломился ко мне в квартиру, то я бы непременно отправилась на тот свет: я стояла в ванной с лезвием в руках. Парень не кричал на меня, ни в чем не винил... Он положил меня на диван и гладил по волосам, пока я рыдала и лепетала несвязные фразы. Тогда-то, чуть успокоившись, я и рассказала ему об институте, о Катьке, о том, каким адом стала моя жизнь и том, что без нее я не смогу жить. Внимательно, с серьезным выражением выслушав меня до конца, Костя стал рассказывать историю о царе Соломоне и о его кольце. Он не поучал меня, не отодвинулся, узнав, что я лесбиянка, он просто рассказывал сказку, а я слушала и завороженно, как змея, наблюдала за его губами. Я была благодарна. Он вернул меня в нормальное состояние. Через несколько дней сосед торжественно вручил мне маленькую коробочку и сказал открыть, только когда я закрою за ним дверь. Внутри лежало серебряное кольцо с надписью "Все пройдет"*. Я тут же надела его на палец и мысленно обняла Костю за этот чудесный подарок. А однажды он уговорил меня съездить в Екатеринбург к родителям. Было начало августа, и мы шли домой из кинотеатра. Я любила зависать вместе с Костей, он помогал мне вспоминать, что жизнь не сложилась клином на Катьке, и что вокруг есть и другие люди, достойные моего внимания. "Как я, например", - говорил он, и мы начинали смеяться. - Если тебе тяжело решиться на это одной, то я могу поехать с тобой, - непринужденно заметил он, держа руки в карманах джинсов. - Я уверен, что, когда вы увидитесь, все недопонимания испарятся. - Знаешь, а ведь ты прав, - внезапно у меня появилась решимость наведаться к маме с папой во что бы то ни стало. - А если Катя придет в мое отсутствие, то пусть помучается, как я, да? - Да ты у нас садистка, как я смотрю! - воскликнул парень и толкнул меня в плечо. - Эй, она это в любом случае заслужила. И вообще, когда ты начнешь думать о себе? - Тогда, когда ты прибьешь мне на стенку полку для книг, - вдруг вспомнила я. - Ведь уже две недели прошу. - Хоть сейчас готов. - Ну слава Богу, а то я уже было подумала, что у тебя гвоздефобия. Пока Костя работал молотком, я покупала билет на поезд. Просто захотелось почему-то оправиться в Екатеринбург именно так, а парень только согласился со мной. - Черт! - вскрикнул мой обожаемый сосед. - Палец! - Скорую вызывать? - вскинулась я. - Да какая скорая, на мне - как на собаке, - прошипел парень. - Блин, что делать-то? - я торопливо щелкала клавишами ноутбука в поисках решения. Ну а что? Уроки биологии по оказанию первой помощи я благополучно проспала. - Так, "протереть спиртом и убрать кровь из-под ногтя". Из-под ногтя? Тебе что, ноготь выдергивать что ли? - Мое, не дам, - демонстративно прижал больную руку к груди Костя. - Ну я хоть спиртом обработаю. - Щипать будет. - Я подую, не боись. После моих неуверенных манипуляций со спиртовой салфеткой и надавливаний на ноготь, мы с Костей единогласно решили, что ушиб молотком был не такой уж сильный, и никакую кровь удалять не надо. - Может ну ее на фиг, эту полку? - предложила я. - Нет. Нужно доделать ее до конца. Иди лучше билеты покупай. - Так я уже. - И когда едем? - После завтра. Стоя на перроне меня не покидало чувство тревоги. Я не знала, чего ждать от поездки, и как все сложится. Мне до последнего не хотелось садиться в вагон, поэтому я заставляла Костю снова и снова пить со мной капучино в привокзальной кафешке, оттягивая время. Женский голос сообщил, что наш поезд отправляется через пять минут. - Идем? - парень поднялся на ноги. Я встала рядом с ним и крепко обхватила Костю за рукав легкого свитера. Он ничего на это не сказал и просто продолжал двигаться вперед. Я в очередной раз почувствовала благодарность по отношению к нему. Мы закинули чемоданы на багажные полки, и я с трясущимися руками села на сиденье. Сосед наклонился передо мной: - Хочешь, я заставлю тебя отвлечься от той мысли, что ты скоро увидишь родителей? - Ты что, волшебник? - хмыкнула я. - Нет, я только учусь, но... - он осторожно и коротко поцеловал мои губы. - Но любовь помогает нам творить чудеса, - хитрожопая улыбка озарила его лицо. - Убью, - прошептала я. - Убью мучительно и больно. - Нет, ну точно садистка. - Неужели! Ты раскрыл мою темную сторону! Теперь ты должен похоронить этот секрет в могиле! - я со смехом набросилась на парня и принялась его шутливо душить. Костя высунул язык и сделал вид, что задыхается. - Скажи... моим... родителям... что... это... они... виноваты... - прохрипел он. - Эй, - я отпрянула назад. - Ты что действительно поцеловал меня? - Да нет, тебе показалось, - пожал он плечами. - Разве это поцелуй? - он снова мягко прикоснулся к моим губам. - Вот опять! - завопила я. - Не пытайся это скрыть! - Я ничего не делал, - помотал Костя головой. - Так тебе еще и не понравилось до такой степени, что ты все отрицаешь? Ах ты подонок мелкий! - Мелкий? Да я выше тебя на две головы! - Не смей так со старшими разговаривать! А то ремень достану! - пригрозила я. - Тетя, тетя, не бей меня, я буду хорошо себя вести, честно! - Костя заговорил писклявым детским голосом. - Не верю! - Ну тетя! - Не ве... И тут меня нагло заткнули глубоким поцелуем. Я охотно отвечала, ведь понимала где-то в подсознании, что этот сосед для меня что-то значит, а Катя - неприятное прошлое, которое нужно если не забыть, то хотя бы не возвращаться к нему. Мы услышали звук открывающейся двери, поэтому прекратили целоваться. Увидев, кто находится на пороге нашего купе я застыла. Впрочем, вошедшая тоже выглядела весьма ошеломленной. - Привет, Катя, - спокойно выговорила я. - Как поживаешь? - Нормально, - буркнула она. Надо сказать, форма официантки ей очень шла. Волкович прочистила горло и сказала. - Люди из соседнего купе попросили вас быть потише, - на слове "вас" она с заметным разочарованием взглянула на Костю. - Приятной поездки. Мы отправляемся. Стоило ей закрыть дверь, как поезд тронулся вперед. Я посмотрела парню в глаза и, неожиданно для самой себя, прыснула со смеху. Костя, глядя на меня, тоже начал смеяться. И я в первый раз за два года почувствовала себя по-настоящему счастливой, и я была готова жить одной жизнью вместе, теперь я уже не сомневалась, как его назвать, со своим парнем.