Тепло, подаренное врагом

      Теплая и ясная, тихая июльская ночь в Лондоне была прекрасна. Она окутывает мягкой темной пеленой, даря умиротворение и такой желанный отдых тоскующей душе. Странный беловолосый мужчина в черном одеянии неторопливо шел туда, где для него не было так одиноко и холодно. Людей пугало это место, заставляло тосковать и задумываться о бесцельности жизни.       Он же, как ни странно, ощущал здесь себя как дома. Тихо. Ночью мало кто из смертных решался нарушать покой старого кладбища, разве что расхитители пожалуют. Хотя, какие могут быть расхитители, ведь в этой части хоронили только бедняков. Он помнил их всех. Проводя острыми черными ногтями, по старым холодным плитам, тихо шептал имена тех, кого когда-то лично готовил к последнему празднику жизни. Небольшой холмик за кладбищем, на котором шумел листвой старый разлапистый дуб — место, которое всегда его успокаивало.        Отказавшись однажды от высокой должности в департаменте, славы и имени, жнец не жалел. Все это не имело значение, с каждым веком становясь скучнее и, пожалуй, противнее. Уж лучше тут, среди мертвых; они не лгут, не лицемерят, не притворяются. Возможно, и это скоро надоест, длинные монологи с трупами все больше навевают тоску по ответу.       Мужчина устало прислонился спиной к неровной коре. Раздраженным жестом убрал с глаз мешающую челку, открывая молодое лицо с изящными аристократическими чертами, перечеркнутое тонким шрамом. Только вот глаза принадлежали старику, яркие, присущие всем жнецам, в них не было привычной веселости, только сталь и жестокость. Свет луны мягок и бледен, он не заставляет болезненно жмуриться, в отличие от палящих лучей солнца. Без очков порой тяжело приходилось, но он уже привык. Черные кресты и тени от них навевали бы на людей священный ужас, впрочем, неизвестно чего, ведь мертвые из могил сами не встанут, разве что кто-нибудь достаточно сумасшедший не захочет повеселиться. Отступнику эта мысль показалась довольно любопытной. В задумчивости он любовался игрой света и тени на старом кладбище.       Жнец почувствовал приближение чего-то темного и опасного не сразу. Когда знакомый сладковатый аромат заставил тысячелетиями отработанные инстинкты предупредить об опасности, демон был уже совсем близко. Жнец вздрогнул, все мышцы напряглись, он был готов отразить атаку если что. Демон вышел из-под тени деревьев на лунный свет, и отступник с облегчением выдохнул. Это был всего лишь дворецкий семьи Фантомхайв. — Не ожидал встретить вас здесь, господин Гробовщик, — вежливая улыбка и полупоклон, даже сейчас Себастьян играл роль идеального дворецкого, изрядно должно быть надоевшую ему.       Гробовщик ответил тем же, чуть насмешливо, натягивая улыбку безумца, как и всегда. — Как и я вас, господин Михаэлис. С какой целью пожаловали Вы в мою скромную обитель? — Простите, если помешал. Я всего лишь хотел отдохнуть. Общество людей так утомляет, как бы ни были они забавны, Вам ли не знать? — Вы правы, за ними куда интереснее наблюдать со стороны. Я вовсе предпочел бы видеть их мертвыми, — Гробовщик печально улыбнулся. — Если хотите, оставайтесь, составьте мне компанию, раз уж мы выбрали одно место для отдыха. — Не откажусь. Признаться, я удивлен. Даже вообразить не мог, что Вы являетесь жнецом. Так хорошо скрываете сущность, не увидев Ваших глаз, я бы и дальше оставался в неведении, — Себастьян смотрел без доли ненависти, присущей демонам по отношению к жнецам, даже неприязни не было в его взгляде, только интерес. Гробовщик вздохнул, запоздало подумав, что челкой надо было бы закрыть глаза, как только ощутил присутствие тьмы. — Не стоило Вам этого знать, — жнец отвернулся, волосы опять скрыли лицо. Неожиданно демон мягко шагнул к нему, пальцы в тонкой белоснежной перчатке сомкнулись на хрупком запястье мужчины. — Прошу, не прячьтесь! Позвольте мне любоваться вами! — Себастьян смотрел с какой-то потаенной жадностью. Маска идеального дворецкого треснула, проявив эмоции. Багровые радужки его глаз стали малиновыми, а зрачок вытянулся, сделавшись кошачьим. Гробовщик невольно вздрогнул, когда сильные пальцы стиснули руку. Обернувшись, он утонул в гипнотической глубине демонических глаз. Чистое адское пламя плескалось в них. Жнецы должны его ненавидеть, ведь так? Было очарование, было любопытство, но ненависти нет. Совершенно бездумно поддавшись этому, Гробовщик прошептал: — Хорошо, но при условии, что и Вы не станете скрывать себя настоящего. Себастьян нежно провел пальцами по щеке жнеца, вновь убрал челку. Затем отошел на пару шагов, как-то странно улыбаясь. Перчатки уже начали прорывать длинные черные когти. Фрак демон предусмотрительно скинул, иначе его постигла бы та же участь — огромные иссиня-черные крылья, похожие на вороньи выросли за спиной, волосы удлинились, почти достигая поясницы, а на голове появились мощные, чуть загнутые назад рога. Шипастый на кончике хвост плетью хлестал по ногам, улыбка демона стала походить на зловещий оскал. — Ну и как я вам? — несмотря на довольно опасный вид, от Михаэлиса не исходило ни капли угрозы. Глаза жнеца горели любопытством, он сделал неуверенный шаг к демону. — Я повидал на своем веку достаточно подобных Вам, но красивее был, пожалуй, только один. — Кто же он, если не секрет? — Себастьян чуть наклонил голову в бок, хвост дернулся и замер. — Теперь это не имеет значения, он давно погиб от моей руки, — тень пробежала по лицу Гробовщика, тоска проступила во взгляде. Демон сразу же заметил ее. — И теперь Вы жалеете? — Михаэлис не хотел сдаваться, пока не узнает правды.       Жнец смотрел уже с откровенной мукой. Он ничего не ответил, только тяжелый вздох сорвался с губ. Отвернувшись, ушел к дереву. Сел на траву по-прежнему молча, устремив взгляд к тонкому месяцу. Себастьян корил себя за несдержанность и бестактность. Почувствовав себя виноватым, ему захотелось искренне извиниться, что само по себе уже неправильно для демона. Подкрался, неслышно ступая по мягкой траве, сел рядом, развернул большое крыло и укрыл им плечи мужчины, прижимая к себе. Демонические перья, как и ангельские, часто используют как оружие, они острее бритвы. Однако сейчас они не резали — демон не хотел причинять жнецу еще больше боли. Гробовщик опешил от такой вольности, хотел было оттолкнуть, но… Мягкий черный пух под крылом, жар, исходящий от тела демона, и чуть грустная улыбка заставили его передумать. В груди защемило, ком подступил к горлу, а глаза предательски защипало. — Забудь обо всем сейчас. Плачь, — и он не сдержал слез, но ни звука он не проронил, только плечи вздрагивали в глухих рыданиях. Михаэлис позволял это врагу, испытывая странную для себя нежность. Осторожно перебирал он серебристые пряди уткнувшегося ему куда-то в ключицу мужчины, думая, что они, наверное, похожи. Оба носят маски, оба не любят людей, оба одиноки…       Вздрагивания прекратились, Гробовщик благодарно положил голову на плечо демона, прошептав тихое: «Спасибо…». Себастьян лишь крепче прижал к себе, касаясь его руки и переплетая пальцы. — Это произошло во время войны между демонами и жнецами, — начал неожиданно и тихо отступник.  — Весь мой отряд, захватили в плен и убивали, сжигая в адском пламени прямо у меня на глазах. Я должен был умереть последним, почти хотел отправиться за ними. Страха нет, только горечь — я не смог их спасти. Вы знаете, в отличие от остальных жнецов я не испытывал к демонам особой ненависти до того момента, но тогда, видя, как корчатся от боли товарищи, я хотел разорвать их всех, без исключения. Меня вели уже к месту казни, и я был готов исчезнуть. Тут и появился он. Холодным голосом приказал отпустить. Демоны разбежались в страхе, предо мной стоял сам Князь Тьмы. До сих пор иногда мне снятся его огненные глаза и интерес в них. Он предложил перейти на его сторону — я отказался. Однако, все равно не позволил демонам забрать меня. Несмотря на мое положение, Князь считал меня равным себе. Его интерес, а затем и любовь льстили чрезвычайно. Но оставить все как есть было нельзя. Я обдумывал планы побега. Все получилось прекрасно, пленные жнецы освобождены, им удалось бежать. Я не успел. Он пришел за мной. Мы сразились. Не знаю как тогда выжил, видимо сильно повезло. Мне удалось пробить его щиты, нужно было убить, иначе все напрасно. Я медлил, он ждал. Он спас мне жизнь, я успел полюбить его, но долг перед всеми убитыми на той войне обязывал. И я ударил. С огромными потерями, но та война была выиграна, я стал героем, потеряв его. Это так глупо, ведь демоны любить не могут. Я видел его черную душу насквозь, видел, что он любил меня, как это ни абсурдно… — голос Гробовщика звучал ровно, холодно и отрывисто, что никак не вязалось со словами. Слезы высохли, оставив глухую тоску во взгляде. Он умел быстро прятать свои переживания. Себастьяну странны были эти резкие перемены, он чуть крепче сжал руку собеседника. — Он вернется, если только Вы не сожгли тело в адском пламени. Простой удар косой не убьет Князя Тьмы. Это только вопрос времени, когда он накопит достаточно сил. А пока, может быть я смогу утешить Вас? — Пожалуй… Мне с Вами тепло.       Так они и просидели, пока горизонт на Востоке не начал постепенно светлеть и окрашиваться в нежные золотистые и розовые тона. Скоро уже надо будет будить никчемных слуг и капризного хозяина, снова окружат ставшие повседневными заботы дворецкого. Прощаясь, демон ласково коснулся губ жнеца своими, заметив в зеленых глазах легкое смущение. — Заходите как-нибудь ко мне на чай. — Обязательно загляну, выбью себе отпуск у графа на денек, ведь положен же он дворецким!       Гробовщик еще долго смотрел в след уходящему демону. В душе его было спокойно и от чего-то радостно. Кто бы мог подумать, что во враге можно найти лучшее утешение и самую искреннюю теплоту. Или не враг он вовсе? Странный этот демон. В любом случае: — Я буду ждать Вас…