Captivated

[драббл] — Что ты делаешь? — Лухан приподнял бровь. Он проснулся от шума, идущего из детской комнаты. — А на что похоже? — вопросом на вопрос ответил Сехун. — Ты планируешь снести дом? — в глазах Лухана промелькнули озорные нотки, как только он подошёл ближе к Сехуну. У мужчины были закатаны до локтей рукава, и выглядел он крайне неопрятно. Для Лухана это было в новинку, и ему тотчас захотелось сфотографировать неряшливого Сехуна. — Я строю детскую кроватку, — сухо сказал Сехун, закатывая глаза и в очередной раз заглядывая в буклет с инструкцией. — Тебе нужна помощь? — Лухан показал на груду дерева, лежащую на полу. — Я подрабатывал плотником, когда был младше. — Я сам это сделаю, — твёрдо отказался Сехун. — И я не собираюсь позволять беременному человеку держать в руках молоток. — Эй, я же тебе говорил! Я беременный, а не инвалид, — возразил Лухан; его мужественная гордость потерпела удар, потому что Сехун обращается с ним как с девчонкой. — Всё равно нет, — покачал головой Сехун, забивая гвоздь, а его тон не терпел никаких возражений. — Ладно, иди занимайся тем, чем тебе надо… — Сехун, не упрямься, — вздохнул Лухан. — Ничего страшного не произойдёт, если ты попросишь помощи… — Мне не нужна помощь, — тут же ответил Сехун. Лухан раздражённо закатил глаза, прежде чем отправиться на кухню готовить завтрак. Позднее, тем же вечером, Лухан зашёл в комнату и понял, что детской кроватки нигде не было видно. Придя в гостиную, он увидел Сехуна, который сидел на диване и смотрел новости. — Где детская кровать? — Я решил оставить её для другого дня, — ответил Сехун. Лухан одарил его знающей улыбкой, но решил ничего не говорить. Казалось, на свете всё ещё есть вещи, с которыми О Сехун не в состоянии справиться. [драббл] Хён — Называй меня хёном, — на полном серьёзе произнёс Лухан Сехуну. Тот факт, что Сехун использует с ним неформальную речь, несмотря на то, что он младше, без конца раздражает Лухана. Этот кретин всегда ведёт себя надменно и влиятельно, словно это он старший. — Я серьёзно, называй меня хёном. — Хён, — довольно легко сдался Сехун, даже слишком легко, и Лухан нахмурился. — Лухан-хён. У него появилось особое чувство, что младший издевается над ним, вернее, смеётся над Луханом, ведь он беременный, а благодаря этому его можно позлить ещё больше. Лухан сложил руки и уже собрался встать, когда Сехун усадил его обратно и поцеловал в губы. Он обвил руками талию Лухана и прошептал тому на ухо: — Лухан-хён, куда это ты собрался? — Ни… отпусти меня, — потребовал Лухан, почувствовав, как руки Сехуна забрались под его рубашку. Ублюдок начал оставлять поцелуи на шее, отчего парень неосознанно вздрагивал. — Хён, где ты хочешь заняться сексом этим вечером? — дразнящим тоном спросил Сехун. — Хён, ты хочешь сделать это в гостиной или спальне? — Се… Сехун… — Лухан отпихнул его, потому что этот придурок попросту дразнил его. Чёрт, ведь Лухан его старше. — П-прекрати. — Но, хён, мы ещё не перешли к самой интересной части, — Сехун вновь атаковал его губы, а руки спускались всё ниже и ниже, пока не сжали задницу Лухана. — Итак, хён, ты хочешь сегодня быть сзади или, может быть, сверху? Лухан сглотнул, его лицу стало жарко, когда он увидел, что Сехун облизнул губы. С той ночи Лухан запретил Сехуну называть его «хёном». [драббл] слабость Лухану нравилось думать, что у него нет никаких слабостей, и у него довольно хорошо получалось убеждать себя в этом. Но, очевидно, это было не так, потому что у него, как и у всех людей, действительно была слабость, только он довольно хорошо её скрывал. Эта слабость являлась причиной, почему Лухан записался на кулинарные курсы. Да, Лухан охотно записался на кулинарные курсы — не под дулом пистолета — и вскоре он, как только переступил порог класса для занятий, пожалел о каждой проведённой там минуте. Будто не достаточно было того, что он был единственным мужчиной в классе, преподаватель заставил их всех надеть кружевной, пастельно-розового цвета фартук, украшенный цветочками. Но на самом деле, всё это было ничто по сравнению с тем, как те женщины пристально рассматривали его с самого начала первого занятия. Некоторые откровенно намекали, что они не прочь поразвлечься с красивым молодым человеком, другие же пытались сосватать ему своих дочерей, даже после того, как Лухан открытым текстом заявил о своей незаинтересованности. Он размышлял, стоит ли рассказать многоуважаемым дамам о том, что он беременный, или попросить О Сехуна забрать его после занятия — нет, вторая идея бы не сработала: они могли потерять к Лухану интерес или, что более вероятно, стали бы докучать парню, чтобы тот познакомил их с Сехуном. Это означало, что ему лучше придерживаться первой идеи. Порывшись в сумке и отыскав ключи, он задумался, как бы отреагировали те женщины. Открыв дверь, его тотчас поприветствовал Сехун, который слишком рано вернулся домой. Поцеловав его в губы, Сехун забрал из рук Лухана коробку. — Как всё прошло? — Да нормально, — пожал плечами Лухан, следуя за Сехуном на кухню. — Отбивался от советов и старался не сжечь пирог. Неотъемлемая часть моей жизни. — Хочешь, чтобы я забрал тебя… — Нет, не надо! — крикнул Лухан, отчего Сехун вопросительно приподнял бровь. — То есть, тебе не обязательно делать это, ведь ты занят и всё такое. Сехун только кивнул, наблюдая, как Лухан выложил на тарелку аккуратно разрезанный на кусочки пирог. Вонзив в него вилку, Лухан дал Сехуну опробовать кулинарный шедевр, обеспокоенно дожидаясь реакции. На счёт три, два, один — Сехун взглянул на него, слегка улыбнувшись и подняв большие пальцы вверх в знак одобрения. К чёрту эту улыбку, она была смертельной и каждый раз превращала Лухана в маленькую кавайную лужицу. От этой улыбки всё вокруг приобретало некую ценность. На следующий день Лухан заметил прислонившегося около своей машины Сехуна, который выглядел, словно позирующая для фотосъёмки модель. Увидев Лухана, он тут же направился к нему навстречу. Лухан слышал, как болтовня женщин позади него становилась всё громче и громче. Усмехнувшись, Сехун наклонился и с чувством поцеловал Лухана. Теперь женщины совершенно открыто визжали, а Лухан стал опасаться следующего занятия по кулинарии, думая об этом, когда Сехун усаживал его в машину.