Конец - это новое начало

О ты, побывавший в Сайлент Хилле и вернувшийся, сможешь ли ты однажды забыть, что происходило с тобой там? Ведь конец — это новое начало. Ну вот он и дома, казалось бы, оставь прошлое позади и живи себе спокойно? А у многих ли переживших ужасные вещи получается так? Вот сегодня снова ушла жена. Нет-нет, не подумайте, Джеймс вовсе не убил её, как ту, первую! Нет! Все сложнее, просто у людей бывает предел, за которым «все». Вот и у неё терпение закончилось, она собрала вещи, хлопнула на прощание дверью, возможно, думая, что он последует, ведь хочет вернуть…, но он за ней не побежал. Тогда она снова открыла дверь своим ключом, в молчании прошествовала через комнату и положила его перед Джеймсом на стол, словно говоря: «Вот теперь точно все». На прощание провела ладонью по волосам мужчины, которого любила, и, словно подводя итог бурному выяснению отношений, проходившему здесь всего несколько секунд назад, снова произнесла те же самые слова: — Джеймс, тебе не я нужна, а психиатр, разберись сначала с собой, и тогда, быть может, я ещё вернусь. И она снова вышла, пытаясь хотя бы сама поверить в то, что ещё можно вернуть те прекрасные дни, когда они только начали встречаться. Джеймс, в общем-то, хороший парень, отличный муж и вообще практически женская мечта о принце на белом коне…, но только до тех пор, пока не приходит ночь. И пока кошмары снились только ему одному, она ещё могла надеяться на хороший конец, представляла, как они справятся и будут жить долго и счастливо! Но когда Пирамидоголовый ночами начал являться и ей, пришло время спасать себя. Джеймс не поднял головы и не шелохнулся, пока она не вышла. Да, он пытался её вернуть, как и двух других, но ровно до момента, пока она не описала детально палача. Джеймс никогда никому не рассказывал о нем, да и другим подругам он не виделся, но если это так, если Сайлент Хилл начинает затягивать в свои сети тех, кто рядом, то любимой действительно лучше держаться подальше. Он встал и прошелся по комнате, сегодня впервые за долгое время предстояло ночевать одному. Тепло любимого человека рядом обычно отгоняло кошмары, теперь же снова предстояло искать ту, с которой будет хорошо и легко. Ну и жениться, прежде чем приводить в дом, так они дольше терпят. Девочек на одну ночь, как бы ни хотелось, на следующую сюда не затянешь. А искать каждую ночь новую было не для него. Джеймс сделал ещё круг по комнате. Кошмары. Так хорошо, когда ты выныриваешь из них, а рядом кто-то мягкий и теплый и готовый утешить… Кошмары. Когда ты один, они почему-то совсем не желают тебя отпускать. Тень перекрестья окна на стене выглядит решеткой. Одинокая постель, впитавшая холодный пот, покрытая причудливыми тенями, даруемыми ночью, кажется подобной всем тем окровавленными лежаками, виденными в городе. И это ощущение, что ты один-один-один-один! Один. Один… Нет, не сегодня, сегодня Джеймс этого не вынесет. С женщинами просто — пойти в злачное место, набраться, снять шлюху, и хотя бы на сегодня проблема будет решена. Да будет так! Джеймс собрался и вышел, до вечера оставалось слишком много времени, но оставаться дома не хотелось. Ну и хорошо, можно спокойно выбрать тихое местечко, где ещё не был. А заодно подумать над словами Мери, о помощи врача. (Ах да, нынешнюю жену тоже зовут Мери!) Вообще, все не должно быть так уж плохо. Если ему смогут помочь, не придется вновь искать очередную женщину, Мери наверняка вернется к нему, и они смогут наладить хорошую жизнь. Получится вновь найти работу. Ах, каждый раз, каждый раз он себя так уговаривал! Но с предыдущими-то женами он так и не пошел к врачу, предпочтя найти другую женщину? В этот раз все получится, обязательно! Так хотелось в это верить. Вот завтра, прямо с утра и пойдет… Ну, а пока перед глазами оказался вполне симпатичный бар, в котором можно скоротать ночь и найти ту, с которой не страшно отправляться в постель. Пройдя внутрь и усевшись за стойку, Джеймс взял первый в этот вечер бренди, ему предстояло их много, прежде чем он дойдет до состояния, в котором все женщины достаточно хороши. Вот только в этот раз все пошло не так. Причем момент, когда все изменилось, даже не удалось отследить. Вот вроде все как обычно, вон там, за столиком какой-то доходяга волочится за вполне себе девчонкой, молоденькой правда, как её только в бар пустили? Она его отшивает, встает и направляется к выходу, мужичонка шмякается на пол и ползет на руках следом, чтобы сбить с ног и залезть сверху… И вот тут-то Джеймс и понимает, что вокруг уже давно все не так. Нет, кое-где все ещё официанточки в коротких передничках, а чуть поодаль посетителей обслуживают медсестрички. Вот протопал куряка и, распахнув легкие, дыхнул смогом… стоп! Какие медсестры в баре? Какой смог, и что здесь делают собаки?! — С вами все в порядке? — спросила бармен и осторожно потянулась к кнопке под стойкой. — Да-да, все отлично! — несколько резче, чем требовалось, ответил Джеймс, пытаясь не смотреть, как кожа на её лице стягивается, делая её похожей на медсестру напротив. Стараясь не нарываться и не показать ужаса, который охватил, он все же смог выдавить: — Сколько я должен? — Пять баксов, — бросила бармен, метнув взгляд на выход, который уже перекрыло огромное тучное тело. — Да, конечно, — не стал спорить с явно завышенной ценой Джеймс, отсчитал банкноты и, стараясь не глядеть по сторонам, медленно пошел в сторону выхода. Теперь ему казалось, что все в этом баре смотрят только на него. Немного беспокоила огромная туша развалившаяся у входа, но когда дошел, она посторонилась и позволила пройти. Джеймс вышел и втянул полной грудью воздух, но тут же закашлялся, едва не задохнувшись, рядом выдыхал легкими черный дым ещё один монстр! Ещё один! На улице! Ещё ничего не кончилось! Джеймс огляделся, редкие окружающие, словно не видели ничего необычного. А если и косились, то на него самого. «Так, понятно, это галлюцинация, уж не знаю, почему она настигла меня сейчас и здесь, но если я побегу, меня поймают, посадят за решетку, а потом наверняка упекут в психушку, если я начну обо всем этом рассказывать! Тихо, Джеймс, тихо, медленно и спокойно идем по тротуару, вот так, просто пьяный человек, поднимает руку, ага, точно так, и вот машина как раз для таких, как ты, сейчас. Перебравшим людям тоже нужно домой. Отлично, остановились, теперь сесть и назвать свой адрес и стараться не пялиться на руки водителя, с огромными когтями держащие руль. И уж точно стараться не смотреть на него самого! Так, Джеймс, ты молодец, ты смог, теперь расплатиться, вот так, правильно и медленно выйти». Родной район выглядел нормально, люди выглядели собой, собаки все покрыты шкурой, тут бы расслабиться, но страх не ослабевал. Но хуже всего то, что ночь неминуемо приближалась. Джеймс, стараясь не привлекать внимания, вошел в подъезд и даже почти спокойно дошел до лифта и поднялся, но на пороге квартиры его настиг звук сирены, раздававшейся на улице. Пулей влетев внутрь, он забаррикадировал двери и по возможности окна, спрятался, закрывшись в ванной и врубив ледяную воду, забрался внутрь, убеждая себя, что виной всего лишь алкоголь, который давали в том баре, да расстройство, что Мери вновь покинула его. — Милый, что с тобой? Опять кошмар? — Жена, нежно провела по его лицу ладонью, убирая мокрые волосы, и светло улыбнулась, увидев, что он, наконец, проснулся. — Ты здесь? — Джеймс открыл глаза и огляделся, никак следов баррикад, устроенных во сне (во сне ли?), да и любимая женщина рядом. Он усмехнулся и откинулся на подушки, рассказывая: — Сегодня мне снилось, что ты от меня ушла. — Ого, так вот вы чего, оказывается, боитесь, мистер! — Мери усмехнулась и прижалась крепче, зная, что муж так быстрее успокоится. – Ну, тогда я вынуждена предупредить, что если вы не обратитесь к врачу, то однажды ваш сон станет явью! — Я знаю, милая. — Джеймс легонько поцеловал её в макушку, зная, что она этого никогда не сделает, если бы хотела, не стала бы терпеть два года регулярных кошмаров. — Я пойду, милая, завтра же и пойду, хорошо? — Правда? — Мери удивленно приподнялась, добавила свет второго ночника, чтобы четче видеть лицо мужа. Нет, он регулярно это обещал, но такую решимость в его голосе она слышала впервые. — Правда, — повторил Джеймс. Кошмары утомили, с ними пора кончать. Жена права, если так пойдет дальше, этот сон может стать явью. Тем более тот, который он сегодня видел, однажды произошел на самом деле. Только не с этой, а со второй женой. Или первой после гибели Мери и возвращения из Сайлент Хилла. Ну, а утром он пошел, как обычно, на работу. И все-таки необходимость записаться-таки к врачу грызла его. И все же сразу в больницу идти не хотелось. Ну вдруг, он хотя бы попробует, сходит к психологу, а не к психиатру, как надо, а там что посоветует? Только быстрее, пока решимость не растаяла. Нет же ничего проще — влезть в базу данных, найти симпатичного человека и просто позвонить! К психологу оказалось не так просто записаться, но все-таки нашелся тот, кто мог принять в тот же вечер. И вот после работы Джеймс направился на окраину города, чтобы получить ответ, который заранее знал и прогнозировал: — Боюсь, мистер Сардерленд, это не в моей компетенции. И крайне не рекомендую общаться с психологами, которые скажут вам другое. Я направлю вас к замечательному психиатру, доктору Кауфману, он как раз специализируется на подобных снах, лучше него никто вам не поможет. Домой Джеймс ехал расстроенным, опасаясь того, что скажет жена. Но её реакция превзошла ожидания, как же хорошо, что он женился именно на ней, как хорошо, что снова нашел такую замечательную женщину! — Ты это сделал? Милый, я так рада. А насчет доктора не беспокойся, психолог, психиатр, лишь бы помогло! Давай устроим сегодня маленький праздник, отметим начало важного предприятия? Ну что можно было на это сказать? Только согласиться. Они пошли в уютный ресторанчик неподалеку от дома и устроили маленькую встряску бюджета. Мери даже выпила бокал вина, Джеймс после того случая, который сегодня вернулся к нему во сне, в рот ни капли не брал. Завершение ночи было столь же великолепным, а когда они смогли оторваться друг от друга и заснули, сон их не прерывался до самого утра. К психиатру Джеймс записался только через месяц, и то только после того, как вернулись кошмары. Мери не пилила его и не подстегивала, хотя могла бы, и он бы понял её. Но у них было столько спокойных дней, сколько никогда не было, Джеймс даже начал мечтать, что так теперь будет всегда, и тут вернулись они. Да ещё такие сны, от которых с криком вскакивал по ночам. Даже соседи начали спрашивать, что у них случилось. Вот тогда-то и захотелось сделать так, чтобы все снова стало хорошо. Он позвонил Кауфману и записался на прием, а тот пригласил их прийти вместе. И снова Мери удивила, сразу же согласившись. Хотя почему удивила? Пора бы уже привыкнуть, что она всегда за него. Но Джеймс, потеряв первую жену, точно знал цену таким вот моментам и то, как быстро и неизбежно все это может измениться. А потому не собирался больше принимать ничего, как само собой разумевшееся. Кошмары словно испугались и стихли на время, снова потекли спокойные ночи и дни, но стоило Джеймсу задуматься об отмене визита, как все вернулось на круги своя. Но вот он подошел, тот самый день визита к Кауфману. В этот раз их путь лежал в маленькое здание в самом центре города, внутри их встретила шикарная обстановка, сам же доктор оказался невысокого роста, плотным, с коротким ежиком начавших седеть темных волос. Возможно даже подкрашенных, в этом Джеймс не был уверен. Он произвел хорошее впечатление на супругов, сразу же включился в дело, внимательно расспросил обоих, сразу стало понятно, зачем здесь Мери, выписал препараты, но порекомендовал для лучшего эффекта лечь в больницу, чтобы подбирать там лечение под присмотром грамотного персонала. Ну, а пока отпустил домой, чтобы в спокойной обстановке могли обсудить детали. Понятно же, что такое предложение вот так сразу принять трудно. Они же, оказавшись дома, даже не стали об этом говорить. Мери молчала, ожидая, когда муж будет готов обсуждать это, а тому совсем не хотелось лежать в психушке, даже с самыми мягкими правилами. Он хотел попробовать справиться своими силами, таблетки же теперь у него есть? Сначала Джеймсу казалось, что все хорошо, единственное, просыпаться он стал не выспавшимся, сколько бы ни спал, да Мери жаловалась, что кошмары у него бывают, вот только разбудить его она уже не может. Пришлось, не дожидаясь следующего дня приема, звонить доктору и договариваться о новой встрече. И снова они к Кауфману шли вдвоем, в этот раз он проводил для них консультацию в лечебнице, иначе в график приема они не попадали, но это и неплохо, ибо он предложил сразу же и осмотреть место, о котором рассказывал, когда предлагал лечиться в больнице. Да им и самим нужно было хотя бы взглянуть, как она выглядит да как там все устроено, чтобы решиться на подобный шаг. Кауфман не торопил, все показал, заодно познакомил с другим своим пациентом — Генри Тоусендом, «отдыхающим» в этой же клинике. Так доктор выразился, а парень не возразил. Это слово понравилось. И правда, если не считать происходящее лечением, решиться проще. Джеймс просто ляжет сюда отдохнуть. А приятный молодой парень, которого тоже мучили кошмары и которому вполне нравилось здесь, наверняка станет его другом. Они наверняка поладят и будут отлично проводить время. Вечером, обсудив варианты, супруги решили воспользоваться советом доктора. И уже на следующий день, уладив дела с работой и деньгами, Джеймс приехал в клинику. Подписал информированное согласие и уже через пятнадцать минут разбирал захваченные из дома вещи в отдельной комнате с камерой над дверью. А ещё через несколько минут его пригласили в сад, где и отдыхали сейчас «гости». Джеймс встретил здесь Генри, и да, им как-то сразу стало легко и хорошо вместе. Они рассказали друг другу немного о своих кошмарах, без подробностей, об этом предупредил доктор, да и разве можно рассказать такое? И Генри представил нового друга другим пациентам. И все же, как-то так вышло, что лучше всего им было общаться именно вдвоем. Между ними словно существовала незримая связь, отделявшая их от других людей, нечто неизвестное, к которому причастны только они двое. Нет-нет, не чувства, не подумайте, ничего такого! И все же они были какие-то не такие, как все остальные обитающие здесь люди, пациенты и персонал. Ну, а дальше началось лечение. Сначала Кауфман отменил все назначения, «чтобы узнать, когда и при каких обстоятельствах появляются эти сны». Правда, каждый раз, когда Джеймс просыпался от кошмара, рядом уже находились вежливые улыбчивые медсестрички. Потом ему начали давать разные препараты, вот только кошмары на этом вовсе не прекратились, порой даже казалось, что их становится все больше. Даже Мери заметила в телефонном разговоре, что его голос звучит устало. Они немного поговорили о возможности прекратить этот эксперимент, но Джеймс решил продолжить, если не ради себя, то ради жены хотя бы. И они снова и снова пытались найти решение этой проблемы, пока лица окружающих медсестер не стали напоминать маску из стянутой кожи, как на тех сестрах в Сайлент Хилле. Вот тогда Джеймс понял, что с него хватит. Тем днем Джеймс поделился идеей уйти отсюда с Генри. Тот побелел почему-то и предложил встретиться позже в саду, а пока ни о чем подобном ни с кем не говорить, и обещал рассказать нечто важное. Уж один-то день дело вполне могло подождать? И Джеймс решил сначала выслушать друга. И вот, когда наступило время прогулки, они уединились в стороне от других, и Генри рассказал об утреннем разговоре с Кауфманом. Он тоже разочаровался в докторе и готов был уйти отсюда, раз уж это было условием размещения здесь, но Кауфман убедил его остаться хотя бы на ночь. И вот в течение дня Генри везде видел призраков! И даже сейчас, в саду, где они стоят, призраки есть! Джеймс нервно оглянулся, услышав такое предположение, но ничего не заметил, а Генри, поняв это, отчаянно застонал: — Видишь, все, что он делает, только ухудшает наше состояние! Нужно бежать, Джеймс, сейчас же! Ничего не говори ему, а хотя, о чем я, мы может убежать прямо сейчас! Я видел дыру в заборе, Джеймс, у нас все получится! Она точно там есть, пойдем, покажу! Джеймс вспомнил, как Генри рассказывал о своих снах, о том, как оказался заперт в квартире, где в стене была дыра, только через которую и возможно пройти куда-то ещё. Неужели Генри стало так плохо, что он наяву это видит? Даже когда не спит? Да и идея дыры в заборе лечебницы не выдерживала никакой критики. Но Генри уверенно тянул его куда-то, и Джеймс пошел следом. Они остановились у вполне целой стены, Генри нервно смотрел то на стену, то на друга: — Ну, вот теперь-то ты её видишь, теперь ты мне веришь? — Я ничего не вижу, Генри, здесь целая стена, — с жалостью признал Джеймс, думая о том, не пора ли звать санитаров? — Ты помнишь о кошмарах, которые мне рассказывал? Это все они, здесь нет ничего, пойдем отсюда. — Н-нет, Джеймс, нет, только не это! Хотя Элен тоже не видела её и не могла пройти. Ну, ничего, Джеймс, ты только дождись меня, я вернусь за тобой! — И не успел Джеймс ничего сделать, как Генри шагнул в стену и просто исчез! Не веря своим глазам, Джеймс ощупал стену, никаких скрытых проходов там не было — стена как стена! Как это может быть? Или это очередной кошмар и он сейчас проснется? Хотелось бы верить, но проснуться не получилось. Вечером на ужине Генри с ними не было, но никто словно бы этого не заметил. Джеймс даже подошел к санитару и спросил о друге, тот просто ответил, что Генри отдыхает и сейчас его тревожить нельзя, но завтра они обязательно встретятся за завтраком. Джеймсу это совсем не понравилось, похоже, пора идти к Кауфману и сказать, что у него теперь все хорошо и он готов отправляться домой. Правда, с учетом того, что каждую ночь его будят сестры, в это вряд ли кто поверит. Вообще, Кауфман вроде не может держать его здесь насильно? Надо бы перечитать документы, прежде чем требовать отпустить. Хорошо хоть все документы с собой. Да и на прием можно попасть только утром. Спать здесь больше не хотелось, а уж тем более принимать таблетки, которые дает добрый доктор. Может попросить Мери забрать его? Дочитав документы и выбросив пилюли в унитаз, Джеймс лег в кровать, надеясь, что сегодня спать будет лучше. Но надежды не сбылись, ему снилось, как он раз за разом бросает таблетки в унитаз и ложится спать, а потом снова бросает и снова ложится. Потом какие-то бредовые диалоги с Кауфманом, и вот уже они сидят втроем с Мери, доктор показывает ей видео, в котором Джеймс выбрасывает таблетки, она спрашивает его: «Зачем?!» Он пытается ей ответить, но не может, потому что рот зашит, а она плачет, не понимая этого, а потом подписывает какие-то бумаги и уходит, и тогда ему делают укол… На этом Джеймс проснулся, сам, один, утром. Чувствовал себя вполне неплохо, только есть очень хотелось, в смысле, намного сильнее, чем обычно хочется утром. И прежде чем идти к Кауфману и требовать выписку, Джеймс завернул в столовую — завтракать. Где и ожидал первый сюрприз за день: за их столиком сидел Генри! — Привет, не ожидал тебя здесь увидеть. — Джеймс озадаченно смотрел на друга, садясь рядом. Тот словно бы и не помнил событий, произошедших накануне. — Почему? — удивился Генри. — Ты вроде уйти отсюда хотел? — решил напомнить ему Джеймс. — Вроде нет, — чуть задумавшись, протянул Генри. — С чего ты взял? — Ты сам сказал, ты и с Кауфманом говорил об этом… — Джеймс, видя искреннее удивление друга, сам начал сомневаться в реальности произошедших вчера событий. — Когда это было? — на лице Генри вдруг появилось понимание. — Вчера, — осторожно ответил Джеймс, думая о том, стоит ли уточнять, что после этого Генри исчез в невидимой дыре? — А, понятно, — улыбнулся в ответ Генри, — это оттого, что ты перестал принимать таблетки, доктор Кауфман все объяснил, когда я спрашивал, куда ты исчез. Ему даже пришлось вызвать твою жену, и она дала разрешение оставить тебя здесь до излечения. И вводить тебе препараты внутримышечно. Ох, и перепугал её, парень, не узнал да не мог связать ни слова. Ну, а после этого, они тебе лекарство ввели, ты уснул, и вот ты здесь, жив-здоров, огурчик. — Я перестал… что? Сколько прошло времени? — Джеймсу показалось, что земля уносится из-под ног. Он теперь не сможет выбраться отсюда сам? — Эй-эй-эй, ты только не волнуйся, хорошо? — Генри понял, что сболтнул лишнее, но было поздно. — Ты лучше с Кауфманом обо всем поговори, хорошо? О, слышишь сирену, это как раз тебя вызывают. Генри нервно выбрался из-за стола и пошел прочь, словно не замечая, как все вокруг меняется, а Джеймс смотрел во все глаза и не мог поверить, что мог принять этого человека за своего друга. Это кто-то другой, на него просто натянута кожа Генри, как он сразу не заметил этого? Да, спереди все выглядит прилично, но сзади явно видны складки кожи, это существо тоньше Генри, и кожи получилось слишком много! «Так, Джеймс, стоп, без паники, ты смог выбраться из Сайлент Хилла первый раз, сможешь и снова! Какова бы ни была причина происходящего, в этот раз все реально. Быть может Кауфман сможет что-то объяснить? Стоит навестить его, а уже потом мы выберемся отсюда! Да, теперь все выглядит, как в том городе, ну ничего, и это тоже закончится, всегда заканчивалось!» Джеймс перевел взгляд на стол, теперь перед ним на огромном блюде лежала туша собаки, зажаренной целиком. Внутри проглядывалось нечто металлическое. «Я смогу выбраться!» — твердо сказал себе Джеймс. Потом запустил руку внутрь и нащупал обломанное лезвие. Аккуратно спрятал в рукав, на случай, если кто-то собирается на него напасть, направился в место, которое вряд ли получится обойти — кабинет Кауфмана. Тем более, раз вызывают и ждут надо идти. Посмотрим, что он скажет. Кауфман действительно ждал, сидя в мягком кресле за огромным столом кабинета. Едва Джеймс зашел внутрь, как сзади рядом с дверью разместились две дюжих туши, как та, которая когда-то лежала на пороге бара. Доктор же даже ухом не повел, словно им тут самое место. Итого, трое на одного, с лезвием много не навоюешь. Надо постараться вежливо поговорить. Быть может, удастся узнать, что тут происходит? — Ну что же вы так, мистер Сандерленд, мы так хорошо начинали, а вы внезапно решили все прекратить? — Кауфман мягко улыбнулся и, переплетя пальцы рук, положил на них подбородок. — Да, это была моя ошибка, — виновато улыбнулся Джеймс, думая лишь о том, как лучше действовать. — Так и есть, мистер Сандерленд, — подтвердил Кауфман, неприятно улыбаясь, — по счастью мы почти закончили, ещё один маленький укол, и вы сможете вернуться домой. — Домой? — Джеймс облизнул губы, понимая, что добрый доктор вовсе не имеет в виду квартиру, где жили они с женой, и нормальную жизнь без кошмаров. — Домой, мистер Сандерленд, — и без того неприятная улыбка превратилась в ухмылку, он начал подниматься… Был ли хоть какой-то шанс избежать следующих событий? Прежде чем Джеймс понял, что происходит, тихо подошедший сзади санитар что-то вколол ему в шею. «Ну вот и все», — последнее, о чем успел подумать Джеймс, прежде чем разум помутился. — Ты ведь не думал, что просто умрешь? — похлопал по щекам Кауфман. — Где я? — простонал Джеймс. — Все там же, — неприятно улыбнулся Кауфман, вставая с дивана. — Это все, теперь я могу идти домой? — облизнул губы Джеймс, пытаясь подняться, но из этого ничего не вышло. — Да, теперь вы к этому готовы, мистер Сандерленд, — согласился Кауфман и, обращаясь уже к санитарам, произнес: — Пожалуйста, подготовьте пациента к выписке. Джеймс вновь попытался подняться, но мышцы просто не реагировали на его команды, удивительно, как говорить-то получалось? Подошедшие санитары, которые, к слову, сейчас выглядели людьми, просто переложили его на каталку и куда-то повезли. — Эй, стоп, куда мы, что со мной? — Но его уже никто не слышал и не слушал. Орать смысла не было, и Джеймс принялся делать то единственное, что ещё мог — смотреть по сторонам, пытаясь запомнить дорогу, которой обязательно отсюда выберется! Его везли темными коридорами, в которых кричали пациенты, и почему он раньше этого не слышал? Его везли мимо комнат, в которых пациентам, приставив к вискам электроды, пропускали ток. Ровно в то время, когда его везли мимо, словно специально ждали того. Или ждали? Его везли мимо комнаты, в которой сидел парень, и два пирамидоголовых подходили к нему с двух сторон, держа в руках по половине шлема. Так вот как они получаются! Значит они все же изначально люди! Но они ведь такие большие, как это выходит? Ах, вот так просто? Был маленький, стал большой? Но все-таки, все-таки они когда-то были людьми? Забавно, это оказывается для него важно. Но вот и все, камеры закончились, теперь его везли совсем другими коридорами. Все палаты закрыты дверями, в которых нет даже смотрового окошка, но через них и так можно различить вой. И вот у одной из палат каталку остановили, и спустя минуту Джеймс оказался внутри комнаты с войлочными стенами. Затем его оставили одного. Он не знал, сколько находился там, прежде чем почувствовал, что способность двигаться вернулась. Прошло ещё немного времени, прежде чем он смог встать на ноги. Пальцы нащупали спрятанное в рукаве лезвие, его даже не обыскивали! Ну что же, вот и настало время выбираться отсюда! Вот только как? Из палат с войлочными стенами выхода нет. Но попытаться стоило! Спустя где-то час убедившись, что только с лезвием отсюда выбраться не сможет, Джеймс сел на пол и начал размышлять. Итак, они сняли с Генри кожу, не за этим ли и его поместили сюда? Он вспомнил фильм, который однажды смотрел, «Молчание ягнят», там маньяк морил своих жертв голодом, чтобы похудели и чтобы проще было снимать с них кожу и чтобы не повредить её при этом. Может, с ним собираются сделать нечто похожее? А зачем ему показывали поддельного Генри? Хотели убедиться, что смогут его обмануть? Прав он или не прав? И что можно с этим сделать? Если им важно его лицо, его нужно повредить, тогда он нарушит их планы, и что-то произойдет. Или он просто повредит себе лицо, потому что псих и сам себе все это придумал. Что выбрать? И есть ли у него этот самый выбор? Ещё немного подумав, Джеймс решился. Ведь если они сюда зайдут, они вполне могут увидеть лезвие и отобрать его, а на него наденут смирительную рубашку, и прощай, свобода. Надо все сделать раньше. Пока есть такая возможность. Ну что, сейчас или никогда? Джеймс полоснул себя по лицу, потом ещё и ещё. — Не-е-е-ет! — утробный вой Кауфмана, огласил палату. — Как ты смел, тварь, это моё лицо! Не сметь, нет! Дверь в камеру начала медленно открываться, и Джеймс уже видел, что там позади него стоят ещё существа, а значит с одним лезвием ему не выбраться! Эх, но и попадаться в их руки у него намерения не было! Он уже приготовился продать жизнь подороже, как по коридорам разнесся звук сирены, и изменившаяся палата открыла ещё один проход. Он бросился туда и побежал по коридору, слыша звуки погони позади, но вот поворот, ещё один и ещё, опять длинный коридор, он был уже почти на середине, когда с другого конца навстречу вышел Пирамидоголовый! О нет, только не это! Джеймс обернулся назад, но оттуда на него надвигались Кауфман с санитарами. Но что это? Они тоже испугались палача? Не это ли его шанс? Пирамидоголовые не очень быстрые, если повезет, он сможет проскользнуть! Джеймс бросился к палачу…, но не успел. Огромная ручища схватила его за шею, подняла в воздух, он успел попрощаться с жизнью, но палач не торопился. Не может быть, это же, это! Джеймс задрожал мелкой дрожью, неужели? Среди всех палачей Сайлент Хилла ему опять встретился именно он? Но Джеймс не успел додумать мысль, Пирамидоголовый осторожно опустил жертву позади себя и направился к Кауфману. Тот хотел было убежать, но его же слуги перекрыли ему выход, открыв двери расположенных друг напротив друга камер и намотав на них цепь. Кауфман взвизгнул, затряс решетки, но ловушка захлопнулась. — Стой, подожди, не надо, есть ещё беглец, я расскажу тебе, кто он! Палач остановился, Кауфман, почувствовав его интерес, приосанился и повел торговлю: — Но ты должен пообещать, что я смогу уйти. — Длинное лезвие в ответ едва не проткнуло доктора, но все же остановилось в миллиметре от кадыка. Кауфман нервно сглотнул, но он ведь ещё жив? Значит, палач заинтересован? — Или ты готов позволить второму уйти? — Они сняли кожу с Генри Тоусенда, — решил вмешаться Джеймс, облизывая губы, он не очень понимал происходящее, но эти события были явно звеньями одной цепи. — Спасибо, — произнесла, появляясь рядом Мэри. Его Мэри, первая жена, которую он и убил, открыв путь сюда. И с которой снова прощался, когда прошел через этот ад впервые. Раздался резкий неприятный металлический скрип, это существо за решеткой, крутящее вентиль, начало вращать его в другую сторону. Раны на лице защипало, Джеймс прикоснулся к ним и к своему удивлению обнаружил целую кожу. А ещё через минуту рядом с Кауфманом появился Генри… хотя нет, Генри вот он, стоит рядом с ними, а кто же тогда вот там, рядом с доктором, покрытый кровью? Мери? Его последняя жена, но почему? Как? — Теперь уходите, — Мэри повернулась к ним, —, но помните о произошедшем. Вы, искупившие свою вину и способные покинуть это место, слишком аппетитная добыча для тех, кто не может этого сделать. И, Джеймс, — она нежно коснулась его лица, — тебе очень повезло, что один из палачей, надевавших в тот день на жертву шлем, узнал тебя. Впредь будь осторожнее в выборе тех, кому можешь доверять. У решетки пирамидоголовый оглушил двух жертв и потащил за собой куда-то. А странный мир внезапно исчез. Генри и Джеймс пришли в себя, лежа на полу разрушенной лечебницы. Тут бы им и разойтись, попытавшись забыть прошлое…, но оно-то о них не забудет? И теперь они оба знали как минимум одного человека, которому могли доверять. Они могли верить друг другу. Генри негде было жить, а Джеймсу нужен был хоть кто-то, чтобы скрасить одиночество. Да и потом, им же было хорошо в той лечебнице, когда они были ничего не подозревающими пациентами? И все было бы совсем замечательно, не крутись в голове Джеймса одна мысль: «А могут ли палачи искупить свою вину»? Но об этом в другой раз. Вернемся лучше к Генри и Джеймсу, ведь жили они потом долго и счастливо.