Онигири

Савамура обожал онигири, особенно с сушеным угрем. Однако сам он готовил просто отвратительно и насладиться любимой едой не мог. От осознания этого ему частенько становилось грустно, и он каким-то странным взглядом смотрел на менеджеров, которые иногда-таки приносили им онигири, но пустые. Но однажды все изменилось. Тяжело вздыхая в очередной школьный день, он подошел к своему шкафчику и, открыв его, обнаружил там коробку с бенто. Тогда его удивлению не было предела, а когда он открыл крышку и увидел там белые шарики, Эйдзюн подумал, что кто-то подшучивает над ним, узнав его слабость, или что похуже. В обед, однако, он решил-таки проверить онигири и, откусив, с удивлением обнаружил внутри свою любимую начинку ─ угря. Теперь он знал наверняка, где-то в этом мире есть ангел, который слышит его и помогает ему выжить в этом суровом мире. Каждый день или через день он находил в своем шкафу коробочку, в которой были разного вида онигири, но с одной и той же начинкой. Это делало его счастливей и даже вечные подначки Миюки или грубость Курамочи отходили на задний план. Примерно через месяц его все же заинтересовал вопрос о том, кто его подкармливает и радует каждый день. И как он возвращает эту коробочку из-под бенто себе каждый раз? Причем Савамура был уверен, что уходя на тренировку, оставлял ее в сумке. А никто кроме команды не смел заходить в мужскую раздевалку. Так он и сделал вывод, что тайный спаситель из его команды, и это парень. Осознание хоть и было долгим, но признал он его слишком легко, как и то, что в принципе не против. Хотя мысли о том, что эту подкормку можно расценивать как ухаживание он пока отметал в дальний угол и смущался. О таком он читал только в седзе манге, которую ему подсовывал Шпиц-семпай. Но время шло, а интерес так и оставался. Эйдзюн все пытался понять, кто же из бейсбольной команды мог его подкармливать? Первая мысль была о Крис-семпае. Однако, насколько Савамура знал, семпай с готовкой не очень в ладах. А если бы пытался, то наверняка остались какие-то следы, это он узнал из той же манги. Так что пришлось кандидатуру Криса убрать почти сразу. Почти половина старших полетели туда так же быстро... Курамочи пришлось отмести тоже сразу. Йоичи уж точно не будет его подкармливать, он куда больше любил сворачивать его в морской узел или заставлять играть с собой в видеоигры. Да и он ни разу не был замечен на кухне. Следующий в списке был Миюки. Уж его Эйдзюн убрал из списка без раздумий. Он уверен, этот парень может только издеваться над ним и доводить его до белого каления. Вечные эти издевки и подколы, да еще отказы потренироваться вместе. Все это говорило, что если Кадзуя его не ненавидит, то не терпит точно. Коминато-младший, конечно, мог, но Савамура у него прямо спросил, и тот удивленно на него посмотрел, заявив, что любит его как друга и на такое бы точно не пошел. Это немного обидело, но в то же время порадовало. Это был не Харуичи. Про Фурую он вообще не думал. Этот парень никогда не встанет раньше, чем прозвонит будильник на утреннюю тренировку. Причем на ней он как всегда будет сонным и растерянным. В итоге Эйдзюн так и не смог найти того, кто готовит ему. *** Очередной обед, который он проводит на крыше, ибо хорошая погода, да и делиться с кем-то онигири совсем не хотелось. В этот раз, вкус немного отличался от прошлых, но он не придавал этому значения. До того времени, пока после последнего съеденного онигири он не стал себя странно чувствовать. Дыхание сбилось и по телу прошла дрожь. Нет, раньше он уже чувствовал такое, но обычно это происходило во время дрочки. А сейчас... Когда он только подумал о ласках, член среагировал почти моментально, начиная болезненно упираться в ткань брюк. Сглатывая и прислушиваясь к окружающему, он с извращенным удовольствием понял, что на крыше никого нет, а, оглянувшись, сообразил, что, в принципе, его тут будет заметить сложно, только если не идти к нему намеренно. А возбуждение продолжало нарастать, отчего Савамура неосознанно скользнул рукой к своей ширинке и стал расстегивать штаны. С губ сорвался первый стон, когда он коснулся своего члена сквозь ткань трусов. Откидываясь назад и облизываясь, Эйдзюн приспускает свои штаны вниз, освобождая уже возбужденную плоть. Соприкосновение горячей плоти с прохладным весенним воздухом отдавались с еще большим возбуждением. Жарко. Внизу нарастает напряжение и так хочется к себе прикоснуться. Здравые мысли уходят на задний план и остается только удовольствие от легких и пока еще неуверенных прикосновений. Он покусывал свои губы и стягивал с себя штаны, оставляя их где-то около щиколоток. Одной ладонью он сжал свой член и стал неспешно двигать по горячей плоти, отчего с губ срывались тихие стоны. Второй же рукой он стал расстегивать свою рубашку снизу вверх, раскрывая ткань, чтобы не испачкать. Откинувшись назад и продолжая себя ласкать, он совсем не обратил внимания на то, что скрипнула дверь и через несколько мгновений шаги замерли недалеко от его тайного места. ─ Так-так... Бакамурааа... Этот голос он узнает из тысячи, как бы смешно это ни звучало. Миюки Кадзуя. Именно он с наглой ухмылкой смотрел на него и... ему показалось, или Миюки пошло облизнул свои губы и странно блеснул очками? ─ Миюки... ─ В попытке что-то вымолвить он повалился на пол и снова простонал. Но он не был в силах отвести взгляд от такого соблазнительного и красивого сейчас Кадзуи. Или ему так кажется? Он не знал. Но руки сами тянулись к капитану бейсбольной команды, отчего внутри все сжималось в горячий узел, а бедра дрожали в каком-то ожидании. ─ Миюки-семпай.... Продолжая звать старшего, он не заметил, в какой момент Миюки оказался рядом с ним и прижал его к холодному бетону. А Савамура смотрел и не мог отвести взгляда от горящих желанием глаз. ─ Миюки... Миюки... Эйдзюн и сам не заметил, как в голосе появились молящие нотки, а что сейчас отражалось в его глазах... Он и сам не готов был подумать. Но то, с каким остервенением накинулся на его губы Кадзуя о многом уже говорило. Плевать, что это был его первый поцелуй и произошел он с парнем. Савамура сейчас точно не был готов думать об этой мелочи и, вплетая пальцы в волосы Миюки, притягивал его еще ближе, жарче, неумело отвечая на поцелуй. Жарко. Жарко. Жарко. Все тело трепетало от легких поглаживаний чужих рук, а он даже не придавал этому значения. Голова шла кругом, все естество требовало чего-то большего, но он сам не мог понять, чего именно. Внизу все сжималось и разгоралось. Разорвав поцелуй и повернув голову в бок, Савамура как-то даже жалобно простонал. Но в следующее мгновение он почувствовал, как руки Миюки начали ласкать его грудь, сжимая и потягивая соски. Раньше он никогда так себя не касался, и эти новые ощущения дурманили еще сильнее, заставляя громкие стоны срываться с губ. ─ Миюки... Мию-ки... Ему показалось, или он услышал рык? Приоткрыв глаза, которые он неясно когда закрыл, и столкнувшись взглядом с Кадзуей, Эйдзюн сглотнул. Такую страсть и жажду в обычно ехидных глазах он не готов был увидеть. А в следующее мгновение он опять забылся в удовольствии, ведь Миюки завалил его на пол и, нависнув сверху, стал покрывать поцелуями-укусами нежную кожу шеи. Он не понял, когда его собственные руки задрали ему над головой и связали чужим галстуком. А нежные ласки стали более грубыми и резкими, отчего Савамура чувствовал, как горят чужие метки на коже. ─ Миюки... Миюки... Всхлипывая и извиваясь на холодной крыше, которая должна была остужать его, он не видел ничего вокруг. Кадзуя раздвигал его ноги и прижимался горячим телом сверху, заставляя чувствовать свою собственную слабость. Но почему-то сейчас Эйдзюну нравилась собственная слабость, прельщала чужая настойчивость. ─ Черт... Когда ты стал таким соблазнительным? ─ Более сексуального голоса Савамура еще ни у кого не слышал. Такой приглушенный, с рычащими нотками, такой страстный, что только от одного его Эйдзюн начинал дрожать и всхлипывать от возбуждения. ─ Прекрати, прекрати меня сводить сума... Иначе я не сдержусь. Он удивленно вскрикнул, когда последние застегнутые пуговицы были с треском оторваны одним движением рук Миюки. ─ Мой, мой... Это все, что мог различить Савамура между тихими рыками. Такого Кадзую он еще не видел, этот человек вызывал в нем различные двоякие чувства. Но все они исчезли, когда Эйдзюн почувствовал в себе что-то инородное, что-то проникающее в его анус. Удивленно вскрикнув и дернувшись связанными руками, он вдруг еще осознал простую вещь. Сейчас он в полной власти Миюки и ничего не сможет противопоставить ему. ─ Стой... Упираясь связанными руками в грудь Кадзуи и пытаясь хоть как-то его отстранить от себя, он неверяще смотрел вниз. Он не мог поверить, что эти руки, что обычно держали перчатку и поддерживали его в сложные моменты, растягивали и ласкали. Одновременно было так стыдно и... так желанно. Но он не мог это признать даже себе. ─ Пожалуйста... нет... ─ Замолчи... Просто... Похоже Миюки разозлился, такой взгляд Савамура помнил, и он не предвещал ничего хорошего ни союзникам, ни соперникам, ни уж тем более ему. Эйдзюн почувствовал болезненный укус в живот и вскрикнул, выгибаясь в спине в жалкой попытке уйти от прикосновения. И ведь именно это стало конечным привкусом удовольствия, заставляя его кончать в чужую руку, постыдно краснея, и томно простонать. ─ Миюки... Кадзуя... Тяжело дыша и разваливаясь на уже подогретой от их страсти крыше, он смотрел на Миюки из-под ресниц. Такого Кадзую хотелось запомнить и видеть как можно чаще, и чтоб этот вид принадлежал только ему. Горящие из-под линз очков глаза, маленькие капли пота, скользящие по открытой коже шеи, периодически скользящий по губам язык. Савамура сам не заметил, как снова начал возбуждаться, а связанные руки он сжал в кулаки. ─ А ты быстро, Ба-ка-му-ра. Всхлипнув от звука чужого шепота рядом с ухом, такого наполненного истомой, насмешкой и одновременно соблазнительными нотками. Так мог говорить только Миюки. Доводить его до белого каления, до желания придушить очкарика и воодушевления, желая оправдать чужое желание. Эйдзюну было так странно наблюдать за тем, как Кадзуя ослабил галстук и стал расстегивать, явно в не терпении, что сказывалось на дрожащих пальцах, рубашку. Но вот когда Миюки приступил к штанам, ему пришлось смущенно отвернуться и зажмуриться. Что дальше будет? Он не знал, но что-то подсказывало, что, даже если ему что-то не понравится, убежать ему уже попросту не дадут. А после все смешалось, удовольствие и боль. Одним резким движением Кадзуя врывается в него, а у Савамуры появляется такое чувство, будто его разрывают. Слезы наворачиваются на глаза и громкий вскрик боли непроизвольно срывается с его губ, которые через мгновение были зажаты чужой рукой. ─ Тихо... Тихо... не напрягайся... В нормальном состоянии Эйдзюн бы съехидничал, но не сейчас. Каждое ритмичное движение внутри вызывало чувство удовольствия, но в то же время и боли. Слезы не останавливались, создавая перед взглядом пелену. Но даже так он видел, как свободной рукой Миюки стянул с себя очки, куда-то их убирая, а после сжал этой же рукой его бедро. Движения внутри становились все быстрее и грубее. Савамура бы никогда не подумал, что его может возбудить боль. Но именно это сейчас происходило. Кадзуя грубо, до громких шлепков двигался в нем, вызывая его громкий скулеж сквозь зажимающую рот руку. ─ А ты мазохист, похоже, Эй-тян. И этот наглый шёпот рядом с ухом лишил его последних остатков желания сопротивляться, заставляя полностью отдаться животному удовольствию. Савамура потерялся в удовольствии и боли, в чужой страсти и жажде. Он сбился со счета, сколько раз Миюки кончал в него или сколько заставлял его содрогаться в оргазме. Сознание Эйдзюн потерял после третьего раза. Но прежде чем погрузиться в спасительную тьму, он услышал тихий шёпот. ─ И как же я тебя люблю....

***

В следующий раз Савамура очнулся уже в своей кровати, переодетым и чистым. Возможно, он бы подумал, что все это было сном, если бы не болящая задница и следы на коже, которые он заметил на открытых участках. Попытка встать провалилась с треском, а на глаза навернулись опять слезы. Ведь то, что сделал с ним Миюки, называется насилием? Или он отдавался ему сам? И та последняя фраза... была ли она сном или действительностью? Ему не хотелось об этом даже думать. Сжимая пальмами подушку, он не сразу услышал, как открылась дверь и в комнату кто-то вошел. ─ С добрым утром. Удивленно вздрогнув и повернув голову в сторону, он увидел Курамочи с подносом еды. Шмыгнув носом и вытирая слезы подушкой, Эйдзюн хотел задать множество вопросов, например, что он тут делает и... где Миюки? ─ Я тут тебе еды принес, и у тебя отдых от тренировок пару дней. Капитан настоял. Савамура ведь понимал, кого подразумевал Йоичи под капитаном, и от этого вздрогнул еще раз, с силой вцепившись в подушку. Но усевшийся рядом с его кроватью прямо на пол Курамочи отвлек его от плохих мыслей: ─ Так уж и быть, покормлю я тебя. Цени, на что готов пойти твой дорогой семпай! Савамура понимал, что Йоичи пытается заставить его расслабиться, за это он был ему благодарен. Улыбаясь уголками губ, Савамура кивнул и принял помощь с едой. Пока его кормили, он заметил, что костяшки пальцев двух рук у Курамочи стерты, будто он что-то долго и упорно бил. Это заставило его сглотнуть и с ожиданием ответов посмотреть на семпая. ─ Он заслужил. А завтра он придет и сделает все нормально. Придурок... Цыкнув, Йоичи взял поднос с пустой посудой и как можно тише вышел из комнаты. Такое несвойственное отношение к себе заставило его подумать о том, что Эйдзюн все же нужен в Сейдо, и о нем заботятся, хоть иногда и очень странно.

***

Проснулся Савамура от нежных поцелуев в районе шеи и плеч. Эти ласки сначала его испугали, а после он сообразил, что эти губы ему знакомы и он их никогда не забудет. ─ Миюки... Поцелуи перешли на его уши и горячее дыхание обдало нежную кожу. После он заметил, как крепкие руки обнимали его поверх одеяла. Но горячее тело сверху, которое должно его пугать, вызывало лишь чувство защищенности. Почему Кадзуя действовал на него так, он даже сам понять не мог. То ли повлияло их доверительное отношение на поле, ведь Эдзюн никогда не думал, куда кидать и даже если ему казалось подача не подходящей, он все равно ее кидал и чаще всего он зарабатывал страйк. ─ Прости меня... Чужой шепот вызывал дрожь во всем теле и тяжелый выдох, пальцами он сильнее вцепился в подушку. ─ За что? Это его голос сейчас такой тихий и с какими-то нервными интонациями? И, похоже, Миюки их уловил, раз поцелуи стали еще более нежными и трепетными. ─ Я не думал... Что сорвусь. Я хотел лишь немного поиздеваться над тобой. Прости. Чужие руки скользнули под его одеяло и крепче обняли, почти наваливаясь всем телом сзади, утыкаясь носом в волосы Савамуры. ─ Зачем? В голове у Эйдзюна было столько вопросов, но все они казались такими незначительными сейчас. Чужое тепло заставляло расслабится, и он почти опять задремал, но его нагло и в тоже время осторожно перевернули на спину, заставляя выпустить из объятий подушку. ─ Ты не слышал тогда? Дрема сошла, как только он встретился с упрямым взглядом Миюки и его инстинкты так и не начали панически говорить ему, что надо валить. Но бежать было некуда, сверху над ним нависает Миюки. Однако его вопрос действительно застал врасплох и Савамура отвернулся, радуясь что в полутьме не совсем видно смущенный румянец. А ведь он надеялся, втайне, что то признание ему приснилось... И что он сможет злиться на Кадзую подольше. Но выходит все наоборот. Теперь, когда Миюки признался в том, что это было на самом деле, хотелось его крепко обнял и сказать, что эти чувства на самом деле не безответные. Но... ─ Нет. Не слышал. Тогда я был занят другим! Зло рыкнув и пихнув руками Миюки в плечи, пытаясь его оттеснить от себя, он пытался заставить самого себя поверить в то, что он не простит насильника ни за что. Но... Видя грустные глаза, которые с такой тоской и раскаянием смотрели на него, он чувствовал, как все его естество сдается, а пальцы сильнее сжимаются на чужих плечах, притягивая еще ближе. ─ Скажи... ─ Я люблю тебя. ─ Миюки... ─ Ради тебя я пойду на все. Только прости меня... Ему показалось, или за линзами очков сверкнули слезы? Наверно, показалось. Ведь, обхватив лицо Кадзуи ладонями и притягивая к себе ближе, он совсем не чувствовал влаги. Ведь так? А то, что было, это он вспотел и совершенно точно это не были слезы, что текли из глаз Миюки. Этот их поцелуй был трепетным и таким нежным, что сердце замирало, и Савамура сдавался без особого боя Кадзуе. А тот в ответ лишь крепче обнимал его и продолжал целовать. В темноте раздавалось биение двух сердец, что теперь объединяла не только любовь к бейсболу, но и единый ритм. Эйдзюн еще долго будет обижаться на плохую шутку Миюки, но на любимого он долго злиться не сможет. Да еще и когда тот так пытается добиться его прощения. А когда Савамура смог разглядеть Кадзую при свете, то долго ржал и обещал поблагодарить Курамочи, который, оказывается, так сильно беспокоится о его личной жизни. Их тренировки стали теперь куда дольше, а времени они проводили куда больше вместе. И Савамура точно не смог отказать Миюки, когда тот буквально на следующий день после признания предложил ему встречаться и вообще пригласил на свидание. Пусть Эйдзюн и долго смеялся, говоря, что у них все не как у людей, но все же согласился. Какая разница, если у всех сначала идет признание, после свидание, а уже где-то в конце секс. Нет. Они же ненормальные, и мечта у них совсем скоро исполнится. Теперь они вместе не только на бейсбольном поле, но и вне его. И, наверно, Савамура еще не скоро сможет избавиться от наглой задницы, имя которой ─ Миюки Кадзуя, который умудрился стать центром его маленькой вселенной. Да только Эйдзюн никогда и никому об этом не расскажет.