горишь в ночных лесах

Стоит Джейкобу узнать, что махараджа — один из лучших стрелков в Лондоне, он уголком рта усмехается, Иви, говорит, да брось, я спьяну гораздо лучше стреляю, куда этому павлину в золотой клетке. Но стоит Сингху забраться на крышу экипажа, отстреливаясь на ходу, Джейкоб начинает верить и шепчет сестре по секрету: он сумасшедший. Нет, ты посмотри на него, какой правитель станет под пули кидаться? Действительно, решает Иви, только для неё это не играет уже никакого значения, когда махараджа защищает от стрелка, опрокинув на грязную набережную. Далип метко сбивает угрозу с крыши, пока Иви поднимается. Недавнее сотрясение напоминает о себе: картинка перед глазами качается вслед за кораблями на Темзе. Крепкие руки прижимают к плечу, и Иви накрывает головокружительно сладкий аромат имбиря. Золотые узоры наряда слепят, она моргает часто, пытается сфокусироваться; низкие гудки пароходов зовут вернуться к строгой реальности. Фрай, шатаясь, все же отстраняется, бормоча слова благодарности. Сингх оказывается до смешного благородным, оставляя поверженного врага в живых. Он вскользь после бросает, что Иви напоминает ему тигрицу (всегда сливаясь с джунглями из бурого кирпича и железа рыжего). Махараджа не глуп, не страдает спесью. Его Иви видит до сих пор тем потерянным мальчиком на растерзание брошенным политике. Лондон — его облупившаяся золотая клетка, он сам — трофей, как Кохинур в короне Империи. Ему не вернуться домой, думает Иви. Но стоит ей встретиться с махараджей на прогулке в садах, увидеть его раскинутый, в ореоле любопытных аристократов, хвост и гордую осанку, она понимает, как безвозвратно заразилась Индией. Когда зевак становится меньше, она садится рядом в позу лотоса и просит о том, чему посвятит свою дальнейшую жизнь. Иви просит: «Расскажите об Индии». Махараджа выглядит смущенным, опустив томно ресницы. Это будут исключительно для них личные открытия.