Отличный план

Иногда Ниджимуре хотелось пришибить эту долбанутую дуру. Хайзаки всегда плевала на правила приличия, правила школьные, и правила в принципе. Поэтому она то не приходила на тренировки вообще, то являлась в таком виде, что Шузо хотелось перекреститься. Наверное, при рождении Хайзаки кто-то сказал, что она должна довести Ниджимуру до сердечного приступа, и с тех пор пепельноволосая старательно выполняла эту миссию. Шузо глубоко выдохнула, напоминая себе, что она само спокойствие, стена, сдерживающая слишком одаренных для своего возраста, а от того чудящих сверх меры, девиц. Шого смотрела на капитана женской сборной с самым раздражающим из своих выражений на лице, нарочито жуя жвачку, спертую у Куроко еще на прошлой перемене. Её план был прост и гениален. Еще вчера Хайзаки забрала свою форму, мотивируя это тем, что грязная и воняет, а ей, красе и гордости Тейко, подавай новую и чистую. И нет, не доверяет она школьной прачке, ведь в прошлый раз после её стирки форма села так, что Хайзаки грешным делом подумала что поправилась. А это, между прочим, страшный стресс для молодой девушки. Так что она, Хайзаки, заберет форму домой и постирает сама, а то, что форма сегодня была забыта дома – это чистая случайность. А без формы тренироваться – не вариант, поэтому надо её отпустить домой. Именно это девушка увлеченно объясняла сейчас Ниджимуре. Конечно, Шузо никогда не позволила бы такой самодеятельности, и скорее оттаскала бы Шого за ухо по всей школе, чем выдала ей казенное имущество. Потому что ответственности в Хайзаки не было ни на грош, о чем капитан была осведомлена. В виду такого препятствия форму пришлось украсть. Стыда пепельноволосая за это не чувствовала, о чем тут же сообщила капитану, ведь для благого дела же украла! Ниджимура почувствовала, как левое веко начинает нервно подергиваться. Очень хотелось взять жвачку, которую Хайзаки жевала с самым надменным видом, и затолкать ей в задницу. Пусть такое поведение и недостойно девушки, но как же охота отвести душу! – Ладно, Хайзаки, я все понимаю. Ты, наверное, очень расстроена тем, что все так сложилось, – выдавила из себя Ниджимура, нервно постукивая пяткой по дощатому полу спортивного зала. – Ты же ТАК любишь тренироваться. – Ну почему именно в тот день, когда я действительно этого хотела, я забыла форму дома? – старательно ломала свою комедию Хайзаки. – Я прибавила три килограмма, еще одна пропущенная тренировка – и превращусь в колобок! – Ничего удивительного, Шого, столько жрать и своего, и чужого, не подкрепляя это физическими нагрузками, – практически проворковала Шузо. Она осклабилась, кажется, придумав, как в этот раз наказать девушку, не применяя при этом приема «возить мордой по полу до полного релакса». – И, раз уж ты так рвешься, я, пожалуй, войду в твое положение. Можешь потренироваться сегодня без формы. Хайзаки замерла, на секунду даже перестав жевать жвачку. Такого поворота событий она никак не ожидала. Девушка помяла в пальцах край коротко обрезанной школьной юбки и скорчила недовольную мину. – Капитан, это, как минимум, неприлично, – фыркнула Хайзаки, сделав вид, что надулась, и вопрос собственной чести и целомудрия занимает её больше всего. – Это ты будешь говорить о неприличии? – возмутилась Ниджимура. – То есть как в одном белье на спор бегать – это ничего, а как в юбке попрыгать – так непристойно? – она вздохнула и размяла кулаки, похрустев пальцами. – Еще слово – и ты будешь тренироваться голой, Шо-го-чан, – на лице капитана воцарилась самая добрая из всех известной ей улыбок, которая всегда обозначала только одно: сейчас Хайзаки будут бить. Больно, долго, и со вкусом. Рука у капитана была тяжелой, а нервы ни к черту. Хайзаки нервно сглотнула, сплюнула на ладонь жвачку, которую тут же прилепила куда-то на стену, и подошла к стойке с мячами. Взяв один, она с видом оскорбленной невинности прошествовала обратно и подпрыгнула, бросая мяч в корзину. – Милые трусики, Шого-чан, – прокомментировала Ниджимура, искренне наслаждаясь ситуацией. Хайзаки решила не обращать внимания, и вынашивала план мести, который приведет в исполнение незамедлительно, едва только Ниджимура к ней полезет. После этого унижения Шузо вообще может забыть и о трусиках Хайзаки, и о том, что под ними, и о том, как Хайзаки стонет, когда кончает. В конце концов, нельзя так издеваться над своей девушкой и надеяться выйти сухой из воды. Если полезет – Хайзаки ей врежет, да так что Ниджимура всю жизнь на тональник работать будет. После многочасовой тренировки ноги нещадно болели, школьная форма вся пропиталась потом и врезалась в тело. Физическая экзекуция была достаточно серьезной даже при учете того, что Шузо и пальцем не тронула своего игрока. – А теперь – в душ, – объявила Ниджимура и, прежде чем Хайзаки успела что-то сообразить, прытко потащила девушку в сторону душевой. – Помочь тебе раздеться? А вот хрен тебе, – мстительно подумала Шого, пытаясь выцепить свою руку из железной хватки капитана. В любое иное время ей это удалось бы без труда, но сейчас она была слишком вымотана. – Сама справлюсь, – огрызнулась Хайзаки, все-таки умудряясь вырваться. – Отъебись-ка, капитан. План еще гениальнее родился в мозгу пепельноволосой мгновенно. Со всей грацией измотанной баскетболистки, она принялась расстегивать форменную блузку. Маленький женский форменный галстучек Хайзаки скинула еще во время тренировки. Пропитанная потом ткань неприятно липла к телу и отлипала с трудом, а вкупе с плохо слушающимися пальцами, выходило прям вообще не эротично. Сняв блузку, а следом за ней юбку, Шого подцепила застежку лифчика, делая вид, что не замечает взгляда Ниджимуры. Отбросив бюстгальтер в сторону, Хайзаки задорно поочередно хлопнула себя пару раз по каждой груди, получившей свободу, и потянулась к трусикам. – Шого… – горячее дыхание Ниджимуры ожгло ей шею. Хайзаки ослепительно улыбнулась, отскакивала от Шузо и развернулась к ней. Неотрывно глядя ей в глаза, девушка потянула трусики вниз, чуть наклонившись, чтобы снять белье, не касаясь пола, подняв сперва правую, потом левую ножку и, пару раз махнув труселями как флагом, изрекла: – А вот хер тебе, Шузо. Будет знать, как издеваться над Хайзаки. Пусть смотрит, изнывает от желания, а трогать не смеет, Шого ей этого не позволит. Пусть у Шузо хоть по ногам течет от возбуждения при виде обнаженного тела подруги, пепельноволосая и ухом не поведет. – Шого, не дразнись, – Ниджимура шумно выдохнула, делая шаг к девушке. – Ты о чем, капитан? – деланно изумилась Хайзаки, отходя в сторону душевой кабинки. – У меня совсем не осталось сил на твои игры, – она крутанула вентиль, и сверху полилась чуть прохладная вода, смывая с разгоряченного тела девушки пот. Капельки воды блестели на обнаженной коже, делая тело Хайзаки еще сексуальнее. Ниджимура сдавленно прошипела сквозь зубы что думает об этой упрямой девчонке, потому что если бы она эти зубы разжала – наверное застонала бы от возбуждения. Шого всегда пробуждала в ней какие-то первобытные инстинкты и сладкое нытье внизу живота. Один у неё был минус – характер дерьмо. Шузо быстрым шагом преодолела расстояние между ними, залезая под струи душа прямо в форме, и вжала зарвавшуюся Хайзаки в стену. В глазах капитана женской сборной появился какой-то нездоровый блеск, какой всегда бывает у женщин, когда они чего-то или кого-то хотят. Порывисто она потянулась к губам девушки с желанием поцеловать, чуть прикусить, неистово, жарко, эмоционально, не умея сдерживать себя. Но Шого тоже была не лыком шита. Она смекнула ситуацию еще в тот момент, когда на её территорию нагло вторглись. Пепельноволосая согнула ногу в колене и резко выбросила вверх, ударяя капитана в живот в тот момент, когда Шузо дернулась к ней. Вывернувшись из хватки, Хайзаки бодро отскочила, насколько позволяли стены кабинки, размахиваясь для нового удара. В этот раз точно убью падлу, – подумала Шузо, выставляя левую руку, чтобы блокировать удар и размахиваясь правой, чтобы ударить самой. Терпимости в ней было не так много, а вот прочее било через край – заводилась Ниджимура легко и просто, особенно после такой нескрываемой провокации. – Ненавижу тебя, – простонала Хайзаки, обессиленно лежа на полу после короткой, но насыщенной драки. Она аккуратно дотронулась до скулы и болезненно поморщилась. – Сука ты, Шузо! – Сама виновата, – отчеканила Ниджиура. – Из-за тебя у меня вся форма мокрая. – Я не виновата, что ты всегда становишься мокрой, когда я рядом, – гаденько улыбнулась Шого, не имея ни малейшего желания или сил подниматься. В то время как капитан возмущалась по поводу намокшей формы и разбитого носа, Хайзаки чувствовала себя так, словно её пинали ногами пару часов. Ниджимура бросила на девушку полный злости взгляд, и Шого закатила глаза. – Ладно, не кипятись капитан, – фыркнула она, резко дергая сидящую рядом девушку за руку и роняя на себя. – Я искуплю, – её рука скользнула бедру Ниджимуры, нащупывая сквозь мокрую ткань шорт то, что у Шузо отвечало за нижний мозг. Чуть надавив пальцами, она попыталась прощупать клитор сквозь форму и огладила девушку между ног. С губ капитана женской сборной сорвался тихий стон. – Я тебя прибью когда-нибудь, – пригрозила она и потерлась о ласкающую её руку. – Не прибьешь, – авторитетно заявила Хайзаки. – Иначе тебе некого будет трахать. Никто не удовлетворит тебя так, как это делаю я. Она потянулась к губам капитана, сливаясь с ней в жестком требовательном поцелуе, чуть прикусывая нижнюю губу Ниджимуры. И Шузо могла сколько угодно шипеть и плеваться, но она знала, что Хайзаки права. Кроме неё, ей никто не был нужен. И вряд ли когда-нибудь понадобится.